ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2009-й

Краеведы Ростовской области

СОВЕСТЬ И ЧЕСТЬ КАЗАКА

Виссарион Ильич Аникеев, краевед станицы Богоявленской Константиновского района

Мы ищем для молодёжи примеры для подражания где-то вдалеке, а зачем ходить за три моря, наберитесь терпения, поспрашивайте старшее поколение, пока ещё можно что-то узнать да сохранить, взять за правило, и тогда жизнь станет интересней. Ориентиры есть, они достались нам от наших дедов и прадедов.

Наверное, Виссарион Ильич Аникеев, помогая людям, отдавая им тепло своей души, надеялся, что не забудутся те добрые традиции, на которых держались совесть и честь казака… Поверьте, если наши поступки будут основаны на нравственном стержне, нам будет легче дышать.

«Жил в этих местах, в станице Богоявленской, старый учитель и страстный краевед Виссарион Ильич Аникеев. Долгие годы собирал он исторические сведения о родном крае и разузнал, что станица Богоявленская возникла в результате объединения двух казачьих городков. Прежде оба городка располагались возле самого Дона и часто подвергались наводнениям. Жители Траилинского городка на новое место переселились сразу, а жители Кагальницкого — разделились: одна часть ушла в Богоявленскую, а другие поселились на том кургане, что высится между Ведерниковым и Кастыркой. Лишь позднее перебрались в Куликовку.

Виссарион Ильич Аникеев умер накануне Великой Отечественной войны. Все его записи бесследно исчезли во время фашистской оккупации.

В 1913 году вблизи кургана был выпахан железный панцирь. Он долго висел потом на почётном месте в здании станичного правления. Хуторские ребятишки (в том числе и сын Виссариона Аникеева) даже примеряли его. В двадцатых годах панцирь передали в музей».

Эти строки из книги В. Моложавенко «Был и я среди донцов» (она вышла в Ростове в 1984 году) однажды позвали меня в станицу Богоявленскую (старинную, основана в 1669 году!), чтобы по крупицам собрать факты, которые запомнила детская память старшего поколения. К сожалению, у родственников Аникеева воспоминания расплывчаты, но молва об этом человеке живёт в хуторах и станицах Константиновского района.

Вот что вспоминает живущая в Богоявленской жена покойного Ивана Фёдоровича Аникеева, внука краеведа, Вера Андреевна:

«Виссарион Ильич Аникеев — легендарный человек. Все знали, что он вплотную занимается историей родного края. У него хранилась кольчуга, принесли ему казаки, а нашли её в займище. А ещё помню — это говорили родственники, что он читал Евангелие 1890 года на старославянском языке. Куда эта книга пропала, неизвестно. В Богоявленке жил всю жизнь. А ещё Виссарион Ильич говорил, что была у него книга примерно в 600 листов, в ней он записывал лечебные травы, микстуры, настойки, собранные им; в них-то потом заворачивали пирожки в бригаду, во время уборки в колхозе».

Внучка Виссариона Ильича Александра Фёдоровна, 1926 года рождения, мне поведала:

«Говорят, что много было записей, книг, а где оно подевалось, кто же его знает. Какие были — их порастянули, когда перестраивали дом. Кто-то подобрал. Они валялись, кто на них внимание обращал в то время? И увёз кто-то в Ростов, это-то слышала.

У Виссариона Ильича были жёлтые ложка, вилка, он ими ел, и тарелочка. Ложки-то у нас были деревянные, а у деда были жёлтые, наверное медные, но не золотые, это точно.

Он в церковь ходил, там прислуживал, значит, не старовер.

Был добрый человек, всех-то принимал, никому не отказывал. Плату за лечение не брал, хоть и жили мы бедно.

Помню, девчонкой поехали на мельницу, вспоминала его добрым словом женщина с хутора Гапкина, когда мы заговорили: «А, это Виссарион Ильич, он меня лечил».

Рядом с нашим куренём лужина, когда после дождя была полною, мы, дети, купались в ней, так он за это ругал, но по-доброму, и если приходили поздно домой. Учил нас: если кто из взрослых идёт, то мы, дети, должны поклониться ему.

А ещё ходил со щёточкой, везде пыль сбивал, щёточка-то с большой ручкой. Чистюля был. Одевался простенько. Ещё, помню, у него были такие деревянные колодки и маленький молоточек, он чинил обувь станичникам.

Люди-то — ночь, полночь — стучат к нему, едут с хуторов. А он говорит: для этого есть больница, мне не разрешают. Но обычно кто к нему приходил, он запускал к себе в дом и разговаривал. Они жалятся, а он слушает.

Какого года, не знаю. Отец у него был Ильич. Двое братьев жили здесь, неподалёку. Есть фотография с Москвы, подписанная в адрес Виссариона Ильича, присылал внук — студент зоологического института ветеринарного факультета, а фамилия была его Попов Александр Васильевич. Это, стало быть, сестра Виссариона Ильича была замужем в Москве.

Мой отец Фёдор Виссарионович конник был лихой. До войны здесь проходили скачки, так он участвовал. Вроде был кавалерийский разведчик. Погиб в войну где-то в брянских лесах. Моя мама Евдокия Николаевна прожила девяносто два года, умерла в двухтысячном году. Нас было четверо, Иван Фёдорович Аникеев, Николай Фёдорович Аникеев, Зинаида Фёдоровна Аникеева и я.

Виссариона Ильича что-то душило, от воспаления лёгких помер. Почти перед войной, в тридцать девятом году. Людей много пришло хоронить.

У него в семье было семеро, родили много, но было три дочки, три сына. Отец погиб, а дядя-то пришёл.

Похоронен Виссарион Ильич в Богоявленке, там бугорочек и ничего нету, была каменная пластина, на ней было всё написано, а потом разбили...»

Говорит Терентьев Иван Сидорович из хутора Кастырского, 1930 года рождения:

«Со слов дедов и отца слыхал о Виссарионе Ильиче. Он так говорил станичникам: «Что найдёте, несите ко мне». Приносили кольчугу, шлем. Рыбаки в каком-то озере накинули сапетку (снасть), меч нашли и принесли Виссариону Ильичу. Без ножен, поржавевший весь. Но он всё равно его на стенке закрепил. И Виссарион Ильич Аникеев показывал этот меч станичникам.

После царицынского боя он моего отца Сидора Терентьева вылечил. Отец мой в 1975 году своей смертью умер. У отца чума — четыре ребра перебиты, лечиться нечем, в Ростове волос вылез — лысый стал, всё, конец ему. Кое-как добрался домой в Кастырку, обратился к Виссариону Ильичу, и он его вылечил. Он знал все травы».

В хуторе Упраздно-Кагальницком в декабре 2006 года я беседовал с Хавроньей Бородачёвой и старательно записал всё услышанное:

«— Вы не знали о Виссарионе Ильиче?

— Да как же не знала. Он жа лящил маму нашу.

— Ну расскажите о нём!

— Да що я магу сказать! Вот он забалея. А у неё признавали воспаление лёгких! Он приходя пешком не покрытый. Голова у него голая, небольшого ростощка. Стоять карыта, скатину поим, вадищка налита. Придёт, к карыте водищки напьётся. «Дяденькя, защем вы пьёте? Там же мы эта скот поим!» — А он гаварить «Ну вот и хорошо… мы тожа скот».

— А как он выглядел?

— Худощавенький, хадил это, мурщал песенки. А лящить дюжа хорошо лящил. Вот он тогда нашей маме приносил ёдовую соль, белую ёдовую соль. Она пила и выздоровела ею.

— А он брал что-нибудь за лечение?

— Да вы што! Нищаво абсолютно!

— Ну а там накормить, напоить?

— Ета приглашали. Так вон, ты знаешь, не садился. Стоя поисть, поисть трошки.

— Ну а ел много?

— Не-е-е… Да откуда там много. Похватая, похватая. Спаси Христос, спаси Христос, и пошёл дальше. А то у мине ещё много больных. А где больные, хто больные? Хто яво зная!..»

Место, где упокоилась душа казака, найдено. Сохранился бугорок с остатками расколотой каменной плиты, на которой начертано имя и отчество. На этом месте установлен памятник с табличкой, на которой фотография и надпись:

Аникеев Виссарион Ильич

Умер 26 апреля 1939 года

Казак ст. Богоявленской.