ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 28-й
Рецензии

Э. А. СОКОЛЬСКИЙ

МУЗЕЙ, СТАВШИЙ ЛЕГЕНДОЙ

Трущелёв Ю. В. Аксайскому военно-историческому музею – 70 лет. Ростов н/Д. : Мини Тайп. 360 с., ил.

Это – книга Валерия Гладченко, написанная Юрием Трущелёвым. Да, именно так: автор нам и представляет её во вступительном слове – причём вовсе не играя в застенчивость. Дело в том, что после смерти Владимира Гладченко в 2008 году в его квартире были обнаружены папки с архивными материалами, ксерокопии, выписки… В систематизированном виде они могли бы составить книгу об истории создания музея; Гладченко, отдавший ему несколько десятков лет своей жизни, не успел приступить к этой работе. Об этом можно было бы горько сожалеть, но, к счастью, нашёлся человек – близко знавший Владимира Дмитриевича «литератор по призванию, журналист по образованию»: так представился читателям в своём вступительном слове Юрий Трущелёв, предположив, «что у книги сразу же найдутся критики». Аргумент – не железный: даже написанная краеведом и профессиональным историком книга – и та иногда подвергается критике, не говоря уже о «литераторе и журналисте», и ничего в этом нет страшного, критика быть должна: ведь её задача – находить не только недостатки, но и достоинства. Самое печальное для книги – незамеченность, отсутствие отклика.

Действительно, в ней есть несколько наивных нот, но главное-то совсем другое: собрать воедино фаты о музее (а попутно и о самом Аксае), добытые Гладченко и дополненные самим Трущелёвым, выстроить их в логической последовательности, – дело героическое: как-никак, в книге 360 страниц!

И автору это удалось. Отправная точка повествования – зарождение краеведческой работы в Аксае, создание краеведческого кружка, организация Александром Николаевичем Скриповым школьного музея, на основе которого и родился, благодаря фанатизму Владимира Гладченко городской музей.

Скрипову посвящено в книге немало страниц. Читая подробный рассказ о его краеведческой деятельности, нельзя не удивляться и не восхищаться: один одержимый затеял организацию музея, другой одержимый – продолжил, развил; какая это удача для города! А написать обо всём этом книгу в триста с половиной страниц – не одержимость ли?

И начиналось ведь всё вроде бы как обычно бывает в работе школьных кружков; автор приводит цитату из книги Скрипова «Школьный музей, изданной в Ростове в 1953 году:

«Ещё в 1947 г., преподавая историю в аксайской средней школе, я понял необходимость заинтересовать учащихся краеведческой работой. Сначала я провёл с ними несколько бесед о далёком прошлом района, о Кобяковом городище, о том, кем оно было населено 4000 – 5000 лет тому назад, какие народы обитали на территории района и в его окрестностях позже. Объяснил, что ярким доказательством сказанного являются вещественные памятники материальной культуры – культурные слои с остатками предметов домашнего обихода, орудий труда, обломками жилищ и т. п., по которым мы можем судить о технике, роде занятий наших предков.

Эти вопросы глубоко заинтересовали учащихся. Мы провели несколько экскурсий на месте древних стоянок рыболовов-скотоводов» (с. 35).

Само собой, и экскурсии, и собирание и систематизация экспонатов не входили в профессиональные обязанности Александра Николаевича. А о «скриповском» музее узнали даже далеко за границей, о чём рассказывают документы из фондов Аксайского музея-заповедника: «С. Я. Маршак в своих поездках по Англии рассказывал о школьном музее из казачьей станицы Аксайской, об этом даже были публикации в британсктих газетах. Были, конечно, многочисленные публикации об Аксайском школьном музее и в местной и в центральной прессе СССР, ко многим из них был в той или иной мере причастен А. Н. Скрипов» (с. 41).

Замечу важное: «литераторская» природа Юрия Трущелёва книге только на пользу; он избегает сухости изложения и, глубоко уважая Александра Скрипова Владимира Гладченко, не забывается в восхвалениях, как это нередко бывает у тех, кто бережно хранит память о дорогих ушедших. Он насыщает свой рассказ живыми сюжетами бытового характера. С одной стороны, мы узнаём о краже в школьном музее, случившейся а 1950-е годы, и её причинах, а попутно – о нравах аксайской молодёжи того времени, сходившихся на массовые драки (об этом поведал автору Книги Владимир Гладченко). Среди участников одной из них «было несколько кружковцев-краеведов», имевших доступ к коллекциям и решивших на время «одолжить» сабли, палаши, штык-ножи и прочее оружие, способное напугать «неприятелей». Среди тех, кто, возможно, искренне верил в том, что всё будет возвращено на прежнее места, были и те, кто этого делать не собирался. Другими словами, «в музей полезли не несколько назначенных на это дело людей, а всем скопом. Когда попали внутрь, у некоторых глаза разгорелись» (с. 64).

С другой стороны – о происхождении некоторых ценнейших экспонатов, которые Гладченко надёжно сохранял для городского музея: «Все эти шашки, ружья и пистолеты конфисковывались у нарушителей общественного порядка. Это не значит, что какой-нибудь станичник пугал соседей пулемётом. Скорее всего, дело было прозаичнее: производился обыск, например, на предмет поиска самогонного аппарата, а входе этого обыска обнаруживался какой-нибудь “экспонат“ – от дедовской шашки, замотанной в промасленную тряпицу, до пулемёта в огороде, о котором хозяин даже не подозревал. По крайней мере, так писал в объяснительной».

Выясняется, что Владимир Дмитриевич намеревался создать музей первой на Юге России железной дороге в Берданосовке (вошедшей в черту города, где тогда ещё сохранялись здания паровозного депо, а в хуторе Малый Мишкин, присмотрев руины хама Рождества Пресвятой Богородицы, стал мечтать о создании экспозиции, посвящённой участию донского казачества под руководством атамана М. И. Платова в Отечественной войне 1812 года. Здесь, на базе родового платовского имения, должен был развернуться музейный ансамбль, который включал сюда и церковь (при ней с 1875-го по 1911 год находилась усыпальница атамана), и сильно перестроенный барский дом. Психиатрическую больницу, которая этот дом занимала, можно было, по мысли Гладченко, перенести «в пустующие здания лечебно-трудового профилактория завода "Ростсельмаш", расположенного в городе Ростове по улице Вятской» (с. 219). Однако руководство РК КПСС и райисполкома разрешение не дало. (Но вряд ли его стоит осуждать: это было в 1989 году, а решение о реставрации храма приняли уже восемь лет назад. Другое дело, что ждать его выполнения пришлось более десяти лет).

Сожалея о невоплощённых в жизнь планах, всё равно на каждой странице восхищаешься: сколько удалось сделать – и сколько на это потрачено сил и энергии! Например, вот какую цитату из ростовской газеты «Молот» от 16 апреля 1999 года приводит автор: «Фанатичная настойчивость Гладченко привела к тому, что ему удалось заполучить бывший запасной командный пункт СКВО – целый городок, спрятанный под землей, а точнее сказать, то, что от него осталось» (с. 278), – по всей видимость, первый подземный штаб округа СКВО, созданный по приказу генерала армии И. А. Плиев от 1957 года и законсервированный в 1993-м.

Есть в книге чисто «литераторские» моменты, вызывающие улыбку. Автор пишет о том, что среди учёных есть разногласия по поводу того, где инка самом деле находился Атаманский городок, после разорения возобновлённый как Усть-Аксайский стан: в устье Мёртвого Донца – или Аксая? «Мы крайне уважительно относимся к мнению историка В. Н. Королёва, – пишет Юрий Трущелёв – но для нас, аксайчан, естественно, более привлекательны мнения историков С. Г. Сватикова, И. Ф. Быкадорова и Х. И. Попова» (с. 109), и приводит в пример Париж и Ереван, даты основания которых приняты символически, а также станицу Раздорскую (которая, как некоторые другие станицы, переносилась с одного места на другое). Но где тут логика? – речь ведь идёт о том, при устье какой реки находилось исходное поселение, в историческом смысле этот вопрос принципиален. Скептически относится литератор и к исследователям, которую «упрекают» главный музейный объект «Почтовая станция ХIХ века» в неправильной атрибутике и, следовательно, сомневаются в том, что именно в нём останавливался Пушкин по дороге на Кавказ. Довод такой: если бы генерал Н. Н. Раевский выбрал для ночлега не почтовую станцию, а дом какого-нибудь знатного сослуживца, он непременно отразил бы это в своих «Записках». В свете сказанного показательно выглядит комментарий автора к статье историка Петра Авакова «Аксай – родина слонов», опубликованной в «Донском временнике. Год 2009-й», в которой говорится: «Судя по сугубо бытовому характеру обнаруженного  на территории музея подъёмного материала, в этом месте располагалась казачья (дворянская?) усадьба. Обследование частично сохранившегося и. к сожалению, произвольно перепланированного в ходе так называемых “реставрационных” работ подвала показали, что это обычный хозяйственный погреб конца XVIII – первой трети XIX ого века. Существовавшая лишь в течение нескольких месяцев 1750 года у “войскового перевоза” при устье реки Аксай таможенная застава представляла собой временный таможенный пост». Трущелёв отвечает: бы у Владимира Гладченко и были «какие-то сомнения в военном прошлом объекта, то он держал бы их при себе. Потому что без соответственной «легенды» музей никогда не получил бы в пользование этот прекрасный уголок балки Малый Лог» (с. 139). Впрочем, в «Послесловии» Юрий Трущелёв скромно просит извинить его «за дилетантский подход к теме: я – не историк». Но здесь я выскажу уверенность в том, что извиняться не за что: «дилетантские» пассажи лишь украшают книгу, придают ей эмоциональный градус искреннего неравнодушия, пробуждает интерес к городу, и у тех, кто не бывал в Аксае, вызывает желание там побывать, непременно осмотреть старый Аксай в деталях – и конечно, навестить музей, задуманный Владимиром Дмитриевичем Гладченко как лучший в России.