ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2008-й

Персоналии

МОЙ ДЕД В ПОДТЁЛКОВА НЕ СТРЕЛЯЛ!

К 90-летию со дня гибели В. М. Чернецова

В журнале «Донской временник. Год 2006 й» напечатана поисково-краеведческая работа Олега Подтёлкова «Подтёлковы — храбрые казаки». А в феврале 2007 года мы получили письмо из села Фёдоровка Неклиновского района. Автор письма, по-иному освещая события января 1918 года, приводит много интереснейших сведений о тех драматических днях, и мы сочли необходимым познакомить с этим рассказом-откликом читателей нашего журнала.

Я внук Василия Михайловича Чернецова, и «память, мой злой властелин, томит наболевшую грудь». И поэтому трудно смолчать, поскольку в статье, как в старом добром учебнике, отражены факты тех дней января 1918 года. Позволю себе некоторые уточнения.

О последнем бое и последнем дне В. М. Чернецова написано много. Много и вымысла, как в вышеназванной статье.

По рассказам бабушки, дело обстояло так. Известно, что Дон был объявлен атаманом А. М. Калединым автономным. С таким положением дел большевики не хотели мириться, тем более что живой силой они обладали, а у нищего населения России отнимать было нечего.

Что несли они на казачью землю? Ничего хорошего. Грабили, насиловали, водку жрали, в карты играли, семечки грызли — кругом была шелуха — и, конечно, чуть что не так — бряцали оружием и применяли его по различным поводам и без. А кому это понравится? Тем более в таком свободолюбивом краю, как Дон.

Этим вторгавшимся в наши земли красноармейским частям противостоял отряд партизан под командованием В. М. Чернецова. Ранее отряд зарекомендовал себя славными делами: Дебальцево, Зверево, Лихая — этапы его боевого пути. Сегодня здесь, а завтра уже далеко. Как это им удавалось? Да потому что дисциплина была на высоком уровне, пресекалось мародёрство, пьянство.

Каждый знал свой манёвр, особое внимание обращали на техническое оснащение. Приоритет отдавали пулемётам: «гочкис» — очень уважали. Не доверяли системам Кольта, Шоша, Льюиса: часто отказывали. Учиться не стеснялись, авторитет начальника был на такой высоте, что многие бы позавидовали. О Чернецове слагались песни, стихи. А он — небольшого роста, но крепыш, со здоровым румянцем на щеках, с открытым взглядом, cразу располагал к себе, тем более что имел славу заслуженного офицера, толкового. Он всегда подчёркивал, что знает, за что воюет, и умереть ему не страшно, что верен присяге. Любил молодёжь, сам был молодым — около 28 лет всего.

Говорят, что у него в отряде было много офицеров. Да, это так. Но что это были вчерашние гимназисты, кадеты, студенты и т. д. — умалчивают. В бою они не ведали страха, поэтому Чернецов щедро присваивал им офицерские звания. Были, конечно, казаки, костяк отряда. Они обучали молодёжь тому, чему их самих обучали с детства старики. Были и соревнования на лучшего по профессии — отсюда успехи.

Разведка донесла, что после прибытия красногвардейских эшелонов на станцию Глубокая там проходили бесконечные митинги, в порядке вещей — пьянки, переходящие в бесчинства. Чтобы несколько иметь представление о том времени, представьте себе, что пьяным дали оружие. А население тех лет жило в такой обстановке ежедневно.

После двух выстрелов из орудия вся эта пьянь разбегалась, ведь вояки они были никудышние.

Итог боя был уже предсказуем. Но… как иногда многое меняет это «но»! Так и тогда. Дело в том, что в соседних эшелонах была расположена конница под командованием войскового старшины Голубова, опытного вояки, храброго до безумия, заслуженного офицера, честолюбивого, авантюриста по складу характера, шестнадцать раз раненного в боях. Заветной его целью было овладеть атаманской властью. Вот красногвардейские командиры и упросили Голубова спасти положение.

Чернецов сразу заметил, что обстановка на поле боя изменяется, так как в бой против него вступили казачьи части. А всё дело было в том, что атаман Каледин, напутствуя Чернецова, приказал: в бой с казаками не вступать! Надо знать полковника Чернецова, он этот приказ выполнил бы любой ценой.

Были назначены парламентёры и начаты переговоры с казаками, заметьте: только с казачьими частями. Бой был прекращён с обеих сторон. Верхом на лошади, так как он имел ранение в ступню, выехал Чернецов навстречу Голубову. Они достигли договорённости о прекращении огня. Чернецов ознакомил Голубова с приказом атамана. Составили записку к генералу Усачёву, командующему войсками, сражающимися в Донецком округе: «1918 г., 21 января, я, Чернецов, вместе с отрядом взят в плен. Во избежание совершенно ненужного кровопролития, прошу вас не наступать. От самосуда мы гарантированы словом всего отряда и войскового старшины Голубова. Полковник Чернецов». Под подписью Чернецова имеется и подпись Голубова: «Войсковой старшина Н. Голубов. 1918 г., 21 января».

С этой запиской к генералу Усачёву послали в качестве делегата урядника Вырякова.

Эта записка и сейчас хранится в ГАРО.

Казаки Голубова заставили очистить станцию Глубокая от красногвардейцев и сопроводили их эшелоны в сторону Миллерово. Поэтому части генерала Усачёва никого не застали на станции Глубокая — она была пуста.

А дальше события развивались так. Подтёлкову и его комитетчикам очень не понравились позиция и приказ Голубова. Они узнали, что отряд Чернецова сопровождается в хутор Астахов для передачи частям, верным атаману Каледину. Это очень не устраивало Подтёлкова, у него созрел план расправы с чернецовцами. Как я писал, Чернецов находился при полном вооружении, даже с орденами, а его тридцать человек — верных ему дружинников — шли пешком, неся пулемёты, правда без патронов. Подтёлков, хоть это и не входило в его функции, решил быть в сопровождении.

Несколько слов о подхорунжем Ф. Г. Подтёлкове. В статье о нём только хвалебные отзывы. Воевал в Первую мировую неплохо. Но потом как с цепи сорвался. Обладая большой физической силой, мог того, кто послабее, заставить себя слушать. А поговорить любил. Пьяница, а главное душевнобольной, честолюбивый и брехун, как сейчас бы сказали. Очень любил семечки, всегда был в шелухе. Нечистый на руку, он не задумываясь использовал в корыстных целях полковую кассу. Так, он тратил деньги на свои выборы в комитет и, конечно, на водку и самогон. Во все времена на Дону очень почитали старших — это был закон. Но не для таких, как Подтёлков. Пример тому — его встреча с атаманом Калединым, уважаемым человеком на Дону, и не только на Дону. Ведь Каледин являлся второй шашкой в российской империи, был первым атаманом, всенародно, по всем правилам выбранным Кругом, был генералом от кавалерии и, наконец, что немаловажно, приходился сватом Подтёлкову, то есть ближайшим родственником.

Воистину говорят: из грязи — в князи. Подхорунжий повёл себя в атаманском дворце 15 января 1918 года вызывающе — так, будто бы власть перешла уже в руки Военно-революционного комитета. Каледин шёл при встрече на компромисс, однако тот отвергал все разумные предложения атамана, требуя перехода всей власти в свои руки. В апреле 1918 года Подтёлкова выберут председателем Совета народных комиссаров Донской советской республики. Во время карательной экспедиции на север Донской области его эшелон разобьют на станции Белая Калитва; уцелевшие пересядут на подводы и двинутся на север области. Путь будет сопровождаться мародёрством, насилием, пьянством, избиениями, расстрелами…

10 мая экспедицию взяли в плен восставшие казаки. 78 членов экспедиции по приговору суда были расстреляны, а двое из них, Подтёлков и Кривошлыков, приговорены «за особые заслуги» к повешению. Такой чести всегда удостаивались совсем уж ненавистные «экземпляры». На старой фотографии видно, что они держат руки в карманах, чтобы поддерживать брюки, поскольку срезаны пуговицы. Видно, что над ними не издевались — выглядят вполне сносно. Причём сами старики хутора Пономарёв привели приговор суда в исполнение. Здесь сама история поставила точку. А в 1962 году на этом месте воздвигли 11 метровый бронзовый памятник работы ростовского скульптора Б. Усачёва. За какие заслуги? По-видимому, за то, что удалось развязать гражданскую войну на Дону. Значит, это было кому-то нужно. Ответ можно получить из секретной директивы Я. Свердлова о поголовном расказачивании. То-то Подтёлков радовался бы, останься он в живых.

В 60 х годах я специально выбрал местом жительства и работы город Белая Калитва — совсем рядом с местом, где происходило описываемое событие. Пришлось поездить, поговорить с людьми. Некоторые даже помнили те события, причём никто не защищал Подтёлкова. Снова я поменял место жительства и работу — правда, всего на год, — чтобы быть ближе к событиям в городе Макеевка, где дед служил военным комендантом. И там он не был карателем, как его описывают в литературе советского времени. Мне подчёркивали, что он никого не расстрелял, никого не повесил, а вот казацких нагаек кое-кому всыпал. Люди благодарили его за то, что он навёл порядок на улицах, а то невозможно было выйти. Поэтому — пишут одно, а подтвердить нечем, так как дед был честный офицер, преданный присяге до конца дней своих.

Но вернусь на место событий 21 января. Это всё враньё, что дед выхватил припрятанный револьвер, который дал осечку, когда дед хотел застрелить Подтёлкова. Ничего он не прятал. Совсем не нужно было деду в кого-то стрелять. Иначе могли обвинить в нападении на казака, а значит, он не выполнил бы приказ атамана. Чернецов это твёрдо знал и хладнокровно (а выдержкой он обладал) не отвечал на выходки Подтёлкова, который только искал повод; тот хоть и махал шашкой над головой деда, угрожая его зарубить, дед оружия не применял. Тогда Подтёлков, видя, что Чернецов игнорирует угрозы, решил действовать. Ударом шашки сзади он рубанул деда по левому плечу и, когда тот упал с лошади, нанёс ему ещё восемь колотых ран. А тем временем подручные Подтёлкова стали расстреливать чернецовцев. В наступивших сумерках некоторым удалось уйти.

Чтобы отмести от себя подозрения в самоуправстве, Подтёлков вытащил на свет извечную отговорку палачей, что, мол, сам чуть не стал жертвой, так как полковник Чернецов хотел его застрелить. Это из той оперы, когда заявляют, что убили, мол, при попытке к бегству. В дальнейшем и не такое будет применяться.

Голубов, когда узнал о случившемся, назвал Подтёлкова мерзавцем.

Ценой своей жизни, ценой жизни своих дружинников Чернецов, насколько смог, отдалил приход красногвардейцев в Новочеркасск. Тело его сутки находилось в степи, а после того как его нашли, похоронили на кладбище хутора Астахова по христианскому обряду. Совсем недолго гуляли, сея смерть, большевики-подтёлковцы. Восстали казаки за свои права. Многие тогда одумались, Бог им судья.

Тело Чернецова как признанного героя было перезахоронено на Новочеркасском кладбище. В одной оградке лежали тогда атаман Каледин, Чернецов, атаман Богаевский, атаман генерал Назаров, генерал Алексеев, и чисто символической была могила Л. Корнилова. Придя вновь на Дон, большевики уничтожили захоронение. Теперь никто не знает, где оно было...

Да, многие в то смутное время не ведали, что творят. Это им стоят памятники примирения. А что касается деда моего, скажу: «Да святится имя Твоё».

6 февраля 2007 года

Когда верстался номер, от автора пришло сообщение: 28 ноября 2007 года в станице Калитвенская на Совете атаманов Всевеликого войска Донского, Астраханского, Воронежской и Волгоградской областей принято решение установить памятники герою-партизану Василию Михайловичу Чернецову в станице Калитвенской и на месте гибели у хутора Астахова (оба населенных пункта в Каменском районе).