ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2007-й

Персоналии

Начало см.: Падалкин А. П. Рыцарь вольного Дона. Часть 1

А. П. Падалкин

РЫЦАРЬ ВОЛЬНОГО ДОНА

Пётр Харитонович Попов, генерал от кавалерии, походный атаман, организатор и руководитель Степного похода белых партизан

II

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ГЕНЕРАЛА П. Х. ПОПОВА С НАЧАЛА РЕВОЛЮЦИИ ДО СТЕПНОГО ПОХОДА

Когда 1 марта в Новочеркасске были получены первые сведения о событиях в Петрограде, П. Х. привёл Училище в «боевую готовность» и с разрешения Атамана гр. Граббе послал по городу юнкерские патрули, чтобы сразу пересечь всякого рода выступления, могущие нарушить течение нормальной жизни в городе.

Когда дошли до Дона сведения о революции и когда политические дельцы, ставшие господами положения в столице Дона, постарались стать у кормила новой власти, чтобы ликвидировать господствующее положение казаков во всём Войске, образовали «Областной Исполнительный Комитет» с «Военным Отделом», в котором было засилие солдат запасных полков, то П. Х. послал туда в качестве «наблюдателей» ес[аулов] Захарова и Сутулова, дабы быть в курсе дел «Военного Отдела» и своевременно парализовать его вредную деятельность.

В первые же дни образования этого Комитета были произведены многочисленные аресты представителей старой администрации, вплоть до брандмейстера. Видя это, некоторые старшие начальники, занимавшие ответственные посты, стали подавать в отставку и уходить от казачьих дел. Но П. Х. оставался на своём посту и силами своих юнкеров старался преграждать путь всякому произволу. Когда Донской Исп. Комитет расположился в Атаманском Дворце как «хозяин Донской земли», а его Военный Отдел в здании Областного Правления, ген. Попов, пригрозив юнкерами, потребовал очистить занятые помещения, что и было выполнено. Однако Военный Отдел решил арестовать ген. Попова и для этого направил к Училищу батальон солдат с пулемётами. Но когда солдаты подошли к Училищу и потребовали его выдачи, юнкера заявили, что арестовать П. Х. можно только перейдя через их трупы, и батальон «не солоно хлебавши» ушёл, а П. Х. оставался начальником Училища до смерти ген. Каледина или, вернее, до оставления Новочеркасска 12 февраля 1918 г.

У Военного Отдела было намерение «разогнать» Войсковой Штаб, атаманскую канцелярию и Донское Областное Правление. Тогда П. Х. принял соответствующие меры по охране этих учреждений, а Отделу пригрозил, что если он попытается их «разогнать», то он перевешает его членов. На этом дело и кончилось. Когда в Военном Отделе по адресу казаков стали раздаваться угрозы: «Поцарствовали, и буде… теперь наш черёд пришел… мы эти казацкие привольности да угодья — во как зажмём», — П. Х. был, вероятно, единственным человеком, настаивающим, что для преграждения проникновения на Дон красных идей и против угроз «В. О.» нужно противопоставить мощную казачью организацию. При молчаливом содействии Испол. Комитета солдатская масса, наглея, стала вмешиваться и в экономическую жизнь Войска: повсюду начали появляться представители армейских комитетов и их комиссары и начали распоряжаться, реквизировать, отчуждать и т. д. И П. Х. проявил инициативу в создании Союза Казаков, задачами которого были объединение казаков на «казачьей платформе» путём созыва казачьего съезда для разрешения Войсковых вопросов и выработки правил созыва Войскового Круга. Он прежде всего собрал вокруг себя группу офицеров из Войскового Штаба, Атаманской канцелярии и Областного Правления. В этом ему помогали А. П. Епифанов, А. П. Бондарев, братья Бояриновы, подъес[аул] Сухоруков и др., которыми был создан Офицерский Союз. Пользуясь положением почётного члена Новочеркасского Станичного правления, П. Х. настоял, чтобы оно приняло активное участие в организации Союза Донских Казаков. Как председатель организационной комиссии П. Х. от имени правления созвал 14 марта собрание казаков станицы и всех казаков, проживавших в данное время в городе. На нём присутствовали большие группы, представлявшие казачьи части Новочеркасского гарнизона, группы казачьей молодежи из всех учебных заведений города. А в виде представительства от станиц всего Войска П. Х. командировал на собрание всех юнкеров, свободных от нарядов.

Собрание получилось импозантное во всех отношениях. Единогласно было принято решение о создании «Казачьего Союза». Попытка ес. Голубова и редактора газеты «Вольный Дон» Казмичева сорвать дело организации Союза не удалась, и они получили горячую отповедь от П. Х. и С. И. Бояринова. Председателем организованного «Союза Донских Казаков» усиленно просили быть П. Х., но он отказался в пользу подъес. Сухорукова.

Следующей задачей П. Х. было объединить казачий «Офицерский Союз» с «Союзом Донских Казаков». И это ему удалось. Председателем правления объединённого Союза был избран ес. А. П. Епифанов.

Организация Союза произвела в городе сенсацию, и к П. Х. в Военное Уч-ще потянулись делегации с выражением благодарности за объединение казаков в Союз. Официально участия в работах правления Союза П. Х. Попов не принимал, но по свидетельству члена правления Г. И. Карева (журнал «Казачье Дело», № 4-5), «формально не входя в состав правления, очень близкое участие в делах Союза принимал ген. П. Х. Попов». По его инициативе первым актом правления Союза было обращение к вр. исп. должность Войскового Атамана Е. Волошинову о передаче Союзу, как единственной казачьей общественно-политической организации, газеты «Boльный Дон», бывшей в то время официальным донским органом, но находившимся в ведении Донского Исп. Ком., что и было сделано.

Донской Исп. Ком., при помощи ес. Голубова, пытался подчинить Союз себе «как единственной законной революционной власти», но ничего из этого не вышло. Голубов пытался также на эту тему говорить с П. Х. «о важных казачьих делах», но ген. Попов его не принял с предупреждением, что если он к нему явится вторично, то он предаст его суду юнкеров.

Союз Донских Казаков был первым островком среди надвигающегося потопа большевизма, и его организация была оправдана последующими событиями, как на Дону, так и вообще в России. Это большая заслуга ген. Попова перед Войском в дни смутного времени на Руси.

Для того, чтобы легализировать существование Союза, была послана телеграмма Военному министру Временного Правительства Гучкову с просьбой утвердить Союз с кратким сообщением об его целях и задачах. После ответной телеграммы Гучкова от 24 марта, утверждавшей Союз и одобрявшей его цели и задачи, Союз стал именоваться «Войсковым Союзом Донских Казаков» и 7 апреля выпустил своё первое «Воззвание к донским казакам», которое почти полностью было написано П. Х.

Параграф 1 гласил: «СДК. в лице Временного Правительства и Государственной Думы признаёт единственную государственную власть и заверяет в готовности защищать эту власть от посягательств, с какой бы стороны они ни исходили. Союз заранее приветствует тот новый порядок устройства России, который будет установлен Учредительным Собранием».

Параграф 2: «СДК. приветствует героическую русскую армию и присоединяется к её мощному голосу — довести войну до победного конца».

Параграф 3: «СДК. шлёт глубокий поклон на войну в окопы и на Дон родным станичникам и призывает их к единодушной работе по устройству своего быта и своей службы на исторических казачьих основаниях широкого самоуправления».

В этом воззвании П. Х., определяя своё отношение к войне и к устройству новой России, проявил максимум лояльности к Временному Прав[ительству].

Однако 15 апреля тот же министр Гучков сообщил вр. исп. должность Войскового Атамана (назначенному на эту должность Обл. Исп. Комитетом), председателю Обл. Исп. Комитета (создавшегося самочинно революционным порядком, фактически без участия организованного казачества) и председателю СДК., что «устроение краевой жизни остается в ведении Обл. Исп. Комитета, а Атаману, как представителю Российского правительства, надлежит согласовать свою деятельность с работой этого Комитета». Этим сообщением Гучкова «хозяином» на Дону делался Обл. Исп. Комитет, а вр. исп. должность Атамана — агентом Временного Правительства.

Ген. Попов на это послал Гучкову письмо, указывая на несуразность его сообщения и что оно может повести не только к разного рода недоразумениям, но и вызвать на Дону междоусобицу в борьбе за власть. Ответа от Гучкова не последовало, а СДК продолжал намеченную работу по организации Войскового Казачьего Съезда в Новочеркасске. Одновременно им было отправлено воззвание к казакам на фронт с призывом к объединению «в целях выхода казачества на его исторический путь существования — по казачьему «присуду», положившее начало созданию в Действующей Армии особых казачьих комитетов, начиная от дивизий и кончая штабами фронтов, под разными названиями и удержа[вшее] казаков от вхождения в комитеты солдатских депутатов.

На Казачьем Съезде в Новочеркасске П. Х. был делегатом от станиц Новочеркасской и Мигулинской и от Новочеркасского Военного Уч-ща.

В «Военном Отделе» Обл. Исп. Комитета в то же время состоялось бурное заседание, на котором прапорщик Арнаутов и ес. Голубов требовали разгона СДК, ареста и предания революционному суду ген. Попова, как инициатора, организатора и вдохновителя этого Союза. Но представители Уч-ща ес. Захаров и Сутулов припугнули Комитет юнкерами и казачьим гарнизоном, и все успокоились.

Одновременно П. Х. не терял связей с Петроградом и неоднократно писал членам Государственной Думы Саватееву и Араканцеву, членам «Донского Куреня» Харламову, Лагунову и др. о необходимости созыва в Петрограде или Москве Общеказачьего Съезда для «выявления казачьего лица, его отношения к революции и обмена мнениями о будущем казачества». «Петроградские» казаки приняли соответствующие меры, и в результате 17 марта Волошиновым и ген. Поповым была получена от Саватеева телеграмма о том, что премьер-министр Временного Правительства, кн. Львов, разрешил Казачий Съезд в Петрограде для выяснения «казачьих нужд» и просил Атамана сделать распоряжение о высылке представителей от каждой станицы, что официальное распоряжение по этому поводу делается военным министром Гучковым не только во все казачьи Войска, но и казачьи части Действующей Армии, и что Съезд созывается на 23 марта. Действительно, такое распоряжение было получено в Новочеркасске и в окружных станицах 18 марта.

Новочеркасская станица в числе других делегатов выбрала ген. Попова, но он по состоянию здоровья не мог поехать.

Я не буду останавливаться на работах этого Съезда, но не могу не отметить, что П. Х. тихо и скромно, без рекламы и шума, но и здесь приложил свою руку, а какова была польза от Совета Союза Казачьих Войск — общеизвестно. А на открытии Съезда член Государственной Думы Саватеев в своей речи отметил, что инициатива созыва Съезда принадлежит ген. Попову.

На апрельском казачьем Съезде в Новочеркасске П. Х. — член его президиума и делегат от нескольких станиц и от Новочеркасского Военного Уч-ща. На первом, майском, Войсковом Круге он делегат от станиц Новочеркасской и Казанской.

Когда поднялся вопрос о кандидатах в Атаманы, имя П. Х. было названо одним из первых. Но он отвечал: «Подождем приезда ген. Каледина. Его знает не только Дон и вся Россия, но и заграница. Ему и быть Атаманом, а я пригожусь и на меньших ролях». При приезде ген. Каледина в Новочеркасск, П. Х. одним из первых ему делает визит и после говорит М. П. Богаевскому: «Вы наш Златоуст. Сумейте уговорить А. М. Каледина баллотироваться в Атаманы». 18 июня А. М. Каледин был выбран Войсковым Атаманом. При выборах Кругом начальника Войскового Штаба первым кандидатом был выставлен ген. Попов, но и тут он отказался, говоря, что революция может так обернуться, что у Атамана и Войскового Штаба может не оказаться никакой воинской части, кроме Училища, поэтому он предпочитает оставаться во главе его, дабы сохранить надёжную воинскую силу.

После выборов Войскового Атамана и Правительства, П. Х. как будто отходит от общественно-политической деятельности, проводя всё время в Училище, но это только кажется. Вечерами он или у Атамана Каледина, или у его помощника М. П. Богаевского, помогая им советом и делом. Особенно ярко это выразилось в дни «мятежа» ген. Корнилова, когда Вр. Правительство объявило Атамана Каледина мятежником, мобилизовав против Дона Московский и Казанский военные округа и приказав начальнику Ростовского гарнизона ген. Черноярову арестовать Атамана, бывшего в то время в поездке по северным округам Области. М. П. Богаевский объявил «сполох» и обратился за помощью и советом к ген. Попову, чтобы предупредить Атамана об опасности и не допустить его ареста. В хутора и станицы были посланы «летучки», и кроме того П. Х., сговорившись с М. П., посылает 6 юнкерских вооруженных отрядов с задачей разыскать Атамана и доставить его в Новочеркасск. Одна из этих групп, на двух автомобилях, была захвачена красной гвардией на станции Морозовской.

На Войсковом Круге, обсуждавшем «мятеж» Каледина, П. Х. был одним из первых, считавших необходимым послать Вр. Правительству телеграмму «С Дона выдачи нет», а Атаману Каледину приказать никуда не ездить и по-прежнему выполнять обязанности Войскового Атамана, а на случай, если А. М. Каледин решил бы ехать в Могилёв, П. Х. для его сопровождения и охраны в пути организовал особый юнкерский отряд с пулемётами и ручными гранатами под командой ес. Н. П. Слюсарева.

После захвата власти в Петрограде большевиками, Атаман Каледин вместе с ген. Поповым изучает вопрос — как избежать распространения советской власти и на казачьи земли. П. Х. предлагает создать казачье-украинский барьер от Оренбурга до Курска, чтобы отрезать большевиков от богатых Юга и Сибири и тем «уморить» их, а ген. Алексееву с его Добровольческой Организацией предоставить в этом «барьере» район Саратов-Камышин. Для установления связи по этому вопросу он послал к Оренбургскому Атаману Дутову письмо от ген. Каледина со своим бывшим юнкером сотн[иком] Димитриевым.

Атаман консультировал ген. Попова и по многим другим вопросам: когда приезжали к нему представители союзных военных миссий и посольств из Петрограда на предмет обсуждения борьбы с большевиками в целях продолжения борьбы с немцами; когда французское военное представительство в Румынии считало нужным отвести находившуюся на границе катастрофы румынскую армию к границам Дона для реорганизации и вело по этому поводу переговоры с ген. Калединым, поручившим ген. Попову разработать план расположения румынских войск на границах Дона. Румынский король Фердинанд принял предложение французов, но этому воспротивился председатель министров Братиано.

Совместно с ген. Алексеевым, ген. Каледин вёл переговоры с командованием чехословацких и польских легионов о переброске их к границам Дона. Разработку плана расположения этих войск было тоже поручено П. Х. Однако президент Масарик воспротивился тому, чтобы чешские части вмешивались в «русские внутренние дела». Его примеру последовали и поляки. Отмечаю всё это как факты особого доверия Атамана Каледина и как доказательство того, что он высоко ценил способности П. Х.

Атаман Каледин во все ответственные моменты давал начальнику Уч-ща важные поручения. В дни обезоружения запасных полков на Хутунке, П. Х. был назначен «как бы» командующим войсками Новочеркасска. И задача эта была блестяще выполнена. В дни «Ростовского похода» Атаман Каледин назначил П. X. «как бы» своим помощником по военной части для организации похода, и с этой задачей П. Х. справился блестяще, собрав в распоряжение Атамана необходимые воинские силы. П. Х. пользовался безграничным доверием Атамана, который одно время предлагал ему пост Походного Атамана, но П. Х. от этой чести отказался в пользу ген. Назарова, обещая свою помощь советом и делом. И он это выполнил, прежде всего, в организации партизанских отрядов, главной базой организации которых было Училище.

Выполняя все эти важные и много других мелких дел и поручений, ген. Попов не забывал и своего Училища, создавши ему авторитет грозной несокрушимой силы в распоряжении Атамана. Училище являлось хранителем порядка в столице Дона, здесь была сосредоточена решимость борьбы с советами за свободу Дона, здесь была идеологическая и материальная база сказочного донского партизанства, здесь, начиная с Чернецовского отряда, формировались и обучались почти все партизанские отряды, здесь было зарождение Добровольческой Армии, и первых своих добровольцев ген. Алексеев принимал от начальника Новочеркасского Военного Училища ген. Попова, искренно благодаря его за приём и ласку, оказанные его добровольцам, которым в Училище вначале предоставлялись не только крыша и питание, но и обмундирование за счёт Училища. А когда не оказалось больше свободных помещений для общежитий, П. Х. отдал для этого свою личную квартиру.

Своих юнкеров он посылал во все концы Дона для перевозки денежных сумм. В Новочеркасске юнкера несли караулы, а когда нужно было «заткнуть дырку» на фронте, они, как отряды «скорой помощи», появлялись, где нужно, и лихо били большевиков. Когда выяснилось, что «Алексеевская организация», имея юнкеров-артиллеристов, не может получить орудий, он, чтобы не раздражать команды донских батарей отобранием у них пушек, посылает своих юнкеров вместе с юнкерами-добровольцами под командой ген. Герасимова (помощника нач-ка Уч-ща) в село Лежанку, чтобы там «украсть» орудия в 39 й пехотной дивизии. Задача выполнена блестяще, и добровольцы получили нужные им орудия. Когда в Новочеркасске в январе 1918 г. образовался подпольный Военно-Революционный Комитет, деятельным членом которого был Войскового Штаба ес. Щепкин, ген. Попов, при помощи ес. Чернецова, своими юнкерами разгромил эту организацию, захватив с поличным ур. Фомина и члена Круга сотн. Запорожцева.

По настоянию ген. Попова, для поддержания в городе порядка, все донские офицеры, проживавшие в Новочеркасске, были взяты на учёт и сведены в сотни Донского Офицерского Резерва, начальником которого по предложению П. X. намечался ген. И. Д. Попов, но по настоянию Войскового Штаба им был назначен ген. Груднев, который не оправдал возлагавшихся на него надежд, тогда как ген. И. Д. Попов показал себя в Степном Походе и позднее блестящим организатором и храбрым начальником.

П. Х. председательствовал на собрании офицеров, когда ес. Чернецов призывал их стать на защиту Дона, но когда выяснилось, что записалось для этого всего 27 человек, ген. Попов сказал: «Какой позор! Я бы всех вас согнул в бараний рог и прежде всего лишил бы содержания». А Чернецов заявил собранию, что «при таком положении большевики скоро займут Новочеркасск и в первую очередь будут вешать офицеров»; он будет знать — за что его вешают, «а вы и этого знать не будете». В результате записалось 115 человек, но для отправки на фронт явилось 38.

Атаман Каледин не только не имел достаточно военных сил для борьбы с большевиками, но не имел для этого и достаточных денежных средств. И в этом отношении ген. Попов пришёл ему на помощь: в начале января 1918 г., пользуясь не только своими личными связями, но и связями своего отца, он собирал в Училище поочерёдно директоров местных банков, хозяев донских коневодств, директоров горно-заводской промышленности, советы Союза донских дворян и торговых казаков, которым предлагал «тряхнуть мошной» и собрать средства. В результате было собрано около 15 миллионов рублей, но... было поздно — Атаман Каледин застрелился. Собранные деньги поступили в распоряжение нового Атамана ген. Назарова, который по совету П. Х. сразу же передал из них 6 миллионов ген. Алексееву для Добровольческой Армии.

Когда, по свидетельству ген. Деникина, в высших кругах Добровольческой Армии зародилось неудовольствие Атаманом Калединым за отсутствие у него «дерзания» в борьбе с большевиками, председатель Союза донских дворян Леонов, по полномочию, как он говорил, старейших дворян Донского Войска из военной среды, пришёл к П. Х. с предложением «взять в свои руки атаманский пернач, если нужно насильственным путем при помощи юнкеров и поддержке донских дворян», которых якобы поддержит «всё донское офицерство», П. Х. просто выгнал Леонова, предупредив, что если он сделает такое предложение кому-нибудь другому, то будут арестованы и повешены юнкерами все причастные к этой попытке переворота.

Когда до Атамана Каледина стали доходить слухи, что Добровольческая Армия собирается покинуть пределы Дона, то он командировал в Ростов ген. Попова, чтобы он в «личной дружеской беседе выяснил бы планы ген. Корнилова». В Ростове он не застал ген. Корнилова, а в штабе Добровольческой Армии его заверили, что «слухи неверны». Факт командирования П. Х. к ген. Корнилову для «дружеской беседы» с ним свидетельствует об их взаимной симпатии, и недаром ген. Попов о ген. Корнилове говорил, что «он был не из породы недотёп», а ген. Корнилов при «Ольгинском споре» поддерживал план Походного Атамана Попова.

Когда 29 января 1918 г. в Атаманском Дворце происходило трагическое совещание Атамана с Войсковым Правительством о дальнейшей борьбе с большевиками, П. Х., предчувствуя «недобрые решения», с раннего утра находился в штабе Походного Атамана, где совещался с н-ком штаба полк. Сидориным «о надвигающейся беде». Когда из Дворца сообщили, что Атаман и Правительство сложили свои полномочия и Атаман приказал Походному Атаману ген. Назарову «прекратить огонь — больше ни одного выстрела», П. Х. первым звонит ген. Каледину, который решительно ответил: «Вопрос решён — другого выхода нет» и сообщил, что в районе хутора Малый Несветай появился сильный отряд красных с артиллерией и что нечем прикрыть это направление. П. Х. немедленно послал туда для разведки взвод юнкеров.

Когда появившийся в штабе Походного Атамана войсковой есаул Янов сообщил подробности трагического заседания и высказал мысль о возможности самоубийства Атамана Каледина и что нужно подумать о спасении Атамана, П. Х. советовал полк. Сидорину вызвать начальника Атаманского отряда полк. Каргальского, отряду которого предлагалось, быть может даже силой, «спасти» Атамана. Узнав, что во Дворце бесповоротно решён вопрос о передаче власти Городской Думе, станичному правлению Новочеркасской станицы и Военно-Революционному Комитету, П. Х. на это твердо заявил, что «допустить передачи власти нельзя, что борьба не может быть прекращена, нужно выиграть время, что с уходом Добровольческой Армии из Ростова необходимо отойти от ж. д., может быть, уйти в степи, но борьбу так или иначе продолжать». Его поддержал полк. Сидорин. Ген. Назаров по телефону сообщил Атаману Каледину мнения П. Х., Сидорина и своё. Атаман Каледин, не выслушав до конца, раздражительно ответил: «Поступайте, как хотите, я уже не Атаман». Не прошло и полчаса, как из Дворца сообщили, что Атаман Каледин застрелился.

Акт о передаче власти подписан не был. П. Х. считал до самой своей смерти, что «покойный Каледин не исчерпал всех средств и сдался преждевременно». На вопросы «что ж теперь будет?» П. Х. отвечал: «Никому власть не может быть передана. Будет избран новый Атаман, и борьба будет продолжаться». И, пользуясь положением почётного члена правления Новочеркасской станицы, он поднял в её правлении «сполох». Когда соборный колокол извещал горожан о смерти Атамана, «сидельцы» станичного правления и юнкера созывали народ для решения вопроса об атаманской власти и о судьбе Дона. По «сполоху», поднятому ген. Поповым, громадное здание станичного правления к вечеру было набито битком. Люди сидели на открытых окнах, на деревьях, заполнили тротуары. Неутомимый М. И. Бояринов размещает, уплотняет и на вопрос — кто будет Атаманом — отвечал: «Атаманом быть П. Х. Попову». Когда последний появился в зале — со всех сторон крики: «Просим быть Войсковым Атаманом». Полк. Сидорин сделал краткий доклад о положении, из которого следовало, что оно не так уж плохо, что борьба может продолжаться. После него говорил ген. П. Х. Попов: «Выборы Атамана — прерогатива Круга. Круг собирается только 4 февраля. Войско не может оставаться ни одной минуты без Атамана. Существует принцип преемственности власти, в силу которого власть Войскового Атамана должен взять на себя Походный Атаман ген. Назаров. Вот наш новый Атаман», — закончил П. Х., указывая на входящего ген. Назарова, и, чтобы не смущать собравшихся своим присутствием, передаёт председательствование полк. Бояринову, а сам уходит на обмывание тела погибшего Атамана.

Ген. Назаров сообщил, что получена телеграмма от ген. Корнилова, что Добровольческая Армия задерживается в Ростове, что это даёт возможность продолжать борьбу, но и казаки должны помочь партизанам. Собравшиеся предлагают сейчас же начать запись в «боевую дружину» и обещают Атаману всестороннюю помощь и поддержку в создании армии для борьбы с большевиками и просят ген. Назарова принять пост Войскового Атамана до Войскового Круга. В. ст. Н. И. Тарарин объявляет, что предварительная запись в «боевую дружину» уже дала около 200 человек. A. M. Назаров соглашается принять «тяжёлый крест» до собрания Войскового Круга и всем записавшимся в дружину предлагает немедленно отправиться в Кадетский Корпус. Затем отправляет офицеров-добровольцев в ближайшие станицы поднимать «сполох» для защиты Дона путём организации станичных дружин, направляя их в Новочеркасск. Сам он отправляется в Кадетский Корпус, где вместо записавшихся 200 человек находит... всего около 30.

В 6 часов утра ген. Назаров вызывает к себе в штаб Походного Атамана ген. П. Х. Попова, которому сообщает: «Собрание казаков просило меня взять на себя обязанности Войскового Атамана. Я согласился. Вы здесь свой человек. Дон в опасности. Прошу мне помочь и принять пост Походного Атамана». Так же кратко П. Х. ему ответил: «Знаю, дорогой Анатолий Михайлович, что Дон в опасности. Не смею отказываться».

Сразу приступили к делу. Первым актом было обращение к Войску, в котором говорилось: «Помогите партизанам! Спасайте честь Родины и старого Дона! Пушки гремят уже под Сулином...»

Как в первые дни революции, в атмосфере развала, анархии, распада и разнузданности, так и в дни казачьих трагедий, самоубийства Каледина, в момент растерянности, когда казалось, что всё потеряно, всё рухнуло, борьба проиграна, П. Х. был в творческой роли организатора, советника, духовного руководителя, вдохновителя и борца за интересы и идеалы казачества. И сам он, в эту столь критическую, тяжелую и почти безнадёжную минуту при отсутствии воинской силы, при всеобщем упадке духа, когда другие не хотели брать никакой ответственности, он её не убоялся, смело стал во главе горсти партизан, с глубокой верой, что казаки опомнятся и рано или поздно придут на помощь партизанам.

31 января Атаман Назаров поехал в Ростов к ген. Корнилову. Ген. Корнилов просил помощи в 2000 бойцов в течение 10 дней. 1 февраля в его распоряжение с Новочеркасского фронта направлены отряд полк. Краснянского, Чернецовский отряд под командой ес. Лазарева, отряд сотн. Хопёрского, добровольно формируется дружина казаков Гниловской станицы, которая выступает на помощь корниловцам под ст. Хопры. В район армянских поселений в Ростовском направлении направлены отряд ес. Назарова и дружина Александровской станицы. Ольгинская станица выставляет свою дружину в сторону Батайска, станицы Аксайская и Грушевская выставляют свои дружины из «фронтовиков» для защиты юртов своих станиц. Эти же станицы посылают дружины стариков в Новочеркасск, куда идут и дружины из других станиц. Походный Атаман ген. П. Х. Попов лично посещает 7-й Донской казачий полк и остатки 16 го и 17 го полков. Так как в 7-м полку было много казаков Новочеркасской станицы, он обещает выступить. В 16-м и 17-м полках людей почти нет, но офицеры этих полков ес. Боков, ес. Власов, в. ст. Мартынов, ес. Бобров и подъес. Аврамов формируют свои отряды. Формируются также и новые партизанские батареи.

В ожидании прибытия в Новочеркасск станичных дружин, П. Х. обратился к начальнику Донского Офицерского Резерва ген. Грудневу с просьбой выделить для формирования этих дружин нужное количество офицеров. Ген. Груднев отказался, указывая, что это не его дело, а дело Войскового Штаба. А Войсковой Штаб, в свою очередь, утверждал, что если дружины составлены из добровольцев, то и командный состав также должен был быть из них. По просьбе П. Х. было созвано собрание офицеров Резерва, на котором П. Х. произнёс большую речь, призывая офицеров организовать офицерские дружины и идти в организуемые станичные дружины. Поговорили и разошлись... Почему? По свидетельству полк. Добрынина, «одни из чувства простого самосохранения, другие не могли и не хотели этого делать из-за самолюбия, оскорблённого незаслуженным недоверием широких казачьих масс...», а ген. Деникин пишет: «Донское офицерство, насчитывающее несколько тысяч, до самого падения Новочеркасска уклонялось вовсе от борьбы: в донские партизанские отряды поступали десятки, в Добровольческую Армию — единицы, а все остальные, связанные кровью, имущественно, земельно с Войском, не решались пойти против ярко выраженного настроения и желания казаков-фронтовиков». И в результате, офицеров для станичных дружин не нашлось. Офицеров на местах в станицах было мало, и больше молодых, которые не хотели идти в командиры к старикам, да и старики рассчитывали, что командиров им дадут в Черкасске.

Когда в Новочеркасск стали прибывать станичные дружины, кстати сказать, значительно поредевшие по пути, часть их была помещена в Кадетском Корпусе, в Военном Училище и других учебных заведениях, но главная масса была помещена по частным квартирам. Те, кто попали в Корпус или Училище, жили, как кадеты и юнкера, и так же питались, т. е. так, как не всегда питались дома. Большевистские агитаторы использовали это для пропаганды, говоря, что не напрасно за ними так ухаживают, дружинники им поверили, что «тут не всё чисто», и постепенно стали «возворачиваться» домой. Те, что попали в другие учебные заведения, довольствие должны были получать через начальника снабжения, где всякие мелкие чиновники, не сочувствовавшие борьбе с большевиками, всячески тормозили дело питания. В обстановке того времени бороться с этим было трудно, и эти дружинники также под влиянием большевистской пропаганды стали возвращаться в свои станицы. Те же, кто оказались размещёнными по частным квартирам, оказались не в лучшем положении. Если призывы Атаманов Назарова и Попова всколыхнули станичных казаков старших возрастов, то они не коснулись многих городских обывателей, которые думали лишь о своём личном благополучии, предоставляя другим подставлять свои груди под пули большевиков, так же как кормиться и одеваться за свой счёт. Зажиточный городской элемент мог и был обязан поддержать подъём «серой» казачьей массы, но эта масса не только не встретила сочувствия, но подчас чувствовала и вражду за принудительный постой на квартирах и особенно за пользование кухнями. Предоставленные сами себе, дружинники эти подверглись усиленной большевистской пропаганде, стали постепенно «остывать» и распыляться.

Кроме всего этого, при всём желании, особенно в условиях того времени, за 2-3 дня из необученной массы нельзя было «сколотить» хотя бы относительно боеспособную часть, а посылать людей просто на «убой» Атаман Назаров и ген. Попов не могли себе позволить. В результате Атаман Назаров не смог выполнить требований Добровольческой Армии оказать ей помощь людьми. Об этом хорошо знали и в штабе Добровольческой Армии, т. к. уже 5 февраля там снова был решён вопрос об оставлении Ростова. Атаман Назаров, узнав об этом случайно, поехал в Ростов 7 февраля и сообщил, что всенародного ополчения не получилось, что он больше того, что уже дал, ничего дать не может и поэтому благодарит Добровольческую Армию за всё ею сделанное и больше задерживать её не может.

В ночь на 9 февраля Добровольческая Армия покинула Ростов, а 10-го закончила переправу через Дон, уводя с собой и донские партизанские отряды, бывшие на Ростовском фронте. Новочеркасск со стороны Ростова оказался неприкрытым. Походный Атаман ген. Попов перебросил в станицу Аксайскую 2-ю сотню Новочеркасской дружины, вторую часть Чернецовского отряда под командой ротмистра Курочкина и просил ген. Корнилова задержать в Аксайской отряд полк. Краснянского.

Возвращаюсь немного назад. 31 января ген. Назаров сдавал штаб Походного Атамана ген. Попову. Офицеры штаба, так же как и офицеры Войскового Штаба, были собраны в одной из комнат штаба Походного Атамана. Атаман Назаров довольно пространно обрисовал картину общего положения, затем закончил словами: «Все вы знаете П. Х., прошу выслушать и его».

Ген. Попов сказал почти дословно: «Вы меня знаете, знаю и я вас всех за отдельными исключениями. Но не все офицеры как Войскового, так и штаба Походного Атамана присутствуют здесь. Это плохая примета. Значит — не все сочувствуют делу борьбы с большевиками и, вероятно, собираются от неё уклониться. Предупреждаю, что борьба будет продолжаться до полной победы над большевиками, и никаких компромиссов. Сил у нас немного, но тот, кто сражается на фронте, имеет сильный дух и непреклонную волю к борьбе до победы. Этим мы и победим. Красная гвардия сильна числом своих людей и вооружением, но слаба духом. Красное командование старается привлечь на свою сторону казаков. Если ему удастся это сделать, хотя бы временно, — это будет казачьей трагедией. Чтобы не устраивать бойни между казаками, бьть может, нам придётся на какое-то время покинуть Новочеркасск. Но этим борьба не будет закончена. Мы уйдем в степи и там переждём исцеления казаков от нейтралитета. Придёт весна, казак поймет — где правда и право, и встанет на их защиту».

Дальше призывал не терять веру в то, что казаки не потерпят советского рабства, и «мы, офицеры, должны помочь им скорее разобраться в сущности большевизма».

П. Х. уже тогда допускал возможность оставления Новочеркасска и все свои планы строил на выздоровлении казаков от «нейтралитета», и уже тогда думал о задонских степях как о временном пристанище для тех, кто не желал признавать советской власти и готов был бороться до конца.

По оставлении Ростова естественно вставал вопрос об оставлении Новочеркасска. Поэтому, ещё 5 февраля, Атаман Назаров, когда Круг постановил вести борьбу до победы, «на всякий случай» командировал в станицу Константиновскую ген. П. Н. Краснова с задачей приготовить на месте приём войсковых учреждений, партизанских отрядов и Войскового Круга. Круг со своей стороны командировал туда же особую комиссию во главе с полк. С. К. Бородиным. А Походному Атаману было приказано подготовить план эвакуации Новочеркасска.

Войска северной группы ген. Ф. Ф. Абрамова и войска северо-запад. направления ген. А. В. Черячукина в неравных боях, цепляясь за каждую пядь земли, постепенно отходили к Новочеркасску. К 9 февраля ген. Абрамов подошёл к Персиановке, всего в 12 верстах от Новочеркасска, а ген. Черячукин с незначительными силами подошёл к ст. Грушевской в 15 верстах от столицы Дона.

По данным разведки штаба Походного Атамана, красные Антонова-Овсеенко, окружавшие Новочеркасск, не считая Ставропольской группы, принявшей участие во взятии Ростова, имели свыше 30 тысяч бойцов, свыше 200 пулемётов, больше 30 легких орудий и 4 тяжёлых, несколько бронеавтомобилей и 2-3 бронепоезда. Больше половины красных войск было с северной и северо-западной стороны Новочеркасска.

Казачьи революционные полки Голубова, не вступившие ещё в бой и находившиеся в районе Александровск-Грушевский, в любой момент могли занять станицу Раздорскую, Мелиховскую и Бесергеневскую и тем отрезать путь партизан на Константиновскую.

Против всей этой массы красных в распоряжении Походного Атамана официально числилось около 3000 человек, находившихся как на боевых участках, так и в Новочеркасске. В это число входили малонадёжные: Новочеркасская и Константиновская дружины, 7-й Донской казачий полк, две сотни студенческой дружины, фельдшерские и общеобразовательные курсы; малочисленные и совершенно небоеспособные остатки дружин из стариков Аксайской, Гниловской и других станиц. Всё это составляло около 1500 человек. На формировании в Новочеркасске находилось несколько партизанских отрядов, главным образом из учащейся молодежи — около 500 человек. И только около 1000 вполне боеспособных и надежных партизан было на фронте. На вооружении всей этой «армии» было около 10 орудий (3-дюймовых), около 50 пулемётов и один примитивный бронепоезд.

Положение Новочеркасска стало критическим. В то время в городе возник слух, что Голубов передал кому-то записку с предложением впустить его казаков в город, чем якобы гарантировалась полная безопасность населения от произвола, самосудов, насилий и грабежей. Эти его обещания смутили горожан и немалую часть офицеров, проживающих в Новочеркасске, и весь день 9 февраля Атаман Назаров и штаб Походного Атамана были засыпаны недоуменными вопросами отцов города и офицеров — неужели город может стать ареной кровопролитий, когда Голубов предлагает такие заманчивые условия? Слухи об этом проникли и в Войсковой Круг и нашли здесь сторонников, которые начали сначала осторожно, а потом всё смелее говорить о необходимости послать делегации к красным главковерхам Голубову, Сиверсу и Саблину.

Войсковой и Походный Атаманы, насколько могли, удерживали Круг от этого, но Круг не внял их голосу и уже 9 февраля послал свои делегации в Ростов в штаб Сиверса и в Александровск-Грушевский к Голубову.

В такой обстановке ген. Назаров и ген. Попов должны были подумать как о дальнейшей борьбе, так и о судьбе партизан. Вечером 9 февраля ими были собраны все начальники отрядов, дабы посвятить их в подробности создавшейся обстановки и выработать дальнейший план действий.

Собрание, на которое были приглашены и президиум Круга, и некоторые общественно-политические деятели, начался с доклада Войскового Атамана. Ген. Назаров обрисовал обстановку, указав, что Круг ещё 5 февраля постановил перенести свою работу в Константиновскую. Туда же, по мнению ген. Назарова, нужно эвакуировать и золотой запас, интендантские склады, войсковые учреждения, госпиталя и т. д. Главной же задачей вооружённых сил [является] воссоздание Большого Войскового Круга и через него возрождение Войска и его освобождение от советской власти. Ближайшей же задачей, сосредоточив в одном кулаке все силы, разбить красных на северном Персиановском направлении, потом повернуть на Константиновскую для осуществления поставленных задач. Сам ген. Назаров предлагал лично руководить всеми боевыми операциями и даже лично водить войска в атаку. План этот отличался необыкновенной простотой и был полон рыцарского порыва.

Он не встретил почти никаких возражений со стороны начальников отрядов, хотя было очевидно, что он не отвечал создавшейся обстановке. Времени для столь громоздкой эвакуации было мало, да и путь на Константиновскую мог быть отрезан в любой момент (что и случилось уже 11 февраля). Маленькая армия детей-партизан понесла бы такие потери, восстановить которые было бы невозможно. Но молчаливое согласие начальников отрядов, идейных людей, решивших скорее умереть в открытом бою за честь Родного Края, чем искать пощады у врага, — было также понятно. Это был все же какой-то выход.

Ген. Попов предложил несколько иной план. Он указал, что решение вопроса должно строго логически вытекать из задания, поставленного войскам, — воссоздание Большого Войскового Круга и возрождение Дона. Но большевистская зараза, в создавшейся обстановке, захватывает уже и станицы, и, следовательно, выполнение основного задания — задача будущего, а в данное время нужно больше всего думать о выигрыше времени, необходимого станицам и ещё уцелевшим полкам для выздоровления от большевистского угара. Параллельная задача — сохранение хоть маленькой, но реальной силы, на которую станицы могли бы опереться в момент пробуждения Дона для дальнейшего создания мощной Донской Армии, для окончательного очищения Дона от красных. Пробуждение же Дона наступит через полтора-два месяца с наступлением весны и начала полевых работ.

При выполнении же плана ген. Назарова, большевики несомненно попытаются втянуть голубовских казаков в боевые действия, и партизанам придётся драться со своими же казаками, которые в скором времени могут превратиться из Савлов в Павлов и тоже выступить против красных.

Отсюда вытекает дальнейший план действий: не подвергая несомненному риску уничтожения в неравном бою крошечной армии партизан, необходимой для будущей борьбы, вывести её в такое место, где она бы оставалась вне всякой зависимости от станиц, могла бы выждать полтора-два месяца, а когда обозначится отрезвление станиц, придти к ним на помощь и приступить к осуществлению основной задачи. Для этого нужно вести партизан не на Персиановку, где они, вероятно, сложат свои головы, а в задонские степи, в район зимовников, где найдётся всё необходимое для их существования. А Кругу переехать в Константиновскую, там продолжать свою работу, захватив всё ценное и безусловно необходимое, так же как и раненых, и поддерживать связь с партизанами. К осуществлению такого плана нужно торопиться, т. к. окружение красными Новочеркасска заканчивается, абсолютно открытым остаётся лишь направление на Старочеркасскую станицу, которое временно обеспечивается остановкой в Ольгинской Добровольческой Армии. Из Старочеркасской перейти за Дон, откуда можно перейти и в Константиновскую.

Предложение ген. Попова было горячо поддержано всеми начальниками отрядов и ген. Назаровым, сказавшим: «П. Х. прав. Не нужно подвергать армию риску».

Но командующими фронтами ген. Абрамовым и ген. Черячукиным высказалось иное мнение: всякая борьба, если она не поддержана казаками, должна быть прекращена, а партизаны распущены, т. к. надежды на «выздоровление казаков» проблематичны, в степях партизаны могут быть уничтожены. Им может быть предложено или остаться в городе, или в одиночном порядке, кто как пожелает, присоединиться к Добровольческой Армии.

На другой день после совещания Походный Атаман, с разрешения Войскового Атамана, заменил ген. Абрамова на посту командующего сев. фронтом полк. Мамантовым. При оставлении Новочеркасска ген. Абрамов уехал в свою станицу, а ген. Черячукин остался в городе.

Всю подготовку по оставлению Новочеркасска Атаман Назаров возложил на Походного Атамана, т. к. сам должен был всё время проводить на беспрерывных мучительных заседаниях Круга, который всё не мог решить — уходить ли ему из города или оставаться? Но между ген. Назаровым и ген. Поповым было решено оставить город 11-го вечером. Поэтому ген. Попов уже в ночь на 10 февраля принимал все необходимые меры. И в ночь на 11 февраля приказал с раннего утра начать погрузку золотого запаса, интендантского имущества, продовольствия, огнеприпасов, раненых и т. д.

Всю ночь 11 февраля на Круге шла борьба между сторонниками ухода Круга с партизанами и сторонниками того, чтобы остаться в городе «для защиты населения от кровавой расправы, грабежей и насилия». Главным застрельщиком последнего решения был член Круга Маркин. К наступлению дня Круг решил остаться в Новочеркасске, и в тот же день от него посылается делегация к красному главковерху Ю. Саблину.

Когда шла агония Новочеркасска, в Александровск-Грушевске казаки Голубова митинговали. 10 февраля вечером на собрании делегатов от частей ими было принято решение: оказать самую энергичную поддержку советским войскам в борьбе за взятие Новочеркасска. В параграфе 3 по настоянию Голубова было: «Для противодействия агитации Донского Войскового Правительства и занятия более удобного места для военных действий перейти ближе к Новочеркасску и Дону».

Комиссар голубовского отряда Пугачевский в своих воспоминаниях пишет, что параграф 3 рассматривался в штабе Саблина как попытка казаков «уйти из-под нашего влияния» и что это вызвало там тревогу, т. к. там «боялись измены казаков». И этим он объясняет своё назначение в отряд Голубова с заданием «следить за поведением и настроением казаков, предотвратить возможную измену и их выступление против советской власти». В последнюю минуту 10 февраля Антонов-Овсеенко дал ему задачу: «вести казаков в охват Новочеркасска по маршруту Шахты — хутор Ягодин — станица Раздорская». Пугачевский договорился с Голубовым выступить из Шахт в 2 часа дня 11 февраля, но в 12 часов узнал, что Голубов с казаками рано утром ушел из Шахт к Дону. Он бросился вдогонку. В Ягодине он встретил красную артиллерию отряда Петрова, от которой узнал, что Голубов в Ягодин не заходил. По дороге в Раздорскую догнал обоз Голубова и от обозников узнал, что Голубов пошёл прямо на Мелиховскую, не заходя в Раздорскую. Пугачевский помчался туда и через некоторое время увидел: «прекрасное никогда не виданное, незабываемое зрелище — во всю ширь степи, теряясь в предвечерней мгле и снегах, шла донская кавалерия. Сзади пулемёты и артиллерия… которая неудержимым потоком стремилась к Новочеркасску…» Голубов объяснил комиссару, что он получил из Новочеркасска «добавочные сведения, по которым пришлось ускорить марш». Видимо, эти сведения доставила делегация Круга к Голубову, посланная в ночь на 10 февраля. Но об этом он умолчал. Когда Голубов шёл в Мелиховскую, чтобы там переночевать, к Ю. Саблину спешила новая делегация Круга.

Прибытие отряда Голубова в Мелиховскую, о чём стало известно в штабе Походного Атамана, в ту же ночь изменило положение Новочеркасска, и единственным путём отхода партизан осталось направление на Старочеркасскую.

Когда Круг 11 февраля послал свою делегацию к Саблину, Атаман Назаров приказал Походному Атаману остановить эвакуацию города до его особого распоряжения. И вместе с ген. Поповым продолжал уговаривать Круг уйти из города вместе с партизанами.

Одновременно принимались меры, чтобы из города ушло возможно больше казаков и тем более офицеров. Для этого ещё 10 февраля Походный Атаман вызвал ген. Груднева, начальника Донского Офицерского Резерва, и предложил ему подготовить Резерв для оставления города. Ген. Груднев на это ответил, что он ничего «готовить» не будет, но с офицерами «поговорит» и предложит желающим уйти с партизанами. Небольшую группу он действительно собрал 11-го вечером, сообщил им предложение Походного Атамана, но добавил, что лично он остается, а другие пусть поступают, как хотят.

В тот же день 10 февраля ген. Попов побывал в правлении Новочеркасской станицы и просил его предложить казакам станицы создать особую дружину для ухода из города; по его же распоряжению в тот же день было создано офицерское собрание в Епархиальном Училище, на котором он призывал офицеров не оставаться на милость победителей, а уходить, записываясь в партизанские отряды. Офицеры поговорили и разошлись, только единицы записались в отряд Гнилорыбова, который нёс охрану Атамана, Войскового Круга, Областного Правления и Казначейства. Побывал он и на собрании общественных деятелей, представителей разных организаций, учреждений города и т. д. И там говорил о том же.

Им было сообщено и в казачьи воинские части, расположенные в городе, о предстоящем уходе, а начальникам частей было предложено поговорить с казаками о желательности их ухода с партизанами.

11 февраля утром по приказанию Походного Атамана было собрано ещё одно собрание всех офицеров Новочеркасска. Собралось свыше 3000 человек. Начальник штаба Походного Атамана полк. Сидорин призывал всех покинуть город. Наиболее решительные высказывались за отход всем офицерам сильной вооружённой группой под начальством Походного Атамана, но раздавались и иные голоса — о необходимости вступления в переговоры с Голубовым. Поговорили и разошлись. «Решительных» оказалось мало. Одни из них вошли в состав Штаб-офицерской дружины, а другие, покинув город в одиночку, вошли в состав Конно-офицерского отряда в хуторе Арпачине.

В тот же день, когда Круг выбирал делегацию к Саблину, П. X. уговаривал Круг этого не делать и уходить с партизанами, обещая Кругу «продержаться» в Новочеркасске до вечера 13-го или даже до утра 14-го. Но и это никого не соблазнило.

11-го же по просьбе Походного Атамана было созвано ещё одно совещание в Областном Правлении из начальников отрядов, президиума Круга, представителей городской Управы и Новочеркасской станицы, разных общественных и гуманитарных организаций и казачьих воинских частей. Ген. Попов обрисовал положение: хутор Протопоповский Аксайской станицы и станица Александровская заняты большевиками; хутор Каменный Брод Грушевской станицы занят матросами Мокроусова. Красные в непосредственной близости к Новочеркасску, ими заняты Несветайские хутора, и они на подступах к Персиановке. Голубов вошёл в станицу Мелиховскую. Войсковой Круг, вероятно, останется в городе — Бог ему судья. Но пусть не задерживает Войскового Атамана. Эвакуация города задержана. Средств для эвакуации раненых нет. Кто о них позаботится здесь? Партизанские отряды уйдут за Дон. Если они задержатся в городе, то нет гарантий, что он не подвергнется бомбардировке. Если на какое-то время город останется без власти, могут быть выступления черни, грабежи и насилия. Кто это предотвратит? Студенческая дружина самораспустилась. Если Круг останется, он должен совместно с разными общественными организациями взять на себя заботу о раненых. Сотни Новочеркасской дружины, которые не собираются покидать города, должны привлечь в свой состав других горожан и совместно с остающимися воинскими частями составить отряды самообороны и принять на себя охрану войсковых складов, учреждений и т. д. Придут большевики — будет расправа. Казаки Голубова от неё не спасут. Все те, кто не хотят быть её жертвами и кто верит в Дон и его светлое будущее, должны уйти с партизанами.

Говорил ген. Попов более часа при абсолютной тишине. Президиум Круга заявил, что заботу о раненых партизанах он берёт на себя, а представители станицы, дружины и казачьих частей обещали взять на себя караулы и поддержание порядка в городе. В тот же день ген. Попов приказал своему начальнику штаба послать в госпиталя, где находятся раненые и больные партизаны, полк. Грузинова для снабжения их на всякий случай деньгами из средств штаба. Распоряжение это было выполнено рано утром 12 февраля.

В ночь на 12 февраля П. Х. снова выступает на Круге всё по тому же вопросу — оставаться ли Кругу в городе, или нет?

Ранним утром 12 февраля Походный Атаман даёт распоряжения об охране города со стороны Кривянки отряду ес. Боброва с приданными ему остатками станичных дружин Аксайской, Гниловской и др. «Бронепоезд» ес. Упорникова послать в Персиановку. Сотням 7-го Донского казачьего полка, находившимся у Несветаевских хуторов, к 12 ч. дня отойти к Новочеркасску, к Татарской слободке, где и охранять подступы к городу. Отрядам в. ст. Яковлева и ес. Бокова к этому времени выдвинуться к Краснокутской роще и кладбищу с одним орудием батареи ес. Неживова. Для охраны города со стороны ст. Грушевской и хутора Мишкина отряду сотн. Хопёрского занять позицию у Новой Тюрьмы. Инженерной сотне полк. Макеева у полустанка Александровский взорвать ж.-д. полотно и завалить его вагонами. Атаманскому отряду полк. Каргальского со 2-м орудием батареи ес. Неживова перейти за р. Аксай у мельницы Цикунова и наблюдать за дорогой из Кривянской в Старочеркасскую. А т. к. по городу «поползли слухи», что местные большевики готовят выступление, чтобы помешать уходу партизан, то отряды — юнкерский ес. Слюсарева и партизанский ес. Назарова назначены для патрулирования по городу, особенно со стороны Хутунка.

Атаман Назаров, видя, что решения Круга всё затягиваются, а обстановка с каждой минутой ухудшается для партизан (разъезды голубовцев уже появились у Кривянской), и что при дальнейшем промедлении не удастся вывести части с Персиановского направления в 8 ч. утра, разрешил сделать предварительные распоряжения и подготовления к уходу. По прямому проводу было приказано полк. Мамантову в Персиановке: его отряду и отряду в. ст. Мартынова отойти в Новочеркасск и занять позицию в сторону Кривянки у ж-д. вокзала и у мельницы Цикунова, а другие части в Персиановке подготовить к отходу. Ген. Черячукину в ст. Грушевской было приказано: отряду полк. Упорникова и Баклановскому отряду ес. Власова отойти к Новочеркасску, поручив охрану ст. Грушевской местной дружине.

Кроме того, с подробными инструкциями отхода из Новочеркасска были посланы в штаб полк. Мамантова Ген. Штаба кап. Говоров, а в штаб ген. Черячукина — ес. Губарев.

12 февраля с раннего утра, в холодном тумане, беспрерывной рекой тёк поток беженцев из Новочеркасска в Кривянскую и Старочеркасскую. А у Мелиховской отряд Голубова, развернувшись в боевой порядок, двинулся к Новочеркасску. Скоро его движение стало видно с церковной колокольни и со сторожевого кургана в Александровском саду. К 12 ч. дня голубовцы расположились в Кривянской.

Узнав о движении отряда Голубова, Войсковой Круг послал ему навстречу напросившегося ес. Сиволобова, который должен был договориться с Голубовьм о занятии его отрядом Новочеркасска не ранее 5 ч. вечера.

После его посылки, в 12 ч. дня Походный Атаман получил записку от Атамана Назарова об оставлении города партизанами: «Войсковой Круг выслал делегацию в Бесергеневскую станицу для переговоров с 10-м и 27-м Донскими полками, чтобы возложить на них охрану города. Приказываю сосредоточить войска для отвода их в избранном направлении. Отвод войск должен быть закончен не раньше 5 часов, т. е. так, чтобы до подхода 10-го и 27-го полков город не был бы без прикрытия. 12.2.1918». Только после этого ген. Попов отдал распоряжение отходить на Старочеркасскую по мосту через Аксай у лесного склада Цикунова. Первыми двинулись отряды ес. Боброва, полк. Хорошилова и ес. Назарова. Последнему было приказано прикрывать Старочеркасскую со стороны Богаевской и Семикаракорской.

Во избежание образования «пробок» в городе и на переправе, отрядам были указаны часы отхода и указаны направления. Одни должны были отходить по Троицкому спуску — Московской улице — Платовскому проспекту и дальше мимо областной больницы к переправе, другие — по Железнодорожной улице и по Крещенскому спуску мимо вокзала, чтобы в случае надобности при давлении со стороны Кривянки прикрыть переправу. Обозам было приказано закончить переправу не позже 2 часов, пехоте и артиллерии — к 3 часам. Отряды Мамантова и Мартынова должны были оставаться на позиции у вокзала и мельницы Цикунова фронтом на Кривянскую до нового распоряжения. Отряды Бокова, Власова и Яковлева должны были оставаться на своих местах до 4-х, а потом идти к переправе. Конные Семилетовские сотни должны были задержаться до 4 ч. на окраине города в сторону Персиановки, а потом идти к реке Аксай. Сотням 7-го полка оставаться на их участке до 4 ч., а дальше поступать по своему усмотрению. Юнкерский отряд ес. Слюсарева получил приказание нести патрульную службу в городе до 4 часов, а после поступить в личное распоряжение Походного Атамана на переправе через Аксай. Отряд в. ст. Гнилорыбова должен был охранять заседания Войскового Круга и Войскового Атамана, находясь в распоряжении последнего, и покинуть город по его распоряжению, т. е. в последнюю минуту (поэтому он именовался «Сотней смерти»). Атаманский отряд полк. Каргальского должен был оставаться на прежнем месте, до его замены юнкерами Слюсарева, а затем идти в Старочеркасскую. Создавшаяся Штаб-офицерская дружина ген. Базовова должна была немедленно идти в Старочеркасскую. Бронепоезду ес. Упорникова было приказано выдвинуться к Персиановке и беспокоить красных артиллерийским огнём до 4 ч. дня, а затем отойти к переправе, где испортить орудия и, погрузив пулемёты на подводы, которые будут ждать у переправы, идти туда же. Все отряды, бывшие в стадии формирования, и Константиновская дружина должны оставить город одновременно с артиллерией. Однако бронепоезд оставил свою позицию раньше и прибыл в Новочеркасск между 3 и 4 ч., и команда его разошлась. Часть офицеров с ес. Измайловым присоединилась к партизанам, уходящим в Старочеркасскую, а пулемётная команда с ес. С. Н. Красновым с одним пулемётом через ст. Аксайскую пошла в ст. Ольгинскую, остальные разошлись по домам в Новочеркасске.

В этот же день ген. Попов посетил самораспускающиеся сотни Студенческой дружины и призывал студентов временно пополнить сотни Новочеркасской дружины, чтобы составить охрану города до вступления казаков Голубова. А затем советовал студентам разъехаться по станицам для подготовки восстаний против советской власти. С этой же целью он посетил Военно-Фельдшерские курсы и Общеобразовательные курсы урядников и остающиеся в городе сотни Новочеркасской дружины. Последних благодарил за «службу» и просил сменить, т. е. заменить, партизан на караулах, на складах, учреждениях и т. д. до прихода голубовцев. Просьбу эту дружинники выполнили.

А в это же время полк. Сидорин с начальником Особого Отделения (политического) Д. М. Афанасьевым в штабе Походного Атамана инструктировали лиц, оставляемых для секретной работы в Новочеркасске, Ростове и других местах Области, снабжая их деньгами и соответствующими документами. Таких лиц было оставлено в Новочеркасске около 20 человек, главным образом студентов и молодых офицеров. Одни из них погибли, другие блестяще выполнили возложенные на них задания.

К 3 ч. дня ген. Попов был вызван Атаманом Назаровым, передавшим ему «на всякий случай» наспех наброшенную им точную и определённую задачу, которая в главных чертах сводилась к следующему: увести партизан в задонские степи, где и сохранить их для будущей борьбы; поднять на Дону восстания против советской власти, объединить их и руководить ими; при первой возможности созвать Войсковой Круг для решения вопросов власти на Дону и выборов Войскового Атамана; придя в Старочеркасскую, посетить в Ольгинской ген. Корнилова и договориться с ним о подробностях совместных действий на основе уже рассмотренного им и ген. Корниловым плана дальнейшей борьбы.

Когда шла переправа партизан через Аксай и пока они шли к этой переправе под злобное шипение и улюлюканье большевизанствующих, под молчаливую неприязнь умеренных, под насмешки знакомых, называвших уходящих Дон-Кихотами, и под слёзы матерей, — Войсковой Круг во главе с Войсковым Атаманом и председателем Круга в 3 ч. дня отправились в Войсковой Собор отслужить молебен о спасении города и жителей его от грабежей и насилий. Ген. Попов, как бы охраняя Круг и Атамана, скромно шёл сзади во главе своего штаба. После молебна Владыка Митрофаний благословил Походного Атамана и в его лице и всех партизан на ратный подвиг копией иконы Покрова Пресвятой Богородицы, которая была у казаков во время Азовского Сидения. Служба затянулась почти до 4 часов.

После, Атаман Назаров с Кругом пошли на последнее в этот период и в его жизни столь печальное и трагически закончившееся заседание Круга. Походный Атаман и полк. Сидорин пошли в свой штаб, чтобы по телефону проверить, сняты ли все отряды охранения, приказать отряду полк. Мамантова уходить сейчас в Старочеркасскую, а отряду Мартынова в 5 ч. снять офицеров-наблюдателей на колокольнях Войскового Собора, Троицкой церкви и пожарной каланчи, так же как и дежурного офицера на почтовом телеграфе, сотн. Н. А. Ломакина, который, кстати, доложил полк. Сидорину, что красные заняли Персиановку и что их комендант говорил с ним по аппарату, предлагая скорее «убираться» из города, и предупредил, чтобы не чинили сопротивления при входе красных войск в Новочеркасск.

Сейчас же после 4 ч. со стороны вокзала послышалась ружейная и пулемётная стрельба — то партизанская сотня в. ст. Мартынова встречала огнём наступавших голубовцев. Стрельба была услышана на заседании Круга, и Атаман Назаров приказал в. ст. Гнилорыбову снять охрану Круга и уходить в Старочеркасскую, а в отряд Мартынова прискакал член Круга и на словах передал приказание Атамана «прекратить огонь» и тоже уходить туда же. Т. к. Мартынов имел приказ Походного Атамана «сняться с позиции» в 5 ч., а до того охранять город от голубовцев со стороны Кривянской, то он послал своего адъютанта с тем же членом Круга к Походному Атаману, который приказал Мартынову прекратить огонь и отходить к переправе.

К 4 ч. 30 мин. в городе не осталось «брошенных» или «забытых» партизан. Ушли все, кто хотел, остались по своей вине одиночки, задержавшиеся дома, куда они «зашли», чтобы проститься с родными. В последнюю минуту из Новочеркасска в Добровольческую Армию выехал её представитель ген. Складовский и редактор «Нового Времени» Б. Суворин, а в Старочеркасскую члены Государственной Думы А. Ф. Аладьин и Араканцев, а за ними через Аксайскую в Ольгинскую с группой партизан – быховец [В 1917 г. как участник корниловского «мятежа» И. А. Родионов содержался в Быховской тюрьме (С. П.)], автор книги «Жертвы вечерние», ес. Родионов.

Член Круга ес. Сиволобов, вернувшись от Голубова, доложил Кругу, что Голубов вступит в город в 6 ч. вечера и гарантирует неприкосновенность Атамана и Круга. По мнению другого члена Круга Н. Д. Дувакина, «или Голубов обманул Сиволобова, или Сиволобов обманул Круг и Атамана». А комиссар голубовского отряда Пугачевский свидетельствует, что Голубов из Мелиховской «двигался шагом, не спеша», в Кривянской отряд «расположился по квартирам, как будто на ночёвку». И что Голубов всё время твердил, что «город ещё сильно занят противником и что он со своими силами, понеся большие потери, может его не взять». И всё время советовал Пугачевскому «не спешить», и что, наконец, в 4 ч. он, сам Пугачевский, без ведома Голубова «поднял» отряд и «повёл его сам на Новочеркасск». Догнавший его Голубов вновь советовал «в город не входить в конном строю, т. к. город сильно занят противником». Тут Голубов или обманывает Пугачевского, чтобы сдержать данное Сиволобову обещание, или, не зная сил ген. Попова и даже имея донесение своих дозоров, ведших наблюдение за дорогой на Старочеркасскую и видевших движение туда партизан из Новочеркасска, видимо, всё же боялся «засады». Возможно, Голубов не знал, что Походный Атаман оставляет город без боя потому, что считал этот бой бесполезным для данного момента и вредным для будущего.

Как известно, Голубов, заняв город, ворвался с Пугачевским на заседание Круга, который на его окрик «Сволочь, встать!» встал как один человек, кроме Атамана Назарова, хотя среди членов Круга, кажется, было большинство офицеров, и в почтенных чинах, хорошо знавших Голубова, как и он знал многих. Все члены Круга не только встали, но никто, кроме нескольких рядовых казаков-стариков, не протестовал на грубое обращение и арест Атамана и председателя Круга, а подобострастно спрашивали — что он прикажет делать, и, получив ответ «Мне некогда возиться с вами, убирайтесь все к чёрту!», поспешили «убраться».

Новочеркасск оставлен.

Партизаны начали свой легендарный поход.

Публикация С. А. Племы

См. также раздел: Гражданская война на Дону

Начало см.: Падалкин А. П. Рыцарь вольного Дона. Часть 1