ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 28-й

Краеведы

Н. А. МИНИНКОВ

ИСТОРИК КАЗАЧЕСТВА В. Н. КОРОЛЁВ

В январе 2020 года исполнилось 80 лет со дня рождения Владимира Николаевича Королёва, крупнейшего отечественного специалиста по истории морских походов донских и запорожских казаков, донских казачьих поселений, разных сторон истории и культуры Дона. Обстоятельный очерк, посвящённый его преподавательской, административной и научной деятельности, написал коллега по кафедре профессор А. И. Агафонов [1]. Вместе с тем для будущего исследователя историографии изучения донского казачества, казачества в России и в Украине, представляет интерес всякое свидетельство об учёном и замечательном человеке, каким был Владимир Николаевич.

С Королёвым мне довелось познакомиться, когда он уже был солидным учёным, побывал на посту проректора Ростовского государственного педагогического института и работал в Ростовском университете в должности доцента кафедры источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин. Знакомство произошло в рамках работы большого научного проекта ростовских историков и археологов, поддержанного коллегами из других научных центров Северного Кавказа, – ежегодной конференции на базе Ростовского пединститута «Международные отношения в бассейне Чёрного моря в древности и средние века».

Замысел конференции принадлежал Владимиру Николаевичу Королёву и наглядно свидетельствовал о глубине его исторического мышления. Совершенно очевидно, что Королёв выступал как советский историк. Но в то же время ему близка была мысль великого историка XIX века С. М. Соловьёва: «Не делить, не дробить русскую историю на отдельные части, периоды, но соединять их, следить преимущественно за связью явлений, за непосредственным преемством форм, не разделять начал, но рассматривать их во взаимодействии» [2].

Такой принципиальный исследовательский подход Владимир Николаевич считал возможным и необходимым применить к изучению не только истории России, но и истории того макрорегиона, который его особо интересовал. Это был Черноморский бассейн, охватывавший разные страны и культуры со своим укладом и взаимоотношениями; его органичной частью было казачество как культурно-историческое сообщество.

Казачество особо привлекало Королёва тем, что служило связующим звеном между сообществами Черноморского бассейна и примыкавшим к нему с севера Польско-Литовскому и Московскому государствам. Это позже позволило учёному обосновывать выводы о значении казачества, выходившем за узкие региональные рамки на уровень европейских и ближневосточных отношений.

Конечно, в то время мне как исследователю молодому трудно было уяснить всю глубину замысла историка, значимость его не только как учёного, специалиста по истории казачества и международных отношений, но и как организатора науки. Однако сама по себе идея конференции показалась очень привлекательной. Хорошо помню, как Владимир Николаевич обосновывал возможность и необходимость объединения в рамках одной конференции древности и средневековья, исследовательских усилий археологов и историков. По его мнению, Черноморский бассейн, составной частью которого были Нижний Днепр и Нижний Дон, в эти исторические эпохи представлял собой единый географический и исторический комплекс с глубокими и устойчивыми общественными и политическими традициями.

Отдельные темы докладов на конференции выходили за рамки средневековья и по существу относились к раннему новому времени.

Владимир Николаевич в этой связи подчёркивал, что понятие средневековья в значительной мере зависит от особенностей культуры определённого общества и государства. И если в высокоразвитых странах Запада проявлялись все сущностные признаки раннего нового времени, то для более застойных сообществ была характерна задержка и значительная устойчивость традиций в общественных отношениях и в культуре, которые уходили своими корнями в прошлое. Поэтому доклады, относившиеся, к примеру, к донской истории конца XVII века, им с полным на то основанием на конференции принимались.

Более глубокое знакомство с Владимиром Николаевичем состоялось после того, как я перешёл на работу на кафедру источниковедения и вспомогательных исторических дисциплин РГУ. По принятой на кафедре традиции, во время её заседаний делались научные доклады. Помню доклад его, посвящённый одному из вопросов исторической географии Булавинского восстания, который касался уточнения места столкновения у речки Лисковатки 9 апреля 1708 года. Тогда восставшие одержали полную победу над войском старшин, что и предопределило дальнейшее вхождение булавинцев в Черкасск и избрание Кондратия Булавина войсковым атаманом. Как показал В. Н. Королёв, событие состоялось в верховьях этой речки [3, с. 154].

Вообще вопросам исторической географии учёный уделял особое внимание. Привлекает сделанный им комплексный анализ географического положения Стамбула, поскольку столица Османской империи была одним из важнейших направлений военно-морской активности запорожского и донского казачества. С этим описанием связана характеристика гидрологических условий Босфора и особенностей плавания вблизи пролива и в самом знаменитом проливе, где действовали казаки при своих нападениях на османскую столицу [4, с. 107–119]. Такое же внимание Владимир Николаевич уделял исторической географии Войска Донского и расположению казачьих городков по Дону и его притокам.

Среди его докладов, посвящённых вопросам исторической географии Дона, запомнились некоторые. Один из них касался низового донского городка, называемого в источниках Стыдное Имя, или, как правильно подчёркивал Королёв, чаще назывался Ебок с некоторыми незначительными вариациями: Эпок, Эбок, Явок, причём Ебок он считал подлинным названием [3, с. 64]. В конце XVI века, – писал Королёв, – этот городок был центром низового войска Донского [5]. Впрочем, он не делал окончательного вывода об этимологии названия казачьего городка, но допускал предположение, что для такого наименования была первоначальная тюркская основа, несколько переделанная казаками [3, с. 65].

Ещё один доклад относился к анализу упоминаний о донских казачьих городках у Эвлии Челеби. К тексту книги турецкого путешественника и к расшифровке содержащихся в ней названий казачьих городков Королёв подошёл с принципиально иных позиций, чем это было в предшествовавших исследованиях. Владимир Николаевич увидел в них строго определённую систему, связанную с тем, что Эвлия ехал вниз по Дону от Волго-Донской Переволоки до Азова. Поэтому каждый новый городок, упоминавшийся им, лежал по Дону ниже предыдущего. И, следовательно, – утверждал В. Н. Королёв, необычные, встречающиеся только у Эвлии названия казачьих городков соответствуют известным донским городкам под своими традиционными названиями, знакомыми по документальным источникам на русском языке [6, с. 96, 106].

Таким образом, благодаря анализу текста сочинения турецкого путешественника, сделанному В. Н. Королёвым, в его перечислении городков появился смысл, а само сочинение приобрело значение важного и доступного для понимания источника по исторической географии Дона XVII  века.

Уже после кончины Владимира Николаевича вышла в свет его книга «Донские казачьи городки» – итог многолетних изысканий учёного о поселениях донских казаков начиная с XVI века [3]. По насыщенности эмпирическим материалом, по уровню его анализа она не имеет аналогов во всей литературе по исторической географии Дона. По каждому из казачьих городков, как тех, которые в XVIII веке превратились в станицы, так и тех, которые исчезли, им созданы обстоятельные очерки. При этом В. Н. Королёв тактично подходил к положениям и выводам, делавшимся предшественниками, приводил и анализировал их точки зрения. И если впоследствии возникнет идея создания полноценной «Донской энциклопедии», то вклад в неё В. Н. Королёва с его книгой о казачьих городках был бы очень значимым.

В качестве главного итога научной деятельности Владимира Николаевича можно назвать книгу «Босфорская война» [4]. На основании её положений и выводов он защитил в 2002 году докторскую диссертацию. Темой книги стали морские военные действия казаков. Учёный при этом совершенно правомерно не отделял казаков запорожских и донских и показывал эти походы как их совместные боевые действия. Кроме того, фундаментальный труд не завершал, но лишь открывал общее и углублённое исследование темы морских походов казаков, поскольку содержанием книги стало только одно направление этих походов, хотя и очень существенное – походы к проливу Босфор на Стамбул. В. Н. Королёв заявлял и о других направлениях казачьих морских походов против Османской империи и Крымского ханства. Но тем самым он только обозначал темы для дальнейших исследователей этих крупных событий европейской и ближневосточной военной и политической истории, в которых казачьи войска проявляли себя как значительная боевая сила и как субъект политической структуры большого региона. Не случайно книга была отмечена как крупный вклад в изучение истории казачества и переиздавалась [7].

Книга о Босфорской войне – не только исследование по военной и военно-морской истории донского казачества. Она имеет самое существенное значение для понимания места донского казачества, казачьих войск XVI–XVII веков как субъекта политических международных отношений в раннее новое время. Вместе с тем она также вносит вклад в дискуссию о происхождении донского казачества, которая ведётся ещё с начала изучения донской истории, или с эпохи Просвещения. Известно, что среди российских историков была популярна теория «разбойного» происхождения донского казачества, и взгляд на казачество как на антиобщественный элемент. Казак был человеком, который, по словам С. М. Соловьёва, «выделился из толпы, ушёл из общества в степь в сознании своей силы, своего преимущества или изгнанный из общества, которое не могло позволить ему среди себя расправлять плечо богатырское» [8].

Решительным критиком этой теории в начале прошлого века выступил донской историк П. П. Сахаров, выдвинувший теорию трудового и промыслового происхождения казачества на Дону, когда ещё на заре Московского государства уходившие на Дон из русских земель артели промысловиков постепенно превращались в воинов-казаков и основывали свои укреплённые военизированные городки [9]. Его труд о ранней истории донского казачества с обоснованием теории его трудового и промыслового происхождения публиковался в 1909–1912 годах в газете «Донские областные ведомости» [10]. Выводы П. П. Сахарова были построены на значительном фактическом материале. Однако П. П. Сахаров не затрагивал вопросов, связанных с международным положением донского качества. Он подчёркивал, что донские казаки не имели своей самостоятельной внешней политики и действовали только на царской службе.

В отличие от П. П. Сахарова и других историков, В. Н. Королёв обосновал роль донского казачества не как орудия внешней политики самодержавия при Иване Грозном и первых царях из династии Романовых, но как самостоятельного субъекта международных отношений. Он указывал, что Босфорскую войну казаков «невозможно объяснить с "зипунной" или "государственной" (польской или московской) точек зрения». Они заключались «не в разгуле стихии и не далеко за пределами казачьих сообществ, а в них самих, в их "местных" интересах и политике» [4, с. 70]. Он сделал вывод, что хозяйство казачьих сообществ, войска Донского и войска Запорожского, «первоначально основывалось на водных промыслах». Но, оказавшись в результате турецких завоеваний «отрезанными от устьев Днепра и Дона и прилегающих морей», казаки «не могли смириться с османским господством и начали борьбу за низовья своих рек и свободный выход в море» [4, с. 100]. Таким образом, оба казачьих войска, которые совместно действовали против турок на Чёрном море, в том числе и вблизи Босфора, имели в этой борьбе собственные интересы. Впрочем, ещё историк-эмигрант полковник И. Ф. Быкадоров указывал на политическую цель войны донских казаков на море и на суше [11, с. 1, 23, 64]. Однако по насыщенности эмпирическим материалом, по доказательности основных положений его книга значительно уступает «Босфорской войне» В. Н. Королёва, а отдельные утверждения полковника выглядят декларативными. Например, утверждение, согласно которому «уничтожением» донскими казаками турецких войск во время Азовского осадного сидения «была спасена не только возможность самого образования Русской империи, но и само бытие Московского государства» [11, с. 118].

Между тем, В. Н. Королёв затрагивал ещё один острый вопрос, относящийся к истории происхождения казачества на Дону. Речь идёт о возможности выживания на Дону к XVI веку славянского населения, поселившегося в Белой Веже и в ряде других поселений после разгрома князем Святославом Хазарии.

К концу прошлого века в сознании историков преобладало представление о возникновении казачества на Дону не ранее XVI века, которое хорошо обосновывалось П. П. Сахаровым. Что касается представлений о казачестве до этого времени, то серьёзно ставить этот вопрос было затруднительно, поскольку вокруг него образовалось много мифологических наслоений. Исторические корни донского казачества находили то в глубокой древности, среди амазонок и ираноязычных народов, то в раннем средневековье, среди хазар или славян на хазарской службе. Тем более, что в начале ХХ века под теорией древнего происхождения казачества, которую высказывал донской историк Е. П. Савельев, имелся идеологический подтекст с обоснованием особых прав казачества на Дону. Эта идея носила в условиях нарастания социальных противоречий между казаками и крестьянами ярко выраженный консервативный характер [12]. Не случайно движение за возрождение донского казачества, развернувшееся с конца 1980 годов в Ростовской области, приняло положения и выводы Е. П. Савельева, а некоторые из деятелей этого движения поддерживали взгляд на казачество как на особый народ древнего происхождения.

Конечно же, В. Н. Королёв не разделял такого примитивного подхода. Запомнилось, как однажды на кафедру к нему пришёл один из представителей этого движения, заявил о происхождении донских казаков от сармат и сказал, что этой идее нужна «общественная поддержка». Помню, как Владимир Николаевич терпеливо объяснял гостю, что в науке общественная поддержка ровно никакого значения не имеет, а исторические концепции выстраиваются другим путём. Тем не менее, сам Королёв допускал, что когда в XVI веке на Дону стало появляться население из южных русских княжеств, из числа которых формировались ряды казачества, там уже имелось немногочисленное славянское по происхождению население, которое составило основу казачества. Но он решительно отказывался от мифотворчества, от попыток напрямую вывести предков донских казаков из раннего средневековья при недостатке источниковой базы. Он подходил к этому вопросу очень осторожно и стремился строго опираться на источники. Так у него появилась статья о славянском населении турецкого Азова [13], где он на основании данных османских государственных переписей населения Крыма и Приазовья, опубликованных известным французским исследователем истории Османской империи Ж. Вейнстейном делал вывод о принадлежности «к славянской общине» «около 20% свободных азовцев» [13, № 1, с. 3].

Особенностью исследовательского почерка В. Н. Королёва было то, что он всегда думал о своём читателе, о том, насколько тот сможет воспринять научный текст. Труды Королёва доступны не только профессиональному цеху историков, но и всякому заинтересованному человеку, знающему историю России и казачества. Но он был не чужд исследованиям краеведческого характера. Результатом его краеведческого поиска стала книга о родной его станице Вёшенской и соседней станице Еланской [14], в которой земляки узнают своих далёких и близких предков.

Всем знавшим его Владимир Николаевич запомнился не только как глубокий знаток истории и учёный, но и как интересный собеседник со своей ярко выраженной демократической точкой зрения по целому ряду вопросов. В частности, когда высказывалась точка зрения о необходимости реставрации монархии, он подчёркивал, что для казаков вообще должны быть с исторической точки зрения характерны не монархические, а республиканские идеалы и устремления.

Когда в начале девяностых годов распространились разоблачения руководителей массовых народных движений, особенно Емельяна Пугачёва, и самих этих движений как традиционалистской реакции на европеизацию, он решительно предостерегал против увлечения этой идеей, хотя и признавал, что действия восставших были не менее жестокими, чем их противников. Во всяком массовом движении, справедливо подчёркивал В. Н. Королёв, виновата прежде всего власть, создавшая предпосылки для народного недовольства. В нынешних условиях, совершенно ясно, насколько Владимир Николаевич был прав. Он осторожно выражал надежды на возможность демократизации в стране. Не его вина, что эти надежды не оправдались.

Безвременный уход Владимира Николаевича был тяжёлым ударом для исторической науки, для нашей кафедры. Ушёл он в расцвете творческих сил, полный новых идей. В год его восьмидесятилетия лучшим памятником ему будет дальнейшее комплексное и углубленное исследование проблематики истории донского казачества.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Агафонов А. И. Королёв Владимир Николаевич (1940–2005) // Историки Ростовского университета. Ростов н/Д. ; Таганрог, 2017. С. 160–170.

2. Соловьёв С. М. Сочинения в 18 кн. Кн. 1 : История России с древнейших времен. М. : Мысль, 1988. С. 51.

3. Королёв В. Н. Донские казачьи городки. Новочеркасск : Дончак, 2007.

4. Его же.Босфорская война. Ростов н/Д. : Изд-во РГУ, 2002.

5. Его же. Роспись донских городков конца XVI века // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1991 году. Вып. 11. Азов, 1993. С. 242.

6. Его же. Донские казачьи городки у Эвлии Челеби // Историческая география Дона и Северного Кавказа. Ростов н/Д. , 1992. С. 94–106.

7. Его же.Босфорская война. М. : Вече, 2007. 608 с. : ил. (История казачества); То же.  2013. 637, [1] с., [8] л. ил. 

8. Соловьёв С. М. Указ. соч. Кн. 7 : История России с древнейших времен. М. : Мысль, 1991. С. 134.

9. Сахаров П. П. Происхождение донского казачества // Зап. Ростовского-на-Дону о-ва истории, древностей и природы. Т. 2. Ростов н/Д., 1914. С. 12–25.

10. Сахаров П. П. К вопросу о происхождении донского казачества и о первых подвигах донцов в защиту родины и веры на службе у первого русского царя Ивана Васильевича Грозного // Дон. обл. вед. 1909. № 164, 167, 170, 173, 174, 177, 179, 181, 183, 186, 192, 195, 200, 202, 204, 208, 214, 217, 223, 225; 1911. № 6, 8, 134, 137, 142, 150, 156, 162, 164, 184, 192, 198; 1912. № 59, 62, 66.

11. Быкадоров И. Ф. Донское войско в борьбе за выход в море (1546–1646 гг.). Париж, 1937.

12. Корниенко Б. С. Правый Дон: казаки и идеология национализма. СПб. : Изд-во Европейского ун-та, 2013. С. 135–141.

13. Королёв В. Н. Славянское население Азова // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ.науки. 1999. № 1. С. 3–7; № 2. С. 16–20.

14.Королёв В. Н. Старые Вёшки : Повествование о казаках. Ростов н/Д. : Кн. изд-во, 1991.

Источник: Мининков Н. А. Историк казачества В. Н. Королёв // Донской временник / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2019. Вып. 28-й. С. 31–35.