ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2013-й

Краеведы

АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ ПИСАТЕЛЬ БОРИС ЛУНИН

(Из истории краеведческого движения 1920–30-х годов)

Сообщение на Шестых всероссийских краеведческих чтениях (Москва, 1 июня 2012 г.)

Ростовский краевед Борис Владимирович Лунин (1906–2001) – доктор исторических наук, профессор, заслуженный деятель науки УзССР, академик РАН прожил долгую жизнь за пределами донского края, работая в Институте истории Академии наук Узбекской ССР [1]. В 70–80-х годах он издавал в Ташкенте политические брошюры на злобу дня [2]. А в Ростове о нём вспоминали не иначе, как об энтузиасте краеведения, его зачинателе, заложившем основы краеведения на Дону [3]. «С его именем связано и начало, и расцвет краеведческого движения в нашем городе, в котором Борис Владимирович Лунин прожил два десятилетия, вплоть до начала войны… За те годы, что Б. В. Лунин провёл в Ростове, вряд ли кто сделал столько для популяризации истории Дона, сколько сделал он – учёный-краевед, преподаватель ростовских вузов, музейный работник, лектор» – писал И. М. Гегузин [4]. Молодые исследователи последних лет в своих кандидатских диссертациях также упоминают Лунина среди известных историков, краеведов [5].

«Сама судьба отвела мне роль старейшего донского краеведа, на глазах которого осуществлялась в 20–30-х годах работа музея» [6] – так он сам говорил о себе. После смерти Лунина его именем назвали переулок в Ростове, в Ворошиловском районе.

Казалось бы, поставлена точка не только в жизни этого человека, но и в истории краеведческого движения на Дону. Однако вновь открывшиеся документы позволяют иначе взглянуть на дела давно минувших дней.

В 1921 году Борис Лунин стал вольнослушателем Донского археологического института в Ростове-на-Дону. Юношу, увлечённого археологией, имеющего хороший слог, обладающего даром популяризатора, заметили профессора А. И. Яцимирский (с 1920 года – ректор Института, председатель Донского общества археологии и истории искусств) и его заместитель А. М. Ладыженский, у которого Лунин прослушал курс юридических дисциплин. С 1923 года по рекомендации А. И. Яцимирского Лунина приняли в члены Общества (с 1925 года – Северо-Кавказское общество археологии, истории и этнографии – СКОАИЭ). Восторженный, молодой энтузиаст-археолог сразу выдвинулся в Обществе (с 1925 года он вошёл в Правление в качестве учёного секретаря, в 1926-м стал 2-м секретарём Северо-Кавказского краевого бюро краеведения (СКБК), на Первой Северо-Кавказской краевой конференции (Ростов н/Д, 11–14 июня 1930 г.) Лунина избрали в Президиум СКБК от Ростова-на-Дону [7].

Он ведёт деловую переписку Общества с краеведами Москвы, Краснодара, Ставрополя, с зарубежными учёными, обменивается с ними краеведческими изданиями, поддерживает связь с Центральным бюро краеведения (ЦБК) при РАН, информирует его о деятельности Общества, получает большинство издаваемой в России литературы по краеведению, которой пополняется ценная научно-краеведческая библиотека Общества (впоследствии она упоминается в литературе как его личная) [8]; в журнале «Северо-Кавказский край» публикует библиографические обзоры краеведческой литературы и статьи [9].

Статьи Лунина 1926 года дают представление не только о состоянии краеведческого движения на Дону, но и о формировании его официального направления. При этом Лунин, приводя официальную точку зрения (а именно: «краеведом становится каждый сознательный гражданин страны, будь то крестьянин, рабочий, служащий, сельский и городской педагог, научный работник или кто либо другой»), отмечает, что так называемая «общепринятая точка зрения» не совпадает «с личными взглядами и воззрениями автора на краеведение и связанные с ним вопросы» [10].

В это время он почтительно отзывается о своих старших коллегах и учителях: «В лице председателя Правления [СКОАИЭ] известного историка проф. Ивана Павловича Козловского, – пишет Лунин, – О-во вновь приобрело большого учёного, опытного и чуткого руководителя и исключительного по своей любви и преданности науки человека [11].

В 1925–26 годах в связи с заданием, поставленным СКОАИЭ перед группой членов Общества, – создание археологической карты Северо-Кавказского края, – археологи и историки Б. В. Лунин, А. Т. Стефанов, М. Б. Краснянский, С. А. Вязигин, П. Н. Черняев, И. П. Козловский, Е. А. Черноусов и другие стали собираться в домашней обстановке каждые две недели по очереди – у Ширман, Лунина, Стефанова, Краснянского [12]. Потом на этих собраниях стали обсуждаться и другие вопросы Общества: издательская деятельность, предстоящие доклады, различные поездки, новые книги. Последнее собрание состоялось в конце января 1931 года на квартире у Лунина. Горячий спор вызвало предложение Секции научных работников слить Общество с Институтом труда и быта при Университете, где руководство должно перейти уже к лицам, владеющим марксистским методом.

Участники собраний в большинстве своём не принимали марксизм. Как отмечала Л. А. Ширман, «Лунин до последних двух лет тоже говорил постоянно, что нужно придерживаться старых традиций общества, а в последний год, под влиянием общения с членами общества марксистов и под влиянием естественного развития своего политического уровня, стал считать необходимым вести научную работу на марксистской основе. Он опубликовал статью “На путях марксистской археологии” и сделал доклад в Горском институте “О марксистской археологии”» [13].

Тем не менее, это не спасло его от ареста. Постановлением 31 января 1931 года Козловский, Черноусов и Лунин, как наиболее активные краеведческие деятели, были арестованы (у других членов Правления СКОАИЭ произвели обыск и взяли подписки о невыезде), но уже 4 февраля всё Правление Общества воссоединилось в застенках НКВД. В Анкете арестованного Лунина Б. В. в графе «Род занятий и место службы» с его слов записано: «СКК энциклопедия». Примечательно, что ни в Списках авторов, ни в составе Редакционно-издательского бюро «Северокавказской энциклопедии», которая так и не увидела свет, Лунин не упоминается [14].

На момент ареста Лунину было двадцать четыре года. Борис Владимирович, осознав всю серьёзность своего положения, начал активно сотрудничать со следствием.

Профессора И. П. Козловский и А. М. Ладыженский, возглавлявшие Общество, к которым он уважительно относился ещё в 1925–26 годах теперь, по его мнению, относились «к фаланге реакционной профессуры философски-идеалистического направления».

«… Козловский – человек не только религиозный, но и мистически настроенный. Революцию... Воспринял чуждо и органически враждебно и после революции рассматривал все события общественно-политической жизни (вспоминаю его слова) с точки зрения свидетеля, стоящего вне совершающихся событий, считающего себя вычеркнутым революцией за пределы жизни… в научном отношении – хранитель и защитник «чистой» науки, несочувственно относящийся к действительно широкой популяризаторской работе… (его предложение о создании в СКОАИЭ научно-популярного отделения, значительно, между прочим, осложнившее работу, вне всякого сомнения, исходило только из стремления отгородиться от посторонней массы, противопоставить новым течениям в работе общества – старое, академическое, «защитить науку» в научном отделении»).

И далее Лунин «доказывает» это «рядом фактических примеров».

«Будучи «весь в прошлом», Козловский являлся, например, одним из тех профессоров, которые не считали даже достойным себя переход в работе на северо-кавказские краеведческие темы и предпочитали заниматься работой мало полезной, совершенно не вызываемой необходимостью, а то и просто не имевшей надежды увидеть свет (примеры: напечатанная по его настояниям в «Записках СКОАИЭ» ст. «Внешние сношения древней Руси»…3–4 публикации краеведного характера – вынужденная и ничтожная, по моему, дань времени и обстановке работы.

Когда были предприняты попытки развить и оживить деятельность СКОАИЭ, выйти за пределы академической, кабинетной работы, Козловский отказался от поста Председателя общества и, как потом стало ясно, нарочито выдвинул и провёл неподходящую кандидатуру профессора А. М. Ладыженского…».

«Дореволюционные разновременные (1921– 1930 г.) литературные публикации Ладыженского в различных областях знания встречали единодушные возражения и осуждения со стороны советской критики, особенно в последнее время, по мере укрепления марксистской критики. Не составляют исключения в этом отношении и те из его работ, которые были посвящены современным актуальным темам.

Так, напр., его брошюра “Кризис современной философии” встретила резкую критику на стр. “Сов-Юга” (Анапский), опубликованная недавно на Украине его новая работа (если не ошибаюсь о Григ. Сковороде) вызвала жестокий отпор и критику в марксистской украинской литературе. Брошюра “Основные течения марксистской юридической мысли” запрещалась летом, изымалась из продажи, была оценена в московских юридических журналах, как скрытый поход против марксизма, работы по обычному праву горцев краевой марксистской критикой рассматриваются также, как анти-марксистские, одна из многих заграничных статей Ладыженского встретила резкую оценку на страницах журнала “Варнитю” и т. д. и т. д.

Всё это вместе взятое показывает, что если и признать искренность стремлений Ладыженского перейти в лагерь советской научной литературы, то всё же фактически его “советские” работы неизбежно оказывались прикрытием идеалистической, антимарксистской концепции…» [15].

По мнению Лунина «идеалистическое мировоззрение» было и у других арестованных, в частности, у Сергея Вязигина, «сына Харьковского профессора, расстрелянного или умершего во время пребывания под арестом в ЧК…(«в гнилой среде ростовских археологов он был «поддакивающим»). М. Б. Краснянский, один из организаторов музейного дела в Ростове, согласно Лунину – «реакционная… фигура, …человек крайне неустойчивый,… в психическом отношении не совсем здоровый…». К политическим обывателям Лунин отнёс А. Т. Стефанова и Л. М. Ширман, впрочем, к обоим он своих характеристиках был более лояльным, чем к остальным…

Чего не скажешь об оценке деятельности учёным секретарём СКОАИЭ краеведческих организаций на Северном Кавказе…

«…К числу упомянутых организаций я отношу: О-во Любителей изучения Кубанской области (ОЛИКО) в Краснодаре, Литер.-ист. И Этнологическое О-во (ЛИЭТО) в Краснодаре же, ЭтнологоАрхеологическую Комиссию в Ставрополе и О-во Литературы, Языка и Этнографии во Владикавказе… Подвергая деятельность данных организаций критической оценке с точки зрения соответствия этой деятельности действительным интересам социалистического строительства, – я делаю вывод, что работа перечисленных организаций находилась и находится в неблагополучном положении… Полагаю, что если в настоящее время советизации (если так можно выразиться) археолого-исторические и этнографические работы в Крае, отстают от общих темпов реконструкции научно-краеведческой работы в целом, то преимущественно потому, что в этих областях работ ощущается острый недостаток новых молодых работников, а “наличные” молодые работники ещё недостаточно перевоспитаны и освобождены от влияния прошлого» [16].

Примечателен авторский стиль характеристик Лунина, более похожий на «воспоминания», в которых молодой человек цинично оттачивал свой литературный дар. Вот один из таких образчиков:

…«Его [Ладыженского. – Л. Ш.] личные, впрочем, попытки сблизить общество с массой и современностью не шли в основном дальше организации публичных вечеров, посвящавшихся памяти Гоголя, Короленко, Успенского, причём докладчики для таких вечеров черпались Ладыженским из среды ростовских народовольцев (Михайлова-Друскина, Булгаков, Тесля). Такое сближение с современностью объективно и вопреки доброй воле докладчиков, давало результат отрицательного порядка. Помню, как после либерально-народнического доклада престарелого И. Е. Булгакова появился ряд расчувствовавшихся патриархальных и великовозрастных фигур, желавших вступить в члены-корреспонденты Общества, а в качестве добровольного оратора выступила неизвестная гражданка, типа старой курсистки, восторженно и идеалистически (со слезами) описавшая своё присутствие на похоронах Короленко, похоронные речи и проч.» [17].

Даже делая скидку на молодость автора и пережитый им страх в связи с арестом, трудно принять такое перевоплощение. Но с Луниным оно произошло.

Активное сотрудничество со следствием для Бориса Владимировича, в отличие от других краеведов, закончилось благополучно (приговор о высылке его в Бишкек (Киргизия) сроком на три года посчитали условным, 8 сентября 1931 года он был освобождён из-под стражи в зале суда) [18].

Несколько иначе эта страница жизни Лунина представлена в документе Государственного архива РФ на сайте «Заклеймённые властью»: «Осенью 1930 — арестован в Ростове-на-Дону по групповому делу, отправлен в Москву и заключён во внутреннюю тюрьму. Летом 1931 – по ходатайству Помполита освобождён из тюрьмы под подписку о невыезде. Приговорён к 3 годам ссылки в Бишкек условно (были учтены революционные заслуги его деда). Освобождён от подписки о невыезде» [19].

Археолог М. А. Миллер, руководитель Таганрогской краеведческой ассоциации, вспоминал: «Ужасная эпоха тридцатых годов наполнена исключительно борьбой на идеологическом фронте. Полевые работы и изыскания сократились и отошли на самый задний план. Среди археологов этого времени выдвигались не полевые работники, раскопщики, исследователи и научные работники, а политические писатели и критики, начётчики, наизусть цитирующие высказывания классиков марксизма-ленинизма…

Археологи, правильнее археологические писатели эпохи «революции в археологии» были почти исключительно новыми, молодыми людьми.

Б. Лунин – археологический писатель, секретарь Археологического общества и секретарь СКБК. Был заключён в НКВД, но после года заключения освобождён и вступил в компартию» [20].

После освобождения Борис Владимирович вернулся в СКБК к своим обязанностям. Он по-прежнему много пишет, проявляя особый интерес к археологии и библиографии [21].

Разгром краеведческого движения 20-х годов унёс в лету имена его участников, лишь один краевед – Лунин – упоминается в документах 30-х годов, отложившихся в Государственном архиве Ростовской области [22].

В 1934–35 годах он стоял во главе Азово-Черноморского бюро краеведения.

В 1936 году на смену районным и краевому Бюро краеведения, «форма и методы которых… признаны устаревшими и недостаточными для придания широкого размаха краеведческому движению» приходит массовое добровольное Общество изучения Азово-Черноморского края. Типовой устав такого рода областных и краевых обществ разработан ЦБК, утверждён НКП РСФСР и согласован с органами НКВД [23].

21 января 1937 года деятельность Общества, состоявшего из двадцати четырёх районных отделений, восемнадцати городских и восьми самостоятельных ячеек в районах края, подверглась проверке Крайплана [24].

В результате установили, что реально «участие в работе О-ва принимает только 6 единиц (Тамань, Армавир, Мостовская, Сочи, Таганрог, Славянская). Остальные организации О-ва не работают. Членов О-ва насчитывается до 1 500, но в виду отсутствия отчётных данных не представляется возможным установить действительное кол-во членов общества. По Уставу О-ва приём в члены должен производиться Советом О-ва, а фактически же приём в члены О-ва производится единолично учёным секретарём (Лунин. – Л. Ш.)

По Ростову числится до 150 членов О-ва, а фактически к работе привлекаются считанные единицы…

Учитывая огромное значение работы О-ва по изучению края, задачи, стоящие перед ними в связи с планом хозяйственного строительства в 3-й пятилетке необходимо установить постоянную рабочую должность заместителя председателя О-ва…»

С этого времени бывший учёный секретарь Лунин обретает оплачиваемую должность и официально возглавляет краеведческое движение уже в качестве заместителя председателя [25].

Совет Общества по изучению Азово-Черноморского края в лице Б. В. Лунина, следуя Уставу, вмешивался порой в дела далёкие от собственной компетенции.

1 июля 1937 года зам. председателя Лунин пишет письмо в Новочеркасск директору Научно-исследовательского гидрохимического института профессору Кашинскому с просьбой произвести анализ образцов грязи и вод на [предмет] использования для грязевого лечения [26].

На что директор Института рекомендует «вчитаться в наши работы» об изучении Убежинских грязевых озёр, чтобы понять, что «производить дорогостоящий, весьма трудоёмкий анализ грязи и рапы следует после достаточного предварительного обследования данного озера совместно с геологом и гидрохимиком. Институт при имеющейся занятости плановой работой вынужден отказаться от предлагаемой вами работы по изучению Убежинских озёр» [27].

Общество по изучению Азово-Черноморского края, как и другие краеведческие организации, созданные в стране по указке сверху, зашло в тупик.

Постановлением СНК РСФСР от 10 июня 1937 года (№ 610) предлагалась новая реорганизация краеведческой работы в центре и на местах, но Борис Владимирович уже нашёл себе место в Ростовском музее краеведения, возглавив отдел досоветской истории [28].

***

Снова обратиться к этой теме меня подвигла недавно прочитанная информация на сайте защитников культурно-исторического наследия Ростовской области, где без разрешения опубликовали мою статью [29].

«От администрации сайта:

Мы не публикуем данную статью в разделе «Забытые имена», поскольку Решением администрации Ростова-на-Дону в 2002 году его именем названа улица в Первомайском районе [правильно – переулок в Ворошиловском районе. – Л. Ш.], но, думается, память о нём заслуживает гораздо большего. Хотя бы мемориальной доски на здании областного музея краеведения или библиотеки ЮФУ».

И стало грустно.

Ведь оказавшись партийным функционером от краеведения, замаравшим память своих учителей, несправедливо пострадавших от правящего режима, Б. В. Лунин и сегодня невольно претендует на роль «старейшего донского краеведа».

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Лунин Борис Владимирович (1906.18. VII–2001.18.X) // Мемориал памяти : [электрон. ресурс]. Режим доступа: http://www.tashkentpamyat. ru/lunin-boris–Vladimirovich-uchenijj–Istorik-.html
2. Лунин Б. В. Продолжение идей и дела Великого Октября (1978); Его же. Верным ленинским курсом (1979); Его же. Марксизм-ленинизм – научная основа идеологической работы КПСС(1980); Его же. КПСС – авангард советского народа (1981); Его же. По верному и славному ленинскому пути (1982); Его же. Верность ленинизму – залог побед, дела мира, демократии и прогресса (1983); Его же. В. И. Ленин и Средняя Азия (1984); Его же. Ленинский путь политики КПСС (1987); Его же. Великий Октябрь и народы Востока (1987); Его же. Знамя передовых сил человечества (1987); Его же. С этого пути мы не свернём никогда! (1988); Его же. На волне обновления, гласности, демократии(1989) и др.
3. См.: Коневская Т. И. К 100-летию Бориса Владимировича Лунина // Изв. Рост. обл. музея краеве дения. Вып. 14. Ростов н/Д, 2007. С. 26–31.
4. См.: Гегузин И. М. Добрый след. Ростов н/Д : Кн. изд-во, 1987. С. 28, 30.
5. См.: Астапенко Е. М. Город Черкасск – столица земли Войска Донского (XVI – начало XIX вв.) : дис. ... канд. ист. наук / Астапенко Евгений Михайлович. Ростов н/Д, 2003; Лобова В. В. Становление и развитие высшего исторического образования на Дону в первой четверти XX в. : дис. ... канд. ист. наук / Лобова Виктория Владимировна; [Место защиты: Юж. федер. ун-т]. Ростов н/Д, 2010.
6. См.: Лунин Б. В. Перебирая чётки воспоминаний // Изв. Рост. обл. музея краеведения. Вып. 14. Ростов н/Д, 2007. С. 196.
7. См.: Северо-Кавказский краевед : ежемес. краевед. журн. Ростов н/Д : Сев. Кавказ, 1930. № 1. С. 28.
8. См.: Коневская Т. И. Указ. соч. С. 29.
9. Лунин Б. В. Северо-Кавказское краевое общество археологии, истории и этнографии // Сев.-Кавк. край. 1926. № 1–2. С. 136–140; То же // Дон. временник. Год 2011-й. Вып. 19. С. 135–138; Его же. Новые пути северо-кавказского краеведения // Сев.-Кавк. край. 1926. № 5. С. 137–142; То же // Дон. временник. Год 2011-й. Вып. 19. С. 138–141.
10. См.: Его же. Новые пути северо-кавказского краеведения // Дон. временник. Год 2011-й. Вып. 19. С. 141.
11. Его же. Северо-Кавказское краевое общество археологии, истории и этнографии //Дон. временник. Год 2011-й. Вып. 19. С. 137. Проф. И. П. Козловский – один из реформаторов архивного дела на Дону, заложивший основу для создания современного архивного дела. См.: Енина И. А. Иван Павлович Козловский //Дон. архив. Вып. 4. Ростов н/Д, 2008. С. 9–14.
12. Здесь и далее использован материал Архива УФСБ России по Ростовской области Д. № П–41135 по обвинению гр. Козловского Ивана Павловича, Черноусова Евгения Александровича, Ладыженского Александра Михайловича, Лунина Бориса Владимировича по 58/10 ст. УК, Краснянского Михаила Борисовича, Стефанова Александра Тимофеевича, Вязигина Сергея Андреевича, Ширман Любови Абрамовны по 58/11 ст. УК
13. Там же. Л. 135.
14. См.: Северокавказская энциклопедия : проспект. Ростов н/Д : Сев. Кавказ, 1931. С. 11–18.
15. Архив УФСБ России по Ростовской области Д. П-41135. Л. 152–155.
16. Там же. Л. 104–106.
17. Там же. Л. 155.
18. Там же. Выписка из Протокола Особого Совещания при Комиссии ОГПУ от 8 сент. 1931 г.
19. ГАРФ. Ф. Р-8409. Оп. 1. Д. 604. С. 18–21; Лунин Борис Владимирович // Заклеймённые властью : анкеты, письма, заявления политзаключённых в Московский политический Красный Крест и Помощь политзаключённым, во ВЦИК, ВЧК-ОГПУНКВД (по категориям репрессированных) : сайт Междунар. ист.-просвет. правозащит. и благотвор. о-ва «Мемориал» : [электрон. ресурс] Режим доступа: http://pkk.memo.ru/page%203/indiv.html#top
20. См.: Миллер М. А., проф. Археология в СССР / Ин-т по изучению истории и культуры СССР. Мюнхен, 1954. С. 63, 74, 83. (Исслед. и материалы. Сер. 1. № 12).
21. Лунин Б. В. к вопросу использования природных горючих газов Северного Кавказа; Литературные новинки 1930 и 1931 гг. по археологии и истории материальной культуры Северного Кавказа; Дореволюционная литература по археологии и истории материальной культуры Дагестана // Сов. краеведение на Северном Кавказе : сб. краевед. материалов /Сев.-Кавк. бюро краеведения. Ростов н/Д, 1932. С. 35–43, 84–87, 87–90; Его же. Дополнительный указатель литературы по природным горючим газам Северного Кавказа и Дагестана; Его же. Рельеф с изображением погребального пира из Елисаветовского городища (дельта р. Дон); Его же. Апостолов Леонид Яковлевич : некролог; Список печатных произведений Л. Я. Апостолова ; Его же. Смолин Виктор Фёдорович : некролог // Там же. 2-й сб. краевед. материалов. 1933. С. 33–36, 56–65, 66– 68, 69–70; Его же. К вопросу о развитии хозяйственных форм доклассового общества в бассейне Нижнего Дона (соавт. Миллер М. А.); Литературные новинки 1932 и 1933 гг. по археологии и истории материальной культуры Северного Кавказа и Дагестана : (библиогр. обзор) // Сов. краеведение в АзовоЧерноморском крае : 3-й сб. краевед. материалов Ростов н/Д, 1935. С. 73–126, 171–175.
22. Штавдакер Л. А. Краеведческие учреждения и организации на Дону и в Приазовье (1920–30-е годы) // Дон. временник. Год 2012-й. Вып. 20. С. 188– 189.
23. ГАРО. Ф. Р-2577. Оп. 1. Д. 20. Л. 12.
24. Там же. Л. 1–3.
25. Председателем Общества изучения Азово-Черноморского края числилась Долженкова (ГАРО. Ф. Р-2577. Оп 1. Д. 20. Л. 12). «Председателем областного краеведческого Бюро назначался один из работников обкома партии, обычно не имевший никакого отношения и интереса к краеведению» (См.: Миллер М. Указ. соч. С. 61.)
26. ГАРО. Р-2755. Оп. 1. Д. 24. Л. 19.
27. Ответ проф. Кашинского от 3.10.1937. № 968 // Там же. Л. 17.
28. См.: Коневская Т. И. Указ. соч. С. 28–29.
29. Лунин Борис Владимирович // Памятники Дона: сайт защитников культурно-исторического наследия Ростовской области Режим доступа: http://voopiik-don.ru/main/index.php