ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2010-й

Великая Отечественная война на Дону

ЛАЗАРЕТ-УБИЙЦА

(Из воспоминаний врача-ординатора эвакогоспиталя)

Во время второй оккупации Ростова, на его северной окраине, в зданиях Ростовского артиллерийского училища (ныне площадь Ленина) располагался германский лазарет для военнопленных № 192. Сюда из концлагерей Ростова, Батайска, Сальска, Миллерово, Цимлянской и других мест Ростовской области сгоняли больных. Тысячи измождённых, обессиленных голодом и неимоверными страданиями людей заточали в грязные бараки. Лагерь смерти — так прозвали это страшное место, обнесённое двумя рядами колючей проволоки и высокой кирпичной стеной. В лазарете, по сведениям Комиссии (акт составлен после бегства немцев из Ростова) оставалось 5400 раненых и больных, в том числе более 400 инфекционных, сыпнотифозных.

Для помощи больным объединились силы Ростовского государственного медицинского института: доценты И. Н. Петровский, П. М. Силин, Г. Г. Жамгоцев (мой отец), Г. Добросердов, молодые врачи Т. Керенская, П. И. Титова, Залесский, старший лаборант П. Булгин… Помогали в организации консультативной помощи больным и раненым профессора Б. З. Гутников и Г. С. Ивахненко, доцент А. А. Дмитриев. Возглавил работу ассистент кафедры фармакологии, кандидат наук П. Е. Береславцев.

В лагерь смерти меня направили сразу после освобождения города. На углу улицы Энгельса и Ворошиловского проспекта был установлен стол и заработал Военкомат. Со всего города стекались сюда получить направление на фронт. К этому времени у меня было за плечами четыре курса медицинского института, и поэтому мне дали направление на ликвидацию эпидемического очага в лазарет для военнопленных. Здесь я находился до конца апреля, пока, заразившись сыпным тифом, не эвакуировался.

Главврач Береславский назначил меня палатным врачом. Передо мной открылась жуткая картина. Пронизывающий холодный ветер врывался в щели палаты, снег свободно проникал в окна, кое-где забитые досками. Не работали канализация и водопровод. В палатах на трёхъярусных деревянных нарах лежали по два человека, а кому не хватило мест – на голом полу. В помещении стоял огромный котёл-параша, около которого валялись трупы. Крыша протекала. В зимнее время бараки не отапливались. В суровые морозы больные, не выходя на улицу, обмораживали себе конечности.

По рассказам очевидцев комиссии удалось установить, что число больных, находившихся в лазарете № 192, к концу 1942 года достигло 7–8 тысяч человек. За шесть месяцев больные пленные получали только несколько раз по 80–100 граммов хлеба из горелого ячменя. Через сутки узники получали свою единственную пищу: полкотелка мутной похлёбки без соли, слегка приправленной ячменными отрубями. Раз в месяц в похлёбке попадались кусочки дохлой конины.

Отправляя в лазарет заболевших пленных, немецкое командование сознательно обрекало их на смерть. Повязки у раненых не снимались по нескольку месяцев. Если среди пленных попадался врач, то ему под страхом расстрела запрещалось оказывать помощь товарищам. А в ней нуждались сотни! Умирали в мучениях. Лишь изредка позволялось врачам из числа военнопленных производить перевязки. Раны были заражены червями.

Из медикаментов выдавался только марганец. Среди пострадавших были инфекционные больные (дизентерия, сыпной и брюшной тиф). Несмотря на то, что лагерь называли лазаретом, режим ничем не отличался от рядового концлагеря. Те, которые ещё способны были передвигаться, поднимались в четыре часа утра, и их угоняли за пять-семь километров на рытьё окопов и блиндажей – до наступления темноты. Остальные оставались без присмотра.

На территорию лазарета был длинный ров, присыпанный землёй, туда сбрасывали трупы. Сотни трупов. Среди трупов виднелись еще движущиеся тела. Личный состав госпиталя, несмотря на ранги, вытаскивали полуживых...

Вначале мы занимались медицинской сортировкой и переводили больных в обработанные помещения. А там уже их ждала необходимая помощь. Нуждающихся в специализированной медпомощи транспортабельных больных увозили в ближайшие госпитали.

Вскоре на территории лазарета заработал эвакогоспиталь № 5341 Наркомздрава. Постепенно были созданы нормальные условия содержания и лечения. Наиболее тяжелых больных эвакуировали в госпитали тыла. Эпидемический очаг был ликвидирован. Госпиталь приступил к приёму раненых из Миус-фронта и оборонявших подступы к Таганрогу. Медики трудились самоотверженно. Они спасли сотни красноармейцев.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА

1. ГАРО. Ф. Р-3613. Оп. 1. Д. 5.
2. Ватин В. Лагерь смерти. Ростов н/Д : Молот, 1943. 19 с.
3. Вилин А. Лагерь смерти // Красное знамя. 1943. 16 марта.