ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 28-й

История Войска Донского

К. Р. ЧЕРНЯВСКИЙ

ВТОРАЯ ПЕЧАТЬ ВОЙСКА ДОНСКОГО

Вторая печать Войска Донского, якобы созданная Петром I, а на самом деле лишь откорректированная и утверждённая им, вызывает некоторые вопросы.

Сначала немного цитат.

«В 1704 году пожаловал он [Пётр I. – К. Ч.] войску Донскому грамоту с милостливым словом и при оной, за верную службу, войсковую серебряную печать с надписью: “печать войска Донскаго” [1, C. 240].

Относительно изображения на печати в актах найдена выписка или справка следующего содержания: «Присланным 1704 г. августа 2 из Нарвы в Посольский приказ Государевым указом, за рукою боярина Феодора Алексеевича Головина предписано сделать печать Донскую серебряную, величиною такову, как при том письме вложен образец, и вырезать подпись, как на нём подписано; а в середине вырезать во всём так, как у них водится на печати: мужика, сидящего на бочке, держа в одной руке кальян и в сабле припоясана, только прибавить и вырезать в другой руке фузею…» [1, с. С. 241].

Из этого текста видно, что печать с подобным изображением уже была, но без фузеи.

Между тем в краеведческой литературе, начиная с XVIII века, появляется весьма вольная трактовка изображения второй войсковой печати.

Так, в 1776 году Александр Ригельман пишет: «Войско сие… печать, большую, жалованную Государем Петром Первым, имеет, со изображением на оной сидящего на бочке голаго козака, в шапке, держащего в правой руке ружьё, а в левой рог, на бочке пред ним стоящая чарка, с написанием вокруг онаго: “Печать Войска Донскаго”» [2], что разнится с указом Петра.

Скорее всего, впервые байка о пьяном казаке появляется у Владимира Броневского в 1834 году в книге «История Донского Войска».  

«В бытность Государя в Черкасске, 1709 года около 20 апреля, казаки, призванные по очереди на службу, пред отправлением в поход гуляли. Царь, по обычаю своему, просто одетый, прогуливался по городу с одним деньщиком; и заметя в толпе народной пьяного Казака, нагого до пояса, подошёл к нему и спросил: “Для чего не продал ты ружья, за которое мог бы получить более денег на пропой?” Пьяница, не узнав Царя, смело отвечал: “Как бы не так, – с ружьём, Богу, Государю и Все-Великому Войску Донскому честь и славу заслужу; и одежду у врага добуду; а без ружья никому не угодишь”. – Войско не имело ещё герба: Государь, вникнув в смысл речи пьяницы, представлявший настоящий нрав и свойства народа, пожаловал Донскому Войску герб, с изображением казака, нагого до пояса, сидящего на бочке, и над главою держащего ружьё. Уже в 1775 году, дана войску печать с двуглавым орлом; а герб дан с изображением скачущего оленя с вонзенною в спине стрелою» [3].

Как видим, Броневский неверен в дате, неверен в том, что не было герба (печати) до Петра, неверен в расположении ружья, неверен относительно герба с оленем.

Нетрудно предположить, что он также неверен и в истории с пьяницей – прообразом печати. А представить, что Петра, пусть и в простой одежде, но имеющего супер неординарный вид – рост 2 метра 4 сантиметра, небольшую круглую голову с дёргающимися усиками, узкие плечи и маленькие ступни ног – казак, как любой военный человек, обладающий острым глазом и цепкой памятью, мог не узнать, просто невозможно!

В 1909 году П. Н. Краснов, в своей книге «Картины былого Тихого Дона» повторяет байку о пропойце, но пишет, что на вопрос Петра «А что, есть в войске Донском герб? Ему  отвечали, что на отписках донских атаманов из древнейших времён ставилась войсковая печать: иногда олень, пронзённый стрелой, иногда казак верхом на бочке. Петру понравился второй герб, и он приказал его так рисовать: на бочонке сидит казак, нагой до пояса, поднявши над головою ружьё. Герб этот был в войске с 1709 года до 1805 года, почти сто лет…» [4].

Евграф Савельев в 1915 году так описывает эту историю: «Новая печать, пожалованная “за верную вашу к нам, Велик. Госуд., показанную службу”, была с изображением казака, сидящего верхом на бочке (с порохом), в правой руке держащего ружьё, а в левой кальян. Впоследствии казаки стали толковать, что казак, сидящий на бочке, голый, сидит на бочке с вином и в левой руке держит не кальян, а чарку. Казаки это неожиданное пожалование приняли за насмешку и прикладывали эту печать только в отписках в «приказы», на войсковых же грамотах весь ХVIII в. прикладывали свою старую печать с оленем, пронзённым стрелой» [5].

А в 1918 году в своей статье он опять подчёркивает, что на печати бочка с порохом и добавляет:

«Историк восемнадцатого века (2-й половины) А. Ригельман („История о донских казаках“) почему-то назвал казака, сидящего на бочке, голым и держащим в левой руке рог, а на бочке отметил стоящую чарку, тогда как в указе Петра 1-го ничего этого нет.

Печать эта не понравилась донским казакам, по всей вероятности, потому, что неправильное толкование „голый казак с рогом и стоящей пред ним чаркой на бочке с вином“ порочило честь казачества, показавшего всему миру своей многовековой исторической деятельностью совсем противное» [6].

Если учесть, что сведений о негативном отношении к печати в XVIII веке, то есть в период её действия, не сохранилось, а неприятие её значения (пьяный казак) обострилось в XIX веке, когда и родилась эта байка и стала культивироваться среди верхов как российских так и казачьих.

Может быть, Пётр I сам и запустил среди своего окружения такую трактовку значения печати, что казаки вечно пьяные, голые, но с оружием, чтобы ему, государю, служить. А царские прихлебатели, а за ними и советские исследователи подхватили это объяснение. Кому-то важно было доказать, что казаки – пьяный, звероподобный, неуправляемый сброд, поголовное уничтожение которого после революции не только оправданно, но просто необходимо.

Байка стала жить уже своей жизнью и обрастать подробностями.

Вот как пересказывают эту легенду Л. А. Новак и Н. Г. Фрадкина: «В Черкасске на улице Пётр I увидел пьяного, по пояс голого казака, с ружьём в руке. Подойдя, царь спросил, почему он пропил всё, кроме ружья. Казак, не поднимая головы и не видя перед собой царя, ответил, что с оружием он государю и Войску Донскому честь и славу добудет и одежду у врага возьмёт. Петру понравились слова казака, и он приказал учредить гербовую печать Войска Донского с изображением сидящего на бочке голого по пояс казака с ружьём в одной руке и рогом полным вина, в другой» [7].

По поводу этого опуса возникает сразу несколько вопросов, чисто технических: это как же надо было напиться, чтобы не поднимать головы и никого не видеть (но при этом слышать и понимать), да ещё и твёрдо держать, не проливая ни капли, рог, полный вина?

Удивляет неосведомлённость исследователей в казачьих традициях. В-частности, в отношении к спиртному – в походе, в военное время употребление и в малых дозах спиртного каралось смертью («в куль, да в воду»), а в мирное время руководствовались поговорками «пей, да дело разумей», «пей, да меру разумей», «не тот казак, кто много пьёт, а тот, кто свою меру знает». Архивные документы показывают, что пьянство появилось на Дону лишь в конце XIX века, да и то «благодаря» целенаправленной царской политике спаивания народа, ведущую своё начало от того же Петра, узаконившего государственную монополию на спиртное, откуда и пошло название у казаков кабака – «монополька».

Дальше. Сама ситуация какая-то маловразумительная. Почему Пётр обратил внимание именно на этого казака? Если он один был в стельку пьяным среди прочих трезвых казаков, то почему это исключение изобразили на гербовой печати, где должно быть нечто сугубо характерное, а не исключительное?

При внимательном рассмотрении печати образца 1704 года тоже возникают вопросы. Откуда видно, что казак пьяный? Даже наоборот – сидит прямо, как на коне, крепко держит фузею и шапка набекрень не сбита. В другой руке не кальян, как требовал Пётр, и даже не, полный вина, рог, иначе он был бы изображён расширяющейся частью вверх, а с удивительной точностью изображённый рог-натруска, используемый в то время для зарядки огнестрельного оружия (версию о том, что это всё-таки «кальян» см. ниже). Почему это вдруг винная бочка? Да и располагать под сенью креста пропойцу на бочке с «зелёным змием» в православном государстве было бы, по меньшей мере, странно, даже для Петра. Но, если следовать логике изображения остальных предметов, вполне понятно, что бочка-то с порохом, а это одновременно говорит о бесстрашии казаков и об их славе как непревзойдённых подрывников и пиротехников, неоднократно подтверждённой и при взятии и обороне Азова, и с Петром и без него [8].

Значение изображения на печати становится самоочевидным – казачество это христианские воины, презирающие смерть и богатство, владеющие сабельным и ружейным боем, подрывных дел мастера, готовые к бою.

Ещё вопрос – почему казак полуголый (без рубашки)? Да потому, что самые завзятые казаки шли в бой, скинув верхнюю одежду, чтобы, во-первых, показать врагу своё презрение к смерти и бесстрашие, и, во-вторых, чтобы просто сберечь одежду.

Непонятно почему казачьи историки не возмутились, а приняли на веру анекдот о пьяном казаке?

В XIX – начале XX века казачество было настолько сильно, имело такую значимость в жизни России, такую популярность в народе, такие боевые заслуги перед Отечеством и другими народами и государствами, что и казаки и историки воспринимали байку о пропойце-казаке как комариный укус, хотя и неприятный, но ничего не значащий.

Но теперь надо вспомнить, что в истории казачества нет ничего малозначащего. После революции большевики объявили казачество, по сути, вне закона, подлежащим  поголовному истреблению (директива Оргбюро ЦК РКП (б) «Об отношении к казакам», 24 января 1919 г.), а когда это не получилось, стали действовать иначе – потихоньку, исподволь менять восприятие облика казака.

В ход пошли и ложные теории о том, что казаки это сплошь беглый люд, разбойники, воры, грабители, изменники, бескультурные, с низкой моралью недочеловеки, пропойцы и пьяницы, психология которых сходна «с психологией некоторых представителей зоологического мира» [9]. Вот тут и пригодился этот анекдот с Петром.

Можно объяснить и замечание Е. П. Савельева о нелюбви казаков к печати. Здесь важен факт, что утвердил эту печать именно Пётр, от которого казаки после его жесточайших расправ с булавинцами, после отторжения от Войска Донского казачьей кровью добытых земель, после упразднения выборности атамана и многого другого, не ждали от царя-преобразователя ничего хорошего.

Вот рассказ Осыкина А. Ю., бывшего многие годы сотрудником Аксайского краеведческого музея.

«Во время посещения Петром Первым города Черкасска казаки ознакомили его с фортификационными сооружениями вокруг казачьей столицы. Кроме земляных валов было множество (более 50-ти) подземных ходов (галерей), которые тянулись от города в степь и которые (и валы и ходы) были напичканы бочками с порохом. В случае нападения врагов казаки могли в любой момент и в любом месте произвести взрывы и отогнать, обескуражить или уничтожить противника. Бочки делались одноразовыми и, в целях экономии железа, укреплялись жгутами из лозы, что и видно на печати. Да ещё причина обернуть лозинами и, даже, верёвками, чтобы, когда катили бочку, не возникла искра от удара металлического обода о камни. Технология взрыва такова – в бочке был порох крупного помола, чтобы её взорвать, в отверстие, которое делалось не посередине и не в днище, как у винной бочки, а как изображено на печати, вставлялась запальная трубка (брандер-трубка). В неё насыпался более мелкий, используемый для ружей, порох, который и насыпает казак из пороховницы-натруски. Что касается кальяна, то скорее всего в то время так называлось то, что тлеет, а именно специальное приспособление-замедлитель (наподобие бикфордова шнура) в виде кожаного рукава. Из кожи сшивалась длинная трубка, которая тлела (как современный кальян), замедляя время взрыва и давая возможность подрывнику отойти на безопасное расстояние.

Если говорить о кресте, который изображён над головой казака, то подобный крест в то время являлся знаком рыцарства, а казаки тех времён иначе как степными рыцарями себя и не мыслили. Кстати именно подобное изображение креста стало впоследствии, почти через 100 лет прототипом Георгиевского креста, столь любимого казаками».

Почему так важно именно сейчас раскрыть подлинное значение старинной печати Войска Донского? Ведь что такое печать Войска? Она стоит в одном ряду с гимном, флагом и гербом. То есть является основополагающей составляющей в жизни, поведении и формировании как отдельного индивидуума, так и общества в целом, осознании себя в прошлом, настоящем и будущем.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Казак на пороховой бочке (печать Войска Донского). Скульптор К. Р. Чернявский. Бронза. 2018 год

Скульптурная композиция «Донской казак на бочке с порохом» создана мною на основе нового прочтения и трактовки старинной печати донских казаков, утверждённой Петром Первым в 1704 году. Досконально изображая все детали одежды, вооружения и атрибутики, я старался передать исторически верный и правдивый образ казака – бесстрашного воина, презирающего смерть, одновременно готового к бою и преисполненного куражом и весёлостью.

На пороховой бочке казак сидит прямо, как на коне, крепко держит фузею и рог-натруску, на боку казачья сабля, на голове казачья папаха со шлыком, на груди старинный православный крест, в правом ухе – серьга.

Вверху бочки в отверстие установлена запальная трубка, на земле, возле бочки сложены ядра разного калибра. Законы восприятия скульптуры требуют, чтобы она была интересна со всех сторон, поэтому сзади под бочкой лежит небольшая пушка, на боку у казака фляга с родниковой водой, за поясом старинный казачий нож. Всё это вместе взятое ещё раз подчёркивает, что казачество – это христианские воины, презирающие смерть и богатство, владеющие сабельным и ружейным боем, подрывных дел мастера. Установка данной скульптуры восстановит историческую справедливость, совершено изменит понимание казачества в истории и его современное значение.

Профессионально сделанное с точки зрения искусства скульптуры, грамотное с исторической точки зрения и достоверностью атрибутики эта скульптурная композиция станет поистине украшением любой станицы или города Донского края. Объяснения экскурсоводов смогут увлечь гостей Дона, пробудить интерес к истории казачества, дать новый взгляд на его роль в истории и современной жизни России.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Статистическое описание земли донских казаков, составленное  в 1822–32 годах. Новочеркасск : Обл. войска Дон. тип., 1891.

2. Ригельман А. История или повествование о донских козаках, отколь и когда они начало своё имеют, и в какое время и из каких людей на Дону поселились, какие их были дела и чем прославились и проч.,собранная и составленная из многих вернейших российских и иностранных историев, летописей, древних дворцовых записок и из журнала Петра Великаго, чрез труды инженер-генерал-майора и кавалера Александра Ригельмана 1778 года. М. : в университет. тип., 1846. С. 142–143.

3. Броневский В. История донского войска. Ч. 1. СПб. :  Тип. экспедиции заготавливания гос. бумаг, 1834. С. 273–274.

4. Цит. по: Краснов П. Н. История войска Донского. Картины былого Тихого Дона. М. : Вече, 2011. С. 139.

5. Цит. по: Савельев Е. П. Древняя история казачества. М. : Вече, 2002. С. 399.

6  Савельев Е. П. Печать Всевеликого войска Донского //Дон. ведомости. 1918. 16 (29) нояб. № 59. С. 3.

7. Новак Л., Фрадкина Н. Как у нас-то  было на тихом Дону. Ростов н/Д. : Кн. изд-во, 1985. С. 122.

8. Сухоруков В. Историческое описание Земли Войска Донского /Коммент., доп., вступ. ст. Н. С. Коршикова и В. Н. Королёва. Ростов н/Д. : ГинГо, 2001. С. 197–198.

9. Борьба с Доном // Известия ВЦИК. 1919. 8 февр.

[Источник: Чернявский К. Р. Вторая печать Войска донского // Донской временник / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2019. Вып. 28-й. С. 165–168.