ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2012-й

Природа и сельское хозяйство

Продолжение. Начало см.: Греков М. И. В Манычских степях: Из воспоминаний о Доне М. И. Грекова 1878-1879 гг. Часть 1.

М. И. ГРЕКОВ

В Манычских степях: Из воспоминаний о Доне М. И. Грекова 1878-1879 гг.

Поездка в Манычские степи

Часть 2

Для выбора у частных коннозаводчиков жеребчиков для станичных казачьих плодовых табунов, ежегодно командируется штаб-офицер из состоящих в распоряжении войскового наказного атамана и ветеринарный врач, и вот меня, как бывшего штаб-офицером для командировок и послали в 1879 году с ветеринаром П. И. Калининым. Хорошо знакомы мне Манычские степи, но главным образом восточная их часть, где я сам имел конный завод и полное хозяйство, распоряжаясь им 25 лет.

Выехали мы с Калининым на Аксайскую станицу, где перепрягли лошадей и, переехав Дон по мосту, поехали по знаменитой дамбе. Я говорю по знаменитой потому, что она тянется тринадцать верст, стоит громадных денег, построена прочно, сделана она во времена атаманства Хомутова. Между прочим, помянем здесь, что все, что было сделано при Хомутове, достойно внимания. Это был человек дальновидный, хотя и большой барин — настоящий гетьман. Он любил казаков, изучил хорошо их быт, входил в их нужды и долго пробыл на этом видном посту.

Поехал он однажды в Старый Черкасск. Старый Черкасск расположен на самом берегу Дона, и там находится женский Ефремовский монастырь, поставленный женой стараго атамана Ефремова; в монастыре этом жила сестра атамана, Матрена Екимовна Ивлич, урожденная Уварова. Ефремов был женат на Уваровой. В этом монастыре и до сего времени хранятся цепи, которыми был скован Стенька Разин. Здьсь же, близ собора, лежат ворота от крепости Азова, вероятно, привезенные казаками после знаменитого взятия Азова, а также висит в церкви очень богатый чепрак с седла маршала Даву. Собор Старочеркасскаго монастыря заложен при Императоре Петре Великом. Старый Черкасск расположен на низменном берегу Дона, который во время весенней воды весь покрывается водою до Новочеркасска, исключая одного возвышенного места, под названием «Красный Двор», принадлежавшего тоже атаману Ефремову. В этом дворе он и был арестован и препровожден в Петербург, где и умер. Еще и теперь можно найти чугунную надгробную доску в Невской лавре на его могиле.

Вот в один из больших весенних разливов Дона Хомутов и поехал посмотреть на Старый Черкасск на лодке. Город был весь в воде, так что из нижних этажей жильцы перебирались, теснясь, во второй, под крыши, в чердаки и даже на крыши. Хомутов видит одну старушку казачку на крыше и кричит ей:

— Бабушка! переезжай в Новочеркасск, там тебе спокойней.

— Спасибо, родимый! ответила она, здесь родилась, здесь и умру, не любим мы твой Новочеркасск.

Даже простые казаки не симпатизировали новому месту. Непонятный каприз атамана графа Платова подняться на такую высокую гору и удалиться от судоходной реки Дона.

Живо припоминаю я свое пребывание в Красном Дворе. Ефремова была мне бабка, сестру ее звали Марфа Акимовна, она приходилась родною матерью моей матери, и была замужем за Сариновым Кирсаном Козьмичем, убитым в войне 1806 года, при отступлении от турок, на мосту, при следующих обстоятельствахъ: пропуская свою сотню, он не поскакал пока все казаки не проскочили, через мост, а в это время налетели турки и изрубили его.

Незаметно среди воспоминаний прокатили мы через Старый Черкасск. Вот и Ольгинская станица. Станица — как и все: группа разбросанных желтеньких домиков — любимый казачий цвет, большая белая церковь, несколько деревянных лавок, торгующих веревкой, железом, красным товаром и уж разумеется всевозможною рыбою, так как по близости рыбные тони.

Скоро нам перепрягли лошадей, — у нас была казенная подорожная, и мы поехали до следующей станции в станицу Богаевскую.

На другой день рано утром, мы с ветеринаром Калининым поехали по конным частным заводам, выбирать жеребчиков в станичные плодовые табуны, согласно инструкции и списка, сколько у кого надобно взять.

Много было недоразумений. Некоторые лучших жеребчиков прятали, а другие претендовали, что неправильно сделан рассчет.

Переезды мы совершали благополучно, я отмечаю это потому, что отбывание почтовой повинности на Маныче самими коннозаводчиками исполняется совсем своеобразно. Кучера калмыки. Коренная лошадь, хотя немного осмирена, но пристяжки храпят и бьют задом, чувствуя только шлею хомута на себе, так как его на нее надели в первый раз. Запрягают моренную лошадь и экипаж вывозят на ней одной за ворота, ставя лицом по направлению следования, а пристяжек запрягают уже за двором, держа их за уши, а иногда прикручивая ремнем и губу помимо всего этого. Вы видите еще двух верховых калмыков по бокам вашего экипажа — это на случай какого-либо крушения в дороге. Не правда ли, не совсвм покойное путешествие. Но зато очень быстрое!

Я оговорюсь, что такое первобытное, чтобы не сказать отчаянное, передвижение, не у всех хозяев. Есть зимовки, где настолько это дело организовано, что ни один бы почтосодержатель позавидовал, как например у Жеребковых, Подкопаева, Поздеева, Кульгачева и еще некоторых.

Продолжение см.: Греков М. И. В Манычских степях: Из воспоминаний о Доне М. И. Грекова 1878-1879 гг. Часть 3.