ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2014-й

История власти на Дону

С. А. КИСЛИЦЫН

ОТЧАЯНЫЙ

Революционер и писатель Семён Васильченко

Каждая эпоха выдвигает определённый тип вождей, героев, в целом – политической элиты. Первая треть ХХ века в России – это время революционных взрывов и Гражданской войны, нэпа и раскола правящей партии. Страна бурлила, и в политической жизни проявляли себя личности яркие, харизматичные, пассионарные, авантюрные, дерзкие, отчаянные… Одним из таких и был Семён Филиппович Васильченко. Он был достаточно известен в стране, о нем писали многие авторы, его труды в 1920-х годах издавались массовыми тиражами. Но неординарность судьбы этого человека привела к тому, что о нём сначала забыли (расстрелянных в ходе сталинских репрессий деятелей просто выбрасывали из истории!), а затем вспоминали только те сюжеты из его биографии, которые отвечали политике государства на данном этапе. Историки и публицисты подробно раскрывали революционную деятельность Васильченко на Дону и в Сибири [1]. Но о его участии в Гражданской войне написано значительно меньше, о его литературной деятельности в 1920‑е годы находим лишь редкие сведения, о жизни и смерти в 1930‑е годы – вообще ни слова! А ведь он стал известным писателем, редактором газет, руководителем крупных издательств, наконец, критиком сталинского режима. Теперь, когда «фигуры умолчания» отсутствуют, когда препоны цензуры вроде бы исчезли, возникла возможность осветить его общественно-политическую биографию без изъятий от начала и до конца.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР

Семён Васильченко был и по происхождению, и по ментальным особенностям настоящим рабочим революционером. Причём в 1920‑х годах «пролетарский революционер» стал «пролетарским писателем», подробно осветившим свою бурную юность в целом ряде произведений, о которых дальше пойдет речь. О нём писали в мемуарах и исторических статьях [2]. Благодаря этому мы, как и наши предшественники, без труда можем описать первый этап его жизненного пути, его деятельность в качестве революционера-подпольщика.

Родился Семён Васильченко 3 февраля 1884 года в хуторе Недвиговка Области войска Донского, в семье железнодорожного рабочего. Детство будущего революционера прошло в Гниловской станице, прилегающей к Ростову-на-Дону в полной нищете. Позднее он называл себя «пасынком городской цивилизации», обречённым на невежество и бедность. Семён ещё ребёнком работал в детских артелях на шерстяной фабрике Стукена, чистил котлы на Кошкинских пароходах. Когда он поступил в начальную школу, ему пришлось самостоятельно изыскивать средства для недолгого учения. В 1900 году он пришёл в кузнечный цех мастерских Владикавказской железной дороги, где и произошло его становление как личности. Знакомство с зажигательными прокламациями социал-демократов сделало его сознательным противником социальных порядков Российской империи. В 1901 году С. Ф. Васильченко стал членом РСДРП и вскоре сам начал руководить рабочими кружками в Главных мастерских, на цементном заводе, цинковальной фабрике, в депо станции Гниловская. Его природные пассионарные данные полностью соответствовали тем требованиям, которые предъявлялись Лениным к членам «партии нового типа», к профессиональным революционерам.

Смелый и решительный революционер, способный на радикальные действия, вызвал сильнейшее раздражение у властей и ярко выраженные симпатии социал-демократов. О Васильченко неоднократно писала главная большевистская газета «Искра». Он принял активное участие в знаменитой Ростовской стачке 1902 года, ставшей, по известному высказыванию В. И. Ленина, этапом в развитии рабочего движения России. Уже тогда Васильченко проявил оппозиционно-радикальные взгляды и по отношению к Донскому комитету социал-демократов, считая необходимым побудить его к более активным действиям. Он всегда объединял вокруг себя наиболее решительно настроенных партийцев, требовал радикальных действий, обострения ситуации, столкновений и баррикад. В 1903 году С. Васильченко был руководителем рабочего кружка под характерным названием «Отчаянный». Это слово как нельзя лучше отражает личный характер вожака. Он был одним из инициаторов ростовской демонстрации 2 марта 1903 года, которая явилась самым организованным выступлением того времени. В августе 1903 года состоялся военно-окружной суд над активистами этого выступления, на котором Васильченко выступил с яркой речью, опубликованной «Искрой» отдельной брошюрой. Царизм тоже оценил выступление оратора – он получил 4 года каторги.

В июне 1905 года Васильченко был отправлен на поселение в Сибирь. На новом месте он развозил нелегальную литературу, проводил собрания партийных ячеек, устраивал побеги с каторги, руководил забастовкой на Забайкальской железной дороге. Вскоре он нелегально вернулся в Ростов. Здесь он принимает самое активное участие в подготовке и проведении декабрьского вооружённого восстания 1905 года на Темернике – ростовской Пресне. После поражения восстания неутомимый Васильченко ведёт работу в условиях глубокого подполья. Через год он был снова осуждён Новочеркасской судебной палатой по делу Донского комитета РСДРП. Революционер был приговорён к каторжным работам на 7 лет. Наказание отбывал в Херсонском централе. В 1913 году в связи с манифестом по случаю 300‑летия династии Романовых он освобождается и отправляется в ссылку. В 1914–1915 годах С. Васильченко вёл революционную работу в Иркутске. Как всегда, он выступал против, как ему казалось, нерешительной деятельности иркутской партийной организации. Вместе с М. П. Жаковым основал параллельную организацию под названием «Союз сибирских рабочих», имевшую свою тайную типографию. В июле 1915 года Васильченко был снова арестован и просидел в иркутской тюрьме вплоть до Февральской революции.

Вернувшись после крушения самодержавия в Ростов-на-Дону, Семён Васильченко в конце марта 1917 года стал во главе Ростово-Нахичеванского комитета большевиков, вошёл в исполком Ростовского Совета рабочих депутатов. Донские рабочие его встретили с восторгом. Он даже был избран от Донской области в Учредительное собрание по списку РСДРП(б). Являлся редактором большевистской газеты «Наше знамя» – предшественницы нынешней ростовской газеты «Молот». Естественно, что Васильченко принимал самое энергичное участие в боестолкновениях с казаками в Ростове в конце ноября и начале декабря 1917 года.

Стачки, баррикады и уличные бои – это была его стихия, его призвание, смысл жизни. Он руководил вместе с С. И. Сырцовым Донским ревкомом, но у них не заладилась совместная работа. Ему, ветерану подполья и поэту баррикад, был органично чужд Сергей Сырцов – интеллигент буржуазного происхождения. Вероятно, Васильченко было обидно, что он, испытанный боец, член партии с 1901 года, должен считаться с мальчишкой-студентом, который пороха баррикад не нюхал и кандалы не таскал. Если в октябре 1917 года Сырцов выступал за единство всех левых сил, союз с меньшевиками и эсерами, то Васильченко требовал только решительной борьбы и только разгрома всех попутчиков. Он прямо заявлял: «Объединения праздны, их нужно отставить». 13–16 ноября в ходе переговоров с меньшевиками и эсерами было всё-таки оформлено соглашение об образовании принципиально нового органа – реорганизованного ВРК, получившего название «Военно-революционный комитет объединённой демократии». ВРК ОД возглавил сам С. И. Сырцов, секретарём стал Равикович. В состав вошли С. Ф. Васильченко, М. П. Жаков, А. А. Френкель, В. Г. Филов, левый эсер Арнаутов. Ошибочно считая всех демократов душителями пролетарской революции, С. Васильченко и М. Жаков утверждали, что ВРК потворствует политике соглашателей. Наличие в ВРК ОД двух непримиримых крыльев – «левого» и «правого» – обрекало этот орган на скорый распад. Сырцов шельмовался со всех сторон: слева как «коммунистический кадет», справа – как «узурпатор власти» [3].

23 ноября в Ростов-на-Дону прибыли корабли Черноморского флота с отрядом моряков для помощи ростовским рабочим. С. Ф. Васильченко и М. П. Жаков ошибочно сочли, что уже достигнут решающий перевес революционных сил над калединцами, и стали настаивать на форсировании военных операций против Новочеркасска. 25 ноября большевики Ростова поддержали линию Васильченко. Когда большевики поставили вопрос об ультиматуме Каледину, 15 эсеров и меньшевиков вышли из ВРК и обратились к народу с воззванием, в котором призывали к борьбе против большевиков. Таким образом, соглашение левых демократических сил прекратило существование. Естественно, что Васильченко принимал самое энергичное участие в боестолкновениях с алексеевцами и белоказаками в Ростове в конце ноября и начале декабря 1917 года.

Донские большевики, покинувшие Ростов после боёв с белыми, окончательно раскололись на две группы во главе с Сырцовым и Васильченко. Когда встал вопрос о составе Донбюро РКП(б), ЦК отдал предпочтение Сырцову. М. П. Жаков и С. Ф. Васильченко ультимативно потребовали предоставления им определённого рабочего района, где бы они развернули пропагандистскую и организационную деятельность. Когда Донбюро отказалось выполнить требование, Васильченко попытался создать своё «Донецкое бюро», рассчитывая, что ЦК не допустит дробления сил и объединит эти органы под его началом. Однако Донбюро категорически отказалось от любого сотрудничества с ним. И. Дорошев писал: «Работать с Васильченко… мы не сможем, так как с ним работать нельзя» [4]. Неуступчивый Васильченко после занятия Ростова белыми вместе с Жаковым и Филовым отбыл в Харьков.

НАРКОМ ДОНЕЦКО‑КРИВОРОЖСКОЙ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

Деятельность С. Васильченко в этом качестве хорошо освещена в исторической литературе в Украине [5], однако на Дону она мало известна.

В Харькове Семён Васильченко как известный радикальный политик и журналист сразу стал работать на руководящих должностях в областном комитете партии и в редакции партийной газеты «Донецкий пролетарий». Вероятно, сказалось и его украинское происхождение. После декабрьского (1917 года) съезда Советов Донецко-Криворожского бассейна он был избран председателем областного исполкома. Именно Семён Васильченко был одним из авторов сепаратистской идеи – организовать «областную» республику в противовес Украинской Народной Республике, которая квалифицировалась им как буржуазное государство. 27–30 января 1918 года состоялся IV областной съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. В своём докладе С. Васильченко настаивал на том, что республики Федерации Российской Социалистической Республики будут строиться не по национальному признаку, а согласно особенностям национально-хозяйственного быта. Васильченко вместе с Ф. Сергеевым (Артёмом), М. Жаковым вошёл в состав правительства новоявленной республики. Но в Москве образование независимой от Украины Донецко-Криворожской республики посчитали ошибкой, порождённой непониманием путей национально-государственного строительства. Совнарком РСФСР не признал область ни самостоятельной республикой, ни частью Российской Федерации. В телеграммах представителям СНК в Украине Г. Орджоникидзе и В. Антонову-Овсеенко В. И. Ленин требовал соблюдения суверенитета Советской Украины, невмешательства в деятельность ЦИК Советов Украины, тактичности в национальном вопросе, заботы об укреплении сотрудничества Украинской и Российской Советских республик. В. Ленин встречался с В. Межлауком и Ф. Сергеевым (Артёмом) и убедил их в ошибочности выхода Донецко-Криворожской области из состава Украины и в необходимости обеспечить единый фронт против внешнего врага – Германии. В письме к Г. К. Орджоникидзе от 14 марта 1918 года Ленин писал: «…Передайте товарищам Васильченко, Жакову и другим, что… нелепо со стороны Донецкой республики отказываться от единого с остальной Украиной фронта обороны» [6]. Но убеждённые «левые коммунисты» С. Васильченко, М. Жаков и В. Филов встали в решительную оппозицию по отношению к решению ЦК РКП(б) и продолжали настаивать на сохранении Донецко-Криворожской республики. В статьях, опубликованных в газетах «Донецкий пролетарий» и «Известия Юга» в марте и апреле 1918 года, они критиковали своих оппонентов как в партии, так и вне её. В конце марта 1918 года Васильченко, потерпев политическое поражение, вышел из Донецко-Криворожского совнаркома. Далее он работал по созданию чрезвычайного штаба по обороне и эвакуации Донецкого района. После сдачи немцам Харькова вместе с М. Жаковым и В. Филовым уехал в Ростов.

НА ФРОНТАХ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

По прибытии в Ростов С. Ф. Васильченко был назначен в середине апреля 1918 года чрезвычайным комиссаром города. После образования Донской советской республики встал вопрос о переходе Ростова на новый режим функционирования. По инициативе и под руководством Васильченко была создана городская Ростово-Нахичеванская коммуна, которая сразу перешла на принципы «военного коммунизма». Но просуществовала коммуна всего 14 дней. При наступлении немцев на Ростов он эвакуировался последним эшелоном, отступая с боями. С июня по сентябрь 1918 года – вплоть до полного занятия территории Донской области белыми – С. Ф. Васильченко входил в состав Донского советского правительства, находившегося в станице Великокняжеской. Управлять было практически нечем, так как Донская область перешла под контроль белоказачьего режима Краснова. Наступило время для анализа итогов проигранной борьбы. Васильченко в своём отчёте в ЦК на имя Я. М. Свердлова отмечал, что уже в марте 1918 года началась тайная организация казачьих сил, а затем развернулись вооружённые выступления, в ходе которых отряды казаков беспощадно расправлялись не только с «бунтовщиками-иногородними», но и со своими «своевольными казаками». Гражданская война на Дону приобрела характер ещё более обострившегося социального антагонизма между «гражданами – братьями казаками» и «хамами – иногородними». Так распространилось у казаков убеждение, указывал Васильченко, «…в необходимости поголовного истребления иногородних («Дон для донцов»), так в свою очередь крестьяне и советские войска стали думать о необходимости поголовного истребления казаков». Приемы расправы над крестьянством, практиковавшиеся казаками, делали это убеждение непреодолимым [7]. Таким образом, С. Васильченко был одним из основателей последовавшей политики террористического расказачивания. Надо отметить, что второе изгнание большевиков из донского края привело практически всех местных советских лидеров к выводу о том, что основная масса казачества всё-таки настроена против советской власти и её необходимо нейтрализовать любой ценой, применяя все методы, в том числе красного террора, выселения из мест обитания и т. д. Но антиказачьим террором С. Васильченко лично и непосредственно не занимался. Это его не оправдывает, но тем не менее…

После официальной ликвидации Донского совнаркома 30 сентября 1918 года в связи с временным падением советской власти в регионе Васильченко поступил в распоряжение военных властей. Куда только не бросала его судьба! Он работал редактором фронтовой газеты Южного фронта, затем председателем губтрибунала. Он был членом Луганского губкома партии, начальником политотдела Харьковского военного округа, начальником политотдела запасной армии, редактором газеты «Красный боец» в Казани, заместителем заведующего Всеукраиниздата… Он то писал и редактировал, то судил и приговаривал к расстрелам. К этому времени относится выпуск агитационных брошюр Васильченко, а именно «Речи тихого Дона» (изд. ЦИК РСФСР), «Великий рычаг коммунизма» (ГИЗ УССР) и «Мы не виноваты» (ГИЗ, Куб.‑Черн. обл. отд.). В книжке «Речи Тихого Дона» (1919) Васильченко призывал казачество встать на сторону советской власти, всячески педалируя тему казачьей вольности и патриотизма.

В апреле 1920 года он вновь очутился в Ростове, где стал опять претендовать на роль политического руководителя Донской области. Но сюда ранее был направлен С. И. Сырцов. Политическая позиция Васильченко стала расходиться с точкой зрения тех коммунистов, которые начали отказываться от методов «военного коммунизма» и террористического расказачивания. Проводимая Сырцовым обновлённая линия на расширение социальной базы власти и привлечение просоветских и просто лояльных элементов из казачьей среды вызвала недовольство его оппонентов. Васильченко и Жаков выступили на 1‑й областной партийной конференции в июне 1920 года с резкой критикой ряда положений доклада Сырцова, в том числе тезисов об особой сложности условий Дона, о недостаточной зрелости ростовского пролетариата, о наличии в казачьих станицах пролетарских слоёв – союзников большевиков. Васильченко заявил, что крестьянское и казачье население Дона одинаково враждебно Советской власти и поэтому диктатуру надо осуществлять «огнём и мечом» путём опоры на красноармейские, причём именно коммунистические части, ревкомы и черезвычайки. Васильченко и его сторонники Жаков, Зявкин, Гадзиев, Пивоваров, Васильев сделали заявление о неудовлетворительной работе Донкома, однако большинство делегатов с ними не согласились [8].

После конференции борьба между «васильченковцами» и «сырцовцами» обострилась. Васильченко последовательно выступил против линии Сырцова, направленной на «соглашательство с казачеством за счёт рабочих Ростова». Разногласия грозили превратиться в настоящую междоусобицу, и Донком 28 мая 1920 года принял решение добиваться от ЦК отстранения от руководства одновременно Сырцова и Васильченко, как не сумевших сработаться в течение долгого времени. ЦК РКП(б) отозвал обоих лидеров, направил Сырцова на руководящую работу в Одессу, а Васильченко отправили на Кубань, где он стал заведовать местным госиздатом и редактировать газету. Во время врангелевского десанта он участвует в боях. Его вновь заметили, и в июне 1920 года Васильченко получает назначение в Москву.

В ОППОЗИЦИИ НА «ЛИТЕРАТУРНОМ ФРОНТЕ»

Этот период практически не освещён в исторической литературе. Знакомясь с литературными произведениями и личным делом Васильченко в Центральном государственном архиве социально-политической истории (ЦГАСПИ), мы выявили целый ряд принципиальных позиций, которые заставляют более взвешенно и объективно оценить жизненный путь этого деятеля. Васильченко хотя и был радикальным большевиком, временами экстремистом, не только не стал сподвижником Сталина в строительстве тоталитарной диктатуры, но и принял участие в борьбе со сталинским режимом.

С. Ф. Васильченко переехал в Москву и поступил в распоряжение МК РКП(б), при котором он успешно организовал издательство «Московский рабочий». Далее он был направлен в Государственное издательство (ГИЗ). В это время он создал несколько повестей, в которых художественно описываются условия и основные направления подпольной революционной работы, сделаны попытки нарисовать образы революционеров, их характеры и т. д. Из произведений этого рода наиболее заметна пятисотстраничная повесть «Карьера подпольщика» (1924), которая выдержала шесть изданий [9]. Надо сказать, что и интеллект, и литературная искра божья в сочинениях С. Ф. Васильченко, несомненно, присутствуют, но ему не хватало образования, общей гуманитарной культуры, широты кругозора. В его трудах присутствует описание революционной работы на грани самолюбования, причём часто в отрыве от реальных условий региона, от жизни других сословий и классов общества. Автор героизировал и популяризировал образ рабочего-революционера не случайно, не в силу личных пристрастий – он выполнял социальный заказ новой власти. Требовался новый «герой нашего времени», и Васильченко со своими беллетризированными воспоминаниями попал, что называется, в самое яблочко. Но он не смог подняться выше своей среды, своего «главного – пролетарского» места в жизни, партийной концепции пролетарской литературы, которую понимал донельзя прямолинейно. В отличие от Михаила Шолохова, который в это время создал широкомасштабную эпопею «Тихий Дон», Семён Васильченко даже не приблизился к такому замыслу, хотя лично принимал участие во многих донских событиях.

В это время в партии развернулась острая фракционная борьба, которая была, с одной стороны, борьбой лидеров партии за власть, а с другой – борьбой низов партии за внутрипартийную демократию. Васильченко не смог проявить себя в годы Гражданской войны как признанный лидер и не вошёл в руководство партии даже на региональном уровне. Однако он имел своё авторитетное мнение по всем актуальным вопросам и как старый большевик имел право донести его до вождей партии. В октябре 1923 года Васильченко подписывает оппозиционную «платформу 46‑ти». Среди подписавшихся были Е. Преображенский, С. Бреслав, Л. Серебряков, А. Белобородов, А. Розенгольц, М. Альский, Антонов-Овсеенко, А. Венедиктов, И. Смирнов, Г. Пятаков, В. Оболенский (Осинский), М. Жаков и др. Как и Васильченко, это были деятели второго и третьего эшелона большевистской политической элиты. Одновременно это был эмбрион большевистской контрэлиты, выступившей против внутрипартийного режима Сталина и потерпевшей поражение. В письме оппозиционеров утверждалось, что после X съезда РКП(б) в партии сложился «режим фракционной диктатуры», предопределённый резолюцией о единстве партии. «Фракционный режим должен быть устранён – и это должны сделать в первую очередь его насадители, он должен быть заменён режимом товарищеского единства и внутрипартийной демократии» [10].

Забегая вперёд, подчеркнём, что сталинский режим не простил ни Васильченко, ни другим подписантам заявления. Это был их будущий смертный приговор. Но пока ещё за инакомыслие не сажали и не преследовали. Ленинские нормы партийной демократии сходили на нет постепенно. Васильченко стал заведующим издательством Института К. Маркса и Ф. Энгельса. С 1925 года он уже кандидат в члены правления Госиздата. С 1926 по 1927 год – заведующий отделом редакции «Крестьянской газеты», с августа 1927 по ноябрь 1928 года – член президиума Госиздата и заведующий отделом периодики.

С 1 декабря 1927 года Васильченко становится ответственным редактором и еженедельной литературной газеты «Читатель и писатель», издававшейся Госиздатом. В этом еженедельнике литературы и искусства печатались рассказы и стихотворения, а также литературоведческие статьи и обзоры. Постоянным автором еженедельника был М. Горький. В газете помещались письма читателей с отзывами о писателях, поэтах, размышлениями о прочитанных книгах. В рубрике «Страница советского писателя» рассказывали о своих писательских замыслах Б. Пастернак, М. Слонимский, В. Каверин, Л. Леонов, А. Серафимович.

Естественно, что, руководя издательствами и редактируя газеты, Васильченко продолжал сам заниматься литературной работой. Он переиздавал дополненные и исправленные беллетризированные воспоминания «Карьера подпольщика». Но в 1927 году издал новый роман «Не той стороной», в котором сделал чуть ли не первую попытку осветить в художественной форме образование оппозиции в партии. Несмотря на внешний антиоппозиционый настрой автора, в романе прослеживается явное сочувствие к идеям и личной жизни персонажа романа – фракционера Стебуна. Это и понятно: революционеру-подпольщику, баррикадному борцу, «литературному Чапаеву» Семёну Васильченко был ненавистен дух нэповского мещанства и стяжательства, коррупция, зажим внутрипартийной демократии. Роман фактически написан с позиций «платформы 46‑ти».

Надо иметь в виду, что к этому времени Васильченко стал неким воплощением «пролетарского писателя». Рабочий без образования, имеющий заметный опыт революционной борьбы, стал автором многотиражных повестей и даже пьес. Это отвечало доктрине большевизма, утверждавшей, что каждый рабочий и крестьянин при наличии способностей может овладеть литературой и искусством, не говоря уже об управлении. Но к С. Васильченко могут быть отнесены суждения Луначарского о том, что недостатки тогдашней пролетарской русской литературы находились в тесной связи с бедностью духовной культуры пролетарских писателей, которая, в свою очередь, была связана с их недостаточным образованием и с начавшимся только тогда процессом вдумчивого раскрытия собственной природы. Это имел в виду и Д. Фурманов, резко раскритиковавший пьесу Васильченко «Две сестры»: «Тов. Васильченко дал “картинки для чтения и представления” под общим названием “Две сестры”. Удовлетворяет ли нас сколько-нибудь это новое произведение? Мало. Ему суждена та же участь, что и легиону подобных, – остаться незамеченными, пропасть, не оставив почти никакого следа в литературе» [11].

По поводу романа «Не той стороной» один из руководителей журнала «На посту» и группы «Литфронт» С. Родов писал: «Васильченко поставил себе трудную задачу – показать в своем романе крайне напряженную политическую обстановку и весьма сложные политические отношения борьбы партии с троцкизмом, главным образом периода 1923–1924 годов… Васильченко переносит дискуссию с троцкистской оппозицией исключительно в обстановку партийных кабинетов, совещаний, кулуаров или отдельных квартир. Вместо величайшей политической драмы получилось чуть ли не заговорщицкое действо, в котором борьба политических честолюбий, столкновение личных и групповых интересов, политические интриги и внутрипартийная склока играют якобы главную роль. Партийных и рабочих масс в романе не видать, их участие в политической борьбе, которое имело решающее значение для исхода спора между ленинизмом и троцкизмом, остаётся вне внимания автора. Это одно, не говоря уже о других недостатках романа, предопределило его сугубо обывательский и, следовательно, антипролетарский характер» [12]. Вывод был, конечно, упрощенческий и политизированный, но в остальном, на наш взгляд, всё подмечено довольно тонко. После чтения романа у читателя возникает вопрос: за что большевики боролись на баррикадах? почему партия стала так быстро разлагаться? почему партия встала над рабочим классом? В контексте этих вопросов само название романа «Не той стороной» звучало довольно двусмысленно.

Естественно, ЦК ВКП(б) не мог пройти мимо такого откровенно политического произведения. Один из создателей системы советской цензуры, заместитель заведующего агитпропотделом ЦК ВКП(б) П. М. Керженцев написал докладную, в которой отметил, что широко разрекламированная ГИЗом книга Васильченко является образцом антипартийного произведения. Она изображает жизнь и быт партии так, что может быть названа пасквилем на партию. Руководители оппозиции периода 1923 года изображены чуть ли не как спасители партии. Автор с явным сочувствием описывает подачу заявления, как положительный момент. Участие руководящих работников партии в дискуссии автор объясняет тем, что они опасались падения их личного авторитета и влияния в партии. Вот как характеризует партию персонаж Синебабов, под именем которого автор выводит себя: «С партийной работой теперь не то, что было в трудные времена… Это теперь делается по связям» [13, с. 743].

Секретариат ЦК ВКП(б) принял 3 августа 1928 года специальное постановление об изъятии из библиотек романа Васильченко «Не той стороной». В нём было указано: воспретить переиздание романа Васильченко как произведения антипартийного и явно клеветнического и принять меры по изъятию книги из обращения; освободить Васильченко от работы в Госиздате и запретить ему редакторскую работу в течение 2 лет; предложить ГИЗу немедленно освободить Васильченко от редактирования газеты «Читатель и писатель» [13, с. 84]. ЦК считал, что, желая стать «парламентом мнений», еженедельник «Читатель и писатель» под руководством Васильченко и Янсона становился подчас рупором враждебных пролетарской литературе элементов, не оказался на уровне требований, выдвигаемых реконструктивным периодом. Таким образом, писатель-большевик Васильченко стал своеобразным предшественником советских диссидентов.

После отстранения от работы в ГИЗе Васильченко заведует скромным издательством Наркомторга. С 1931 года – отделом контроля исполнения в одном из объединений общего машиностроения ВСНХ. Он понял, что его карьера революционера закончилась. С 1932 года по ходатайству Всесоюзного общества старых большевиков ему назначили персональную пенсию. На пенсии Васильченко продолжал заниматься литературной работой, общественной деятельностью, в том числе обсуждением политики партийного руководства. Это не было полноценной оппозицией. Скорее – просто фрондирующее брюзжание старого заслуженного большевика-пенсионера, оказавшегося на обочине большой политики. Но и это не прошло незамеченным. 28 марта 1936 года вечно инакомыслящий, «отчаянный большевик», подписант оппозиционных манифестов, фрондирующий писатель Семён Васильченко был арестован НКВД. Нет необходимости доказывать, что его гибель в годы массового террора была неизбежна. Тогда судили за гораздо меньшее.

С. Ф. Васильченко обвинили в том, что он входил в группу троцкистской организации в обществе политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Будучи «скрытым троцкистом», Васильченко посещал собрания членов общества, читал и размножал троцкистские документы. По мнению НКВД, он ставил целью борьбу с руководством ВКП(б) на основе троцкистской платформы. Конечно, никакой контрреволюционной работы большевик Васильченко не мог вести в принципе. В обществе старые большевики обсуждали и критиковали Сталина и его сподвижников, которых они знали лично, что и было объявлено криминалом. Инакомыслие назвали преступлением против сталинского режима. В 1937 году Семён Васильченко был расстрелян как «враг народа», а в 1956‑м реабилитирован.

Неоднозначная судьба Семёна Филипповича Васильченко была, как это ни странно звучит, во многом типичной. Такие деятели, как Васильченко, отразили необыкновенную революционную эпоху, став её своеобразным зеркалом. Он искренне стремился побыстрее разрушить «до основания» старый мир нищеты и сословной вражды, мир жесткой эксплуатации трудящихся и построить новый, светлый, справедливый мир, мир Коммуны, в котором «кто был ничем, тот станет Всем»! Этим объясняется вся его нетерпеливость, радикальность, несговорчивость, прямолинейность, аскетизм, честность, жёсткая принципиальность, наконец – отчаянность. И таким он оставался до самого конца своей жизни. Он не был идеалом даже для большевистской элиты, и уж тем более не является примером для современного общества. Трагическая судьба вечного оппозиционера многое объясняет, многому учит, от многого предостерегает…

ПРИМЕЧАНИЯ

1. 1905 год в Ростове-на-Дону. Ростов н/Д ; Краснодар, 1926; Баторгин М. П. Перед судом царского самодержавия. М., 1964; Октябрь на Дону и Северном Кавказе. Ростов н/Д, 1977; Очерки истории партийных организаций Дона. Ч. 1. Ростов н/Д, 1973; Сергеев В. Н. Донская республика. Ростов н/Д, 2005; Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск, 1930. Т. 1; Харитонова Л. А. Семён Васильченко // Наследники Прометея. Ростов н/Д, 1977. С. 63–74; Харитонов Л. А. Пламенный революционер // Люди земли Донской. Ростов н/Д, 1983. С. 46–50.
2. Деятели революционного движения в России (От предшественников декабристов до падения царизма). Т. 5. Вып. 2. М., 1933.; Баранский Н. В рядах социал-демократического союза. М., 1927; Большая советская энциклопедия. Т. 9. М., 1928. С. 59; Литературная энциклопедия. Т. 2. М., 1929. С. 111.
3. См. подробно в 1‑й главе кн.: Кислицын С. А. Вариант Сырцова. Из истории антисталинского сопротивления в советском обществе 20–30‑х гг. Ростов н/Д, 1992.
4. ЦГАСПИ. Ф. 554. Оп. 1. Д. 1. Л. 78.
5. Корнилов В. В. Донецко-Криворожская Советская Республика : Расстрелянная мечта. Харьков, 2011.
6. Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 50. С. 50.
7. Пролетарская революция на Дону. Сб. 1. Ростов н/Д, 1922. С. 70.
8. См. подробно: Кислицын С. А. Указ. соч.
9. Васильченко С. Карьера подпольщика : повесть из революцион. прошлого. М., 1924; Его же. После декабря. Вторая повесть из цикла «Карьера подпольщика». М. ; Л., 1926.
10. Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в CCCР. 1923–1927. В 4 т. Т. 1. М., 1990. С. 85.
11. Фурманов Д. Собрание сочинений в 4 т. Т. 3. : Повести, рассказы, очерки, литературно-критические статьи, рецензии. M., 1961. C. 324.
12. Удар за ударом. Удар второй : лит. альманах / под ред. А. Безыменского. М. ; Л., 1930. С. 239–240.
13. Власть и художественная интеллигенция : Документы. 1917–1953. М, 2002.