ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2009-й

Рецензии на краеведческие книги

АКСАЙ – РОДИНА СЛОНОВ

Аксайский район: история и современность [авт. издат. проекта Лобжанидзе В. Н.]. Ростов н/Д: VIP-Пресс, 2004. 411 с.

В последнее десятилетие всё отчётливее проявляется стремление едва ли ни каждого административно-территориального образования или населённого пункта обзавестись собственной «историей» или биографией. На волне этой тенденции донское издательское дело переживает настоящий краеведческий бум. Но, к сожалению, компетентность и профессионализм трудящихся на этой благодатной ниве авторов зачастую оставляет желать лучшего. Наглядным подтверждением служит рассматриваемая книга об Аксайском районе.

Издание состоит из трёх тематических разделов. В первый – «Страницы истории» – входят главы «Загадки и тайны земли аксайской», «Казачество» и «Возрождение казачества». Во втором разделе – «Территориальные органы местного самоуправления Аксайского района» – рассказывается об истории и современной жизни района и составляющих его административно-территориальных образований. Третий раздел – «Инфраструктура Аксайского района» – знакомит читателя с районными учреждениями, организациями и предприятиями. В конце книге помещено приложение с фотоиллюстрациями.

Начнем с хорошего. Наиболее адекватным с точки зрения исторической объективности следует признать второй раздел (за исключением главы, посвящённой городу Аксаю), состоящий из 13-ти кратких справок, сопровождающихся весьма удачно подобранным изобразительным рядом. Особенно интересен очерк об Аксайском районе. Третий раздел имеет сугубо информационный характер и местами проиллюстрирован не вполне уместными бытовыми фотографиями.

Первый раздел книги вообще не выдерживает критики – он кишит ошибками и неточностями. Причём речь идёт именно о вопиющих фактологических ошибках, неадекватных трактовках событий и надуманных выводах, подчас граничащих с подлогом. Имеются в тексте и дискуссионные сюжеты, освещённые чрезвычайно категорично или бездоказательно.

Подробное рассмотрение всех недостатков издания потребовало бы написания книги едва ли не вдвое большего размера. Поэтому ограничимся тезисным перечислением грубейших и курьёзных ошибок. Все приведённые ниже замечания основаны на данных исторической науки и свидетельствах первоисточников, почерпнутых из научной литературы и неопубликованных архивных материалов.

«Загадки и тайны земли аксайской»

Прежде всего, заметим, что носители кобяковской культуры не имеют никакого отношения к носителям культуры Винча (C. 11), или вардар-моравской, так же как не имеют ничего общего друг с другом сами эти археологические культуры. «Кобяковцы» переселились на Нижний Дон из Закубанья, культура же Винча локализуется в бассейне Среднего Дуная (долины рек Вардара и Моравы), и входит в группу родственных археологических культур, которым Г. Чайлд дал общее название «дунайская культура» [1. С. 222-224]. Кобяковская культура сформировалась в тысячах километрах от Дуная – в северокавказских степях, включив там в себя черты местной культуры, а также позднесрубной. Памятники кобяковской культуры образуют особую самостоятельную группу, входящую в евразийский ареал синхронных культур [2. С. 65-76]. Поэтому жители Кобяковского поселения конца бронзового века (XII-X вв. до н. э.) никак не могли быть «прародителями» ни одной из древних цивилизаций. Тем более что древнейшие цивилизации мира – шумерская, египетская и индийская, как известно, зародились соответственно на 3, 2, и 1,5 тысячелетия раньше появления «кобяковцев» в низовьях Дона.

Непонятно, какой город подразумевается под Севарисом (С. 12) – в античных источниках такое название не встречается. Известен лишь город Савария, находившийся в римской провинции Верхняя Паннония (ныне город Сомбатхей в Венгрии). Судя по всему, Севарис – вымышленный ойконим, а значит, отсутствуют основания для отождествления Кобякова городища с данным городом.

Помещённая в книге переработанная А. Д. Лудовым черноморская легенда о происхождении скифов сильно искажена в сравнении с первоисточниками (с. 13). Вариант Лудова искусственно объединяет две различные версии данного мифа – первую геродотову и эпиграфическую, смешивая их героев [Геродот. V. 5-6; 4. XIV. № 1293А. 94-95; 5. С. 232-247; 6. С. 20-25]. Более того, писатель произвольно изменил имена мифических персонажей. Приведем сравнительную таблицу изменений: Имя в первоисточниках Имя у А. Д. Лудова Аракс Ар-Аксай Липоксаис Лип-Аксай Арпоксаис Арп-Аксай Колаксаис Кол-Аксай

Кроме того, согласно эпиграфической версии мифа, Аракс – это не «донской царь», а олицетворение одноимённой реки, сверхъестественное воплощение водной стихии, которая в скифской мифологии связывается с «нижним» миром. Об облике Аракса ничего не сообщается, но он – отец змееногой девы [6. С. 56, 184].

Без сомнения, «подгонять» античную мифическую антропонимику под название города и конструировать собственные варианты скифских легенд в высшей степени некорректно. При помощи таких манипуляций А. Д. Лудов, очевидно, пытался выдать форму за содержание. Всерьёз связывать Аксай с именами мифических героев – всё равно, что утверждать, будто именно там испекли Колобка или поцеловали Царевну-Лягушку. Термин «аксай» вообще не скифского происхождения – это широко известный тюркский топоним, приблизительное значение которого – «речка с пересыхающим руслом» [7; 8. С. 195-196; 9. С. 42, 491-492]. Каждому донскому краеведу должно быть известно, что скифы и тюрки относятся к различным языковым семьям. Поэтому пытаться при помощи дилетантских псевдолингвистических построений, основанных на способе фонетических уподоблений, показать генетическую связь тюркского топонима «аксай» с известными из греческих источников именами персонажей скифских генеалогических мифов – занятие неблагодарное. Представляется также, что использование антинаучных и фантастических по своей сути сочинений А. Д. Лудова при написании краеведческих книг, мягко говоря, непродуктивно.

Версия об уходе «кобяковцев» под натиском скифов «сначала на левый берег Дона, а затем… до Колхиды и Синопа» (С. 13) бездоказательна. Археологические материалы кобяковских поселений (в первую очередь, Хапровского) свидетельствуют о гибели этой культуры, скорее всего, в результате военного столкновения. Произошло это в самом конце эпохи бронзы, фактически на рубеже бронзового и раннего железного века. Наше Кобяковское поселение погибло в конце X века до н. э. – за 2,5 столетия до прихода на Дон скифов.

Аланы не могли воспринять традиции и память (?) «кобяковцев» (С. 13), поскольку появились в Подонье не ранее I века – т. е. более чем через 900 лет после исчезновения «кобяковцев». При этом аланы являлись носителями самобытной материальной культуры.

Города Севарис, Наварис и Ак-Ас не имеют никакого отношения к нынешнему Аксаю (С. 14). На вымышленность Севариса уже указывалось выше. Наварис упоминаеся лишь в одном источнике – «Географическом руководстве» знаменитого римского географа Клавдия Птолемея, жившего во II веке [Птолемей. V. 8. 16; VIII. 18. 7]. Согласно сделанной в средневековье копии (реконструкции?) приписываемой Птолемею второй карты Азиатской Сарматии (подлинная до нас не дошла), этот город находился на левом берегу Дона в его среднем течении [11. С. 71]. Аланский столичный (?) город Ак-Ас вообще неизвестен исторической науке. Зато ей хорошо известен татарский город Ахас (Achas), упоминаемый в единственном источнике – «Записках о Московии» австрийского дипломата барона Сигизмунда фон Герберштейна, посетившего нашу страну в 1517 и 1526 годах. По его данным, Ахас располагался на расстоянии 12 миль, или четырёх дней пути вверх по Дону от Азова [12. С. 137, 181]. Как свидетельствует Матвей Меховский (1517 г), германская миля тех времен равнялась пяти русским верстам (путевым) [13. С. 112]. Следовательно, расстояние между Азовом и Ахасом соответствовало примерно 60 верстам, или почти 64 км. Это означает, что Ахас находился в районе ст. Манычской. Аксай же расположен от Азова в 35,5 км или в 33 верстах (по течению Дона), что соответствует примерно 7,5 милям. Однако для преодоления расстояния в 60 вёрст во времена Герберштейна требовалось не четыре, а два дня пути верхом на лошади. Таким образом, в свидетельстве барона имеется неразрешимое противоречие, вследствие чего установить местонахождение Ахаса не представляется возможным.

Даже если не быть гиперкритичным и не подвергать сомнению историчность апостола Андрея Первозванного (хотя для этого есть все основания), всё же нельзя не отметить, что сведения о его пребывании на территории Аксая (С. 14) не подтверждаются источниками. Эта спекулятивная фальсификация появилась на страницах ростовской прессы на рубеже ХХ-XXI веков, и её горячим пропагандистом выступил А. Д. Лудов. В основе выдумки, судя по всему, лежат сообщения живших в первой половине III века епископа Портуенского Ипполита и философа Оригена Александрийского о том, что апостол Андрей проповедовал в Скифии. Причём Ориген указывал, что это известно из сохранившегося предания. Ни о Доне, ни тем более об Ахасе, появившемся 12 веков спустя, речь не шла. Позднее, в IV и IX веке, данные сведения об апостоле повторили другие церковные писатели [14. С. 91-93, 95].

В 1926 году (не в 1925-м!) археологи Северо-Кавказской экспедиции Государственной академии истории материальной культуры под руководством А. А. Миллера раскопали на Кобяковом городище не пещерный храм, а склеп с двойным старообрядческим захоронением, датируемым концом XVIII – началом XIX века. Старожилы рассказали археологам, что в этом месте «было давнее старообрядческое кладбище с погребениями каких-то чтимых лиц, так как в старое время сюда приходили старообрядцы и молились» [15. С. 70-75]. Из письменных источников нам известно, что, по крайней мере, уже в середине XIX века Кобякова балка являлась местом компактного проживания старообрядцев [16. С. 205]. Найденный местными жителями поблизости в 1954 году крест из ракушечника – ни что иное, как типичный для старообрядческих погребений могильный крест (он не сохранился, но в фондах Аксайского военно-исторического музея есть его фотография). Исходя из внешних признаков, учитель истории Аксайской средней школы №1 А. Н. Скрипов ошибочно определил его как средневековый аланский. Научные доводы, позволяющие связывать этот крест с аланами, и тем более с именем апостола Андрея, отсутствуют.

От объявления Аксая «первой… христианской столицей мира» остаётся всего лишь один шаг до признания города родиной слонов. Общеизвестно, что первым государством в мире, принявшим христианство в качестве официальной религии, была Армения (301 год), и поэтому первой христианской столицей стал город Арташат.

Нет никаких исторических данных, позволяющих утверждать, что персидский царь Дарий «оставил свой след в Аксайском устье» (С. 17).

Названия «Русколань», «Страна Руссов», «Русская земля» и «Гардарики» (Gardaríki – правильно так, а не «Гардарика») никак не связаны с Хазарским каганатом (С. 21). Более того, топоним «Русколань» вообще не фигурирует в источниках (как известно, одиозная «Велесова книга», из которой позаимствовано данное название, историческим источником не является [См.: 17; 18; 19; 20]). «Гардарики» (Страна городов) – наиболее употребительный топоним, обозначающий в скандинавских сагах, хрониках и других произведениях конца ХII-XIII века Древнюю Русь [См.: 21; 22. Гл. 4].

В IX веке в Подонье не существовало никакой «могущественной империи». В тот период Подонье входило в состав Хазарского каганата – большой многонациональной державы, занимающую также территорию Нижнего Поволжья и восточной части Северного Кавказа [См.: 23; 24]. Столицы каганата – Семендер и Итиль – находились в Северном Дагестане и в низовьях Волги.

Город Русия (Росия) не имеет отношения ни к Аксаю, ни к Подонью вообще (С. 21-22). По свидетельству арабского географа (а не историка) XII века аль-Идриси (не «Аль-Идриси»!) город Русия находился в 27 милях от города Матрахи (Тмутаракани), на берегу большой реки, текущей с гор Кукайя [25. С. 211-212]. Как известно, древнерусский город Тмутаракань располагался на таманском берегу Керченского пролива, в дельте Кубани [См: 26]. Под горами Кукайя подразумеваются, скорее всего, Кавказские горы, следовательно, упомянутая река – это Кубань. Новейшие исследователи локализуют Русию в районе станицы Голубинской Темрюкского района Краснодарского края [27. С. 153-154]. Всё это подтверждает карта аль-Идриси [См: 11. С. 34].

Заявление о том, что «история относит время существования поселений на Кобяковом городище к Х в. до н. э.» (С. 22) нелепо и противоречит археологическим данным. Получается, что люди жили в этом месте только на протяжении Х века. Новейшие археологические исследования показали, что первое поселение на месте Кобякова городища возникло ещё в конце XII века до н. э., в эпоху поздней бронзы (Кобяковское поселение). Окончательно жизнь на городище остановилась около XI-XIII века.

Не существует предания, позволяющего считать Кобяково городище «стольным градом» половецкого хана Кобяка Карлыевича (С. 22, 66), это всего-навсего растиражированный домысел краеведов конца XIX-ХХ века, построенный на основе созвучия имени и географического названия (символическая этимология). Данное мнение, давно известное на территории Ростовской области, прямо противоречит свидетельствам русских летописей и «Слова о полку Игореве». Хан Кобяк возглавлял объединение лукоморских половцев, кочевавших в районе днепровского лимана. Его резиденция тоже находилась в низовьях Днепра – именно там он и был разбит дружинами русских князей и взят в плен в 1183/4 году. Причём вышеизложенные факты в течение последних сорока лет многократно фигурировали в научной литературе [28. С. 206-210; 29. С. 19, 21-22; 30. С. 150-151; и др.]. Тем не менее, современные краеведы продолжают повторять невежественное измышление своих предшественников. Несложно догадаться, что поскольку имя Кобяк (в переводе означает «собака» [31. С. 74, 85, 153]) распространено у многих тюркских народов [32. С. 133], городище могло получить название в честь любого другого Кобяка.

Донской казачий городок Ебок (Ieboc, он же Стыдное Имя) не имеет отношения ни к Аксаю, ни к Кобякову городищу (С. 22). На изданной в 1633 году в Голландии «Новейшей карте России» Исаака Массы он показан у разделения Дона на главное русло и Мёртвый Донец, в районе нынешнего Ростова (это хорошо видно на опубликованном в книге более позднем переиздании карты Массы). Существуют также косвенные документальные данные, позволяющие предположительно локализовать городок близ устья реки Темерник [33. Вып. 1. №№ XХIХ, ХХХ; Вып. 2. № XLIV; 34. С. 65-68].

«Казачество»

Изложенные автором версии происхождения казачества отнюдь не являются основными (С. 24). Казачество вообще некорректно называть народом, так как данный термин объединяет различные по национальному, религиозному и социальному признакам группы казаков, существовавшие в различных исторических и географических условиях и имевших различные цели, задачи и идеологические установки. Ещё в 1927 году находившийся в эмиграции донской историк С. Г. Сватиков констатировал: «Было время, когда о происхождении казачества создавались разные фантастические теории, когда пытались доказать, что это – особая нация степных кочевников, ничего общего не имеющая с русским народом, и т.п. По-видимому, мы переживаем время, когда эти ненаучные и вздорные домыслы воскрешаются с определёнными политическими целями» [35. C. 9]. Нечто похожее повторилось и в 90-е годы ХХ века, когда давно устаревшая «казакоманская» теория вновь была воскрешена. Но разве возможно рассматривать как единое явление донских казаков эпохи позднего средневековья и уссурийское, забайкальское казачество рубежа XIX–XX веков, украинское реестровое казачество Речи Посполитой и современное российское неоказачество, казаков-некрасовцев и запорожцев, городовых казаков Московской Руси и «воровских казаков» атамана Ивана Заруцкого, «советских казаков» и участников казачьих формирований вермахта и СС? Отвечая на этот вопрос, один из ведущих современных казаковедов С. М. Маркедонов писал: «Казачество несводимо к общим формулам типа «субэтнос» или «сословие». И в первом, и во втором случае нужны оговорки, какую группу казачества и в какой период в его истории мы берёмся анализировать для доказательства его «сословности» или «субэтничности». Отсюда и сложности с идентификацией самых главных для казаковедения понятий «казак» и «казачество». Казачество было сложным и многоплановым социально-политическим и социокультурным феноменом восточноевропейской (евразийской) истории…» [36. С. 22, 24; 37. С. 7-8, 21].

Византийский император Константин Багрянородный ничего не писал о казаках. Приведённая в книге цитата (С. 24) взята не из его знаменитого труда «О народах» (949 г.), а из работы историка-любителя А. И. Ригельмана «История, или повествование о донских казаках» (1778 г.) [38. С. 20]. Утверждение о том, что император упоминал о казаках, Ригельман почерпнул из книги академика Г. Т. З. Байера «Краткое описание всех случаев, касающихся до Азова…» (1737 г.). В ней, опираясь на известия византийского императора и древнерусского летописца, не знавший русского языка и плохо разбиравшийся в русской этнонимии академик отождествлял с казаками касогов (адыгов) [39. С. 47-48, 79]. Причём сам Константин Багарянородный о касогах даже не упоминал, он писал лишь об их стране, называя её «Казахией» [40. Отд. III. С. 153]. При чтении процитированного отрывка из книги Ригельмана напрашивается вопрос: как мог византийский император в середине Х века писать о победе некоего Косака над татарами, появившимися в южнорусских степях лишь спустя 300 лет?

Нельзя согласиться с утверждением В. Н. Лобжанидзе о том, что верховная власть у скифов принадлежала народному собранию, а правили ими вожди и совет старейшин (С. 24). Правда, в этом автор не оригинален. В недавнее время ряд исследователей рассматривали Скифское царство VI-V веков до н. э. как «военную демократию», имея в виду не только определённую стадию развития, но и конкретные особенности общественного устройства, выражавшееся в триаде верховный вождь – совет старейшин – народное собрание. В подтверждение такого мнения обычно ссылаются на эпизоды войны скифов с Дарием и историю низвержения скифского царя Скила. Между тем, проникнутый эпическими мотивами рассказ Геродота о войне с Дарием не является полноценным источником. К тому же анализ его, как показал А. М. Хазанов, «не подтверждает наличия у скифов народного собрания и, главное, его важной роли в общественных делах». История со Скилом в изложении Геродота «также не содержит никаких указаний на наличие народного собрания и тем более на его важную роль» [41. С. 236-237]. В действительности, верховная власть у скифов находилась в руках военных вождей, которые в ассирийских и античных источниках называются царями. Причём уже в V веке до н. э. власть скифских царей приобрела деспотические черты, что несовместимо с военной демократией [41. С. 237].

Даже учащиеся на I курсе студенты исторического факультета знают, что скифы не являлись предками славян (и казаков, разумеется, тоже). Подобные архаичные концепции славянского этногенеза свойственны для древнерусских и позднесредневековых книжников (см. Степенную книгу XVI века, Мазуринский летописец и Густынскую летопись XVII века, встречающееся во многих рукописных сборниках XVII века сказание о Словене и Русе – потомках Скифа, и т.д.). Уже в XVIII веке, на заре отечественной исторической науки, мнение о происхождении славян от скифов признали ошибочным. Так, комментируя Иоакимовскую летопись, В. Н. Татищев счёл представление её автора о единородстве мифических Скифа и Славена результатом «незнания разности народов» – скифов и славян [42. С. 108]. Тем не менее, в последней четверти ХХ века новую жизнь давно отвергнутой концепции дал академик Б. А. Рыбаков, объявивший скифов-сколотов праславянами. Однако надуманное и тенденциозное построение Рыбакова впоследствии встретило резкую критику специалистов и уже не воспринимается научным сообществом всерьёз (современный взгляд на проблему происхождения славян см: [43. С. 145-170].

Кроме того, скифские земли на западе простирались лишь до Дуная, но никак не до Британии.

Экскурс в историю скифов, адыгов, половцев, татар, чёрных клобуков и берендеев полон несуразных ошибок (С. 24-28) и, самое главное, никак не связан с историей донского казачества и тем более Аксайского района.

Объяснение значения слова «казак» как «главный ас» абсолютно надуманно (С. 24). Данный термин имеет спорную этимологию, что априори не предполагает однозначности при его толковании, а тем более – столь безапелляционных расшифровок.

Совершенно непостижимо, каким образом православные донские казаки могли иметь тотем? Получается, они одновременно верили в Иисуса Христа и поклонялись оленю? Примеры такого явного православно-языческого синкретизма у казаков науке неизвестны. Никаких тотемов у донцов не было, олень просто изображался на печати Войска Донского.

Распространённая в краеведении легенда о Сары Азмане и Султанет (С. 29) имеет не фольклорное, а литературное происхождение. В 1951 году её записал А. Н. Скрипов со слов ростовчанина С. Щелкунова [44. С. 40]. Имя предводителя донских казаков Сары Азмана, упоминаемое (дважды) лишь в одном источнике – грамоте ногайского князя Юсуфа царю Ивану IV 1549 года [45. С. 65-66], вряд ли было так хорошо известно, чтобы отложиться в народной памяти на века. Тем более сложно поверить, что легенда с этим именем могла впервые «проявиться» в фольклоре лишь спустя почти три столетия. Топонимический тюркский термин «аксу» означает «стекающая с гор талая вода» и к названию реки Аксай, в действительности, не имеет никакого отношения. Существует совершенно самостоятельный топонимический термин «аксай», от которого река и получила название [8. С. 22-23, 195-196; 9. С. 42-44, 491-492].

В Бахмутском городке не было «соляных разработок» (С. 37), там находились соляные варницы (а не солярни – такого слова в русском языке нет). Полковник слободского Изюмского полка Ф. В. Шидловский не присваивал солеварни. Угодья по рекам Бахмут, Красная и Жеребец принадлежали Изюмскому полку ещё до 1700 года. Донские казаки построили свой городок на Бахмуте в 1702 году, после чего у них начались конфликты с изюмскими казаками. В 1703-м царским указом было предписано ведать спорными землями Шидловскому, а в следующем году Пётр I отписал бахмутские солеварни в казну. Однако после этого донцы не успокоились, и столкновения продолжились [46. С. 99-100]. Представляется, что трактовка данных событий как «местных разборок» за право участвовать в перспективном «бизнесе», равно как и использование подобной терминологии применительно к событиям начала XVIII века, больше подходит для жёлтой прессы, чем для подарочной книги, изданной под редакцией главы районной администрации и его заместителей.

Общеизвестно, что Кондратий Булавин не застрелился, а был убит бывшими сообщниками [47. С. 157-162].

Вряд ли корректно писать, что 21500 казаков «поплелись» в поход на Индию (С. 39).

Почему-то в книге о районе рассказывается о донских казаках, воевавших в Великой Отечественной войне на стороне противника, в составе коллаборационистских соединений вермахта и СС – причём о них говорится вдвое больше, чем о казачьих частях Красной Армии. Комментарии излишни…<

«Город Аксай»

Гонец И. П. Новосильцев в 1570 году послал царю не письмо, а отписку – официальный документ, донесение (С. 66). Упомянутое в цитате слово «ага» пишется с маленькой буквы – это не имя, а должность (начальник янычар). Мнение об основании Аксая в 1570 году следует отнести к разряду краеведческих стереотипов, причём весьма живучих. В процитированной в книге отписке, а также в статейном списке посольства Новосильцева сообщается лишь о том, что у устья реки Аксай, под Кобяковым городищем, турецкие представители встретили сопровождаемого донскими казаками дипломата, а на обратном пути из Турции проводили его до того же места [48. С. 9; 49. С. 63, 98; 34. С. 63;]. Неверная интерпретация источников зачастую служит основанием для последующих выводов, ещё более искажающих подлинный смысл исторических событий. Долгое время влияние давней краеведческой традиции лишало исследователей возможности объективно анализировать источники; всякий раз краеведы подходили к данным посольских документов 1570 года в зависимости от уже сложившейся концепции. Между тем, анализ многочисленных источников последней трети XVI – первой трети XVIII века показывает, что в тот период на территории нынешнего Аксая никаких постоянных поселений не было. Основой будущей Аксайской станицы стал рыболовецкий стан, появившийся здесь до 1734 года, как говорят новейшие данные (ранее первое упоминание об Усть-Аксайском стане датировалось 1742 годом [См.: 34. С. 69, 74]). Причём поначалу этот стан носил сезонный характер, и в связи с этим считать его поселением можно лишь условно. Проследить же по источникам, когда сезонный стан стал стационарным, невозможно.

Возникшее в краеведческой литературе ещё в конце XIX века мнение о «томлении» князя Игоря Святославича Новгород-Северского в плену на Кобяковом городище (С. 66) ошибочно и противоречит летописным данным. Ипатьевская летопись свидетельствует, что князь Игорь находился в плену у хана Кончака близ реки Тор, притока Северского Донца (на территории нынешней Донецкой области Украины) [50. Стб. 651; 28. С. 269-271]. Игнорирование этого свидетельства равносильно фальсификации истории. К сожалению, краеведы, помещающие пленённого князя на Кобяково городище, не читают русских летописей. Перед нами очередной яркий пример типичной для краеведения ситуации, когда из-за частого повторения одного и того же утверждения оно начинает почитаться за азбучную истину.

Казачье поселение в устье реки Аксай не играло никакой роли «в защите земли Войска Донского от внешних врагов» (С. 66), так как оно окончательно сформировалось в период, когда Нижний Дон перестал быть пограничной территорией и ситуация в этом регионе стабилизировалась. Основным занятием его жителей изначально были рыбная ловля и торговля. Утверждение о существовании на месте Аксая в XVIII веке системы «крепостных сооружений с подземными ходами, складами оружия и продовольствия» – чистый вымысел.

Цитируемый документ 1734 года с перечислением таможенных застав в окрестностях Черкасска (С. 66-67) – на самом деле грамота императрицы Елизаветы Петровны Войску Донскому от 15 ноября 1750 года [51. № 527. С. 597].

Топонимы «Нижние Раздоры», «городок Кобяковой казны», «Атаманский», «Нижний», «Бодок», «Стыдное Имя», никак не связаны с Аксаем (С. 67). Городок Нижние Раздоры – это нынешняя станица Раздорская Усть-Донецкого района. Точное местоположение городка, именуемого в разных источниках Стыдным Именем, Нижним, Бодком, неизвестно (вероятнее всего, он располагался на территории Ростова-на-Дону). Настоящее название его, как писалось выше, – Ебок, а слово «Атаманский» – не имя собственное, а прилагательное, характеризующее статус этого городка. «Городок Кобякова Казна» хотя и фигурирует в документации Посольского приказа 1631-1632 годов, однако под таким названием, судя по всему, подразумевалось Кобяково городище. На его месте в то время не существовало поселения, о чём свидетельствовали сами казаки, сообщившие прибывшим на Дон представителям правительства, что «на Кобяковой… Казне у них зимою и летом не живет нихто» [34. С. 64-68; 52. С. 61-65, 102].

Запись в журнале Войскового Гражданского правительства Войска Донского свидетельствует, что Усть-Аксайский стан переименовали в Усть-Аксайскую станицу в 1797 году [53. Л. 156 об.; 34. С. 70]. Приведённая в книге дата «1791 г.» – ошибочна.

Как явствует из подписей на ряде рапортов А. В Суворова, он действительно неоднократно бывал в Усть-Аксайском стане в последнем квартале 1783 – начале 1784 года, но нет никаких оснований считать, что он провёл здесь всю зиму (с. 67). Отсутствуют и какие-либо объективные данные, позволяющие связывать с именем Суворова дом, расположенный по улице Гулаева, № 110 (С. 67, 69, 87).

Во время посещения Пушкиным станицы Аксайской (1820 и 1829 годы) почтовая станция располагалась не «у переправы через Дон» (С. 68), на территории станицы, а в балке Змеёвой (Змиевой), близ нынешнего хутора Большой Лог. В станице почтовое учреждение было вновь создано только в 1841 году, но уже в виде почтовой конторы, а не станции [54; 55; 56. С. 16, 26, 58-59; 57. С. 81;]. В июне 1820 года Пушкин с Раевскими ночевали не на Змеёвской почтовой станции, а в самой станице, о чём свидетельствует письмо Н. Н. Раевского-старшего дочери Екатерине [58. С. 300]. Упомянутое в книге сохранившееся «здание почтовой станции» (вероятно, имеется в виду так называемый «Домик почтового смотрителя») на самом деле – бывшее домовладение подполковника А. П. Лотошникова. Время постройки пока не установлено, но на плане станицы 1827 года дома ещё нет, а на плане 1848 года он уже показан. Причём домовладение оставалось собственностью потомков Лотошникова вплоть до окончания Гражданской войны. Находящийся напротив двухэтажный дом (так называемая «Гостиница») принадлежал торговым казакам Мухиным и был построен до 1827 года [59; 60; 61]. Если характеризовать созданный на территории бывшего подворья Лотошниковых музейный комплекс с позиций историзма и объективности, то это – квази-реконструкция почтовой станции XIX века, существование которой в том месте не подтверждается источниками. Характерно, что обоснованное сомнение в правильности такой атрибуции этих построек специалисты высказали ещё в ходе их музеефикации, и его до сих пор никто не развеял. Так, в исторической справке к проекту реставрации зданий задавались следующие вопросы: «Почему двухэтажную постройку т. н. «почтовой станции» (имеется в виду дом Мухиных – П. А.) взяли на учёт как памятник истории, связанный с именем А. С. Пушкина, каково её первоначальное значение и имеет ли она какое-либо отношение к А. С. Пушкину?» [62].

С того времени минуло более двадцати лет, но в архивах страны так и не было найдено никаких новых документов, подтверждающих верность предложенной атрибуции – скорее наоборот. Более того, сам факт спорности данного вопроса не просто игнорировался, но и целенаправленно замалчивался руководством Аксайского военно-исторического музея в течение всего периода существования «Почтовой станции» как музейного объекта. Доверчивые посетители, конечно, и понятия не имеют о том, что под видом исторических фактов экскурсоводы пичкают их чьим-то досужим вымыслом. Поэтому нет ничего удивительного в том, что это осталось неведомым и автору рассматриваемой книги.

Упомянутые в книге «остатки крепости и пороховой погреб», на основе которых был создан музейный комплекс «Таможенная застава», в действительности не имеют никакого отношения к военно-фортификационному искусству (С. 69, 343). Такая атрибуция данного памятника архитектуры абсолютно надуманна и не только не подтверждается источниками, но даже опровергается ими.

Судя по сугубо бытовому характеру обнаруженного на территории музея подъёмного материала, в этом месте располагалась казачья (дворянская?) усадьба. Обследование частично сохранившегося и, к сожалению, произвольно перепланированного в ходе так называемых «реставрационных» работ подвала показало, что это обычный хозяйственный погреб конца XVIII – первой трети XIX века. Существовавшая лишь в течение нескольких месяцев 1750 года у «войскового перевоза» при устье реки Аксай таможенная застава представляла собой временный таможенный пост. Её местонахождение можно безошибочно определить с помощью географических карт Нижнего Дона и Приазовья XVIII века, где чётко показана переправа, через которую проходила дорога в Черкасск. Она располагалась в районе современного парома через реку Аксай, недалеко от консервного завода [51. № 521. С. 585; № 527. С. 597; 63. Л. 15-15 об., 43; 64. Л. 580 об.; 65; 66]. Следовательно, застава находилась там же – на расстоянии примерно 1,5 км от музейного комплекса «Таможенная застава».

Отец Александр – благочинный Аксайского округа, а не епархии (С. 85). Аксайской епархии не существует. Общеизвестно, что епархия – это церковно-административная территориальная единица, управляемая архиереем. На территории Ростовской области единственная епархия – Ростовская, управляемая архиепископом Пантелеймоном Ростовским и Новочеркасским.

Мнение о принадлежности расположенных недалеко от железнодорожного вокзала Аксая винных подвалов войсковым атаманам Войска Донского Ефремовым пока не подкрепляется документальными данными (С. 87). Есть сведения, что подвалы принадлежали генерал-майору В. И. Манькову, известному донскому деятелю второй половины XVIII века.

Масса ошибок и недостатков имеется и в других разделах данной книги. Например:

– «Органы внутренних дел Аксайского района» (С. 366). Общеизвестно, что аббревиатура «ОВД» означает «Отделение внутренних дел».

Кроме того, неправильно или нелепо подписан целый ряд фотографий. Приведу несколько наиболее курьёзных примеров.

С. 150 – «Казачий разъезд». На снимке запечатлён какой-то парад. Разъезд – это небольшое кавалерийское подразделение, высылаемое для разведки или выполнения других задач в условиях военных действий.

С. 194 – «Портрет Войскового атамана Д. Е. Ефремова. 1750-е гг.». В действительности это портрет бригадира Тимофея Фёдоровича Грекова второй половины XVIII в. (экспонируется в Новочеркасском музее истории донского казачества).

С. 348 – «Входы-провалы подземных галерей». Как рукотворные входы могут быть одновременно провалами? То, что здесь названо галереями, обычно называют тоннелями.

– «Командный заглублённый пункт». Это название – бессмыслица. На фото – здание КПП перед бывшим Запасным командным пунктом СКВО.

– «Пульт управления». Управления чем? На снимке, на переднем плане – селектор.

С. 349 – «Вооружения разных лет». Привет корректору! Собирательное существительное «вооружение» не употребляется во множественном числе. Кроме того, учебный самолет и грузовики – это не вооружение.

– «Стратегические карты». Перед нами – наглядные пособия. На фото хорошо читаются названия карт: «Блокада Ленинграда», «Битва под Москвой», и т. д.

С. 350 – «Казачья парадная одежда». Даже невооружённым глазом видно, что это не парадная казачья одежда, а сценические костюмы фольклорного коллектива. Если покрой мужского костюма более-менее историчен, то женский костюм – абсолютно опереточный. Казаки не шили кафтаны из люрекса, а казачки не украшали свои платья блёстками.

И ещё в качестве приложения: С. 30 – «Казаки в военной кампании 1914 г.». На снимке – не казачья, а пехотная часть русской армии. Это видно с первого взгляда по скаткам шинелей и примкнутым к винтовкам штыкам.

Итак, внимательное ознакомление с текстом книги показало, что перед нами не что иное, как состряпанная «на скорую руку» тяжеловесная компиляция. Под одну обложку втиснуто и притянуто за уши всё, что имеет, по мнению автора, отношение к истории Аксайского района. При этом логичность, стройность и последовательность размещения и изложения эмпирического материала никого, похоже, не беспокоила. И как результат – полная аморфность общей концепции. Так, содержание её первых двух глав в корне противоречит названию издания. То, о чём они рассказывают, непосредственно не связано с Аксайским районом – это просто общая информация по истории Донского края и донского казачества, преподнесённая, мягко говоря, не совсем удачно. Между тем, Аксайский район имеет богатейшее историческое прошлое, которое практически не отражено в книге, а в главе «Загадки и тайны земли аксайской» подменено эрзац-историей, грубой фальшивкой. Судя по всему, участвовавшие в написании книги консультанты – историк-краевед В. Д. Гладченко и писатель А. Д. Лудов (С. 414) оказали автору «медвежью услугу». «Подкачал», вероятно, и непрофессиональный редакторский состав.

Нельзя не отметить, что книга просто изобилует многочисленными симптомами краеведческой склонности к гиперболизации местных реалий. Уподобляясь хвалящему свое болото кулику, автор тщился преувеличить историческую роль Аксая, пытался подыскать ему знатных предков в мифологии и древней истории, проецировал на его территорию события, происходившие совсем в других местах. Фантазия автора (а вернее, тех авторов, чьи сочинения легли в основу данной компиляции) создала впечатляющую, на первый взгляд, картину прошлого Аксайского района, не имеющую, однако, почти ничего общего с тем, что мы знаем из сохранившихся источников.

Источники и литература

1. Монгайт А. Л. Археология Западной Европы. Каменный век. М., 1973.
2. Шарафутдинова Э. С. Памятники предскифского времени на Нижнем Дону (кобяковская культура // САИ. Л., 1980. Вып. В. 1-11.
3. Геродот. История. Л., 1972.
4. Latyshev В. Inscriptiones antiquae orae septentrionalis Ponti Euxini graecae et latinae. Petropoli, 1890. V. II.
5. Толстой И. И. Черноморская легенда о Геракле и змееногой деве // Толстой И. И. Статьи о фольклоре. М.; Л., 1966.
6. Раевский Д. С. Очерки идеологии скифо-сакских племен: опыт реконструкции скифской мифологии. М., 1977.
7. Молчанова О. Т. О компоненте сай, чай в географических названиях // Проблемы теории и методики языка. Ярославль, 1976.
8. Мурзаев Э. М. Словарь местных географических терминов / Э. М Мурзаев, В. Г Мурзаева. М., 1959.
9. Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М., 1984.
10. Клавдий Птолемей. Географическое руководство // Вестн. древн. истории. 1948. № 2.
11. Багров Л. История русской картографии. М., 2005.
12. Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988.
13. Матвей Меховский. Трактат о двух Сарматиях. М., 1936.
14. Макарий (Булгаков). История русской церкви. М., 1994. Кн. 1.
15. Миллер А. А. Археологические работы Северо-Кавказской экспедиции Государственной академии истории материальной культуры в 1926 и 1927 гг. // Сообщения Государственной академии истории материальной культуры. Л., 1929. Т. 2.
16. Филонов А. Очерки Дона // Рус. мир. 1861. № 11.
17. Жуковская Л. П. Поддельная докириллическая рукопись // Вопр. языкознания. 1960. № 2.
18. Буганов В. И. Мнимая «Древнейшая летопись» / В. И. Буганов, Л. П Жуковская, Б. А. Рыбаков // Вопр.истории. 1977. № 6.
19. Козлов В. П. Дощечки Изенбека // Родина. 1998. № 4.
20. Аристова Л. Г. «Велесова книга» – художественное произведение или исторический документ? / Л. Г. Аристова, А. В. Гармай, М. О. Грибов, Е. Г. Филиппова // Сб. РИО. М., 1999. № 1 (149).
21. Мельникова Е. А. Восточноевропейские топонимы с корнем gari- в древнескандинавской письменности // Скандинавский сборник. Таллин, 1977. Вып. 22.
22. Джаксон Т. Н. Austr í Görđum: Древнерусские топонимы в древнескандинавских источниках. М., 2001.
23. Артамонов М. И. История хазар. Л., 1962.
24. Новосельцев А. П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. М., 1990.
25. Бейлис В. М. Ал-Идриси (XII в.) о восточном Причерноморье и юго-восточной окраине русских земель // Древнейшие государства на территории СССР: материалы и исслед. 1982 г. М., 1984.
26. Рыбаков Б. А. Древняя Тмутаракань и проблемы славянской колонизации Приазовья // Вопр. истории. 1954. № 8.
27. Захаров В. А. Где находился город «Росия»? // Сб. РИО. М., 1999. № 1 (149).
28. Рыбаков Б. А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971.
29. Плетнёва С. А. Половецкие каменные изваяния // САИ. М., 1974. Вып. Е 4-2.
30. Плетнёва С. А. Половцы. М., 1990.
31. Баскаков Н. А. Тюркская лексика в «Слове о полку Игореве». М., 1985.
32. Лунин Б. В. Очерки истории Подонья-Приазовья. Ростов н/Д., 1949. Кн. 1.
33. Кордт В. Материалы по истории русской картографии. Киев, 1899. Вып. 1. (Сер. 1); Киев, 1910. Вып. 2. (Сер. 1).
34. Аваков П. А. О времени возникновения города Аксая // Рубикон. Ростов н/Д., 2005. Вып. 35.
35. Сватиков С. Г. Происхождение служилого казачества // Путь казачества. 1927. № 22 (115).
36. Маркедонов C. Заколдованное слово // Родина. 2004. № 5.
37. Маркедонов C. М. Казачество: единство или многообразие? Проблемы терминологии и типологизации казачьих сообществ // Казачество России: прошлое и настоящее. Ростов н/Д., 2006. Вып. 1.
38. Ригельман А. И. История о донских казаках. Ростов н/Д., 1992.
39. Байер [Г.Т.З]. Краткое описание всех случаев касающихся до Азова от создания сего города до возвращения онаго под Российскую державу. Изд. 3-е. СПб., 1782.
40. Константин Багрянородный. О народах // Чтения в О-ве истории и древностей рос. при Моск. ун-те. 1899, № 1. Кн. 188.
41. Хазанов А. М. Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей. М., 1975.
42. Татищев В. Н. История Российская. М.; Л., 1962. Т. 1.
43. Петрухин В. Я. Очерки истории народов России в древности и раннем средневековье / В. Я. Петрухин, Д. С. Раевский. М., 1998.
44. Скрипов А. Н. На просторах Дикого поля: (из прошлого). Ростов н/Д., 1960.
45. Сахаров П. Происхождение вольного донского казачества и первые службы донцов России // Сб. Обл. Войска Дон. стат. ком. Новочеркасск, 1914. Вып. 12.
46. Усенко О. Г. К уточнению биографии К. А. Булавина // Россия в XVIII столетии. М., 2002. Вып. 1.
47. Подъяпольская Е. П. Восстание Булавина 17071709 гг. М., 1962.
48. Савельев Е. П. Археологические очерки Дона: (лекции по краеведению). Новочеркасск, 1930. Вып. 3.
49. Статейный список И. П. Новосильцева // Путешествия русских послов XV-XVII вв.: статейные списки. М.; Л., 1954.
50. Ипатьевская летопись // Полное собрание русских летописей. М., 1962. Т. 2.
51. Лишин А. А. Акты, относящиеся к истории Войска Донского, собранные генерал-майором А. А. Лишиным. Новочеркасск, 1894. T. 2. Ч. 2.
52. Королёв В. Н. Донские казачьи городки. Новочеркасск, 2007.
53. ГАРО. Ф. 341. Оп. 1. Д. 185.
54. РГВИА. Ф. 422. Оп. 3. Д. 627. Почтовая карта Земли войска Донскаго с показанием границ почтовых дорог станций расстоянии между ими, и чрез реки переправ, сочинена 1818 года октября 25 дня.
55. РГИА. Ф. 1487. Оп. 32. Д. 90. Л. 1. План. На подлинном написано тако: вновь предполагаемой большой почтовой дороги идущей из г. Ростова в Черноморию войска Донскаго чрез станицы: Аксайскую, Махинскую и Кагальницкую, войска Черноморскаго чрез курени Кущёвской, Уманской и Ново-Крилевской до почтовых станций Бейсюгской и Кирпильской снятой в 1828 году в октябре месяце.
56. Коршиков Н. С. Летя в пыли на почтовых…: (о пребывании А. С. Пушкина на Дону) // «Летя в пыли на почтовых…». Ростов н/Д., 1997.
57. Зорова М. В. Пушкин в Аксае // Рубикон. Ростов н/Д., 1999. Вып. 5.
58. Гершензон М. Северная любовь А.С. Пушкина: очерк // Вестн. Европы. 1908. № 1.
59. РГИА. Ф. 1487. Оп. 30. Д. 1. Л. 1. План пристани Аксайской [1827 г.].
60. РГВИА. Ф. 349. Оп. 12. Д. 5177. Генеральный план станицы Аксайской [1848 г.?].
61. РГВИА. Ф. 349. Оп. 12. Д. 5220. Генеральный план части станицы Аксайской, с показанием линии направления спуска от улицы Доломановской вниз к мосту через р. Дон. 1851 г.
62. Черницына В. А. Памятник культуры XIХ в. – б[ывшая]. почтовая станция в г. Аксае: ист. записка. Проект реставрации. Раздел: Комплексные научные изыскания. Ростов н/Д., 1986. Т. 2. Рукопись. Архив Аксайского военно-исторического музея.
63. РГАДА. Ф. 248. Оп. 1. Д. 888.
64. РГАДА. Ф. 273. Оп. 1. Д. 29998.
65. РГИА. Ф. 1399. Оп. 1. Д. 55. Лонкарт сочинена сего 1748 году в сентябре м[е]с[я]це.
66. РГВИА. Ф. 418. Оп. 1. Д. 711. Карта лежащим местам около крепости Святого Димитрия Растовскаго с показанием на коих местах заставам быть назначено [1761-1768 гг.?].