ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2007-й

Рецензии на краеведческие книги 

ВИНОВЕН ЛИ ХАРЛАМПИЙ ЕРМАКОВ, ИЛИ НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ШОЛОХОВСКИХ ГЕРОЕВ

Козлов А. И. М. А. Шолохов : времена и творчество. По архивам ФСБ. Ростов н/Д : Изд-во Рост. ун-та, 2005. 479 с.

Среди множества работ, вышедших в последние годы и посвящённых жизни и творчеству М. А. Шолохова, монография доктора исторических наук, профессора Ростовского государственного университета А. И. Козлова занимает особое место. Дело в том, что, художественная сторона романов Шолохова исследована детально, однако обстановка, в которой жил и творил писатель, нуждается в дальнейшем углублённом анализе. Между тем, именно окружавшая художника среда оказывала влияние на его творчество, и потому, действительно, «для суждений о деятельности любого творца, в данном случае М. А. Шолохова, необходимо конкретное знание того времени, в котором ему приходилось творить, воссоздание основных параметров, определявших атмосферу общества, настроения, психологию, нравственные устои его сограждан вообще и каждого его члена в отдельности» (С. 327).

Подобного рода задача не может быть в полной мере выполнена биографом или литературоведом. Здесь необходимы профессиональные знания и навыки учёного-историка. К своей работе автор монографии привлёк не только произведения М. А. Шолохова, труды видных писателей и шолоховедов (Ф. Бирюков, В. Гура, А. Калинин, К. Прийма, С. Семанов, А. Хватов, Л. Якименко) [1], профессиональных историков (А. В. Венков, С. А. Кислицын, Г. Я. Сивоволов, С. Хмелевский и др.) [2], сборники документов (много информации содержит, например, составленный В. С. Сидоровым сборник казачьих писем, опубликованных в эмигрантских казачьих журналах за период с 1924 по 1934 год) [3], разнообразные архивные материалы.

Впервые в научный обиход вовлечены документы из ведомственного архива УФСБ Ростовской области; по ряду других, ранее частично публиковавшихся, исследователь внёс существенные уточнения. Документы эти позволили автору детализировать, объективировать событийность изложения и придать историческую целостность ряду сюжетов исследования. В содержательном плане монография А. И. Козлова выделяет две основные проблемы: расказачивание и раскрестьянивание. Их освещению посвящена большая часть работы.

В произведениях Шолохова пристальное внимание уделено именно трагедии казачества и крестьянства Дона, когда, раздираемые внутренними противоречиями, казаки и крестьяне, не понимая происходящего, оказались не в состоянии хотя бы приостановить «социалистический модернизационный каток»: прежний социальный опыт уже не спасал. Историческая картина расказачивания раскрывается в «Тихом Доне», где писатель с потрясающей смелостью указал на жестокость большевиков по отношению к жителям донских станиц, дав понять, что расказачивание - не эволюционное преодоление неких сословных предрассудков, но прямое насилие власти над народом, его традиционным жизненным укладом, его историческими заслугами перед Россией.

Особое внимание А. И. Козлов уделил прототипу Григория Мелихова - Харлампию Ермакову, который своей славной жизнью и трагической смертью являет нам пример печальной участи казаков в Советской России. Выводы и суждения автора о Ермакове оригинальны и основаны на архивных материалах. В частности, представляется правомерным объяснение исследователем причин того, почему Ермаков часто появляется на страницах «Тихого Дона» при описании Вёшенского восстания и почему он исчезает после Новороссийска, поступив на службу к красным (С. 124–133). Действительно, логичнее всего данные сюжеты объясняются тем, что Шолохов вёл негласную борьбу с советскими службами безопасности, доказывая на страницах романа полную надуманность обвинений против Ермакова (был жесток по отношению к пленным красноармейцам и матросам, командовал дивизией и пр.), которого он хорошо знал (С. 125). Исчезновение же Ермакова со страниц романа вызвано тем, что «к боевому пути Ермакова в составе Красной армии у органов ОГПУ не нашлось претензий» (С. 132) и, следовательно, Шолохов мог пропустить такие сведения из биографии уважаемого на Дону героя-казака. Проанализировав источники, А. И. Козлов уточнил сведения о «служивском пути» (С. 23) Ермакова и опроверг утверждения шолоховедов о «зверствах» последнего во время боёв с красными, указав, что исследователей подвело некритическое восприятие обвинительного заключения, состряпанного работниками ОГПУ (С. 132-133). Почему писатель не продолжил сюжетную линию судьбы Григория Мелехова? Автор монографии полагает, что тут сказались не только развернувшиеся в 1930-х гг. события (коллективизация, голодомор, массовый террор), которые гениальный демиург тяжело переживал и которые препятствовали его творческой активности. Сыграл свою роль и расстрел Ермакова в 1927 г. - как теперь выяснилось, по ложному обвинению (С.132).

Нам представляется наиболее значимым обращение А. И. Козлова к «Поднятой целине» - одному из лучших произведений о коллективизации советской деревни, о «раскулачивании», раскрестьянивании и расказачивании как составных компонентах осуществлённого большевиками насильственного эксперимента по социалистическому преобразованию традиционного крестьянства. Не случайно внимание историка приковано к тайной повстанческой организации А. С. Сенина, послужившего прототипом «литературного» есаула Половцева. На материалах ведомственного архива УФСБ по Ростовской области исследователь доказывает, что противниками коллективизации были не «кулаки», а самая что ни на есть трудолюбивая часть крестьянства; советская же власть воевала в деревне не с «классовыми врагами» рабочих и крестьян, а с самими крестьянами.

Об этом свидетельствуют результаты проведённого А. И. Козловым анализа социального состава организации Сенина, большинство которой составляли середняки (62 человека), то есть истинные крестьяне. Что касается тех, кого пропаганда именовала кулаками и зажиточными, то таковых в организации оказалось 20 человек, причем 9 из них охарактеризованы ОГПУ как «бывшие зажиточные» и «бывшие кулаки» (С. 263). В этом случае, по ироничному замечанию историка, ОГПУ просто навешивало на обвиняемых «дохлых собак» (С. 331), то есть припоминало прошлые прегрешения.

Правомерны суждения А. И. Козлова о том, что «Поднятая целина» отнюдь не злободневная агитка за советскую коллективизацию. Этот роман - плод горчайших творческих раздумий М. А. Шолохова, который не мог в своей душе примирить вдохновляющие идеалы социализма, веру в эффективность и необходимость коллективных хозяйств с трагической действительностью (С. 272–273). Немалой смелостью надо было обладать, чтобы опровергнуть утверждения Сталина, будто «в колхозы пошёл середняк». Энтузиазма при вступлении в колхозы среди крестьян, увы, не наблюдалось, а посему власти применяли методы массового террора, исполнителями которого на местах выступили рядовые большевики и активисты. А. И. Козлов справедливо отмечает, что в художественных образах коммунистов и активистов-бедняков Гремячего Лога М. А. Шолохов обобщил социальные типажи людей, настойчиво проводивших коллективизацию (С. 284).

При этом надо заметить, что персонажи романа отнюдь не карикатурны, как полагает А. И. Козлов. В частности, сюжет, где Макар Нагульнов пытается изучать английский язык в ожидании мировой революции, имеет аналогии в исторических источниках. Ведь заявляла же в 1936 г. некая колхозница П. А. Александрова: «Очень хочу изучить какой-нибудь язык. Кругом нашей земли враги, надо знать их язык» [4].

Раскрестьянивание по Шолохову в интерпретации А. И. Козлова выступает как долговременная социально-политическая акция по советизации социальной группы крестьянства (превращению его в сторонников советской власти), по перераспределению социальной власти на местах и объектов собственности между самими крестьянами, между крестьянами и новыми партийно-советскими управленцами, по унификации форм сельскохозяйственного производства и жизненного уклада. Раскрестьянивание в советский период изначально осуществлялось преимущественно методами массового террора, что подчёркивают ведущие специалисты в области аграрной истории [5].

Одно из несомненных достоинств работы А. И. Козлова, при всей её исторической академичности, - отсутствие в ней надуманной научности: текст не сух, не перегружен специальными терминами. Автор применяет сочные и хлёсткие выражения шолоховских героев, что только усиливает эффект его работы: диктатура пролетариата - «фиговый листок большевистской элиты» (С. 184), Сталин - «беспримерный политический комбинатор» (С. 103) и т.д.

Мы получили замечательную книгу не только о Шолохове. Фолиант по-новому раскрывает драматическую эпоху нашей страны и представляет нам истинного Михаила Александровича Шолохова - не пронырливого приспособленца-плагиатора, а великого писателя-гражданина.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бирюков Ф. Художественные открытия Михаила Шолохова. М., 1980; Гура В. Как создавался «Тихий Дон». М., 1980; Калинин А. Время «Тихого Дона». М., 1979; Прийма К. С веком наравне. Ростов н/Д, 1981; Семанов С. «Тихий Дон» - литература и история. М., 1977; Хватов А. Художественный мир Шолохова. М., 1978; Якименко Л. Творчество М. А. Шолохова. М., 1970.
2. Венков А. В. «Тихий Дон»: источниковая база и проблема авторства. Ростов н/Д, 2000; Кислицын С. А. Государство и расказачивание. 1917-1945 гг. Ростов н/Д, 1996; Сивоволов Г. Я. «Тихий Дон»: рассказы о прототипах. Ростов н/Д, 1991; Его же: Михаил Шолохов. Страницы биографии. Ростов н/Д, 1995; Хмелевский С. К. Буря над «Тихим Доном». Ростов н/Д., 1984.
3. Крестная ноша. Трагедия казачества. / Сост. В. С. Сидоров. Ростов н/Д, 1994.
4. Александрова П. А. Пережитое // Колхозница. 1936. № 1-2. С. 9.
5. См.: Данилов В. П. Истоки и начало деревенской трагедии // Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы. 1927-1939. Т. 1. Май 1927 - ноябрь 1929. М., 1999. С. 22.