ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2001-й

Краеведы Ростовской области

ЕВГЕНИЙ ИВАНОВИЧ МАЛАХОВСКИЙ

ростовский краевед

(Автобиография)

Родился я 18 марта 1926 года в доме № 7 по 1-й линии города Нахичевани-на-Дону. Родился я слабым ребенком, да и мать моя была не в лучшем состоянии. Поэтому своевременно зарегистрировать меня не сумели. Когда же мой отец отправился уведомить ЗАГС о появлении нового гражданина, то выяснилось, что за просрочку регистрации родителям полагается уплатить штраф. Чтобы не платить этой неустойки, день моего Рождения записали 11 апреля. С тех пор я и стал фактически на 24 дня старше по сравнению с той датой, которую приходится указывать в официальных документах.

Жила же наша семья скромно и бедно. Кормильцем семьи был мой отец Малаховский Иван Иванович, родившийся в 1882 году в селе Хотень Климовического уезда в Белоруссии. В детстве он закончил всего два класса сельской приходской школы, но затем занимался самообразованием и стал довольно эрудированным интеллигентным человеком и опытным счетным работником. С 1915 по 1917 год отец находился на фронте, сначала в частях связи, а затем в штабе полка в качестве писаря. Содержал он четырех иждивенцев: мать, Елена Артемьевна, 1893 года рождения, ставшая после замужества домохозяйкой, и на плечи которой легла постоянная забота об экономном расходовании средств, моя бабушка со стороны матери, Евдокия Фоминична, 1861 года рождения, да дети — сестра Галина (1920) и я.

Через три года, когда город Нахичевань превратился в Пролетарский район города Ростова, семья наша переехала в приобретенный жилой сарай-завалюху по тогдашнему адресу: 3-я линия, 45 б, где и началась моя более менее сознательная жизнь.

Помнится, как моя бабушка иногда водила меня в Софийскую церковь на Верхне-Нольной линии, этот храм больше запечатлелся в моей памяти своим луковичным куполом, покоившимся на четырех колоннах. С раннего детства меня интересовали техника и различные физические явления. Шумным детским играм я предпочитал какое-нибудь индивидуальное строительство разных сооружений. В 5-6 лет моя мама научила меня читать, считать и писать. Поэтому, когда пришла пора поступать в школу, меня определили сразу во 2-й класс, а это привело к тому, что все мои школьные соученики были по крайней мере на год старше меня. Поначалу это была школа № 10 им. М. Горького на углу 13-й линии и улицы Инженерной (ул. Федоровской) с моей первой учительницей Александрой Яковлевной, затем школа № 9 им. В. И. Ленина (угол 9-й линии и 1-й Советской улицы). Здесь я узнал, что в бывшем армянском Соборе (Сурб-Лусаворич) на пл. К. Маркса действует детская техническая станция, и после занятий в школе бегал в авиамодельный кружок, пытаясь сооружать свои планеры. Соседские мальчишки предлагали мне построить какой-нибудь корабль, но я отвечал им так: «Если бросить палку в воду, то она сама поплывет, а заставить ее летать куда сложнее, а значит, и интереснее».

Летом 1938 года родители, поднакопив немного средств, решили вместо нашего обветшавшего жилья построить новое. Я принимаю в строительстве самое деятельное участие и даже предлагаю свою «рационализацию» по экономии и утилизации строительных материалов. Во время стройки среди груды сваленных в сарае старых отцовских книг мне на глаза попался дореволюционный учебник химии, а также книга для домашнего мастера. Обе книги меня увлекли, первая — сведениями о химических превращениях, вторая — возможностью самому построить простейший детекторный приемник. Химия и радио в тот период стали для меня чуть ли не смыслом жизни. Я решил посещать химический кружок ростовского Дворца пионеров, и вскоре мои школьные соученики прозвали меня «химиком». Товарищи упрашивали меня показать какие-нибудь химические фокусы и толкали меня на различные проделки. Однажды, занимаясь дома очередным химическим опытом, я нес в руке колбу с серной кислотой. Внезапно открывавшаяся моей бабушкой дверь своей ручкой разбивает колбу, и вся вылившаяся на мои брюки кислота в считанные секунды превращает их в лохмотья. Ожогов тела мне удалось избежать, поскольку я прекрасно понимал, чем это грозит, и мгновенно вылил на себя стоявшее рядом ведро воды. Утаить же от родителей это происшествие было невозможно. Сгоревшие брюки были у меня единственными и ходить в школу стало не в чем. Мать мне категорически заявила, что я могу заниматься чем угодно, только не химией. Мне пришлось подчиниться и заниматься одним радио. Вместо химического я стал ходить в радиокружок. К 1941 году собрал свой супергетеродинный радиоприемник, который неплохо работал.

Началась Великая Отечественная война. Объявили приказ о сдаче населением всех радиоприемников. Было невероятно жаль расставаться со своим детищем и я закопал его в железном ящике во дворе (эта мера, к сожалению, не спасла приемник от порчи).

В конце лета 1941 года нас, школьников, окончивших 8 класс, послали в колхоз им. Чапаева Николаевского района на уборку урожая. Я и мой товарищ Слава Приходченко хорошо потрудились и за каждую перевыполненную норму получили по 1,5 трудодня за один рабочий день. В Ростов мы привезли несколько мешков муки и зерна: пшеницы, ржи, кукурузы. Надо сказать, что кукуруза спасла нашу семью от голода; мама ее строго нормировала и использовала даже вплоть до 1945 года включительно.

В 1942 году по окончании 9 класса — снова колхоз, но уже в Сальском районе. Здесь застает меня вторая немецкая оккупация. После освобождения — призыв в Советскую армию. В боях на 3-м Белорусском фронте получил тяжелое ранение. Возвратился инвалидом в разрушенный Ростов. Очень хотелось учиться, но где? Десятиклассного образования нет, а жизненные условия нелегки. Следовательно, нужно определиться в техникум: там, кроме маленькой пенсии, буду получать еще и стипендию. Но главное — получу рабочую карточку на хлеб. Вот парадокс — мне, учащемуся техникума, полагается 600 г хлеба в день, а кормильцу семьи отцу, как бухгалтеру, — 400 г! Мать иждивенка получала и того меньше — 250 г.

Первое попавшееся на глаза объявление решило мой выбор — кинотехникум. Учусь прилежно, на пятёрки. Стипендия повышенная. Принимаю участие в «научно-технической работе». Выступаю с докладом «Скачковые механизмы» на конференции.

В 1949 году оканчиваю с отличием техникум и получаю направление в Батайскую школу киномехаников. Хочется получить высшее образование, но материальные условия позволяют учиться только без отрыва от производства. Казалось бы, диплом с отличием открывает двери любого вуза, но из-за отсутствия бланков дипломов техникум таковых выпускникам не выдал на руки. Поэтому во Всесоюзный заочный политехнический институт удается попасть только в 1950 году. Стараюсь наверстать упущенное время и за два года обучения успеваю осилить программу 3-х курсов института. Такая нагрузка не замедлила отразиться на здоровье. Но, к счастью, жизнь становится уже вполне сносной и я перехожу учиться на стационар в Новочеркасский политехнический институт.

Как и в техникуме, учеба в вузе для меня главное в жизни. Одни пятерки, стипендия повышенная. Стремление к науке велико. Под руководством своего первого научного руководителя, будущего профессора и заслуженного деятеля науки Александра Дмитриевича Дроздова принимаю участие в научных исследованиях на кафедре релейной защиты. За лучшую научно-исследовательскую работу «Исследование насыпающихся трансформаторов с подмагничиванием в балансной защите» получаю грамоту Министерства высшего образования СССР. Правда, грамота от 25 января 1956 года находит меня уже после окончания института.

При распределении молодых специалистов получаю в 1955 году направление в РУ Донбассэнерго. Так судьба забросила меня на Украину. В целом назначением я был доволен. Здесь на Донбассе я прошел хорошую производственную школу, да и житейские условия были гораздо лучше, чем в Ростовской области. В течение всех последующих 25-35 лет я смог материально помогать моим родителям, жившим в Ростове, в котором часто бывал и поддерживал связь со всеми моими соучениками и коллегами. Поэтому я категорически не могу согласиться с утверждениями современных украинских националистов-сепаратистов, что Украина была якобы колонией России!

Я работал на Кураховской ГРЭС, преподавал в вечернем филиале Зуевского энерготехникума, а затем и в УКП заочного политехнического института.

В 1960 году в Киеве в Институте автоматики организуется научно-исследовательская лаборатория релейной защиты. С этим институтом связаны мои дальнейшие научные интересы.

Мою диссертационную работу на соискание ученой степени кандидата технических наук «Исследование логических связей и разработка функциональных элементов в устройствах релейной защиты на полупроводниках» заканчиваю в срок и успешно защищаю 25 марта 1965 года в Новочеркасском политехническом институте.

1968 год. Работу в Институте автоматики совмещаю с работой в должности доцента на кафедре электротехники в Киевском институте инженеров гражданской авиации. Ю. А. Гаевенко, я и еще три работника лаборатории представляем в Москву на ВДНХ разработанный нами образец «Дистанционной защиты на полупроводниках для линий электропередач 35 кВт». За достигнутые высокие результаты были награждены медалями ВДНХ.

В январе 1970 года попадаю в относительно родственную моей специальности лабораторию, профилем которой была автоматизация газотурбинных установок. Новая работа потребовала некоторой перестройки моей специализации, но зато значительно расширила объем моих знаний. Кроме того, этот год стал для меня началом моего дополнительного увлечения, которое не покидает меня до сегодняшних дней. Летом я проводил свой отпуск на море в Сочи. Однажды в воскресный день на базаре мне встретился старичок, продававший старинные открытки Санкт-Петербурга. Приобретенные 380 открыток возбудили во мне громадный интерес к истории своей страны и, в частности, к истории культовых сооружений, которым в то время не только не уделялось никакого внимания, но на которую существовало негласное табу. С тех пор я стал заводить знакомство с краеведами и собирать различные, главным образом иллюстрированные, материалы не только по Петербургу-Ленинграду, но и по истории «матери городов русских» Киева, где я жил постоянно, а также по истории своего родного города Ростова-на-Дону. В конце концов я стал активным членом Общества охраны памятников истории и культуры. Так с помощью этого Общества и его районного руководителя Степана Афанасьевича Богатюка мне удалось проникнуть с приключениями в село Белая Криница, откуда в России стало распространяться возродившееся поповское направление старообрядчества (сложность путешествия в Белую Криницу состояла в том, что село расположено в запретной зоне на границе с Румынией).

В конце 1972 года в институте появилась новая научная тема, связанная с автоматизацией уникального промышленного объекта, предназначенного для проведения крупномасштабных экспериментов по отработке изделий космической техники. Проводилась эта работа медленно, поскольку требовала многочисленных согласований наших предложений как с заказчиком, так и со смежниками. К 1980 году наконец обрисовались контуры результата, к которому мы сообща стремились, и у меня возникла дерзкая мысль — все мои научные и технические наработки подытожить и оформить как итог моей научной жизни в виде докторской диссертации. Пришлось временно прекратить активную работу в области истории, а все свои усилия, без афиширования истинной цели, направить на решение поставленной задачи путем «невинных» мелких публикаций и оформления заявок на изобретения. Через 6-7 лет в моем активе появилось дополнительно около 85 статей в научно-технических журналах по отдельным вопросам темы и свыше пяти десятков авторских свидетельств на изобретения. Весь этот материал и явился основой моей диссертационной рукописи. Когда первый ее черновик был готов, пришлось обнародовать свое намерение, чтобы выйти на финишную прямую. Да! Для начальства это был «атомный» взрыв. Начались придирки, лишение премий и т.д. Через два года после вынужденного ухода в другое подразделение состоялась защита диссертации. Через три года (после присуждения ВАК СССР) состоялось утверждение в ученом звании профессора.

Появилась возможность оформить иллюстрированную рукопись под названием «Храмы Ростова-на-Дону. Утраченные и существующие». На очереди работа по систематизации материалов по храмам Киева, а их на порядок больше чем в Ростове!