ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2005-й

Политические партии и движения

Н. С. Коршиков

«ЛИТЕРАТУРНЫЕ СОБРАНИЯ» СУХОРУКОВА

Научные интересы Н. С. Коршикова охватывали различные аспекты истории Российской империи XVIII-XX вв., а история Донского края была одной из любимых тем, которым он уделял много времени и внимания. Его научное наследие до конца не разобрано, многие статьи, посвященные местной и российской истории, так и остались по разным причинам не опубликованными. Читателям «Донского временника» я предлагаю фрагмент из его рукописи. В ней рассматриваются вопросы создания и деятельности в Новочеркасске тайного общества «Литературные собрания или вечера» (1826), которым руководил выдающийся донской историк, декабрист Василий Дмитриевич Сухоруков.

Будучи чиновником для особых поручений Войсковой канцелярии, адъютантом председателя комитета но разработке Положения об управлении войском Донским генерал-адъютанта кн. А. И. Чернышёва, В. А. Сухоруков с 1821 по 1825 г. проживал по нескольку месяцев в С.-Петербурге и Москве, собирал материалы для исторического и статистического описания Земли войска Донского. Предполагалось, что вместе с проектом Положения об управлении войском Донским Описания будут представлены на рассмотрение императора Александра I. В столицах В. Д. Сухоруков познакомился с Н. М. Карамзиным, с директором Московского отделения архива Министерства иностранных дел В. Ф. Малиновским, с академиком П. М. Строевым, а также с братьями Бестужевыми, с К. Ф. Рылеевым, Д. И. Завалишиным, А. О. Корниловичем и другими декабристами; он стал членом-корреспондентом Вольного общества любителей российской словесности, был принят в члены тайного «Северного общества». В осуществлении своих планов декабристы искали поддержку в среде казачества и неоднократно обращались к В. Д. Сухорукову. Но, но его мнению, казачество было не готово к выступлениям, против самодержавия.

Стиль, пунктуация, научно-справочный аппарат, составленные автором, сохранены.

Публикацию подготовил А. И. Агафонов

Со второй половины 1824 г. Василий Дмитриевич Сухоруков, ссылаясь на болезнь, неоднократно просил А. Чернышёва разрешить ему выехать на Дон, но всё безрезультатно. Помог случай. В связи с предстоящей поездкой на юг императора Александра I в сентябре 1825 г. А. Чернышёв вместе с В. Сухоруковым выехали в Таганрог. В Таганроге 1 декабря 1825 г., т. е. уже после смерти императора, генерал-адъютанты И. И. Дибич и А. И. Чернышёв из доноса А. И. Майбороды, а затем и И. В. Шервуда и Витта узнали о существовании в России тайных обществ. В доносах были названы лица, с которыми В. Сухоруков находился в дружеских отношениях. У А. Чернышёва зародилось подозрение о принадлежности к обществам и В. Сухорукова, и поэтому 3 декабря он предписал ему выехать в распоряжение И. Богдановича в Новочеркасск, где вскоре за Сухоруковым был установлен тайный надзор |1|. В марте 1826 г. А. Чернышёв скажет членам Следственного комитета в своё оправдание, что «сомнением своим о принадлежности Сухорукова к тайному обществу» он поделился с И. Дибичем и просил его «захватить Сухорукова бумаги, но сие не было исполнено» [2]. В. Сухоруков выехал в Новочеркасск 6 декабря, а сам А. Чернышёв рано утром выехал в Тульчин «для арестовывания полковника Пестеля» [3]. Так В. Д. Сухоруков ещё до восстания декабристов оказался под надзором у себя на родине.

В марте 1826 г. Д. Вахрушев (надворный советник, правитель Войсковой канцелярии. — А. А.) вручил А. Чернышёву свой донос о В. Сухорукове. В нем он писал: «Глубокое отвращение к зависимости и уверенность, что они одни умные люди и рождены для того, чтобы расточать участью других — есть главное чувство, управляющее оными действиями весьма хитрого Сухорукова. Приверженцы его следуют тому же побуждению. Необходимость повиноваться начальникам или старшим всем им тягостна, а всякая взыскательность приводит их в исступление». Далее в доносе говорилось, что у Сухорукова давно уже примечено тайное желание сделаться Оракулом или преобразователем своих соотчичей, как он всегда говорил — грубых и непросвещённых. Он, оставшись па Дону под предлогом болезни, без сомнения начнёт свои действия, т. е. распространение мнений своих под завесою просвещения и очищенного вкуса. В этом, подчёркивал злобный доносчик, он найдёт большую помощь в своих товарищах, коими окружил атамана и может направить его по произволу». Затем доносчик назвал ряд лиц, имел давнишние и прочные связи. «Дежурный штаб-офицер Шумков и командир артиллерийской роты Поляков, к коим атаман имеет неограниченную доверенность, суть искреннейшие друзья Сухорукова. Сын атамана Н. Иловайский пред сим, кажется, вызнанный на Дон, имеет также дружеские связи с Сухоруковым; Кушнарёв, Кучеров и Колесников, коренные друзья Сухорукова, находятся по особым поручениям атамана и пользуются атаманскою доверенностью. Письмоводитель Марушенков, помощники его Петровский и Селивановский, обязаны Сухорукову во многом и почитают его своим покровителем и наставником. Адъютанты атаманские также имеют к Сухорукову уважение и привязанность» [4]. В доносе названо немало и других лиц, которые были связаны с Василием Сухоруковым не только узами личной дружбы, но и общностью взглядов.

Ко времени написания этого доноса тайное общество или «непозволительное», как называл его войсковой атаман Д. Е. Кутейников, уже действовало четыре месяца. О существовании его стало известно только в 1828 г. во время расследования дела бывшего войскового атамана генерала от кавалерии А. В. Иловайского. После получения первых сведений о тайном обществе в Новочеркасске И. Богданович сразу же сообщил об этом А. И. Чернышёву. «В декабре 1825 г., — писал он, — Сухоруков по приезде ею в Новочеркасск с сыном бывшего атамана корнетом Николаем Иловайским и лекарем Божковским учредили литературное общество». По утверждению автора письма, это общество действовало около двух месяцев, но, «в связи с распространением слухов о его неблагонадёжности, оно немедленно уничтожилось» [5. — Л. 2, 2 об].

В дальнейшем генерал провёл более детальное расследование деятельности общества, в результате чего ему удалось собрать дополнительные сведения. Однако и эти сведения не являются исчерпывающими, потому что в ходе следствия И. Богданович по непонятным причинам снял показания только с П. Хрещатицкого и В. Поснова, которые, как непосредственные члены общества, приглашались только на его отдельные заседания и по этой причине мало знали о его деятельности. На основе их показаний И. Богданович для Аудиторского департамента составил «Записку о первоначальном появлении в г. Новочеркасске общества под именем «Литературных собраний или вечеров». В ней он отмечал, что общество было создано В. Сухоруковым, который после возвращения в Новочеркасск в декабре 1825 г. не мог примириться с ограниченностью умственных интересов городского «светского» общества, где карты были единственным развлечением. «И потому однажды предложил есаулам Кушнарёву и Кучерову, сотнику Поснову и хорунжему Древянникову мысль, для препровождения с пользою времени и для лучшего усовершенствования своего в отечественной словесности составить между собою общество, которые обязано было для вышеозначенной цели собираться однажды в неделю у каждого из них по порядку» [5. — Л. 3].

Первое заседание происходило в доме Василия Дмитриевича Сухорукова. На нём было решено, что деятельность общества должна заключаться в чтении лучших русских и иностранных книг, а также собственных сочинений и переводов и в их критическом обсуждении. На третьем заседании, состоявшемся и доме Н. Петровского, был составлен список членов общества, в которое вошли: поручик В. Сухоруков, корнет В. Селиванов, сотник Н. Петровский, есаулы А. Кушнарёв и М. Кучеров, войсковой старшина И. Поляков, медико-хирург П. Божковский и урядник Ягодин. Вероятно, что при принятии в общество кандидатуры обсуждались, ибо в общество не был принят В. Поснов, например, под предлогом «отдалённости жительства». Правда, в дальнейшем это обстоятельство не препятствовало ему посещать отдельные заседания. Не исключено, что В. Поснову не доверяли, или же, что более вероятно, своими показаниями он хотел скрыть свои тесные связи с обществом. Впоследствии на заседания общества иногда приглашались и не члены его: генерал-майоры А. А. Ягодин (отец братьев Ягодиных), и И. А. Селиванов (отец корнета Ф. Селиванова), полковники И. Ф. Шумков, 3. Е. Егоров, П. С. Хрещатицкий, подполковник Ф. Е. Балабин, штаб-лекари А. Бушман, Ланг, Ф. Гейер, лекари Ф. И. Билёв, С. И. Савченко, П. Рученков, прокурор Заварницкий, есаулы В. Иловайский, В. Шапошников, поручик Н. Иловайский, сотник В. Поснов и хорунжий Т. Д. Древянников. Из них только Н. Иловайский, В. Поснов и Т. Древянников активно «принимали участие в чтении и обсуждении» [5. — Л. 2, 2 об.].

На заседаниях, по словам П. Хрещатицкого и В. Поснова, «кроме чтения бывали в обществе суждения и споры о разных материалах, относящихся до нравственности и политики». Так, «относительно политики в доме генерал-майора Ягодина сотник Сухоруков и медико-хирург Божковский, рассуждая о наказаниях, которым должны подлежать государственные преступники, ... утверждали, что как в России смертная казнь уничтожена, то по сему и злодеи те по лишении чинов и дворянства должны быть сосланы в Сибирь на каторжную работу». Эту точку зрения разделяли все присутствующие, кроме А. Ягодина и В. Поснова [5. — Л. 6]. Правдивость показаний последнего весьма сомнительна. Этими показаниями он надеялся облепить свою участь и участь генерала, при котором тогда состоял письмоводителем. Не без основания можно полагать, что «споры и суждения» о политике происходили в большей степени на тех заседаниях, которые проводились на квартирах постоянных членов.

Таковы были занятия членов общества. Теперь попытаемся определить конечную цель, которую преследовал Василий Сухоруков при организации «Литературных собраний». Если исходить из названия общества и занятий его членов, то она была чисто просветительская, но на самом деле являлась средством для достижения иных целей. Известно, что в сентябре 1825 г. К. Рылеев и А. Бестужев при встрече с В. Сухоруковым задали ему вопрос, есть ли у него кто на примете? На что В. Сухоруков ответил «... у нас надобно людей сделать». Действительно, на Дону тогда не было ещё людей, которые готовы были оказать содействие декабристам в установлении конституционного правления. Однако их, по мнению В. Сухорукова, можно было подготовить путём просвещения, т. е. тем самым путём, каким деятели Северного общества подготовили самого В. Сухорукова в «учёной республике». С этой целью Василий Дмитриевич и организовал «Литературные собрания».

Д. Вахрушев, как уже говорилось, ещё задолго до раскрытия общества предсказывал эти действия В.Сухорукова. Проведённое затем расследование деятельности общества полностью подтвердило это предсказание и позволило определить конечные цели, которые преследовал В. Сухоруков при его организации. Так, И. Богданович после проведённого расследования писал доверительно А. Чернышёву, что учредители общества «имели тайную цель и предполагали развращать нравственность сих людей (членов общества. — Н. К.) для особых видов, которые они, может быть со временем, хотели обнаружить» [5. — Л. 2].

«Литературные собрания» на Дону по их целям можно сравнить с «Военным обществом» в Москве, «которого цель была, — говорил И. Якушкин, — приготовлять членов для главного общества» [6]. Членами тайного общества в Новочеркасске, как и в Москве, в основном, были офицеры, а на отдельные заседания приглашались офицеры, под командованием которых находились казаки. Так, З. Егоров и Ф. Балабин командовали рабочими полками, И. Поляков артиллерийской ротой, в распоряжении П. Хрещатицкого находились «полицейские команды», генерал-майор А. Ягодин исполнял должность дежурного генерала, И. Шумков был дежурным офицером при атамане, полковник X. Кирсанов длительное время командовал Атаманским полком и т. д. Кроме перечисленных, на Дону не было каких-либо других казачьих формирований, так как они постоянно находились за его пределами.

Эта тактика В. Сухорукова полностью соответствовала тактике тайных обществ в России. На следствии декабрист Н. Лорер говорил, что тайное общество «поставляло главной целью обращать и принимать в члены тайного общества, а особливо людей значащих, как то: полковых командиров и генералов» [7].

Теперь о времени существования общества. Из следственного дела видно, что всего состоялось 16 заседаний, т. е. общество функционировало не «около двух месяцев», как писал И. Богданович, а почти в два раза больше. По нашим подсчётам, члены общества в последний раз собирались во вторник 4 апреля 1826 г., а затем его деятельность была приостановлена. По утверждению И. Богдановича, страх перед угрозой правительственной кары «рассеял всех членов» общества. «Одни отстали от собраний сих, опасаясь невинно подпасть под ответственность; а, другие, может быть, чувствуя за собой вину, от страха по изобличении быть, наказаны по достоянию» [5. — Л. 6]. Несомненно, все эти обстоятельства не могли не оказать влияния на дальнейшую деятельность общества. Кроме того, В. Сухоруков опасался, что во время следствия по делу декабристов могут открыться его связи с Северным обществом [8]. В довершение ко всему, в мае 1826 г. все офицеры войска по требованию И. Дибича дали подписки о том, «что они впредь ни к каким тайным обществам принадлежать не будут». При взятии подписки у В. Сухорукова И. Богданович «убеждал» его, «дабы он открыл и малейшее сведение, если имел оное относительно какого-либо тайного общества». При этом ему напомнили, что он «был коротко знаком с ... государственным преступником Корниловичем». Несмотря на это, В. Сухоруков в своих письменных показаниях отрицал принадлежность к какому бы то ни было тайному обществу» [4. — Д. 21. — Л. 1-4].

Главная причина прекращения деятельности общества заключалась в другом. Как известно, В. Сухоруков при его организации намеревался «сделать людей». Эти люди, как верно заметил И. Богданович, были нужны организаторам общества «для особых видов, которые они, может быть, со временем хотели обнаружить» [5. — Л. 6]. В начале января 1826 г. из Манифеста Николая I на Дону стало известно о поражении декабристов. В связи с этим и отпала необходимость готовить людей «для особых видов». К тому же появилась реальная угроза раскрытия общества. В этой обстановке было принято решение о прекращении его деятельности.

И. А. Федосов в монографии отметил, что после раскрытия общества на Дону правительство приняло решение не привлекать к ответственности его членов, так как «материалов было слишком недостаточно, да и времени прошло много» [9]. Это не совсем так. Материалов об обществе было немало. В бумагах И. Богдановича после его смерти нашли целое «следственное дело о «Литературных вечерах», следы которого затерялись в архивных лабиринтах [8. — Л. 10, 12, 368-369]. Материалов могло быть ещё больше, если бы И. Богданович снял показания хотя бы с одного постоянного члена этого общества. Причины заключались в другом. Во-первых, А. И. Чернышёв и В. И. Болгарский сделали всё, чтобы скрыть причастность многих их сотрудников к движению декабристов. В то же время не в интересах правительства было вновь привлекать внимание общественности к тайным обществам. И, во-вторых, ко времени раскрытия «литературных собраний» в 1828 г., все активные его деятели уже понесли различные наказания, и поэтому Николай I после рассмотрения «Записки» Аудиторского департамента 18 апреля 1826 г. наказному атаману «повелеть соизволил, чтобы... он имел строжайшее наблюдение, дабы подобных обществ заводимо не было» [10].

Определить в полной мере цели тайного общества на Дону и место его в русском освободительном движении невозможно без уяснения характера связей c движением декабристов основателя этого общества. По материалам Следственного комитета В. Сухоруков значился как «прикосновенный», её степень, если cудить его наказанию, была минимальной. Если же cудить по показаниям К. Рылеева и А. Бестужева, то она была наивысшей: В. Сухоруков знал о целях общества, а возможно, и был членом Северного общества. Практика показывает, что в подобных случаях подозреваемый в прикосновенности к тайному обществу подвергался аресту, а затем и допросу в Следственном комитете. Что же касается В. Сухорукова, то от него даже «ответа не было требовано». 13 июля 1826 г. по докладу Следственной комиссии было «высочайше повелено: оставить на Дону, не отправляя в лейб-гвардии Казачий полк, иметь за ним бдительный тайный надзор и ежемесячно доносить о поведении» [11]. Такое наказание не соответствовало степени «прикосновенности», так как только за «неполное» знание цели общества, приговаривались Верховным уголовным судом к лишению чинов, дворянства и к ссылке в Сибирь.

Нами выявлен ряд документов, которые раскрывают как причину «столь милостивого» его наказания, так и степень прикосновенности. Особый интерес в этом отношении представляют два секретных письма от 24 декабря 1829 г., написанные бывшими членами Следственного комитета относительно предстоящего ареста В. Сухорукова. Автором письма № 767, адресованного И. Паскевичу, был А. И. Чернышёв. Касаясь причины наказания В. Сухорукова, А. Чернышёв писал, что он был подвергнут наказанию «за известность о существовании злоумышленного тайного общества, имевшего целью введение в России конституционного правления» и тут же констатировал, что это было весьма «милостивое наказание г. Сухорукова за одно из величайших преступлений». Автором письма №768, адресованного атаману, был дежурный генерал Главного штаба А. Н. Потапов. Он писал: «Из дел войска Донского ...изволите быть известны в том, что ... поручик Сухоруков за принадлежность к тайным обществам был сначала оставлен на Дону» и т. д. [12]. Легко заметить, что в этих письмах имеются существенные расхождения при объяснении причин наказания В. Сухорукова. Объясняется это весьма просто: каждый сообщал своему адресату только то, что ему было известно из документов. По этой причине А. Потапов не мог написать атаману, что В. Сухоруков был наказан «за известность», а не «за принадлежность к тайным обществам», ибо атаману всё это было известно «из дел Войска». «Список лиц, названных членами обществ, составившихся после уничтожения Союза Благоденствия, но, по маловажности показаний, не требованных к следствию», подтверждает данные А. Потапова. В этом «Списке» В. Сухоруков назван членом Северного общества и стоит в нём первым [13].

О принадлежности к тайному обществу донского историка имеются и свидетельства современников. Декабрист Д. И. Завалишин в своих воспоминаниях пишет по этому поводу в таких выражениях, что принадлежность В. Сухорукова к тайному обществу не вызывает сомнений. «Когда Грибоедов был арестован и содержался в Главном штабе вместе со мною ... и др., — писал он, — то разговор не раз касался того, были ли аресты на Дону (Чернышёв был при кончине государя в Таганроге), и не арестован ли и Сухоруков» [14]. Вероятно, товарищи В. Сухорукова имели все основания волноваться за его судьбу, но арестован он тогда не был. Его «благодетель» А. Чернышёв в период следствия сделал всё, чтобы не предать гласности связей декабристов с Доном, где он «распоряжался», по утверждению А. А. Карасёва, «как полновластный правитель» [15]. Он, например, из дел Следственного комитета изъял письма И. Шумкова А. Юшневскому и ответы последнего на 14 вопросов, заданных ему 18 мая 1826 г. этим комитетом относительно принадлежности И. Шумкова и других казачьих офицеров к Южному обществу [16]. А. И. Чернышёв использовал свое особое положение в Следственном комитете и для того, чтобы В. Сухоруков «не был требован» туда для показаний, хотя на заседаниях Следственного комитета 22 марта 1826 г., т. е. в день показаний К. Рылеева и А. Бестужева о В. Сухорукове, и было «положено испросить высочайшее повеление на взятие сюда лейб-гвардии Казачьего полка поручика Сухорукова» [17].

Вскоре после этого чиновник Следственного комитета Д. Вахрушев поспешил поделиться данными новостями с И. Богдановичем. «Кстати, — писал он, — примолвить о предчувствиях, догадках и убеждениях наших насчет Сухорукова. Что он гнусный предатель своего благодетеля (Чернышёва — Н. К.) и подлый шикан, это всем уже известно, но я должен прибавить, что он и государственный злоумышленник, знавший цель тайного общества и его намерения. Сами приятели его журналисты обличили его в том. Ему не миновать бы крепости с марта ещё месяца, но имя благодетеля, которого он предал, спасло его от заключения. Не знаю, чем кончится судьба его, но доброго ожидать нельзя, да и поистине и должно...» [8. — Л. 10].

Из сделанных нами наблюдений вытекает следующий вывод: В. Сухоруков действительно являлся членом Северного общества, а «Литературные чтения или вечера» созданы им были с той целью, чтобы на Дону «образовать будущее поколение» «для особых видов». Этот вывод подтверждается и всеми последующими событиями, связанными с деятельностью донского историка.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Российский государственный военно-исторический архив (далее РГВИА). Ф. 331. Оп. 1. Д. 196. Л. 112-113.
2. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 48. Д. 137. Л. 2, 2 об.
3. Шильдер Н. Междуцарствие в России с 19 ноября по 14 декабря 1825 г. // Русская старина. ― 1897. ― № 2. ― С. 203-210; Шениг Н. И. Воспоминания // Русский архив. ― 1880. ― Кн. З. ― С. 282.
4. Отдел рукописей Государственной библиотеки им. В. И. Ленина (ныне Отдел рукописей Российской национальной библиотеки). Ф. 218. П. 246. Д. 22. Л. 1, 1 об.
5. РГВИА. Ф. 801. Оп. 82/26. 4 отд. 1828. Д.16.
6. Восстание декабристов: Материалы (далее – ВД). ― М., 1927. ― Т. 3. ― С.49; М., 1927. ― Т. 4. ― С. 101.
7. ВД. ― М., 1986. ― Т. 12. ― С. 41, 47.
8. РГВИА. Ф. 330. Оп. 6. Д. 207. Прил. 3. Л. 5 об.
9. Федосов И. А. Революционное движение в России во второй четверти XIX в.: (Революционные организации и кружки). ― М., 1958. ― С. 151.
10. РГВИА. Ф. 36. Оп. 4/847. св. 23. Д. 367. Л.61.
11. ВД. ― М., 1925. ― Т. 8. ― С. 182.
12. РГВИА. Ф. 36. Оп. 3/850. Д.117. Л. 1,3; Оп.12. Д. 15. Л. 553 об, 555 об.
13. РГВИА. Ф. 14414. Оп. 1. Д. 205. Л. 2; Ф. 36. Оп. 5/848. Д. 26. Л. 25.
14. Завалишин Д. И. Сухоруков и Корнилович // Древняя и Новая Россия. ― 1876. ― № 6. ―С. 171-172.
15. Карасёв А. А. Чернышев на Дону // Донские областные ведомости. ― 1903. ― № 202.
16. РГВИА. Ф. 331. оп. 1. Д. 416. Л. 13-17; Ф. ВУА (Военно-Учёного архива). Д. 932. Л. 1 об; Ф. 36. Оп. 12. Д. 10. Л. 47; Карасёв А. А. Чернышев на Дону // Донские областные ведомости. ― 1903. ― № 203; ВД. ― М., 1953. ― Т. 10. ― С. 37-94, 309-311.
17. ВД. ― М., 1986. ― Т. 16. ― С. 139.