ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 32-й

Общественная жизнь. Краеведы.

П. В. Чеснок

МОЙ УДИВИТЕЛЬНЫЙ ОТЕЦ

В. Ф. Чеснок с дочерью Полиной

Папа не любил высокопарные слова. Человеком он был простым, но очень талантливым и, несомненно, удивительным. Я прожила с ним рядом почти двадцать восемь лет. Каждого удивляло в нём что-то своё, например, энергичность и умение собирать талантливых людей, заразительные идеи, или умение создавать и созидать то, что большинству не пришло бы в голову.

Меня удивляло его умение писать книги, с учётом того, что я очень редко заставала его за этим занятием. Он всегда вставал в пять утра, всю жизнь – даже, когда болел. Брал ведро с саженцами, лопату, очки, телефон, блокнот и мчался в известном ему направлении. Иногда брал меня с собой. Помню из детских лет как, будучи директором или заместителем директора музея «Танаис», он сам сажал там деревья – находил свободное место и неистово втыкал в землю новые деревья – вот секрет, почему Танаис сейчас такой зелёный. И потом весь день он ходил так быстро, что мне приходилось бежать за ним вприпрыжку. Он по дороге успевал сделать множество дел, дать сотрудникам задания и, если были свободные руки, придумать им работу. Потеряешь его из виду, найти потом практически невозможно, потому что в том месте, где его видели, его уже нет.

Книги же он писал в неизвестное мне время, может они сами к нему приходили и сами писались. Потому что такому обаятельному человеку невозможно было отказать. Я спрашивала: «Па, как написать целую книгу?». И он мне отвечал: «Чадо чесночное, да просто садиться и писать». Поняла я это выражение очень не скоро, но всё-таки. Действительно, чтоб что-то сделать, нужно это делать. Начинать не сначала, а с маленького кусочка, с одной строчки. Отец говорил: «Пиши дневник каждый день», твердил: «ни дня без строчки». И это, правда – работает, стоит только начать.

Он держал у кровати листочек и ручку, чтоб можно было проснуться и сразу записать мысль, из любой мысли может получиться книга или статья. Поэтому, говорил он: – «Не ленитесь! Всё нужно придать бумаге».

Сейчас приехав в музей-заповедник «Танаис» сложно представить, что когда-то это было два небольших домика и голое поле. Сейчас там роща, цветёт сирень, множество сотрудников, башня поэтов, городище, мост. И даже камушки в дорожке положены отцом.

Отмечу его невероятное любопытство к жизни. Ему интересно было буквально всё – сажать деревья, говорить с людьми, делать каменные дорожки. Будучи уже в преклонном возрасте он придумывал себе занятия по хозяйству, мешал раствор и ремонтировал макет города своими руками. Делал это с великим удовольствием, с трепетом к маленьким и большим делам, вниманием и уважением к деталям. Говорил, что хочет задержать момент и повнимательнее его рассмотреть. Сейчас перебираю его дневники и там он пишет про всё – про бабушек на рынке, про разговоры с детьми, про гостей, нагрянувших в дом среди ночи, чтоб попить чай с Чесноком. И это любопытство чувствуется во всех его записях, в течении всей жизни.

Педагогика занимала большую часть его работы, он пытался сделать музей интересным, историю захватывающей и познавательной. Отойти от стандартных экспозиций под стеклом и прийти к наглядности и толчку для фантазии. Этим принципам придерживался и в воспитании своих детей. На экскурсиях со школьниками срывал веточку и использовал её как волшебную палочку. Заряжал веточку в катапульту и предлагал детям выстрелить, или перемолоть её в ручной зернотёрке, обращал внимание на надписи, высеченные в камне. На амфорах вместе с юными экскурсантами искал надписи об их происхождении; дети трогали стенки амфоры, чтоб почувствовать остатки масла, прикладывали ухо к горлышку, чтобы услышать, о чём она расскажет. На городище всё той же веточкой вырисовывал в воздухе очертания оборонительных башен и стен.

Он понимал необходимость познания истории для детей, потому что без прошлого нет будущего. Такая наглядность делала своё дело.

Во взрослом возрасте при знакомстве с новыми людьми, когда говорила, что я из Танаиса, часто получала в ответ рассказы о том, какая у них была интересная экскурсия там, в пятом классе. Под описания экскурсовода всегда попадал отец. Такое погружение почти невозможно было забыть. Навсегда запомнилось, чем амфора отличается от пифоса, и чем освещались помещения в древнем городе.

Так и дома со мной – он оставлял возможность пофантазировать, как бы подталкивая её. Каждый вечер предлагал рассказать мне сказку на любую тему, которую я придумаю: то про лампочку, то про собаку. Постепенно мы начинали оценивать насколько ту или иную тему можно раскрыть; потом он предлагал мне в процессе рассказа менять сюжет, когда захочется. Говорил, что мечтать, как и делать зарядку, нужно каждый день. Сейчас я чувствую эти плоды его воспитания и уроков фантазии. Где-то год назад он сказал: «Смерть мне отчаянно интересна. Хочу посмотреть на себя, встать из гроба и сказать: “Всё друзья, концерт окончен! Перерыв на обед!”» – и засмеялся.

Так и ушёл папа в пять утра, в первый рабочий день после выходных, дома, в своём кабинете, в окружении книг и своих архивов. И сейчас с коллегами и друзьями можем вспоминать только истории, которые заставляют нас улыбаться.