ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2005-й

Персоналии

ЗАГАДКА КИРИЛЛА ПЕТРОВА

В последних числах ноября 1660 года в Черкасске случилось редчайшее, а может быть, даже и беспримерное для Дона XVII века событие: покончил жизнь самоубийством видный казачий судостроитель Кирилл Петрович Петров.

С середины XVI столетия войско Донское вело ожесточённую морскую войну с Османской империей и её вассалом Крымским ханством. Разгар войны пришёлся на XVII в. и был характерен непрерывными нападениями донцов на вражеские порты и торгово-ремесленные центры Азовского моря и Керченского пролива, Крыма, черноморского побережья Кавказа, Анатолии и Румелии. В 1610-1650-х гг. казаки действовали у Босфора и на Босфоре, атаковали Стамбул, выходили в Мраморное море и пролив Дарданеллы.

Донские судостроители обеспечивали казачьих мореходов особыми морскими кораблями ― стругами. В литературе встречается утверждение, что казаки отважно пускались в моря на «утлых судёнышках».

Согласно наблюдениям адмирала К. И. Крюйса, донской морской струг был длиной «от 50 до 70 и более футов» и шириной «от 18 до 20 футов». К сожалению, неизвестно, какие именно из тогдашних футов имел в виду адмирал ― рейнские, английские, парижские или амстердамские, и наибольшая длина струга определяется соответственно в 20,7 или 21,3 м, или в 22,75 м, или в 23,2 м, причём с возможным превышением максимума в каждом случае.

Для сравнения скажу, что знаменитые каравеллы Христофора Колумба, на которых он пересёк Атлантический океан и открыл Америку, были длиной около 23 м (флагманская «Санта-Мария»), 20 м («Пинта») и 18 м («Нинья»). Конечно, у казачьих судов отсутствовало такое сложное устройство и парусное вооружение, как у каравелл, но и называть «утлым» струг, длина которого равнялась высоте многоэтажного дома, придёт в голову только неспециалистам.

Впрочем, как говорил в 1655 г. донской атаман Кузьма Дмитриев, казачьи черноморские струги разделялись на малые, имевшие экипаж в 50 человек, на средние, в 60-70 и большие — в 80 человек. Нередко случалось, что на борту большого казачьего судна, вместе с освобождёнными пленниками и захваченными неприятелями, оказывалось и до 100 человек.

Донские судостроители достигли большого совершенства в своём деле, но о них, к сожалению, мы ничего не знаем. Так же обстоит дело и с Кириллом Петровым. Вероятно, он родился в 1600-1620-х гг. и принимал участие в знаменитой Азовской эпопее 1637-1642 гг., в частности, во взятии Азова 1637 г. и «осадном сидении» 1641 г., а также в ряде азово-черноморских походов. И можно не сомневаться, что в казачьих морских экспедициях 1650-х гг. участвовали струги, построенные Кириллом Петровичем.

К тому времени он был опытным судостроителем, и когда в 1659 г. московское правительство в связи с крымской угрозой решило помочь войску Донскому в усилении его флота, на Петрова возложили весьма важное поручение. Царь Алексей Михайлович повелел построить для казаков на реке Воронеже 500 стругов. Но поскольку морские струги на Руси делать не умели, в качестве консультантов и инструкторов должны были выступить донские мастера.

«По нашему … указу, — говорилось в царской грамоте на Дон, — велено вам по вестям, буде на наши … украинные городы хан крымской выступит или мурз и татар своих пошлёт войною, и, прося у Бога милости, над Крымом промышляти, сколько милосердый Бог помощи подаст. И ныне ведомо нам … учинилось, что у вас на Дону в ваших юртех стругов морских мало, и мы … указали для того воинского промыслу вам в Войско делать струги в Козлове и в иных местах. И вам бы … для того стругового дела послати в Козлов плотников трёх человек, кому то струговое дело за обычей, да дву человек кузнецов. И которые плотники и кузнецы у того стругового дела будут, наше государево жалованье им будет».

Вскоре, однако, цель строительства изменилась: правительство решило направить в низовья Дона свои войска, и суда теперь предназначались не столько для казаков, сколько для перевозки русских ратных людей и действий их против Крыма.

Войсковые власти отобрали 5 мастеров-судостроителей и послали их в Москву в виде «лёгкой» станицы во главе с атаманом Кириллом Петровым. «К сожалению, — писал академик В. Г. Дружинин, — начала переписки по этому делу не сохранилось, присланная со станицей войсковая отписка в Посольский приказ (который ведал сношениями с Войском Донским. — В. К.) не попала, а осталась у Ф. М. Ртищева (окольничего и любимца царя. — В. К.), как значится в приписке на расспросных речах атамана Кирилла Петрова и казаков его станицы. Поэтому подробности о выборе Войском мастеров, о посылке их … остались неизвестными».

Несколько лет назад петербургский историк О. Ю. Куц обнаружил этот документ, датированный 19 августа, в фонде Разрядного приказа Российского государственного архива древних актов. Здесь указано, что посланные мастера выбраны «из нарочетых людей» (нарочитых, то есть значительных, именитых), Петров обозначен Киреем (Кирилл и Кирей считались равнозначными именами), а оба кузнеца показаны запорожцами (явно из тех, кто долго или уже постоянно жил на Дону). В станице было не пять, а шесть человек: кроме мастеров, в неё ещё входил «казак Зотик».

19 сентября 1659 г. донским судостроителям выдали царское жалованье «на приезде». Кирилл Петров получил сукно «аглинское» (английское) доброе, камку (китайскую шелковую ткань) и 10 рублей, остальные по сукну «аглинскому» и по 8 рублей. Со времени приезда и до «отпуска к струговому делу» судостроителям давался «подённый корм»: атаману по 2 гривны, казакам по 4 алтына; после того, «как струги учали делать», Петрову давали на день по полуполтине, остальным по 2 гривны. Кроме того, при отъезде на работу все судостроители получили по ведру вина, «по полтю» (полтуше) ветчины, по 2 связки вяленой рыбы, казаки ещё по 10 рублей, а Петров — 15.

Как и атаманы других станиц, приезжавших в Москву, Кирилл Петрович был расспрошен в Посольском приказе о донских новостях. Главной из них было возвращение из дальнего похода донской флотилии, случившееся за неделю до отъезда мастеров в российскую столицу.

«А ходили … они (казаки. — В. К.), — сказал К. Петров, — на крымские улусы и были под Кафою (ныне Феодосия. — В. К.) и под Булыклыею (Балаклавой. — В. К.), и под иными многими местами. И в том… походе взяли ясырю (полона. — В. К.) турского и крымского мужского и женского полу з 2000 человек; а выходили … из стругов на берег под Кафою и под Булыклыею, и под Керчью. А ходили … от стругов на берег в Крым вёрст с 50 и, идучи … от Темрюка и до Томани (Тамани. — В. К.), улусы темрюцких черкас (черкесов. — В. К.) и томанских пожгли и многих людей побили. А в тех… местех ясырю руского полону поимали (освободили русских плнников. — В. К.) человек с полтораста, и которых … полоняников из Войска отпустили в государевы городы, и о том … писано к великому государю в войсковой отписке. А ины (другие. — В. К.) … остались служить … в Войске. А в тех … полоняникех, которые отпущены на Русь, есть люди нарочитые и дети боярские…».

По словам Кирилла Петровича, после действий на крымском побережье флотилия пересекла Черное море и обрушилась на Анатолию. «А на турской … стороне были под городами блиско Синопа и Костянтинова острова (по всей вероятности, Кефкена. — В. К.), и города Кондры (Кандыры. — В. К.), и до Царя-города за судки (в сутках хода от Стамбула. — В. К.)». Позже выяснится, что это был последний казачий набег к Босфору: после 1659 г. Войско Донское свернёт свои военно-морские операции в центральном районе Османской империи.

Осенью Кирилла Петрова послали из Москвы в город Козлов, на верфь у села Торбеева, других казачьих мастеров — в разные места. Для «стругового дела» царские власти собрали русских плотников и кузнецов из многих городов государства. Инструкторы исполнили возложенное на них поручение, показав русским специалистам и работным людям, как строить морские суда. Кирилл Петрович лично построил в Козлове «на образец» три струга и рекомендовал следовать этому образцу. В мае 1660 г. казаки вернулись в Москву, а 6 числа следующего месяца Петрова отпустили на Дон с возвращавшейся на родину станицей атамана Фёдора Будана, которая везла добавочное хлебное жалованье Войску Донскому.

С выдачей жалованья казакам-судостроителям в Посольском приказе вышло затруднение, поскольку «наперёд сего таких же донских струговых мастеров для стругового дела на Москве з Дону не бывало, и выписать им на пример стругового дела мастеров некого». В конце концов были «выписаны им на пример донские станичники, которые присланы з Дону с языки и с отписки войсковыми». Кирилл Петрович получил 15 рублей, казаки по 10 рублей, все по 2 фунта пороха и по 2 фунта свинца, а на дорогу ещё «корм» на два месяца — Кириллу.Петрову по гривне, прочим по 10 денег каждому на день. Как будто бы важное дело закончилось благополучно, но оказалось, что главное и трагическое впереди.

В ноябре флотилия из 400 судов, построенных около Воронежа, с русскими ратными людьми пришла в низовья Дона, и 23 числа состоялся осмотр этих судов казаками. Увы, результат оказался неудовлетворительным. Выяснилось, что струги «деланы в лесу мёрзлом и в сыром и добре узки и шатки: на морской ход не згодятся». Из всех пригнанных судов удалось выбрать лишь 40-50 более или менее пригодных к мореплаванию, да и «в те струги надобна оказалась многая поделка».

Что же случилось? Главного консультанта вызвали для объяснений на Войсковой круг. Кирилл Петрович показал, что «государев дворянин» Владимир Еропкин, игнорируя построенные «показательные суда», приказал русским плотникам «делать струги наскоро, в мёрзлом и в сыром лесу в зимнюю пору, не против… образца» и слишком быстро, «в два дни струг», тогда как на Дону струги строили в летнюю пору, «недели по две и больши струг». В случае замедления в работе В. Еропкин «велел чинить наказанье большое» непослушным плотникам.

Круг остался неудовлетворённым объяснением судостроителя. Не верит его словам и современный историк В. П. Загоровский. «Не ясно, — пишет он, — почему К.Петров не протестовал против такого нарушения правил строительства и … возвратясь в Москву, сообщал, что все струги построены «на морской ход» (в «памяти» сказано: «И Кирило Петров с товарыщи… струги на морской ход все зделали и приехали к Москве». — В. К.). Можно высказать предположение, что и сам Петров был в какой-то мере повинен в плохом качестве морских судов». «Трудно сказать, кто был более виноват в низком качестве… руководители строительства или «консультанты» ― казаки. Первые, опасаясь, что работные люди разбегутся, всячески форсировали работы, заботились только о выполнении правительственного распоряжения в отношении количества и сроков постройки судов. Вторые также были мало заинтересованы в улучшении качества судов, так как суда строились не для донских казаков, как намечалось ранее, а для русских ратных людей».

«Этот факт, — акцентирует Загоровский, — несомненно, имеет большое значение. Посланные из Черкасска, чтобы строить суда для донских казаков, К. Петров и другие донские мастера-судостроители неожиданно убедились в Москве, что план русского правительства уже изменён и морские суда нужны для русских войск, направляющихся в низовья Дона. Возможно, что изменение цели строительства судов в Тарбееве и привело к тому, что донские мастера стали сквозь пальцы смотреть на нарушение технических правил». «Нет ли тут, ― спрашивает историк, ― умысла со стороны казачьей старшины, не хотевшей, чтобы русское правительство и командование русских войск в низовьях Дона имело свой морской флот? Ясно, что наличие русского флота на Дону мешало бы низовым казакам совершать самостоятельные морские походы». Наконец, по Загоровскому, донские мастера получали мизерный подённый корм, а одно время даже были его лишены из-за отсутствия прецедента.

Предположения историка могут быть приняты лишь частично. Трудно говорить об участии Петрова в «умысле» старшин, поскольку в этом случае необычная смерть судостроителя становится нелогичной. Кроме того, следует учесть и другие обстоятельства. Возможно, Кирилл Петрович не считал своей задачей следить за всем строительством, да и уследить за ним в полной мере было чрезвычайно трудно (на каждого из донских мастеров приходилось по сотне судов). Не исключено, что у Петрова «не хватило характера» противостоять «государеву дворянину» или что судостроитель жаловался на него, но след этих жалоб потерялся.

Главными же причинами некачественного строительства были не умысел и козни донских мастеров или старшин, а плохая организация работы со стороны властей, отсутствие у русских плотников опыта морского судостроения, их слабая заинтересованность в деле, труд работных людей из-под палки, нехватка нужных материалов. В. П. Загоровский отмечает, что из-за недостатка железа корпуса судов укреплялись недостаточно. Ещё при движении по реке Воронежу, притоку Дона, начались поломки и ремонт стругов: у некоторых ломались «донья», у других рассыхались ошивины (доски), расположенные над водой.

Подробности объяснений Петрова и выступлений казаков на круге неизвестны, но унизительный допрос и, видимо, горькие упрёки подействовали на морально-психическое состояние судостроителя губительным образом. По-видимому, он посчитал, что его авторитет значительно или даже окончательно подорван. После круга Кирилл Петрович покончил жизнь самоубийством — «зарезался сам себя ножем до смерти».

Какой конкретно он использовал нож и как именно «зарезался», неведомо. Может быть, столярный («приспешный» нож, или колодей)? Но, вообще, и кинжал является разновидностью ножа. «Режут», пользуясь ножом «как пилой». Так что мастер мог перерезать себе горло или вскрыть вены на руках, но сохраняется также некоторая вероятность, что он мог ударить себя ножом в сердце. Почему не застрелился? Очевидно, Кириллу Петровичу как судостроителю было привычнее обращаться с режущим инструментом.

Загоровский считает, что трагедия произошла в результате решения круга послать мастера в Москву со станицей атамана Ивана Степанова «для выяснения дела». А по В. Г. Дружинину, с этим атаманом послано несохранившееся показание Петрова «для оправдания перед государём». Однако, в войсковой отписке, привезённой И.Степановым в декабре 1660 г., вкратце излагаются показания судостроителя, а далее говорится: «И мы … не веря ево, Кирюшкиным, словам, бояся от тебя, великого государя, опалы на себя, что деланы те струги худы, послали … к тебе… станишным своим атаманом сы Иваном Степановым; и тот Кирюшка-плотник зарезался… И то ево, Кирюшки-плотника, смертное убойство ведамо твоим государевым стольником и воеводам Семиону Савичю да Ивану Савастьяновичю Хитрого (Хитрово, находившимся тогда на Дону. — В. К.)».

«Такова была, — замечал Дружинин, — печальная кончина этого первого судостроителя Черноморской флотилии Московского государства!» Хотя «первый блин вышел комом», по мнению академика, работа Петрова не пропала даром, поскольку с этого времени московское правительство стало помогать Войску Донскому в постройке стругов и привлекать казаков-инструкторов на русские верфи. «Так, — согласно В. Г. Дружинину, — продолжалось «черноморское кораблестроение» (России. — В. К.) до 1695 г., когда Петр сам принялся за постройку флота на Воронеже. Таким образом, первый почин в постройке Черноморского флота принадлежит доблестному Войску Донскому, первые ласточки на его утренней заре полетели с Дона; это… блестящая страница в его славной истории».

Такая оценка содержит некоторые преувеличения, но и в самом деле попытки создать морскую флотилию предпринимались на Руси задолго до Петра I, и к ним были причастны донские казаки. Попытки оказались неудачны: «заиметь» собственный морской флот Россия могла только выйдя к Азову, что и произошло в конце XVII столетия.

ЛИТЕРАТУРА

1. [Крюйс К. И.]. О нравах и обыкновениях донских казаков в конце XVII века // Северный архив. — 1824. — Ч. 11, № 18. — С. 293-295.
2. Донские дела. — Пг., 1917. — Кн. 5. — С. 27, 485-486, 490, 509-511, 514-516, 518-522, 524-526, 560-562, 832-833.
3. Дружинин В. Первая Черноморская флотилия Московского государства, построенная под руководством донских казаков // Журнал Министерства народного просвещения. — 1917. — № 2. — С. 224-240.
4. Загоровский В. П. Попытка создания русского военно-морского флота на Верхнем Дону в 60-х годах XVII века // Труды Воронежского государственного университета. — Воронеж, 1957. — Т. 60. Вып. 2 — С. 21-26.
5. Загоровский В. П. Судостроение на Дону в XVII веке и использование Россией донского парусно-гребного флота в борьбе против Крымского ханства и Турции. Дисс. … канд. ист. наук. — Воронеж, 1961 (рукопись). — С. 162-177.
6. Мининков Н. А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г.). — Ростов н/Д, 1998. — С. 399, 496.
7. Куц О. Ю. Донское казачество от взятия Азова до выступления С.Разина (1637-1667). Дисс. … канд. ист. наук. — СПб., 2000 (рукопись). — С. 338-339.
8. Королев В. Н. Босфорская война. — Ростов н/Д, 2002. — С. 576-580, 609-610.