ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. ГОД 2019-й

Власть и управление на Дону

А. Б. ИЗЮМСКИЙ

ПОСЛЕДНЕЕ ДЕЛО ПОЛКОВНИКА ДОМБРОВСКОГО

Уже три с половиной года шла Первая мировая война, и её последствия всё болезненней ощущались даже в Донской области, бывшей ещё глубоким тылом. Наиболее проницательные из охранителей режима ожидали серьёзных внутренних потрясений. Начальник Ростовского розыскного пункта (бывшего охранного отделения) А. Ф. Пожога [1] прямо заявлял, что «скоро настанет время, когда все эти недовольные элементы активно и самовольно выступят... на протесты, а может быть и на выступления против государственной власти» [2]. Тем не менее внешне ничего не менялось. Жандармские офицеры занимались привычными делами: отслеживали настроения населения, разбирали анонимные и подписанные доносы, неторопливо расследовали дела об оскорблении «высочайших особ» и т. п. В этой обстановке на имя начальника управления полковника В. Р. Домбровского [3] внезапно приходит из Петербурга запрос, подписанный достаточно высоким чином Особого отдела Департамента полиции [4]:

Министерство Внутренних Дел 

Секретно.

Департамент Полиции по Особому Отделу    

Начальнику Донского областного жандармского Управления

2 января 1917 г. № 130010

По встретившейся надобности, Департамент Полиции просит Ваше Высокоблагородие сообщить в возможно непродолжительном времени подробные сведения о личности, сношениях, связях, круге знакомства, нравственной и политической благонадёжности сына коллежского асессора, из казаков Голубинской станицы 2-го Донского округа Александра Георгиева Селиванова, родившегося 18 июня 1894 года и постоянно проживающего на одном из хуторов в шести верстах от Урюпинской станицы, а равно такие же подробные сведения сообщите о некоем Ягубове, принадлежащем к числу членов партии социалистов-революционеров и носящем партийные клички «Дядя» и «Сергей». Последняя кличка составляет его настоящее имя. Ягубов в 1908 году был арестован в станице Урюпинской, по-видимому, по делу об экспроприации или на почве аграрных беспорядков. Он являлся ближайшим соучастником преступных действий казнённого Шебанова и содержался в тюрьме одновременно с упомянутым выше Селивановым, арестованным в том же году за хранение нелегальной литературы.

Независимо сего сообщите, какие имел связи и сношения вышеупомянутый Шебанов, также арестованный одновременно с Ягубовым и затем казнённый.

За Вице-Директора  полковник Васильев (5. Л. 1 -1 об.)

В запросе полковника Васильева [6] ничего не говорилось о причинах интереса Департамента полиции к событиям девятилетней давности, и начальник управления не придал ему особого значения, поручив ответ своему помощнику. Через неделю тот сообщил, что никаких сведений о личности Селиванова в делах управления не имеется, как и о других лицах. Есть, правда, люди со схожими фамилиями – например, воронежский мещанин Сергей Якупов, который с двумя сообщниками был арестован в 1906 году за работу в подпольной типографии Донкома РСДРП, но имеет ли он отношение к тому Ягубову, о котором направлен запрос, неизвестно. Этот ответ, однако, совершенно не удовлетворил столичное начальство, и донские жандармы получают новый запрос:

Министерство Внутренних Дел

Совершенно секретно

Департамент Полиции по Особому отделу     

Начальнику Донского областного жандармского управления  

21 января 1917 г. № 110709                                                                                  

Департамент Полиции просит Ваше Высокоблагородие сообщить имеющиеся у Вас сведения о казаке Голубинской станицы 2-го Донского округа Александре Григорьеве Селиванове, проживающем ныне на хуторе близ станицы Урюпинской, а также установить за его деятельностью совершенно негласное наблюдение, обратив особенное внимание на его связи и о всём имеющем какое-либо значение уведомлять Департамент.

Вр. исп. об. Вице-Директора   М.Броецкий [7]

Вр. Заведывающий Особым Отделом

Полковник Васильев (5. Л. 3)

Домбровский и его помощник Сысоев [8], которые, видимо, не считали раньше дело особо спешным, немедленно направили соответствующие запросы в розыскной пункт и прокурору Новочеркасской судебной палаты. Вскоре пришёл ещё один запрос, уже от военной контрразведки, который, наконец, прояснил, почему в Петербурге заинтересовались судьбой каких-то малоизвестных людей, явно не имевших причастности к активной революционной или оппозиционной деятельности:

Начальник Центрального Секретного Военно-Регистрационного Бюро

 Начальнику Донского областного жандармского  управления Его Высокоблагородию Р. В. Домбровскому

№ 6476

Петроград                                                                                                          

11 февраля 1917 г.          

Отдел Генерал-Квартирмейстера Главного Управления Генерального Штаба     

Дворцовая, 10

Милостивый государь Рафаил Владимирович!

В 6-ти верстах от станицы Урюпинской на хуторе имеет постоянное жительство казак Голубинской станицы 2-го Донского округа Области войска Донского, сын коллежского асессора Александр Григорьев Селиванов – 22 лет.

В декабре месяце минувшего года Селиванов прибыл из-за границы и, явившись в Главное Управление Генерального Штаба, предложил свои услуги для службы в разведке в Германии.

При этом Селиванов дал о себе такие сведения: в 1908 году он, проживая в станице Урюпинской, был арестован за хранение нелегальной литературы и некоторое время содержался в тюрьме; как несовершеннолетний, однако, был из заключения освобождён без дальнейших для него последствий. С тех пор он по своим воззрениям принадлежит к партии социалистов-революционеров, однако же активной деятельности не проявлял, поддерживая лишь связь с некоторыми «серьёзными» революционными деятелями.

В начале войны, по словам Селиванова, он выехал за границу, где в Швеции и в Германии вошёл в связь с некоторыми из партийных деятелей, а главным образом с неким Ягубовым, содержащимся одновременно с ним в тюрьме в 1908 году, затем бежавшим за границу. «Ягубов», по его словам, состоит на службе Германского генерального штаба, в качестве организатора революционных сил, в смысле выступлений в интересах Германского правительства. Он, Селиванов, якобы не сочувствуя этой «измене» «Ягубова» России, считает, что социалисты-революционеры обязаны нести наравне со всем народом службу родине в борьбе с врагами. Это те основания, которые и послужили Селиванову предложить свои услуги нашему Генеральному Штабу.

Из дальнейшего однако можно придти к выводу нижеследующему.

Селиванов несомненно вращался в революционной среде, но едва ли, однако, искренно разделяет политические идеи этой партии.

Из соприкосновения с этой средой он, однако, восприял некоторые технические приёмы конспирации, проживание по нелегальным документам и разговоры партийных программ, в которых при этом разбирается очень плохо.

Получив каким-то путём от окружного атамана свидетельство от 21 января 1915 года за № 1347 (быть может и поддельное) о полной негодности к отбыванию воинской повинности, Селиванов, однако, видимо главным образом, с целью уклонения от призыва в войска скрылся за границу, где и сошелся с «Ягубовым». Последний, видимо, являясь «вербовщиком» агентов для германцев, предложил Селиванову работать в пользу германцев. Селиванов несомненно предложение это принял и, получив некоторые задачи, был командирован в Россию. Отнюдь не идейные соображения, а исключительно страх за свое благополучие и расчёты чисто материального свойства и заставили Селиванова предложить свои услуги нашему Генеральному Штабу, т.е. сделаться «двойным агентом».

Придя к заключению о его бесполезности для обслуживания наших заграничных интересов, Генеральный Штаб от услуг Селиванова отказался, и он в минувшем январе месяце выехал из Петрограда на родину.

Принимая во внимание всё предыдущее, я счёл себя обязанным подробно изложить Вашему Высокоблагородию нравственный облик Селиванова, имея в виду, что Вами быть может будет признано необходимым установление за ним ближайшего наблюдения, и быть может предупреждение его от каких-бы то ни было дальнейших выступлений в этом направлении.

Повторяю страх за свое благополучие в этом отношении даёт полную возможность к таковому воздействию.

Приметы Селиванова: среднего роста, блондин, чистое благообразное лицо, усы бреет, фотографическая карточка прилагается.

В Петрограде проживал по нелегальному паспорту на имя Алексея Михайлова СЕЛИВЕРСТОВА – казака ст. Аннинской Области войска Донского.

О последующем имею честь просить Ваше Высокоблагородие не отказать поставить меня в известность.

Прошу принять уверение в совершенном уважении и таковой же преданности.

Ваш покорный слуга князь Туркестанов  [9] (5. Л. 10–11 об.)

Рафаил Владимирович не стал писать ответ на это письмо, так как рассчитывал вскоре приехать в столицу, где он мог бы встретиться с князем Туркестановым и переговорить с ним лично. Однако не ответить на официальные запросы Департамента он не мог, тем более что пришли сведения подчинённых и справка от прокурора Новочеркасской палаты о делах, в которых фигурировали упомянутые Департаментом полиции лица. 20.02.1917 года Домбровский пишет в Департамент полиции подробный ответ [5. Л.10-11 об. ]. Прежде всего полковник отметил, что ещё в начале января 1908 года окружной атаман Хопёрского округа получил анонимный донос. Там утверждалось, что в станице Урюпинской действуют несколько революционных кружков, состоящих преимущественно из воспитанников и учителей местных учебных заведений. Главным из них, согласно доносу, являлся местный отдел некоего «Всероссийского союза зелёных», который готовил – ни много, ни мало – покушение на государя императора и наследника престола. Руководителем этого отдела назывался 18-летний ученик местного реального училища Алексей Селиверстов. По распоряжению атамана полиция произвела массовые обыски у перечисленных в доносе лиц, при этом были изъяты «брошюры преступного содержания» и экземпляры местного рукописного журнала «Реалист». Однако никаких доказательств реальности планов покушения обнаружить не удалось, и на какое-то время дело заглохло. Но в марте того же года председатель родительского комитета реального училища купец Каверин получил письмо за подписью Селиверстова, в котором говорилось, что именно он написал прежний донос, который является ложным. Купец тут же передал письмо местным властям. Селиверстов был задержан, «на всякий случай» в урюпинскую тюрьму посадили и нескольких оговоренных им жителей станицы, в том числе 13-летнего ученика Селиванова, у которого при повторном обыске нашли дневники Селиверстова с описанием его жизни. На допросе Селиверстов «сознался, что донос он написал ложный, запутав много непричастных лиц с тою целью, чтобы такому доносу, благодаря многочисленности деятелей, было придано большое значение». Причиной же столь необычного поступка оказалось то, что виновный «всё время находился в состоянии меланхолического угнетения, вследствие продолжительной болезненной половой извращенности и постоянно имел мысль прибегнуть к самоубийству, но, не имея силы воли, не решался, а потому составил план написать донос на самого себя и на других лиц, приписав в таковом себе роль главного руководителя и организатора преступного сообщества, полагая, что его сочтут за важного государственного преступника, арестуют, будут судить и казнят». Вскоре всех подследственных, включая Селиванова, освободили из-под стражи, а Селиверстова отправили на экспертизу в психиатрическую больницу. После этого ни Селиванов, ни Селиверстов в делах об антиправительственной деятельности не фигурировали, и об их последующих отношениях жандармскому управлению ничего не известно.

Полковник Домбровский сообщил и о других лицах, названных в запросе из Петербурга. Упомянутый там Ягубов был жандармам неизвестен, что же касается Сергея Ягупова, арестованного в 1906 году за работу в подпольной социал-демократической типографии, то дознание о нём «было разрешено административным порядком» (обычно это подразумевало административную высылку за пределы губернии). Впрочем, в 1908 году он снова попал под следствие, теперь уже по обвинению в принадлежности к группе анархистов-коммунистов, вымогавших угрозами у богатых людей деньги на помощь революционному движению. Однако и на этот раз его освободили от уголовной ответственности, после чего упоминания об этом человеке в официальных документах исчезают. Что касается казнённого за революционную деятельность некоего Шебанова, то управление имело информацию только о крестьянине Новохопёрского уезда Харитоне Шабанове, которого повесили  в 1908 году в Тамбовской тюрьме. Его брат Яков был в 1909-м. судим Усть-Медведицким окружным судом с участием присяжных, но оправдан. Ни о какой связи Ягупова или Шабанова с Селивановым и об их совместном пребывании в тюрьме сведений найти также не удалось. Таким образом, стало очевидно, что предположение князя Туркестанова об отсутствии у Селиванова прямого отношения к революционному движению оказалось вполне основательным. Более того, утверждения последнего о попытке германского генштаба завербовать его с помощью какого-то эсера Ягубова явно оказались лживыми – этот вербовщик однозначно был выдуман, да и не стал бы представитель партии социалистов-революционеров, занимавшей тогда последовательно оборонческую позицию, нанимать агентуру для Германии. Вероятней всего, несостоявшийся «двойной агент» был обычным авантюристом, надеявшимся с помощью российской военной разведки получить за ложные сообщения некую материальную выгоду.

Закрыв это дело, полковник Домбровский сразу взял отпуск, который собирался провести в Петрограде. В столицу он выехал 24 февраля, но прибыл только через три дня, когда на улицах уже шли бои между полицией и восставшими горожанами, которых поддержали взбунтовавшиеся солдаты Петроградского гарнизона. Неизвестно, вспомнил ли полковник докладную записку ротмистра Пожоги, поданную ему четыре месяца назад. Однако, выводы он сделал, даже не дожидаясь появления манифеста об отречении от престола Николая II. Впрочем, здесь лучше предоставить слово самому Рафаилу Владимировичу, который в конце марта 1917 года заявил члену Донисполкома  В. И. Матвееву: «Выехав в отпуск 24-го февраля с. г. из гор. Новочеркасска в Петроград, я прибыл туда утром 27 февраля, когда в городе этом происходили уже уличные беспорядки. Оставаясь в Петрограде до 1-го марта, я, узнав утром в этот день, что правительственная власть в России перешла в руки Государственной Думы, и тогда же отправился в Таврический дворец, где одному из офицеров военного отдела Временного Правительства заявил о своей полной готовности служить ему и народу, объяснив предварительно своё служебное положение, как начальника Донского областного жандармского управления в г. Новочеркасске. Мне выдали удостоверение на право жительства в Петрограде за № 44, согласно предъявленному мною в удостоверение своей личности отпускному билету, с которым я и возвратился в свою временную квартиру в меблированных комнатах на Невском просп., № 51 в Петрограде. Прочитав в газете 2 марта приказ нового ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА в России о том, что чины жандармской полиции подлежат задержанию, я немедленно отправился отдать себя в руки этого Правительства. В Таврическом дворце я явился в помещение Комиссии по принятию задержанных военных и высших гражданских чинов и заявил там, что подлежу аресту по распоряжению ВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА, служить которому готов в какой угодно роли, т. е. в армии, как офицер, или в одном из учреждений Нового Правительства. Мне сказали, что Новое Правительство не карает за старую службу служителей старого строя. В помещении Таврического дворца я оставался до 22 марта. В этот день я отправился к градоначальнику с полученным (Л. 18) в Таврическом дворце отношением коменданта его от 21 марта за № 371 на имя Петроградского общественного градоначальника о том, что по предписанию прокурора Петроградской судебной палаты, согласно моей просьбе, мне должно быть выдано проходное свидетельство для безостановочного следования в г. Новочеркасск для явки в распоряжение местных властей. С этой бумагой я пошёл в Петроградское Общественное градоначальство и там получил заготовленное 21 марта 1917 г. за № 2799 удостоверение для беспрепятственного  и безостановочного следования в г. Новочеркасск для явки в распоряжение местных властей, согласно моей просьбе. Прибыв сюда сегодня утром и узнав, что членом Донского Исполнительного Комитета состоит Г. Л. Карякин, я и явился к нему, заявив, что прибыл в распоряжение местных властей, и он доставил меня к вам. Я желаю открыть Исполнительному Комитету в Вашем лице всю агентурную деятельность мою в Донской Области и откровенно указать сотрудников своих по политическим розыскам» [10. Л.18-18 об.].

Прочитав протокол, полковник счёл нужным собственноручно дописать, что он «приехал в Новочеркасск по личным хлопотам, для того, чтобы здесь на месте дать все нужные местным властям сведения, касающиеся моей прежней служебной деятельности и в частности доказать искренность торжественного обещания, данного мною в Государственной Думе, честно служить Временному Правительству и Народу». Надо признать, что Домбровский старательно стал сжигать всё, чему ещё вчера поклонялся. Полковник назвал ряд имён секретных агентов, а если их настоящие фамилии были ему неизвестны, то он подробно описывал их внешность и уточнял место работы или учёбы. В ряде случаев он привлёк к этой деятельности своего бывшего помощника Сысоева (судя по протоколу, у того это не вызвало энтузиазма). Некоторые из разоблачённых провокаторов, спасаясь от самосуда, вынуждены были срочно покинуть Донскую область. Правда, наказание от новых властей им не угрожало – органы юстиции, назначенные Временным правительством, допускали формальную ответственность только для тех лиц, которые злоупотребляли бывшими законами Российской империи, а работа секретных осведомителей таким злоупотреблением не считалась и осуждалась лишь в моральном отношении. Впрочем, к середине 1917 года бурные политические события значительно снизили актуальность разоблачения старой жандармской агентуры. Рафаила Владимировича больше никуда не вызывают и дополнительных вопросов ему не задают. Какова была дальнейшая судьба услужливого жандармского полковника, установить не удалось. В списках участников гражданской войны или жертв красного террора его фамилия не встречается.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Пожога Александр Фёдорович (1874–1941) служил в Корпусе пограничной стражи, впоследствии возглавлял Охранное отделение в Ростове-на-Дону. После окончания гражданской войны жил в СССР, работал шофёром. 25.05.1941 был арестован и 25.09.1941 приговорён к расстрелу по ст. 58, п.13 УК РСФСР («Активные действия или активная борьба против рабочего класса и революционного движения, проявленные на ответственной или секретной (агентура) должности при царском строе или у контрреволюционных правительств в период гражданской войны»).

2. Изюмский А. Б. Ростов-на-Дону накануне революции 1917 года. По докладу жандармского офицера // Донской временник. Год 1917-й.

3. Домбровский Рафаил Владимирович (1864–?) – полковник, на службе в Отдельном корпусе жандармов с 1895 года. Начальник Донского областного жандармского управления с 05.05.1908 года до Февральской революции (с перерывом 15.04.1915 – начало 1916 годов, когда он возглавлял Варшавское губернское жандармское управление). После свержения Николая II предложил свои услуги новой власти. Дальнейшая судьба неизвестна.

4. Особый отдел Департамента полиции – подразделение Департамента полиции МВД Российской империи, основной задачей которого было осуществление политического сыска.

5. ГАРО, Ф. 829. Оп. 3. Д. 78.

6. Васильев Иван Петрович (1872–?) – полковник, на службе в Отдельном корпусе жандармов с 1899 года. С мая 1916-го прикомандирован к Петроградскому губернскому жандармскому управлению с откомандированием в Департамент полиции. С января 1917-го заведующий Особым отделом Департамента полиции. В марте арестован; находясь под арестом, дал откровенные показания следствию, составил записку «О провокационной деятельности некоторых розыскных деятелей». Дальнейшая судьба неизвестна.

7. Броецкий Митрофан Ефимович (1865–?) – юрист, на службе в Департаменте полиции с 1907 года. С июля 1913-го – заведующий Особым отделом Департамента, с февраля 1917-го – вице-директор Департамента. С 1920 года на службе в Красной Армии, занимал должности Председателя Особого совещания при главкоме вооружёнными силами республики, главного военного инспектора  коннозаводства и коневодства, инспектора кавалерии. С марта 1924 года состоял для особых поручений при РВС СССР. Дальнейшая судьба неизвестна.

8. Сысоев Леонид Семёнович (1870–?) – подполковник, помощник начальника Донского областного жандармского управления; во время гражданской войны занимал должность помощника начальника железнодорожной стражи в Донской области. В 1919 году произведён в полковники. Дальнейшая судьба неизвестна.

9. Туркестанов Василий Георгиевич (1871–1937) – князь, один из организаторов контрразведки в Российской империи. На службе в Отдельном корпусе жандармов с 1898 года, с 1915-го – начальник Центрального военно-регистрационного бюро отдела генерал-квартирмейстера и контрразведывательного отдела Главного управления Генерального штаба. После февральской революции член Петроградской военно-приемной комиссии. С 1918 года в отставке. Арестован 25.09.1937 года и расстрелян по обвинению в контрреволюционной агитации 25 ноября. Реабилитирован в 1958 году.

10. ГАРО, Ф. 829. Оп. 2. Д. 289.