А. Б. ИЗЮМСКИЙ

РОСТОВ-НА-ДОНУ НАКАНУНЕ РЕВОЛЮЦИИ 1917 ГОДА

По докладу жандармского офицера

Сообщение на Вторых Коршиковских чтениях (Ростов-на-Дону, 22 сентября 2016 г.)

На рубеже XIX–XX веков все сколько-нибудь значимые работники политического сыска в России должны были не только отслеживать ситуацию в стране, но и оценивать угрозу антиправительственных выступлений и возможности для их предотвращения. В Донской области, например, жандармское управление регулярно (несколько раз в год) собирало «сведения о настроении различных групп населения» по всем округам. Окружные атаманы должны были заполнять специальные бланки с вопросами типа: «Замечались ли агитационная деятельность, недовольство существующим порядком вещей или действиями правительственной власти и вообще те или другие выдающиеся незакономерные выступления в интеллигентных слоях общества, как например политических партий (конституционно-демократической и правее её), прессы, просветительных организаций и обществ частной инициативы, лиц свободных профессий, учащейся молодежи, профессиональных обществ и инородческого населения?» или же «Имели ли место выдающиеся массовые беспорядки и выступления, а также ложные и неосновательные слухи, волновавшие крестьянское население?».

Обращает на себя внимание, что вплоть до 1917 года все отчёты регулярно отмечали отсутствие каких-либо беспорядков и политических выступлений. В крайнем случае можно встретить упоминание, что в округе имеются лица крайних воззрений, но в противоправных действиях оные не замечены. Единственная графа в бланке, которая регулярно заполнялась, была посвящена значительным уголовным преступлениям. Таковые были довольно однотипными – большей частью ограбления, иногда с применением оружия (акцизного чиновника, священника, торговца-персидскоподданного и т. п.). Во время войны в некоторых отчётах стали упоминаться буйства солдат и казаков перед отправкой на фронт, драки на железнодорожных станциях, разгром лавок [1]. Но все эти проступки, конечно, не носили политического характера и не воспринимались как угроза для власти. Исключение на фоне достаточно благостных отчётов представляет докладная записка о настроениях в Ростове и Нахичевани, которую осенью 1916 года направил начальнику Донского областного жандармского управления начальник Ростовского розыскного пункта (так с 1914 года стало называться охранное отделение департамента полиции МВД) ротмистр А. Ф. Пожога [2]. Этот документ свидетельствует, что малоизвестный жандармский офицер проявил недюжинные аналитические способности, оценивая ситуацию в городе Ростове незадолго до революции.

Следует отметить, что Ростов не принадлежал к центрам революционного движения в России, после 1905 года здесь не было организованных и достаточно влиятельных революционных групп. Тем не менее ротмистр А. Ф. Пожога отмечал рост в обществе таких настроений, которые очень близки к революционным. По мнению ротмистра, главной причиной напряжённости является всеобщая усталость от войны. Эту напряжённость уже не могут снять сообщения об отдельных победах. Война воспринимается населением как «тупик, куда оно стремится с головокружительной быстротой». В записке однозначно подчёркивается недоброжелательное отношение многих ростовчан к правительству и местным властям. Более всего недовольны, как считает А. Ф. Пожога, люди, живущие жалованьем (рабочие, служащие, мелкие чиновники). По ним очень сильно бьёт постоянный рост цен, недостаток угля, сахара, муки, картофеля. Ещё больше озлобляют людей коррупционные действия местных властей и предпринимателей: именно так воспринимаются непрозрачные («не подвергавшиеся контролю») соглашения о поставке потребительских товаров. Среди факторов, раздражавших людей, А. Ф. Пожога отметил даже чрезмерное количество во властной элите выходцев из этнических немцев, что, естественно, особо остро воспринималось во время войны с Германией.

В целом вывод ротмистра неутешительный: он указывает, что «…все ропщут на городские самоуправления, а вместе с тем недовольство распространяется на правительство… и возможно, что скоро настанет время, когда все эти недовольные элементы активно… выступят как на борьбу со спекуляцией, так, пожалуй, и на протесты, а может быть, и на выступления против государственной власти».

Любопытно, что в докладной записке нет ни малейших следов конспирологии, она не пытается, в отличие от писаний современных «патриотических» псевдоисториков, свалить проблемы на происки немецких шпионов, жидомасонов или революционных деятелей (напротив, в ней отмечается, что «активная деятельность революционных партий в гг. Ростове и Нахичевани-на-Дону ни в чём не проявлялась»). Документ, составленный здравомыслящим жандармским офицером, убедительно показывает, что на третьем году мировой войны революционная ситуация ощущалась не только в Петрограде (где и началось массовое движение), но и в достаточно удалённых от столицы провинциальных центрах.

ДОКЛАД РОТМИСТРА ПОЖОГИ [3]

Совершенно секретно

Начальнику Донского областного жандармского управления

Начальник розыскного пункта в г. Ростове н/Дону

15 октября 1916 г. № 438 г. Ростов-на-Дону

Настроение населения гг. Ростова и Нахичевани-на-Дону нервное, тревожное. Война затянулась, притупились нервы, нет бывшего энтузиазма. Как прежде зачастую приходилось слышать: «Смотрите, у нас в России война, а в Ростове ничего и не заметно», так в настоящее время всё чаще и чаще долетают до слуха невесёлые слова: «Надоела уже эта война». Общество устало. Животная мысль о насущном хлебе и дальнейшем существовании заглушает прежние порывы. Спекуляция и мародёрство коммерсантов, являющихся главным ядром населения гг. Ростова и Нахичевани-на-Дону, прогрессивно возрастают. Перед населением стоит роковой вопрос: кто же выведет его из тупика, куда оно стремится с головокружительной быстротой. Ищут разрешения вопросов в повседневной прессе, но разрешения там нет – там только проэкты и междуведомственные споры, на кого возложить продовольственный вопрос.

Тяжёлые условия, созданные войной, поставили в особенно невыгодное положение бедное городское население: рабочих, приказчиков, мелких чиновников – людей 20‑го числа [20‑го числа каждого месяца выплачивали жалованье служащим казённых учреждений. – А. И.], в то время как сельским жителям является возможность, по личному усмотрению повышая цены на вырабатываемые ими хозяйственные продукты, на которые существует огромный спрос, улучшить своё материальное положение; рабочий живёт лишь надеждой на денежную прибавку, предъявляет экономические требования и в крайнем случае, при неудовлетворении таковых, прибегает к последнему средству – забастовке. Хотя рабочие, по их словам, отлично учитывают, что забастовкам теперь не время и не место. Но нужда, говорят они, заставляет их делать это.

В гг. Ростове и Нахичевани н/Д забастовки рабочих на почве вздорожания жизни начались с мая месяца 1916 года и периодически повторяются на всех почти заводах, причём как администрации заводов, так и рабочим становится всё труднее притти к обоюдному соглашению. Особенно способствует этому нервное и тревожное настроение как рабочих, так и администрации. Почему главным образом последняя забастовка на заводе «Аксай» и в железнодорожных мастерских и вылилась в нежелательную форму. Вот как, например, освещает настоящую забастовку в мастерских Владикавказской железной дороги мастеровой латыш-беженец П. Крумин в письме своему другу И. Сауину, живущему в Гренобле во Франции (письмо задержано военной цензурой): «Поступил на службу в мастерские Владикавказской железной дороги. Первоначально работал в кузне, потом перешёл в механический отдел работать на токарном станке. Сравнивая прошедшие цены на продукты с теперешними ценами, должен заметить, что цены возросли на 200–300 %, иногда даже их не имеется на рынке. Так как капиталисты платят рабочим несоответствующее жалованье, то последние сложили руки. Так это продолжается несколько дней, но как это окончится – ещё нельзя предвидеть. Были вызваны даже “сыны степи” [вероятно, казаки. – А. И.], но они оказались лишними».

В связи с обострившимся положением продовольственного вопроса интерес к войне как бы заглох; известия же о взятии Констанцы, о неудачах Румынии, а также распространившийся в городе слух о взрыве, якобы, в Севастополе нашего дредноута «Императрица Мария», при чём погиб адмирал Колчак, производят тяжёлое впечатление, вызывают реплики: «Нет, если мы не можем упорядочить продовольственный вопрос в такой богатой стране, как Россия, то мы ни на что не способны». В городе в настоящее время ощущается острый недостаток в угле, сахаре, муке и картофеле. Обвиняют в недостаче угля городское самоуправление, заключившее 1‑го апреля договор о доставке угля для населения с товариществом «Минеральное Топливо», причём действие товарищества не подвергалось контролю, а к осени оказалось, что товарищество, доставив около 3 500 000 пудов угля, распределило таковой вагонами между промышленными заведениями или крупными домовладельцами, игнорируя по возможности интересы мелких потребителей, так, например: Н. Е. Парамонов получил из указанного количества 27 вагонов для Военно-Промышленного Комитета. В настоящее время производится ревизия действий товарищества. Уполномоченного по доставке угля промышленных заведений Зилова обвиняют в инертном и халатном отношении к своим обязанностям, благодаря чему трамвай, станции электрического освещения, водопровод переживают тяжёлый угольный кризис, а мукомольные мельницы несколько раз приостанавливали свою деятельность.

Указывают, что особенно обострили продовольственный вопрос несогласованные самостоятельные действия уполномоченных по закупкам для армий.

В связи с вопросом о продовольственной кампании и о снабжении населения необходимыми продуктами кадеты развивают сильную агитацию и организуют общественное мнение в том смысле, что досрочно созванная Государственная Дума должна выступить с декларацией к населению о том, что главными виновниками продовольственной неурядицы являются премьер-министр Штюрмер и министр земледелия граф Бобринский. Вообще же в связи с дороговизной жизни повышается настроение в рядах обыкновенных обывателей. Волнуются приказчичьи массы, стремятся организоваться в кооперативные общества и более или менее сильные экономические организации даже такие инертные служащие, как доверенные и управляющие акционерных банков; идут в эти организации в массе почтово-телеграфные чиновники, учителя и железнодорожные служащие; все ропщут на городские самоуправления, а вместе с тем недовольство распространяется на правительство, все ищут выхода из создавшегося тупика и возможно, что скоро настанет время, когда все эти недовольные элементы активно и самовольно выступят как на борьбу со спекуляцией, так, пожалуй, и на протесты, а может быть, и на выступления против государственной власти.

Отношение к центральному правительству недоброжелательное, население приходит к одному заключению: правительство растерялось, не в силах разрубить Гордиев узел – продовольственный вопрос и не в состоянии выловить злостных спекулянтов.

К новому градоначальнику генерал-майору Мейеру отношение, в силу недавнего его прибытия, не определилось. В последний приезд наказного атамана графа Граббе 5‑го сего октября, когда для встречи его прибыли градоначальник генерал-майор Мейер, председатель окружного суда Самсон фон Гиммельштиерн, прокурор окружного суда Юргенс, и[сполняющий] д[олжность] начальника Ростовского н/Д почтово-телеграфного округа Страсбургер, его помощник Крузе, начальник жандармского полицейского управления железных дорог Мартос, управляющий Ростовской конторой Государственного банка Рудольф Гульбин, управляющий таможней Курлянд, – пришлось выслушать от одного казачьего офицера реплику, что «если судить по фамилиям административных лиц, то Ростов-на-Дону скорее напоминает Франкфурт-на-Майне».

Отношение к Государственной Думе безразличное, заняты этим вопросом лишь единичные лица; местная пресса Государственной Думе, за исключением газеты «Копейка», уделяет очень мало места, а помещаемые в последней газете сведения являются перепечатками из газет «Речь», «День» и проч.

Со времени ликвидации рабочей группы Военно-промышленного комитета 11 июня с. г., активная деятельность революционных партий в гг. Ростове и Нахичевани-на-Дону ни в чём не проявлялась.

Создавшееся положение, таким образом, указывает, что главной задачей настоящего времени является такое устройство жизни внутри страны, при котором она протекала бы, возможно меньше ощущая войну, а это осуществится лишь при правильном разрешении продовольственного вопроса, в то же время не следует забывать лозунг, поставленный всей Россией в начале войны: «всё для войны, всё для победы».

Ротмистр Пожога

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ГАРО. Ф. 829. Оп. 1. Д. 391, 394, 430, 452.

2. Имя и отчество этого офицера в документах отсутствует, но в газете «Ростовская речь» за 18 марта 1916 г. указаны инициалы.

3. ГАРО. Ф. 829. Оп. 1. Д. 430. Л. 118–120 об.