ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. ГОД 2018-й

Этнические группы на Дону

Николай Иванович Бусленко

РУССКИЕ НЕМЦЫ

Как они пришли в Россию

Россия с древнейших времён (XIV век) помнит поселения иностранцев на своей земле. До XV века условия переселения в Россию были достаточно просты и выгодны – соблюдалась свобода совести, устанавливались налоговые и иные льготы. Русское правительство, привлекая к переселению немцев, использовало при устройстве на своих территориях немецких колоний нормы магдебургского права как наиболее развитой системы феодального городского права. Сложившись ещё в XIII веке в городе Магдебурге, эта система юридически закрепила права и свободы горожан, основы самоуправления.

Пётр I и Елизавета Петровна развивали процессы колонизации, но не так интенсивно, как Екатерина II. Опустим из чувства деликатности печальный опыт бироновщины, когда тотальное засилье немцев в русских государственных учреждениях привело к разграблению национальных богатств России, всеобщей подозрительности, шпионажу, доносам, жестокому преследованию инакомыслящих (1730–1740 гг.), завершившееся очередным дворцовым переворотом.

Екатерина II, проехав по неприютному, безлюдному югу своей империи, изредка уставленному потёмкинскими деревнями, 22 июля 1763 года издала манифест, в котором содержался призыв ко всем иностранцам переселяться в Россию. Первыми на него откликнулись падкие к переселениям немцы. Ну ещё сербы, хорваты, греки, болгары, грузины...'19 марта 1764 года в России появился колониальный кодекс, заложивший основы землепользования в колониях. Эти документы получили широкое распространение по всей Германии, и уже 29 июня 1764 года была основана Добринка – старейшая немецкая колония на Волге. Надо думать, к тому времени относится и основание Сарепты, прославившейся на всю Россию производством горчицы. В 1920 году Сарепта переименована в город Красноармейск, позже влившийся в городскую черту Волгограда.

В июле 1789 года основана Хортица – первая менонитская колония на Днепре. Ярые противники всякого насилия, отказавшиеся в своё время служить в полках Фридриха-Вильгельма, теперь охотно пахали украинскую землю. Колонистов жаловали и Павел I, и Александр I, и Николай I, подтвердившие их привилегии. Привилегия – исключительное право, преимущество, предоставляемое обычно за какие-либо выдающиеся заслуги. За какие заслуги предоставлялись привилегии колонистам целых 150 лет? Пусть это останется на совести русских царей.

Что же было даровано иноземным искателям счастья?

Им было гарантировано беспрепятственное отправление обрядов по их вере, освобождение от податей на достаточно продолжительный срок (до 30 лет), отвод земель (30 десятин на семью), освобождение от воинской службы, невмешательство чиновников во внутреннюю жизнь колоний. Каждой колонии отводились при этом запасные земли «для будущих детей».

В Германии, где наблюдался очередной экономический спад, крестьяне, прознав о возможности переселения в Россию, пришли в движение. Их манили не только обещанные льготы, но и немедленные кормовые деньги – по 8 шиллингов на душу выдавались сразу по записи в колонисты. Первые колонисты – это тот самый «наброд», который и в самой Германии оказался балластом. «Первые партии колонистов были неудачны как по нравственным качествам, так и по физическому развитию; они поселились в Саратовской и нынешней Самарской губернии и с 1764 по 1766 год образовали 102 колонии; кроме того, часть колонистов поселилась в губерниях Петербургской, Воронежской, Черниговской и Лифляндской. В 1770 году вызов и приём поселенцев из-за границы был временно приостановлен, а по возобновлении, в 1782 году, направлен в Новороссийский край».

Позже стали допускать к переселению в Россию и расселению на казённых землях «исключительно хороших земледельцев, садоводов и скотоводов, а равно мастеровых, полезных в сельском быту, если каждый из них имеет в наличном капитале или товаре не менее 300 гульденов». Число переселенцев было ограничено – 200 семейств в год. На хозяйственное обзаведение выдавалась ссуда в 300 рублей, а кормовые деньги выдавались только до первого урожая, льгота в податях и повинностях сокращена до 10 лет. В 1819 году Александр I высочайше повелел прекратить вызов иностранцев. Переселения происходили, но только по специальным разрешениям – например, разрешено было переселить 100 семей менонитов из Пруссии в Самарскую губернию.

С 1764 по 1866 год иностранными поселенцами в России основано 549 колоний. Это только на казённых землях. А после реформ 1861 года колонии и селения поселян-собственников росли как грибы после дождя уже на купленных ими землях. По данным, приводимым Н. Велицыным, в 17 губерниях только Европейской России 3792104 десятин или 4,32% земли принадлежало колонистам, а в Таврической губернии это соотношение составляло 14,44%, в Екатеринославской – 11,79%.

При довольно слабом, я бы сказал, формальном, государственном управлении, процессы колонизации были фактически неконтролируемы. Такое управление складывалось медленно, аморфно.

Для заведования делом колонизации и устроенными колониями, манифестом 1763 года была учреждена «Канцелярия опекунства иностранных», имевшая «власть и преимущества», равные против государственных коллегий». Эта коллегия ежегодно получала из казны 200 тысяч рублей на оказание помощи переселенцам.

Для управления колониями на Юге России, в губерниях Таврической, Херсонской и Екатеринославской, в Екатеринославе (Днепропетровск) учреждается Новороссийская контора опекунства иностранных, на одних правах с Саратовскою. В 1819 году в Екатеринославле учреждён Попечительный комитет об иностранных поселенцах южного края России. Затем его перевели в Кишинёв, позже в Одессу. Отдельные колонии находились в ведении местных губернаторов.

К середине XIX века в России насчитывалось около 600 колоний. Процесс развивался быстрыми темпами и принимал экспансивный характер. А тут образовался Германо-Австрийский союз (1879), направленный в том числе против России. Большая германская политика, которая преследовала цель в виде приобретения новых земель и зон влияния, всегда негативным образом отражалась на положении немецких соотечественников за границей. Перед русским правительством вставала дилемма: начать русифицировать колонистов или принять ликвидационные законы. Выбрано было первое. Немецкие источники указывают, что начало русификации немцев России связано с восшествием на престол Александра III (1881).

Как они появились на Дону

В то время на землях Области войска Донского колонистами заведовало Областное по крестьянским делам присутствие, аналогичное учреждениям, имевшимся в других губерниях. Но, повторяю, управление колониями имело в административном отношении формальный характер. Даю слово документам.

Наказной атаман князь Святополк-Мирский в записке Областному правлению Войска Донского с нескрываемой долей изумления извещал, что на вверенной ему территории располагаются десятки немецких поселений с немецкими же названиями. Откуда? Почему? Доложить! Атаман этой запиской предлагал переименовать колонии, ибо если их нанести на общую карту Области, то можно подумать, что Дон-батюшка оккупирован немцами.

Медленно, однако, крутятся колёса русской бюрократической машины. Три года прошло, прежде чем вопрос был прояснён, и 13 апреля 1890 года в Журнале Областного правления появилась следующая пространная запись:

«Слушали: Докладную записку: Войсковой Наказный атаман в предложении от 3 ноября 1887 года за № 2655 сообщил Областному правлению, что в Черкасском и Миусском округах Области войска Донского находятся поселения, именующиеся немецкими колониями, имеющие от 10 до 40 дворов, между тем ему неизвестно, с чьего разрешения и когда образовались эти колонии, кто дозволил немцам-поселенцам наименовать свои поселения колониями, с такими, например, названиями: Остгейм, Фридрихсфельд, Блюменфельд, Либенталь и проч., а также расположены ли эти колонии по планам, утверждённым подлежащею властью. Принимая во внимание, что в отношении образования селений поселян-собственников (бывших колонистов) установлены особые правила, изложенные в ст. 2139 т. II ч. 1 Общ. Губерн. Учрежд. Изд. 1876 г., а также в особом приложении зак. о состоян. (1 общ.Полож.), на основании которых каждое селение образуется не иначе, как с разрешения губернского начальства, при чём таким селениям, согласно правил, приложенных к ст. 416 (примеч. 1) т. XII ч. 1 Уст.строительного, по продолжении 1886 г., составляются планы, кои утверждаются губернаторами, он предлагает Областному Правлению войти в подобное рассмотрение вышеупомянутых вопросов относительно правильного образования в названных выше округах немецких колоний, а также установления сельской полицейской власти, и, порассмотрении, сделать по сему предмету соответствующие распоряжения».

На Дон пришли с Украины и Волги дети и внуки прежних колонистов, так как последняя акция массовых переселений была осуществлена в 1851 году – из Пруссии в Саратовскую губернию переселились 100 семей меннонитов.

Положением о Войске Донском 1835 года донское дворянство и казачье офицерство, чиновничество было щедро наделено землёй. Далеко не все из них могли распорядиться по уму огромными, дарованными пожизненно участками, и потому, как только представилась возможность (после реформ 1861 года), начали продавать их фактически за бёсценок, чем воспользовались колонисты. Местные крестьяне, хоть и отпущены были на волю, приобретать земли не могли – средств у них не было.

Немцы-колонисты, живя в России, использовали традиционные для Германии способы землепользования и землеустройства – общинное землевладение и майорат. Майорат – система наследования, при которой недвижимое имущество (земля, дом, постройки и др.) переходит нераздельно к старшему сыну. У немцев-колонистов семьи были большие, в среднем по восемь детей, и тот обычай сохранялся в полной силе – передавать старшему сыну всё хозяйство, а младшим выдавалась их доля наследства деньгами. Вот, такие младшие дети соединялись в товарищества, искали для себя новых земель.

Удивительно, что имея перед собой такой замечательный пример общинного землевладения и землепользования, правительство России настойчиво подрывало устои веками складывавшейся русской общины. Вспомним хотя бы столыпинские реформы. Не поняли, не распознали в ней социалистических признаков уклада жизни русского села и большевики — разрушили до основанья, а затем... Затем мы зноем, что произошло.

Появление немцев-колонистов на Дону отдаёт какой-то загадочностью, мистичностью. Областное Правление, узнав о немецких колониях в Миусском и Черкасском округах, запрашивает о том Облаетную чертёжную контору – что да как, да откуда? Но продолжим цитировать протокол: «Областная чертёжная, препроводив это предложение во 2-е Распорядительное отделение при отношении от 11 ноября 1887 г. за № 1609, сообщила, что по списку населённых мест Области войска Донского, изданному Областным Статистическим Комитетом и переписи 1873 г., в пределах Миусского округа, в районе пяти волостей оного, насчитывается до 30-ти поселений, носящих немецкие названия и в пределах Черкасского округа – в одной волости – два поселения с такими же названиями, в коих живут несомненно колонисты (крестьяне-собственники) немцы. По неимению в списке населённых мест каких-нибудь географических данных или точного обозначения разъяснений поселений тех от более известных населённых или других каких-либо пунктов, могущих служить к точному обозначению поселений тех на картах, они и при исправлении в 1876 г. 10-ти вёрстной карты Области остались на ней не нанесёнными, и в настоящее время нанести их на карту не представляется возможности.Несомненно одно, что все немецкие поселения существуют на землях частных лиц, т.е. владельческих дачах и участках, перешедших по покупке в руки немцев, ибо существование их ограничивается пределами Миусского округа, территория коего почти вся состоит из дач иучастков, и той части Черкасского округа, которая также размежована в частные наделы».

Областная чертёжная контора не располагала элементарными данными— колонии образуются вновь и им даются немецкие названия или просто переименовываются немецкими названиями уже существующие крестьянские поселения. Из протокола: «Так, по сношениям с старшим нотариусом Новочеркасского Окружного суда, возникшим с 1875 года, Областная Чертёжная.

Отвечая на его вопросы о месте расположения переходящих из одних рук в другие земель частных лиц и записывая в ведомости все случаи перехода, имеет по одному Миусскому Округу в течение периода 1875–1887 годов до сорока случаев перехода дач и участков в руки лишь компании поселян-собственников немцев, исключая многие случаи перехода в одни руки; но из всех случаев имеются более точные указания лишь по двум, а именно: пос. Ильинский Г. Г. Коньковых, на р. Мокрый Еланчик, ныне носит название Розенфельд и даче пос. Сатки на р. Грузском Еланчике, есть земля в 2000 дес., принадлежащая колонии Гронталь, которые очевидно возведены колонистами вновь. Что же касается до того, по разрешению ли администрации или самопроизвольно возводятся на владельческих землях немецкие колонии, составлялись ли на них планы чрез Областной распорядительный по земским делам комитет, заведывающий этим делом, и установлена ли в них сельско-полицейская власть, Областная чертёжная никаких сведений не имеет».

При всём разгильдяйстве местной власти трудно себе представить такую неосведомлённость. Естественно, в Областном правлении возникает мысль о необходимости собрать сведения о немецких поселениях в Черкасском и Миусском округах. Решено было запросить Окружных начальников, предписав им собрать обстоятельные сведения: когда же возникли немецкие колонии, о которых в Новочеркасске, казачьей столице, ни сном ни духом не знают, сколько их и какое количество земли занимают, кто действительно является владельцами земли, каков в них порядок административного и полицейского надзора, по утверждённым ли, как это принято, планам расположены поселения или по усмотрению самих поселенцев. Если поселения расположены и построены по планам, то кто утверждал эти планы и кем разрешены сами поселения. И ещё – к какому вероисповеданию принадлежат переселенцы и кем управляются в духовном отношении.

Сбор таких данных был воспринят колонистами очень неодобрительно, как нарушение ещё екатерининских обещаний об административном невмешательстве в повседневную жизнь колоний.

В эти годы Миусский округ был переименован в Таганрогский и его начальник докладывал своим рапортом от 27 мая 1888 года, что в округе находится 36 поселений под немецкими названиями, владеющими землёю на праве собственности 41795 десятин (десятина – 1,45 гемпра), и на праве аренды – 6863 десятины, а всего 48658 десятин. Но мало, правда? В поселениях обычно от 6 до 59 дворов, в них избираются десятские. Жители принадлежат к лютеранской вере, управляются в духовном отношении пасторами, учителями, деканами, ксёндзами, администраторами.

Планы построек никакой властью, конечно же, не утверждались, «так как земли, на которых расположены поселения, приобретены поселенцами в собственность от частных лиц, но в каких именно местах на купленной земле расположены поселения, из полицейского дознания не видно. Из доставленных же окружным Атаманом Черкасского округа сведений видно, что в этом округе немецких поселений не существует, а в Ростовском находятся поселения: Мариенталь, Звайзгнит, Тауруп, Эйгейнгейм, Ольгенфельд, Руэнталь. Мариенталь состоят из немецких поселенцев-собственников, купивших 1600 десятин земли у генерал-лейтенанта Жирова, и в поселении этом находится 18 дворов в 112 душ мужского и 118 женского пола. Звайзгнит, в 3-х вёрстах от станции Степно-Владикавказской ж.д., населено латышами, приобретшими в собственность покупкою у разных лиц 1200 десят. земли. Дворов в этом поселении 9, поселян муж. 21 душ и женского 25. Тауруп, тоже в 3-х вёрстах от станции Степной, населено латышами, купившими землю в собственность у подполковника Балабина. Эйнгейнгейм, во 2-м заседательском участке в Васильево-Теровской волости, имеется 22 двора. Ольгенфельд в 4-м участке, в районе Отрадовской волости, имеет 32 двора, Руэнталь, там же, имеет 20 дворов и Блюменталь в 4 участке, на Чубурковских степях при Донской балке, близ д. Порт-Котон Маргаритовской волости».

Внутреннее административное управление среди немцев-колонистов было, в целях экономии, сведено к минимуму – избирались старосты (шульцы), в обязанности которых входил сбор податей. В должности их никто не утверждал, поэтому административный и полицейский надзор в колониях ими не осуществлялся. Зато у немецких учителей обязанностей было значительно больше – отправление богослужений, треб, обучение детей закону Божию и первоначальному чтению. Русскому языку, – языку титульной нации, и через сто лет пребывания в России немецкие колонисты не научились: вся переписка, документация, вплоть до свидетельства о рождении, велись на немецком языке. В крайних случаях нанимался переводчик. Колонисты вели замкнутый, обособленный образ жизни. Самих учителей, духовных наставников, утверждал в должности Пробст. Пробстом первоначально назывался эконом в монастырях Западной Европы, потом это было второе после епископа духовное лицо в кафедральном соборе, затемпастор главной церкви. Пробст находился в Таганроге, там же, ещё в 1812 г. по ходатайству градоначальника Б. Б. Кампенгаузена и просьбе горожан-католиков император Александр I за счёт казны разрешил поcтройку костёла с органом. Там же, в 1864 году, построена лютеранская церковь. В 1883 году по ходатайству лютеранского общества на Нижне-Бульварной улице в Ростове заложена евангелическо-лютеранская церковь (кирха). Освящена была 1 мая 1888 года.

Для всех евангелических кирх в России основана в 1819 году генеральная консистория.

Таким образом, была создана сеть духовных учреждений, которые осуществляли управление всей жизнью российских немцев, а не только духовной. Об этом говорят и документы Государственного архива Ростовской области – фонд Пробста. Документы на немецком языке, среди которых проект «Положения об училищах в селениях иностранных колонистов» (1870), переписка с губернским правлением о введении преподавания немецкого языка в русских церковно-приходских школах (1906), Указ о созыве Государственной Думы и переписка Петербургской консистории с пасторами по этому вопросу (1906) и пр. Следовательно, церковь занималась и делами ей не свойственными – политическими.

Вышеуказанным протоколом Правление Области войска Донского на основании ст.ст. 2139, 2188 и 2189 и 2140 т. II, ч.1 Общ. губерн. учреждений изд. 1876 и 416 примечания 1-го 1886 года нашло необходимым подчинить колонии общему порядку сельского управления с присвоением поселениям русских названий, а также установить в колониях сельские общественные управления.

Выполнить это решение, как позже оказалось, было делом нелёгким.

Как они жили и работали

Авторы «Очерков Географии Всевеликого войска Донского» (Новочеркасск, 1918) сообщают, что немецкую колонию легко узнать с первого взгляда, так она отличалась от казацкого куреня или от крестьянской хаты. Дома их крыты черепицей, гонтом или жестью, кирпичные или саманные – выбеленные, в 2–3 окна на улицу. Дома эти длинные – под одной крышей с жилым помещением находятся и кладовые, и конюшня, и сарай для экипажей и т.п. Хлебный амбар и погреб всегда – отдельно.

Колонии расположены всегда в одну улицу. Сначала застраивалась одна сторона, и только по окончании её – другая. Садов при домах немцы не насаждали, но разбивали небольшие цветники. Это, к счастью, передалось и местным жителям. Как приятно ходить по улицам нынешнего Матвеева Кургана – всё в цветах. Сады и огороды у колонистов размещались в отдельных местах. Источник гласит, что всякое сколько-нибудь значительное селение имело школу, обыкновенно служащую и молитвенным домом. Среди колонистов, как сказано выше, часто встречались последователи всевозможных религиозных сект. Образование детей ограничивалось просто грамотой, счётом и заучиванием нескольких псалмов (библейских и новейшего немецкого сочинения), которые пелись на общественной молитве, заменяющей богослужение.

В хозяйствах колонистов держались сильные, крупные волы, молочные коровы, при этом последние, в отличие от заботливого содержания волов, содержались небрежно, а также породистые немногочисленные овцы, лошади, свиньи, домашняя птица, инвентарь. Пахали они обыкновенно двух-трёхлемешным плугом на колёсах (буккером), иногда соединённым с особою самодельной сеялкой. Косилки и жатки были обыкновенного типа. Молотьба производилась катками, веялки были ручные. Некоторые колонии имели паровые молотилки Для перевозки грузов использовались обыкновенные арбы и мажары, брички. Для поездок многие колонисты имели рессорный экипаж – «нейтечанку» (тачанку). Как видим, ничего особенного. Всё это было и в казачьих хозяйствах.

Да, немцы-колонисты принесли пользу краю тем, что крестьяне-собственники переняли от них пропашные культуры (посев кукурузы), уход за скотом, рытьё колодцев, черепичные крыши, брички и т. д. Духовного же сближения, особенно на бытовом уровне, не произошло – колонисты жили замкнуто, обособленно, «с презрением к русскому крестьянину».

Известный на Дону писатель и экономист генерал-майор A. M. Греков писал: «...колонистский земледельческий тип должен, несомненно, представлять для нас интерес уже хотя бы потому, что под прямым культурным (?) воздействием его сложился у нас новый земледельческий тип и аборигена. В экономическом смысле воздействие этого типа выразилось в столь же форсированном, очень быстром подъёме на Дону продажных цен на земли. Немцы не боялись высоких цен, и благодаря именно им, этим пришельцам, в нашем дворянском землевладении в области вообще, а в Таганрогском округе в особенности, пробита была настолько солидная брешь, что одно время дворянам нашим, сохранившим свои земли, пришлось серьёзно призадуматься об изыскании новых источников для поддержания местных дворянских учреждений... Сочинён даже был проект подесятинного четвертакового налога с каждой продаваемой донским дворянином недворянину земли, – проект, провалившийся лишь благодаря сочувствию, проявленному к нему со стороны г. Вышнеградского, тогдашнего министра финансов».

Генерал не случайно слово «культурным» сопроводил вопросом, Он сильно в этом, как увидим ниже, сомневался. Но речь он ведёт о том, что колонисты помогли создать на Дону рынок земли. Добавим, что они, денежные люди, кстати, широко использовавшие и услуги русских банков, лишили нашего крестьянина возможности приобретать землю. A. M. Греков отмечает, что немцы в отдельных случаях отступали от принципа неделимости земельных участков (майората), и там, где это происходило, их хозяйства быстро приходили и упадок. Но он отмечает и другое, что большие размеры запашки, к которым обычно прибегали колонисты, позволяли снижать затраты труда, и хотя урожай они получали ниже обычного, результаты их труда приносили существенные доходы. А крестьяне Примиусья, особенно южной его части, по причине малоземелья разбогатеть, конечно, никак не могли.

Землю колонисты обычно покупали общинным способом, но, повторяю, брали также ссуды в банках, не всегда их возвращая, и селили на купленной земле своих обезземеленных родственников. У русских этого никогда не было. По Грекову, ««колонисты при этом устраивались хуторами, приобретавшими все типичные черты правильно организованной сельской общины с выборными старостами, писарями, сходами, школами и церковью. Форма землевладения представляла собой все черты типичного «товарищеского» землевладения. Община устанавливала пользование землёю, севооборот, нанимала общественных пастухов, определяла отношение площадей посева к толоке и место их, обсуждала на сходах различные административные и аграрные вопросы и т. п.

Особенности колонистского земледелия сводились к возможному сокращению издержек производства при максимальном размере запашки. При большом размере колонистских посевов, посев и запашка производились «наволоком», без предварительной обработки пашни. Осенняя вспашка отсутствовала всё с той же целью сокращения расходов, хотя это всегда маскировалось под определённую «доктрину» – сильное оседание вспаханной земли, расположение бурьянов, выдувание посевов, пересыхание верхнего слоя и т. д. В целях извлечения наибольшего дохода колонисты эксплуатировали чёрный пар посевами кукурузы, предполагая, что это «промежуточное», пропашное растение не выбирает минеральных веществ из земли. Паровая обработка полей хотя и составляла нововведение колонистов, но обработка была недостаточно тщательна и совсем лишена органического удобрения. Отсутствие удобрения, травостояния, плохое содержание дойного скота, форсирование пашни, отсутствие определённого севооборота были серьёзными изъянами колонистского хозяйства. Всё  напоминает временность, непостоянство со стороны хозяина, а ещё всё это похоже на элементарную эксплуатацию почв, на что указывали и тогдашние специалисты. В частности, объяснение более высокого экономического положения колонистов перед крестьянами и казаками-землепашцами их более высокой культурой – не более чием миф, созданный уже в наши дни.

Как пишет Греков, «Главною причиною такого резко бросающегося в глаза различия в благосостоянии является, как сказано, различие в размерах колонистского и крестьянского землевладения. Выгодное отношение между количествами рабочих сил и территории остаётся на стороне колонистов, – и это коренной фактор их лучшего, сравнительно, быта.

Куда же шёл хлеб, выращиваемый немцами-колонистами? Это очень важный, принципиальный вопрос. В «закрома нашей родины» он, конечно, редко попадал. Колонисты жили в основном на землях, близких к черноморским, азовским портам, судоходным рекам. Туда отвозилась пшеничка, взращенная донской землёй. Волжские, воронежские колонисты выращивали много ржи, а мы знаем, что на европейском хлебном рынке рожь закупала только Германия. Так что Vaterland'y было за что патронировать своих соотечественников в России.

«Дон». 2004. № 9. С. 228–238