ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2014-й

История пожалований, наград, знаков отличия донских казаков

Николай Александрович МИНИНКОВ

ЦАРСКОЕ ЗНАМЯ ДОНСКИМ КАЗАКАМ

К 400-летию вручения донскому казачеству царского знамени

В 1614 году было получено известие о вручении донскому казачеству царского знамени. Тем самым Московское государство заявило о своём стремлении к установлению прочных отношений с Доном и службы казаков русскому царю. Это было вторым известием о вручении донским казакам царского знамени. Первое подобное известие относится к 1584 году, когда на Дон прибыло посольство Б. П. Благово. Описание этого знамени не сохранилось [1, с. 400].

Знамя, которое прибыло к донским казакам вместе с царским посольством в 1614 году, вручалось донцам не случайно. В то время наступал новый этап в развитии как Русского государства, так и донского казачества и взаимоотношений между ними. Россия переживала заключительный период Смуты начала XVII века, когда после избрания на престол Михаила Романова стал намечаться выход страны из состояния острейшей внутренней борьбы, длившейся ещё с последнего периода царствования Бориса Годунова и с похода Лжедмитрия I на Москву. Донское казачество также вступало в новый этап своего развития, выражавшийся в окончательном формировании Войска Донского, объединявшего нижние и верхние казачьи юрты, и в более тесных отношениях с Москвой, которые приняли регулярный характер. Таким образом, выход из состояния Смуты для Московского государства и для Дона сопровождался взаимным их сближением.

Предпосылки такого сближения закладывались ещё в событиях 1612–1613 годов. Это, прежде всего, участие казачьих отрядов, среди которых были донские казаки, в боях за освобождение Москвы. При этом часть казачества отказывалась помогать ополчению под предводительством К. Минина и князя Д. М. Пожарского. Летом 1612 года во главе с атаманом И. М. Заруцким она ушла из-под Москвы на юг [2, с. 113; 3, с. 73; 4, с. 46–50]. Но значительная часть казачества оставалась под Москвой и оказывала помощь ополчению в борьбе за Москву и за Кремль в августе – октябре того же года.

Упоминание о присылке на Дон царского знамени содержалось в грамоте донским казакам от 18 марта 1614 года, посланной «атаманом Смаге Степанову да Епихе Радилову и всем атаманом и казаком донским, низовым и верховым», и привезённой московским посланником Соловым Протасьевым и возвратившимся из Москвы на Дон атаманом Игнатием Бедрищевым [5, стб. 62]. В ней упоминалось, что в донской войсковой отписке, привезённой в Москву с атаманом Игнатием Бедрищевым, донцы просили их «пожаловать, прислать… своё царское жалованье, знамя». Оно, указывалось в отписке, было нужно донским казакам, чтобы с ним «против наших недругов стоять и на них ходити». Таким образом, в грамоте прямо указывалось, что знамя просили прислать сами донские казаки. В ней также заявлялось, что в ответ на эту просьбу в Москве донских казаков «пожаловали, послали… наше жалованье наше царское знамя с атаманом с Ыгнатьем-же Бедрищевым» [5. Стб. 69]. Знамя, следовательно, было послано казакам в качестве пожалованья от царя.

Просьба донских казаков о присылке жалованья была, по-видимому, не случайной. Оно могло служить для них какой-то гарантией поддержки со стороны нового русского правительства в их постоянной борьбе с ближайшим противником, которым для них был турецкий Азов, а также с другими противниками – ногаями Казыева улуса и крымцами. Совершенно очевидно, что в такой поддержке донские казаки нуждались. Вместе с тем несомненно, что русские власти, вручая донским казакам царское знамя, преследовали свои цели. Им была необходима казачья служба, за которую они обещали платить на Дон жалованье. При этом в Москве стремились заставить донских казаков «о всяких… вестех» писать «почасту». Следовательно, вести о передвижениях ногаев и крымских татар, которые доставляли казаки, были необходимы московским властям, и тем самым донские казаки выполняли разведывательные задачи. О заинтересованности правительства в вестях от казаков свидетельствовало даже то, что в этой же грамоте указывалось, кому конкретно они должны были доставлять эти вести в Москве. Им нужно было по прибытии в столицу «являтися и записки отдавать в Посолском приказе дьяком нашим, думному Петру Третьякову да Саве Романчюкову» [5, стб. 69]. Следовательно, Посольский приказ определялся как государственный орган, ведавший сношениями с донскими казаками.

Такая заинтересованность нового московского правительства в действиях донских казаков и в вестях от них вполне объяснима. В другой грамоте от того же числа, привезённой тем же посланником, содержалось требование к донским казакам немедленно выступить против атамана Ивана Заруцкого и находившейся вместе с ним Марины Мнишек. Грамота содержала официальную версию событий Смутного времени и отмечала заслуги донских атаманов и казаков в борьбе за «царствующий град К 400-летию вручения донскому казачеству царского знамени Москву». Они, как указывалось в грамоте, в то время «к нашему Россиискому государству многую службу свою и раденье показали, с польскими и с Литовскими людьми билися, не щадя голов своих», причем «многие ваша братья, атаманы и казаки… на многих боех побиты и ранены» [5, стб. 72]. Также отмечались заслуги атаманов и казаков в других боях. Но, подчёркивалось в грамоте, опасность для Московского государства всё ещё представлял «прежней вор и богоотступник и желатель крови крестьянские, Ивашко Зарутцкой», и описывались его «злые богомерские дела». Не лучше характеризовала грамота Марину Мнишек, от которой «всё зло московскому государству и нашей истинной православной крестьянской вере учинилось» [5, стб. 74]. Далее в грамоте сообщалось, какую опасность несло для государства дальнейшее пребывание Заруцкого в Астрахани. По мнению правительства, это могло возобновить «в наших великих государствах междоусобную брань и крестьянское кроворозлитье». Также было написано, что Заруцкий «с Перситцким шахом ссылаетца и нашу искони вечную отчину Астарахань шаху отдает» [5, стб. 74].

В заключительной части грамоты указывалось на то, какие действия донских казаков были бы необходимы, по мнению московского правительства, в сложившейся обстановке. Согласно грамоте, донские казаки должны были «к Волским и к иных рек к атаманом и к казаком и в Астарахань ко всяким жилетцким людем от себя писать и посылать», чтобы они «к воровству Ивашки Зарутцково не приставали» [5, стб. 76–77]. Таким образом, в Москве считали, что мнение донских казаков имеет значение для казаков на Волге и на других реках и для астраханцев. И если бы донские казаки твёрдо высказали своё мнение о том, что необходимо отстать от Заруцкого и Марины Мнишек, то это оказало бы существенную помощь правительству Михаила Романова в борьбе с остатками Смуты на далёкой юго-восточной окраине России. Кроме того, из грамоты следует, что на Дону к тому времени существовало собственное делопроизводство. Поэтому «от себя писать» донские казаки были в состоянии.

Тем же числом датирована ещё одна царская грамота донским казакам, которая также была отправлена с посланником С. Протасьевым и атаманом И. Бедрищевым. Основные положения этой грамоты повторяли то, что содержалось в предыдущей грамоте. Но в ней также было новое требование к донским казакам, чтобы они против Заруцкого и Марины Мнишек «на нашу службу к бояром нашим и воеводам шли не мешкая» и против мятежного атамана «промышляли, сколько милосердый бог помощи подаст» [5, стб. 118]. Имелось ещё два новых положения этой грамоты по сравнению с предыдущей. Одно заключалось в упоминании о присылке на Дон с князем И. Н. Одоевским царского жалованья («деньги, и сукна, и хлебные запасы, и вино») [5, стб. 119]. Другое состояло в приглашении «прислати к нам, великому государю, ис товарищей своих, из атаманов и казаков, видети наши царьские очи, и, пожаловав их нашим царьским жалованьем, отпустить велим к вам, не издержав» [5, стб. 119].

Таким образом, во-первых, в Москве посчитали, что для успешной борьбы с Заруцким мало требовать от донских казаков, чтобы они не поддерживали его и писали к казакам на Волгу и к астраханским жителям, чтобы те отстали от мятежников. Необходимо было добиваться прямого участия донцов в борьбе с Заруцким. Во-вторых, в этой грамоте закладывались принципы взаимоотношений между Москвой и Доном, когда за службу казакам присылалось царское жалованье, а в Москве принимали казаков, которые приезжали в составе донских казачьих посольств-станиц, и входившие в эти станицы казаки получали царское жалованье. Такой порядок утвердился весьма прочно и в царствование Михаила Романова, и в более поздние времена.

Обращает на себя внимание то, что в первой из грамот упоминалось об обещании донских казаков «нам, великому государю, служить и прямить во всем, как и прежним великим государем царем Росииским, предкам нашим, служили и прямили» [5, стб. 63]. Как показали события, такое обещание далеко не означало принятия донским казачеством присяги на верность царю. Более того, как покажет опыт взаимоотношений между Россией и Доном в двадцатых годах XVII века, такое обещание вообще не накладывало на казаков никаких особых обязательств. На Дону считали царской службой любые свои боевые действия против турок и крымских татар, в том числе и те, на которые русское правительство не давало своей санкции и, более того, прямо запрещало исходя из своих внешнеполитических интересов. Но в то время московское правительство, имевшее слабые позиции на Дону, готово было удовлетвориться таким форматом своих взаимоотношений с донским казачеством и утвердить их особой царской грамотой в следующем, 1615 году.

Как и первое царское знамя донским казакам 1584 года, знамя 1614 года до нас не дошло, и описания его нет.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Агафонов А. И. Донские казаки. Грудь в крестах… : из истории пожалований, наград и знаков отличия донского казачества. XVI – начало XX в. Ростов н/Д, 2009.
2. Долинин Н. П. Подмосковные полки (казацкие таборы) в национально-освободительном движении 1611–1612 гг. Харьков, 1958.
3. Шепелев И. С. Место и характер движения И. М. Заруцкого в период крестьянской войны и польско-шведской интервенции (1605–1614 гг.) // Из истории классовой борьбы в дореволюционной и Советской России. Волгоград, 1967. С. 49–105.
4. Станиславский А. Л. Гражданская война в России XVII в. Казачество на переломе истории. М., 1990.
5. Донские дела. Кн. 1 // Русская историческая библиотека. Т. 18. СПб., 1898.