ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2003-й

История Войска Донского

В. Н. Королёв

КИРИЛЛ МАТВЕЕВИЧ ЧЮРНОСОВ

Из истории донского казачества - 17 век

В 1688 г. в Москве был казнен один из виднейших донских атаманов своего времени, военачальник, мореход и политик Кирилл Чюрносов.

Согласно показаниям казака Меркулы Васильева, он относился к тем деятелям, которые были «на Дону знатные люди и бывали в войсковых атаманах». Правда, подтверждений его пребывания на посту войскового атамана в известных источниках не имеется, но, может быть, находка таких сведений еще впереди или, возможно, речь шла о должности наказного атамана. Академик В. Г. Дружинин характеризовал Чюрносова как «весьма уважаемого казаками» и «одного из выдающихся старшин».

Кирилл Матвеевич родился в 1630-х гг. и являлся донским казаком во втором поколении. Он был сыном воронежского жителя, сотника «новоприборных донских казаков... которые остались в Войске Донском... служить» в 1646 г. Написание этой фамилии тогда еще не устоялось, имело разные формы, и источники именуют отца также Чюрмасовым, а сына Чюнкосовым. Последний нередко значится Матвеевым, а в литературе часто обозначается как Чурносов. Кроме того, и имя атамана можно встретить в разных написаниях: Кирил, Кирило, часто Кирей и иногда Кир.

Задатки будущего бунтаря можно угадать в раннем эпизоде его биографии. В 1650 г. Чюрносов находился среди группы воронежцев, которых обвиняли в притеснении и грабеже бывшего казачьего атамана Богдана Конинского, «испомещенного» царем в Воронежском уезде и являвшегося местным помещиком. Впрочем, этот конфликт нельзя рассматривать как социальный в чистом виде, поскольку в упомянутом грабеже участвовал и один из родственников Конинского.

В дальнейшем Чюрносов был причастен ко многим событиям военной и политической жизни Войска Донского. В 1666 г. он входил в станицу атамана Михаила Самаренина, ездившую в Москву. Вполне возможно, принимал участие в восстании С. Разина. Согласно позднейшим показаниям черкасского протопопа Василия Иванова (Шевалдина), являлся одним из разинских «учеников», хотя сам Кирилл Матвеевич на допросе утверждал, что никогда не бывал «на воровстве» со Стенькой и другими «ворами».

После подавления в 1671 г. восстания Степана Разина и принесения казаками присяги на верность московскому царю Донская земля окончательно не успокоилась. Многие казаки были недовольны усилением царской власти и попытками ограничить старинные донские вольности. Плохое экономическое положение рядовых людей, особенно новопришлых, связывалось с подчинением Москве. Территория Войска Донского стала прибежищем для преследовавшихся в России сторонников старой веры.

Казачья же старшина разбилась на два лагеря: большую промосковскую партию во главе со знаменитым атаманом Фролом Минаевым, бывшим сторонником Разина и будущим соратником Петра I, героем его Азовских походов, и меньшую антимосковскую партию, выступавшую против полной ликвидации независимости Войска Донского. У второй была поддержка казачьих «низов».

Чюрносов вместе с другим, еще более известным старшиной Самойлой Лаврентьевым возглавлял антимосковскую партию. В «лебяжье стадо» атамана, как он называл своих соратников в отличие от «гусиного стада» противников, входили видные донцы: «Кирюшкин первой советник» и названный брат Илья Зерщиков (впоследствии участник, а затем противник восстания Кондратия Булавина, войсковой атаман, казненный по повелению Петра I), Максим Кумшацкий (также будущий войсковой атаман), Никита Саломата (погибший в 1708 г. по взятии булавинцами Черкасска), бывший разинский атаман города Астрахани Иван Терский, Лев Маноцкий (впоследствии атаман казаков, ушедших с Дона на Куму), бывшие есаулы Разина — Григорий и Петр Терновские.

В начале 1680-х гг. Чюрносов дважды ездил в Москву атаманом легкой станицы. Во второй из этих поездок, в 1682 г., бил челом о государевом «недовозном хлебе», прибавке царского жалованья Войску и защите Борщева (Боршева) монастыря от притеснений со стороны «разных чинов людей»; по первому и последнему челобитьям последовало положительное решение.

В 1684-1685 гг. Кирилл Матвеевич был в составе зимовой станицы, находившейся в Москве. А на обратном пути, проезжая по донским городкам, склонял казаков к неподчинению царям — «пущал яд, яко змия в уши Евы... во уши народу простому, как мог, всех под свой нрав лукавый привратить».

К тому времени Чюрносов, без сомнения, не раз ходил в море, иначе казаки не доверили бы ему в 1685 г. руководство крупной военно-морской акцией. В качестве походного атамана он возглавил поход донской флотилии «на Азовское море под турские городки и под крымские села». Набег был организован вопреки настояниям промосковской партии: хотя азовцы и крымцы наседали на Дон, она не хотела ссориться с Москвой, желавшей мира на юге. Казаки, особенно недавно присоединившиеся к Войску, которых «прибыло... безмерно много» и которым «кормитца нечим» было, напротив, «учали быть охотны» к походу, в кругах чинили «крик великой», а войсковому атаману и «верной» старшине унять их было невозможно. Собирали «круга с четыре» и, наконец, большинством голосов приговорили с Азовом размириться.

В последних числах мая 56 малых стругов, по 20 человек на каждом — всего 1120 казаков, под командованием Чюрносова выступили из Черкасска. Ближайшими помощниками атамана был «боевой полковник» Гринь (Грицко) Морохоченко (из запорожцев) и «судовой полковник» Михаил Шадра, есаулами упомянутый выше Зерщиков, Владимир Дмитриев и Аким Филипьев (будущий войсковой атаман).

Донцы, обойдя турецкие укрепления Каланчи мелководным Казачьим ериком, по которому суда пришлось волочить, спустились в протоку Каланчу и по ней вышли в море. Сразу же на взморье взяли два турецких судна «с харчом», «с съестными овощами и со всякими товары».

Из Азова за казаками была послана судовая и конная погоня. Произошел бой, в ходе которого донцы взяли многие азовские суда. Но дело происходило, очевидно, у самого берега, и турецкий конный отряд из 50 всадников, потеряв немало своих людей, сумел отбить потерянные было суда. О дальнейших действиях флотилии рассказал участник событий Яков Данилов, после похода возглавлявший донскую станицу в Москве. Казачьи струги «пошли к Темрюку и под Темрюком били на темрюцкие села, и взяли двух человек руских полоняников; а татар в тех селех никого не было, потому что, послыша про их поход, убежали все в горы; и они... войском гнались за теми татары берегом пеши верст с 10, и нигде не догнали, и поворотились назад на море. А взяли... под теми темрюцкими селами лошадей и быков с 200, и то все на дороге съели». Очевидно, были погромлены и оставшиеся пустыми селения.

Когда казаки возвращались домой, в устье Дона, против Казачьего ерика, «выходили на них из Азова паша азовской... со всеми азовскими жители и били на них из мелкого ружья и из пушек; а они... казаки, также по них стреляли; а сколко... неприятелских людей на том бою убито, того не ведают; а у них… казаков, убит один кормщик».

Переволочив снова суда по названному ерику, участники набега на кануне Петрова дня, то есть перед 29 июня, вернулись в Черкасск. Экспедиция, таким образом, продолжалась около месяца.

Позже Войско Донское, имея в виду и этот набег, писало Войску Запорожскому, что, совершив в 1685 г. несколько походов, оно тем самым старалось оказать помощь Польше, противостоявшей Турции, ибо чинило неприятелям короля «от похода помешку».

Царская грамота на Дон прописывала выговор за эту помощь: «...И вам было, атаманам и казакам, без нашего, великих государей, указа с польским королем ссылаться и советывать, и помочь ему, королю, для отвращения неприятельской войны походом своим на Азовское море в судах и конницею на неприятельские улусы и деревни не токмо чинить, но и мыслить о том не годилось, потому что у нас, великих государей, с турским салтаном и с крымским ханом учинен мир».

В 1685 или 1686 г. Чюрносов ездил на Яик «мирить казаков по челобитью казака Ивана Белоуса». В 1686 г. полковником при походном атамане Семейке, выходце из Запорожья, участвовал в конном походе на Крым.

Обстановка на Дону тем временем накалялась. Антимосковская партия и «раскольники», несогласные с церковной реформой Никона и значительно умножившиеся с 1682 г., увеличивали свою силу. В «войсковой беседе» — трапезе, которая устраивалась после кругов, — перестали пить за царское здоровье, а с 1684 г. на протяжении трех лет в церковной службе не поминали государей.

Наконец, в декабре 1686 г. промосковская партия потерпела поражение, и войсковой круг избрал войсковым атаманом лидера непокорных Лаврентьева. Его соратники, в том числе и Чюрносов, бывший у атамана «другом и хлебояжцем ближним», воспользовавшись тем, что им «почитай, вся река поддалась», «многие... неистовые... слова говаривали... уже не тайно». Опираясь на раскольников, они осуждали официальную церковь. Чюрносов заявлял, что в московских церквах «поют будто в гудки и в волынки, и в органы играют», а «церкви божий называл костелами».

Во время поездки в верховые городки Кирилл Матвеевич познакомился с учением о кончине мира, распространявшимся расколоучителем Кузьмой Косым среди медведицких староверов, основанным на толковании книг пророка Даниила и предполагавшим поход на Москву для утверждения там «истинной веры». С атаманом это учение, вероятно, попало в Черкасск. По крайней мере, как отмечал один из историков, Чюрносов «первый читал Библию и толковал ее согласно учению Кузьмы Косого в Черкасске», в доме Маноцкого. Царей называл «иродами» и говорил казаку Венедикту Яну: «Были б... у нас зубы, а что есть сыщем, пойдем на Русь и сами возмем».

В 1687 г. ездил к калмыцкому тайше Чагану на переговоры об «усмирении ссор» и совместном походе на Крым, побратался с владетелем, который обещал ему и казакам помощь в случае царской опалы на них: «...Аще опалится ваш царь на вас, я вас не выдам; станем один за другого...».

Возвращаясь от калмыков, Чюрносов привел многих раскольников с Верхнего Дона в Черкасск на «круг о вере», где они сыграли решающую роль. На этом круге Кирилл Матвеевич активно боролся против сторонников новой веры и Москвы, агитировал за Лаврентьева и в произошедшей стычке кинулся с боем на старшину Фому Голодного, который едва сумел укрыться в своем курене.

Круг закончился победой партии Лаврентьева: Войско Донское заявило о переходе на позиции раскола, и на Дону официально утвердилась старая вера. Лаврентьев и Чюрносов приказали новоисправленные книги «из церкви выметать». Победители вели подготовку к избранию донского епископа и созданию независимой от Москвы местной церкви, а также к выступлению против царского правительства. Кирилл Матвеевич именовал одного из вождей донского раскола попа Самойлу «апостолом».

В 1687 г. для участия в первом Крымском походе князя Василия Голицына Войско избрало походным атаманом Минаева, а полковниками Чюрносова и Ивана Семенова. Перед отправлением в сухопутный поход Кирилл Матвеевич, однако, выразил сомнение в его целесообразности, заявив: зачем казакам идти против крымского хана, «лутче... ныне крымской, нежели наши цари на Москве».

В поход тем не менее ходил, но по его завершении, обойденный с другими донцами царским жалованьем — дачей сукна, угрожающе говорил в кругу: «Знаю... я, хто то ворует: боярин князь Василий Васильевич Голицын — он... мне сукно не дал... шол Стенка (Разин. — В. К.) с Хвалынского моря, и отнял... боярин Прозоровской шубу, и та... шуба зашумела по Волге, а то... сукно зашумит во все государство».

Этим планам не довелось свершиться. В августе 1687 г. Минаеву и промосковской партии удалось одержать верх на круге, который решил возобновить служение в церквах по новым книгам и поминание царей и патриарха. Было приговорено выдать Косого Москве. Лаврентьев оставил атаманский пост, и над смещенным атаманом также нависла угроза выдачи. В октябре новые войсковые власти то ли в виде издевки, то ли в качестве компромисса для примирения предлагали Чюрносову отвезти Лаврентьева в Москву, но он отказался под тем предлогом, что ему при его многих службах неприлично возглавлять легкую станицу.

Видимо, после смещения Лаврентьева Кирилл Матвеевич фактически возглавил антимосковскую партию. Стал выдвигать более радикальную программу, сближавшуюся с позицией сторонников антифеодальной войны против Московского государства, замышлял «возмутить всем государством и идти к Москве». Осенью 1687 г. вместе с Лаврентьевым писал на Яик и Терек, «чтоб не слушали ни царей, ни патриархов, но крепко держались за веру старую», и просил помощи в случае опалы со стороны Москвы.

В ноябре полковником участвовал в неудачном походе казаков к Азову, а в конце того же месяца, избранный атаманом зимовой станицы, выехал в Москву за жалованьем Войску, с челобитной по поводу большого пожара в донской столице (дотла выгорели ее прибылянская и дурновская части) и по другим войсковым делам.

Касаясь этой поездки, Чюрносов говорил в Черкасске «с своими единомысленники: дай... мне к Москве сходить атаманом, так... учиню, что задрожит от меня и Москва вся: аще... сами не учиним, подоймем мы многие орды к себе и калмык и за веру станем». По дороге призывал донцов «по всем казачьим городкам и местам» готовиться к походу на Волгу предстоявшей весной.

25 декабря станица прибыла в Москву и свыше двух месяцев занималась своими делами, получив, в частности, в разрешение на строительство в Черкасске каменной соборной церкви взамен сгоревшей деревянной.

Руководить зимовой станицей было весьма почетным на Дону поручением, и Кирилл Матвеевич, по-видимому, принял избрание ее атаманом исходя из тактических соображений и намереваясь до весны, когда должны были развернуться важные события, поднять свой авторитет. Из Москвы он послал на Дон Филипьева с рассказом о своем будто бы прочном положении. Но, может быть, выигрывая в тактическом отношении, Чюрносов ошибся стратегически: в чужом враждебном городе, окруженный лишь кучкой своих сторонников, входивших в станицу, он оказался оторванным от массы казаков.

2 марта 1688 г. царское правительство получило четыре изветных письма, составленные Минаевым и членами его партии и формально адресованные протопопу Иванову. Бумаги подробно извещали о замыслах Чюрносова и донских раскольников и персональном составе антимосковской партии. Власти предупреждались, что если атамана со станицей «ныне отпустить укажут», то «совершенно у них будет соглашенос[т]ь с ворами и так же будет на низу и на украйне воровство... как и при Стенке Разине». При возвращении Чюрносова на Дон не только промосковской партии будет «нежитье», но этот человек «злого Июдина корене» «и всем государством замутит».

5 марта атаман и несколько его соратников прямо в Посольском приказе были взяты под караул с воспрещением допускать близко к ним кого-либо и давать им какие-либо бумаги. Кирилла Матвеевича заковали в железа. При аресте власти изъяли у него 38 писем и челобитных. Оказалось, что, будучи в Москве, атаман и члены его станицы поддерживали регулярную письменную связь с Войском и отдельными казаками. Большое число изъятых частных писем, в том числе два от жены Чюрносова «о здоровье», свидетельствует о значительном уровне грамотности среди донцов того времени, даже если часть писем писалась под диктовку.

У атамана отобрали также «Книгу гранатную, писана руским писмом, в лицах», «тетрадку записную, что купить на Москве и кому что приказано спросить о чем, и писан росход и что на ком взять», и «росходную роспись, на ком что взять долгу».

Среди предметов, принадлежавших Чюрносову, уникальным представляется собственноручно выполненный им чертеж, озаглавленный в описи «Чертеж реке Дону и протокам, как впали в Черное море, и Черкаскому, и Азову и иным крымским городам, и Черному морю его, Киреевой, руки». Этот документ является важнейшим доказательством того, что казаки ХVII в. имели карты и использовали их в морских походах (до недавнего времени считалось, что казачье мореплавание осуществлялось без карт и приборов).

Чюрносова подвергли неоднократным допросам и очным ставкам (одна состоялась в присутствии самого князя Голицына), на которых он занял позицию полного отрицания своей вины. Заявлял, что «сложение... перст в кресте, также и книги старые и новые приемлет... заровно», церкви «не противник и... злого совету у него никакова нет и не бывало», «злых слов» никогда не говорил, с Лаврентьевым и прочими о делах раскола не совещался и т. п. Дважды Чюрносова пытали; первый раз «была ему стряска да 9 ударов, и клещами и огнем зжен трожды». Но атаман держался мужественно и по-прежнему «на пытках и на огне... запирался».

Под конец следствия в Москву привезли арестованных на Дону Лаврентьева и других руководителей антимосковской партии, причем Минаев и его сторонники снова предупредили, что если привезенных и Чюрносова отпустят, то «им... атаманом и казаком, впредь от них всех житья на Дону не будет».

9 мая цари Иван и Петр Алексеевичи и царевна Софья Алексеевна приговорили Лаврентьева, Чюрносова, старшин Павла Чекунова и Льва Белогородца, а также раскольничьих попов Самоилу и Прокофия «казнить смертью». Они подлежали лишению жизни «за... раскол и противность ко святой церкве и за толкование орла в Библии (Лаврентьев, Чюрносов и Чекунов с товарищами, «в Библии смотря на орла... называли орлом... царя и великого князя Алексея Михайловича..., а орлятами... ныне царствующих великих государей... и толковали... о скором их прекращении». — В. К.) и про них, великих государей, за непристойные слова, и за возмущение народа к воровству и к походу на Волгу и под Москву, и про святейшего патриарха за поношение его и укоризну». Других арестованных приговорили к различным видам наказания.

На следующий день Кирилл Матвеевич и попы подверглись казни «отсечением головы в 3 часу дни» на Красной площади, Лаврентьев, Чекунов и Белогородец — «за Москвою-рекою, на Болоте». Перед казнью дьяк прочитал Чюрносову «скаску», в которой говорилось, что он приговорен к смерти за «многие воровские, злые, непристойные дела и за умышление, и за раскол».

В течение девяти часов тела казненных не убирались с места экзекуции. Затем тела четырех старшин «свезены за Таганные вороты в убогой дом и положены... с прочими», и над ними совершено общее отпевание, «для того что они исповедываны и причастие святых тайн приняли». Тела раскольничьих попов погребли в особой яме без отпевания, поскольку те перед смертью отказались исповедоваться и причащаться.

В том же году на Дону было подавлено восстание раскольников, часть из которых во главе с Маноцким была вынуждена бежать на реку Куму. Правительство Петра I стало все больше «затягивать гайки» в отношении донских казаков, и следствием этого оказалось мощное Булавинское восстание начала ХVIII в.

«Следственное дело над бывшим войсковым атаманом Самойлом Лаврентьевым, станичным атаманом Кирилом Чурносовым, священником Самойлом и над другими раскольниками, привезенными с Дону в Москву» опубликовано с сокращениями в 12-м томе «Дополнений к актам историческим, собранных и изданных Археографическою комиссиею» (СПб., 1872). Пропущенные там документы напечатаны в приложении к книге В. Г. Дружинина «Раскол на Дону в конце ХVII века» (СПб., 1889).

При Чюрносове в Москве находился его сын Петр, судьба которого неизвестна. В Черкасском округе, на правом берегу Дона, еще в XIX в. существовало озеро Чюрносово Пещаное, получившее название, очевидно, в честь погибшего атамана или кого-то из его родственников.

См. также: Королёв В. Н. План переселения казаков на Средиземное море
Сидоров В. С. Первая казачья эмиграция (1688 г.)