ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 1996-й

Рецензии на краеведческие книги

"...НЕСКОЛЬКО СЛОВ ПО ПОВОДУ КНИЖКИ О БИБЛИОТЕКЕ ИМ. К. МАРКСА"

Дорогая Мирочка!

Это, собственно, еще не письмо Вам. Письмо я напишу, когда получу Ваше, а сейчас несколько слов по поводу книжки о библиотеке им. К. Маркса [2], которую Вы мне прислали. Может быть, кому-нибудь когда-нибудь и пригодятся эти заметки, хотя я убедилась, что используются обычно только "заказные" письма, рецензии и т.п. Но все же, не надеясь, что напишите Вы и что остался кто-нибудь еще, кто может это сделать, хочу выполнить свой долг, выражаясь высоким стилем.

Итак, с моей точки зрения, книжка плохая. А почему — тому следуют пункты.

Конечно, не вина, а беда авторов, что она была написана задолго до того, как вышла. (Последняя заметка, на которую они ссылаются в обширном библиографическом списке это "Вечерний Ростов" № 73 за 1989 г., т.е. как я понимаю, 1-й квартал 89 г.). Поэтому такой уклон в описании фондов и деятельности библиотеки в революционно-марксистко-ленинском духе, который сейчас звучит крайне несовременно и даже юмористически. Конечно, Вы и всякий другой может мне сказать: "А у самой вся первая глава диссертации — сплошь цитаты из "классиков" марксизма-ленинизма". Но ведь тогда без такой "молитвы" не то, что диссертацию, ни одной брошюры, ни одной статьи нельзя было опубликовать. Сейчас же это звучит совсем "наоборот".

Но это, повторяю, не вина, а беда. Плохая же она, по-моему, потому, что сделана крайне непрофессионально и с журналистской, и с библиотечной точки зрения. Пять человек писали, плюс доктор филологических наук редактировал, плюс еще два члена редколлегии — это меньше десяти страниц на каждого. И что же? Использовано большое количество письменного и печатного материала: отчеты, газеты, журналы, но как мало живых встреч, воспоминаний. Ведь живы же, наверно, еще многие из тех, кто работал в библиотеке в военные и первые послевоенные годы. Как было не обратиться к Вам, не воспользоваться воспоминаниями человека, который знает работу библиотек Ростова с 1920 года по нынешний день; со многими связана самой близкой дружбой. Тогда не было бы путаницы с супругами Рабинович, когда директором библиотеки назван Моисей Вульфович (на самом деле Мария Львовна), а Мария Львовна оказалась заведующей библиотечным сектором Ростовского областного отдела культпросветработы перед войной (на самом деле в конце войны, после призывав армию Моисея Абрамовича Штейна). Да я и не уверена в том, что отдел именно так назывался; во всяком случае, в него входили детские дома. Я помню это, потому что вновь назначенный заведующий отделом (? кажется отделом) был директором детдома, и очень уговаривал меня идти работать не в библиотеку, а в детдом, обещая пристроить и Вольку. Работники-то везде были крайне нужны. Не стала бы Зима Живова "заведующей факультетом" вместо декана.

Вообще путаницы много. Но больше всего огорчает, что за цифрами и перечислениями нет живых людей и их роли в становлении библиотечного дета в Ростове. А уж мы-то с Вами знаем, на каком высоком уровне оно было и чьими делами. И совсем не при чем тут Шагинян, хотя она может быть и работала (говорили, что она оформлялась на работу в библиотеку одновременно с Вами).

Какой-то случайный подбор фамилий; очевидно, кто чаще встречался в отчетах или печатался. А ведь можно было сказать о Ростовской школе библиотечных работников, которую создавали В. Н. Кессених и З.С.Муратова. О Муратовой есть несколько живых слов, но опять же не о том. Я сильно сомневаюсь, чтоб она сама когда-нибудь устраивала детские утренники, но она воспитала целое поколение библиотечных работников с детьми. Конечно, она была талантлива во всем, в том числе, и в организации всяческих "капустников" и выступала на них блестяще (Вы помните, как она "ходила по проволоке" еще в библиотеке в Думском проезде и как Женя Безбородое, который был в числе зрителей сказал: "Ведь мы же понимали, что она не пойдет, но каждый думал — черт знает, а вдруг пойдет"). Но все же не в этом главное, а в ее совершенно беззаветной беспредельной верности делу.

Я не помню, в какой должности числился Моисей Вульфович [Рабинович] в библиотеке им. Маркса, но его "должность" с 20-х годов была одна — защитник библиотек. Вы бы, наверно, могли бы порассказать, как в годы НЭПа, когда стали закрывать библиотеки, он давал телеграммы Крупской, как отдавал свою зарплату уволенным библиотекарям. Уже при мне, когда какое-то районное (или городское) начальство хотело отобрать у библиотеки им. Величкиной пианино, которое им подарили еще до революции, как детскому очагу на рабочей окраине — к кому бросились за защитой величкинцы? К Моисею Вульфовичу! И он куда-то бежал, и кричал, и топал ногами и отстоял.

Столько слов о строительстве нового здания библиотеки и ни разу не упомянуть Моисея Вульфовича!

Слава богу, назвали имя Вейцмана (кстати, жив ли он?), но не сказать, что при нем библиотека была одной из лучших областных библиотек страны и как стремительно покатилась вниз после его увольнения, уступив первенство на Северном Кавказе Краснодарской краевой библиотеке.

Уж если сказали о Лидии Яковлевне Горцевой, то не в том ее заслуга, что она якобы прятала книги "классиков" (целый контейнер!). Что-то я об этом за 3 года работы в библиотеке ничего не слышала, а в том, что она была великая труженица и великолепный профессионал. Такого алфавитного каталога, какой она создала и вела всю свою библиотечную жизнь я ни в одной другой областной библиотеке не видела. Кстати, и обо мне уж если упоминать, то не об этом дурацком докладе о книге Русинова, который я сделала по настоянию Вейцмана, а о том, как мне удалось наладить работу отдела обработки и прекратить воровство книг в нем; о том, как с подачи Моисея Вульфовича [а вовсе не Иноземцева. – ред.] и с его помощью мы провели инвентаризацию фонда и организацию отделов библиотеки. Вот, что помогло мне впоследствии создать "Технику работы областной библиотеки" — это действительно, скажу без ложной скромности, вклад в нашу библиотечную науку (а вернее практику). Кстати, инвентаризация показала, что не немцы разворовывали фонды, а свои же сотрудники - были и такие. Совсем не все оказались героями, как известно.

Юлия Эдуардовна Массальская — милейший человек и самоотверженный работник. Но при немцах, как мне говорила Евгения Исааковна Гинзбург, она в библиотеке не работала. Имени Варвары Наумовны Грушко я вообще ни разу не слыхала, как и о тайнике. Не слышала я и фамилию Рачунас; может у нее тогда была другая фамилия?

И, вообще, все так благостно. А почему бы не написать почему и как "ушли" Вейцмана из библиотеки? Почему, кстати, не рассказать, как он собирал библиотечные кадры, как он вызволил Муратову из эвакуации, послав за ней Антонину Дмитриевну Павлицкую — совсем даже не своего сотрудника.

Не знаю, был ли "известным библиографом" Бригадиров? Мне он рассказывал совсем другое. Он был специалистом социального страхования и работал там, когда оно было, может быть лучшим в мире. А потом, когда его испоганили (это с его слов), "я ушел", — сказал он, махнув рукой. А в библиотеку он попал, мне кажется, по партийной линии. Но в этом я уже не так уверена. Вот сейчас, просматривая книжку, увидела на странице 53, что библиотека "находилась в ведомстве Народного Комиссариата Просвещения" и "подчинялась Ростоблоно". Значит отдел, в который входило управление библиотек, был не культпросветработы, а облоно!

Ну, вот и все. А письмо Вам я напишу отдельно. Наверно, все перешлю Вам уже с Волей, который в конце ноября собирается в Ростов. А пока целую Вас. Не грустите!

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Из письма Доры Константиновны Жак (1911-2002) Марии Семеновне Жак (1901-1995; Москва, октябрь 1993 г.) Д. К. Жак — крупный специалист в области организации фондов и каталогов. В 1944-1947 годах работала в отделе обработки Ростовской научной библиотеки им. К. Маркса.
2. История Ростовской областной научной библиотеки имени К. Маркса / И. Ю. Воронцова, Л. В. Куприянова, Т. В. Трофимова, О. А. Хазова, В. В. Шакитыш; Отв. ред. д-р филол. наук А. И. Станько. - Ростов н/Д: Изд-во Рост. ун-та, 1992. - 74 с.