ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 1996-й

Этнические группы на Дону
См. также о немцах Дона:

А. Г. Терещенко

НЕМЕЦКИЕ КОЛОНИСТЫ НА ЗЕМЛЯХ ВОЙСКА ДОНСКОГО

4 июня 1871 года Императором Александром II были утверждены "Правила об общественном устройстве и управлении поселян-собственников (бывших колонистов) и о передаче их в ведение общих губернских и уездных, а также местных по крестьянским делам учреждений". Если конкретизировать эти государственные правила с несколько сложным названием, то суть этого документа состояла в ликвидации статуса "колонист", полученного в основном немецкими колонистами при правлении Екатерины II в 60-е годы XVIII века. Теперь в юридическом отношении "российских немцев" уравнивали с крестьянами. Сельские общества-общины "поселян-собственников" и отдельные лица из бывшего колонистского контингента сохраняли основные привилегии и преимущества, полученные в начале водворения их предков в России. В народе, в печати да и во многих государственных документах последующего времени немцев, имевших землю и занимавшихся сельским хозяйством, по-прежнему называли "колонистами", как бы определяя положение этих людей в России в конкретной хозяйственной ипостаси. Историческая память населения в данном случае фактически отвергла официозные определения и сохраняла свои прежние представления вплоть до коллективизации сельского хозяйства в советское время на рубеже 20-х - 30-х годов XX века.

70-е годы XIX века и последовавшие десятилетия, вплоть до начала Первой мировой войны в 1914 году, явились временем образования в Области войска Донского большинства поселений немцев — потомков бывших колонистов, приглашенных в Россию при правлении Екатерины II, Павла I и Александра I, для освоения пустынных земель Юга России и Поволжья, для формирования хозяйственного базиса при дальнейшем расширении границ Российского государства. Перед первыми колонистами ставились и утилитарные цели — передача своего хозяйственного опыта аборигенам— местному населению. Первые известия о появлении немецких колонистов на Дону относятся, по разысканиям известного донского историка, археолога и этнографа Б. В. Лунина, к концу XVIII века, когда в области появились две немецкие колонии. Ученый—географ и этнограф В. Богачев утверждал, что в начале XIX века на Дону появились первые немцы-земледельцы "в ничтожном количестве".

Документального подтверждения о приобретении земель немцами-колонистами в XVIII и начале XIX веков у нас нет, однако косвенные указания на этот счет имеются, они относятся к концу 60-х — началу 70-х годов XIX века.

В опубликованных списках населенных мест Области войска Донского в 60-х годах прошлого века есть первое поселение-владельческий хутор в отдаленной местности на северо-востоке области, в Хоперском округе. Его название — Эссенгаузен. В названии явно прослеживается первоначальное местожительство переселенцев — Эссен и его округа. Располагался Эссенгаузен у небольшой степной речушки Свинушки, в 105 верстах от станицы Хоперской и имел всего два двора при значительном количестве жителей для двух семей. Всего же указано жителей в Эссенгаузене 33 человека, из них 17 мужчин и 16 женщин. Что заставило эти семьи поселиться в совершеннейшей глуши, в действительно "медвежьем углу", вдали от расположения немецких поселений и хуторов, определить в настоящее время невозможно. Ясно лишь одно, что это были настоящие землепроходцы, пионеры освоения "дикого поля", как некогда называли придонские и приазовские степи.

Основная масса немецких поселений была основана в Донской области в конце 60-х, в 70-х и 80-х годах XIX века в округах, которые граничили с Таврической и Екатеринославской губерниями, тяготели к портам и железным дорогам. Это были так называемые "дочерние" колонии, основанные выходцами из старых немецких колоний. На Дону появились, главным образом, молодые семьи, родители которых проживали в колониях Таврической, Екатеринославской, Херсонской, Самарской, Саратовской губерний. Были случаи появления колонистов из Волынской, Черниговской губерний, из Кубанской области. Сюда приезжали и немцы из Германии, не имевшие Российского гражданства. По действовавшим тогда в России законам они имели право приобретать в стране земельные участки и заниматься сельским хозяйством.

После аннулирования статуса "колонист" в начале 70-х годов XIX века бывшие немецкие колонисты стали широко использовать различные формы объединения, покупали или арендовали значительные участки земли, обустраивались в новых местах и эффективно вели свое общинно-личное хозяйство.

До катастрофических событий 1917 года Область войска Донского в административном отношении была подчинена Военному Министерству и разделялась на девять округов: Черкасский, 1-й и 2-й Донские, Усть-Медведицкий, Хоперский, Сальский, Донецкий, Ростовский и Миусский (Таганрогский). В конце XIX — начале XX века во всех этих округах имелись немецкие колонии, небольшие поселения, владельческие или арендные земельные участки (хутора). Они носили, как правило, немецкое название. В 1914 году таких населенных пунктов в Области войска Донского насчитывалось 123. Часть поселений "донских" немцев имела местные русские названия, а некоторые из них назывались по этническому признаку: "Немецкое".

Наиболее полные сведения о немецком колонистском присутствии до 1917 года, а также и о городском немецком контингенте на территории Донской области содержат результаты Первой Всероссийской переписи населения, проходившей в России в 1897 году. В Ростовском округе к этому времени укоренились немецкие колонии Ольгенфельд (Ольгино поле), Руэнталь (Долина покоя), Мариенталь (Долина Марии), Блюменталь (Долина цветов), Эйгенгейм (Наш дом), Эйгенфельд (Наше поле), и хутор Генне. Здесь немецкими колонистами было приобретено 9737 десятин земли. В округе родным языком в конце XIX века назвали немецкий 6556 человек. Из них по вероисповеданию оказалось 4170 протестантов и 2386 римско-католиков. Наибольший контингент немецкого городского населения обосновался в Ростове. Здесь проживало 3072 немца, из них протестантов — 1236 и римско-католиков — 1836.

Многочисленными оказались колонии Миусского (Таганрогского) округа. В нем проживало 18934 человек в сельской местности и 432 —в Таганроге. По списку населенных пунктов Области войска Донского, изданного в 1915 году, в Миусском (Таганрогском) округе имелось 60 немецких населенных пунктом. II аи бол ее плотной массой немецкие колонисты размещались в юго-западной части округа по нижнему течению реки Кальмиус и по реке Большой Харцизской. Здесь насчитывалось 33 немецких колоний. 22 других населенных пункта с немецким населением были разбросаны по всему округу.

Много немецких колонистов проживало в Донецком, Усть-Медведицком и Первом Донском округах. Немецкие населенные пункты имелись и в других округах Области войска Донского. Всего же в Области Первая Всероссийская перепись населения выявила 34855 человек немецкой национальности. С учетом ежегодного увеличения населения к 1917 году на Дону проживало не менее 35 тысяч немецкого населения.

Немецким колонистам в России, в частности и на Дону, до революции в печати и частью населения предъявлялись различные обвинения в "хищническом" использовании земель, в вырубках байрамных лесов, в эксплуатации пришлого летом на уборку рабочего люда из Центральных российских губерний. Наиболее распространенным было обвинение в так называемой "замкнутости" немецких колонистов, в их нежелании приема в общины русского и украинского крестьянства.

Эта так называемая "замкнутость" определялась порядком землепользования в немецких колониях, единым вероисповеданием, общими условиями первоначального поселения, когда колонии основывались в пустынных местностях. Однако наиболее действенным фактором, определившим "замкнутость" немецких колоний, по нашему мнению, явился твердо придерживавшийся колонистами принцип "самообеспечения" колоний во всех отношениях — хозяйственном, социальном, культурно-учебном, вероисповедальном. Этот принцип "самообеспечения" становился традиционным. Колонисту связь с внешним миром в России по сути требовалась только для сбыта своей продукции, а различные приобретения, в том числе и сложные сельхозмашины, изготовлялись в немецких колониях на Юге России и на Кубани.

В учебном отношении Донская область входила в Харьковский учебный округ, однако школы при немецких колониях фактически были предоставлены на усмотрение колонистов.

Появление в Донской области колонистов пришлось на те годы, когда на Юге России возобладали мощные экономические факторы, определившие зерновое направление южно-российского сельского хозяйства.

Местные землевладельцы, ориентированные поначалу на разведение овец, выращивание зерновых только для своего внутреннего хозяйственного потребления, вынуждены были срочно менять свой производственный профиль и переходить на культивирование твердой пшеницы и других зерновых. В этом хозяйственном переориентировании первыми освоились немцы-колонисты, которые пустили на свои поля многолемешные плуги-буккеры и стали решительно заменять воловью тягу на конную.

Один из известных дореволюционных исследователей сельскохозяйственного производства на Дону в конце XIX — начале XX века, ученый-агроном А. И. Греков определял значение немецкого колонистского присутствия и хозяйствования так: "В немецком колонистском хозяйстве впервые обозначились... новые приемы хлебопроизводства, коим впоследствии стали подражать у нас и помещики, и крестьяне, и казаки, и тавричане, и другие колонисты". Далее Греков подчеркивал, что немецкий колонистский тип с его впечатляющим воздействием "определил появление нового земледельческого типа и среди местного населения".

Хозяйства колонистов в Донской области считались образцовыми. Они имели лучший для того времени сельскохозяйственный инвентарь, который состоял из многолемешных плугов (буккеров), жаток, соломорезок, ручных веялок, катков для уплотнения почвы после посевов и из многих других орудий и приспособлений. В начале XX века в колониях стали широко использовать паровые молотилки. Для перевозки грузов использовались арбы и специальные, сконструированные в колониях на Молочных водах, колонистские подводы с железными ступицами и ободьями, на которых можно было перевозить до 60 пудов груза.

В каждом колонистском дворе имелись породистые и продуктивные животные, среди которых выделялись рослые лошади, выведенные в молочанских колониях Таврической и Екатеринославской губерний, продуктивный молочный скот, именовавшийся на Юге России "красной немецкой породой", свиньи, овцы, птица.

Для выездов, как правило, колонист имел рессорный экипаж, именовавшийся на местном жаргоне "нейтачанкой".

Сельское население Донской области в общем в те годы было небедным и населенные пункты выглядели опрятно, однако немецкие поселения и усадьбы выглядели предпочтительнее и, как сообщают современники и бытоописатели, "немецкие колонии можно узнать с первого взгляда". Дома колонистов были покрыты черепицей или жестью, с выбеленными кирпичными стенами в 2-3 окна на улицу. Дома вытянуты вглубь двора. Под одной крышей с жилыми помещениями находились конюшня, сарай для экипажа, кладовая.

Колонии планировались в одну улицу. Застройка велась вначале в одну сторону, а по окончании ее начиналось сооружение усадебных построек с другой стороны. Улицы — широки, перед домами —цветники. Сады и огороды размещались вблизи усадеб. В зависимости от количества дворов сразу же начинали строить и соответствующую по размерам школу, молитвенный дом.

Что же дали Донской области немецкие колонии? Какую же роль сыграли они в производственном и культурном отношении? Явились ли они, наконец, примером для окружавшего колонии населения и был ли резон в том, чтобы допускать колонистов в своеобразную область донского казачества?

Ответы на эти вопросы представляются однозначными. Немецкое колонистское присутствие в Донской области имело позитивное значение и в экономическом, и в культурно-бытовом отношении. От немецкого хозяйствования, с социальной организации колонистской жизни, с усадебного комплекса местное население переняло немало полезного. Вместе с тем, о многом только говорили и писали, однако, включить в свою жизнь и быт, в производство не решались. Наиболее эффективное и массовое влияние немецкое колонистское присутствие оказало в сфере культуры земледелия, особенно в применении новой сельскохозяйственной техники, которая сделала буквально переворот в производственных возможностях местного крестьянского и казачьего населения.

До 1917 года в Донской области практиковалось проведение годовых съездов агрономов, которые, естественно, были ближе всех к колонистскому опыту и могли с профессиональных позиций оценить деятельность колонистов в Донской области. Проблема использования колонистского опыта в донском крестьянском и казачьем хозяйствовании стала особенно актуальной в начале XX века, когда в области стала ощущаться нехватка земли, а рост народонаселения вызвал вопрос о занятости местного населения промыслами. К экономическим проблемам прибавились проблемы социальные, усложнились взаимоотношения казачьего населения с неказачьим.

В 1909 году съезд донских агрономов поставил эти вопросы в связь с возможностями донской казачьей станицы и крестьянского села использовать опыт немецких колонистов. Один из авторитетных и известных донских специалистов-агрономов, упоминавшийся ранее А.М.Греков, выступавший на съезде с докладом, прямо указал на немецкий колонистский опыт и сделал практический вывод: "Кустарные промыслы и небольшая своя ремесленно-заводская земледельческая организация по станицам на артельных началах — вот что необходимо. Пробудив самодеятельность казаков, они могли бы в то время явиться средством искусственного поднятия размеров казачьего хозяйства: не увеличивая земельной площади, оно лишь отвлекало бы часть населения к занятиям хотя и не земледельческого свойства, но имеющим с ним тесную связь".

На съезде констатировалось, что немало казаков переходило тогда в мещане, шли в города, пополняя собой "кадры хилого фабричного и заводского населения". Задержать этот процесс, по мнению донских аграриев, могло только предоставление ремесленнической и заводской работы обедневшим казакам у себя дома, в станицах, где они бы, не отрываясь от родной почвы, трудились бы на хозяйственные и бытовые нужды своих одностаничников.

"Берите пример с немцев!" — звучало лейтмотивом многих выступлений и конкретно уточнялось. В многочисленных колониях имеются свои небольшие заводы и мастерские, различные ремесленнические предприятия. Имеются и работают на полный ход, как правило, кирпичные, черепичные, кожевенные, пивоваренные предприятия; различные столярни, кузни, колесни, паровые и водяные мельницы, маслобойни. В донских немецких колониях нередко были и более сложные производства, такие, как чугунно-литейни, изготовлявшие земледельческие орудия и различные приспособления. "Колонист, — указывалось в докладах, — едет в город только для продажи хлеба и других сельхозпродуктов. Покупает же он у себя дома, в колонии все, если колония земледельческо-ремесленнического типа".

"Уж если в голых степях немецких колоний,— восклицал агроном Греков, — люди умудрились создать заводы, то при нашем богатстве недр, месторождений руд, антрацита, соли и т.п. Чего же проще?" Однако на практике оказывалось не все так просто, и экономическое соревнование, рыночную конкуренцию составить немецкому колонисту было некому.

На съездах донских агрономов особенно выделялось значение применения в колониях новой, малоизвестной на Дону техники. Применение многолемешного немецкого плуга — буккера, а вскоре и жатки, называвшейся в народе "лобогрейкой", — указывалось на съезде донских агрономов, — "совершенно изменило всю физиономию степного полеводства, подняв его на такую ступень интенсивности, о которой прежде и не думали".

Распространение в Донской области многолемешного буккера, вытеснившего однолемешной плуг-сабан, применение жатки-лобогрейки, использование борон с железными зубьями, заменивших деревянные бороны, начиналось с 70-х годов XIX века с появлением здесь немецких колонистов из Таврической и Екатеринославской губерний.

Несколько позднее, в 80-е годы, в Донской области стали распространяться веялки и жатвенные машины с ручным сбрасывателем. Появились катки для прикатывания посевов весной, а зимой для снегозадержания. Соломорезки, разбросные сеялки, можары и другие виды сельхозинвентаря также были привезены в Донскую область из южных украинских губерний, где сформировался основной на Юге район немецкого колонистского присутствия. На рубеже веков в донских хозяйствах стала интенсивно внедряться агрономическая новинка тех лет— рядовая сеялка.

Все эти машины и приспособления появились в крестьянских и казачьих хозяйствах через практику немецкого колонистского хозяйствования, и выступавшие на съездах донские аграрии, которые называли колонистов "нашими учителями", вовсе не грешили против истины.

Можно назвать немало и других новшеств в сельскохозяйственном производстве, усадебно-бытовых вещей, которые появились у местных крестьян и казаков через знакомство с ними благодаря колонистскому производству и быту. В донскую статистику тех лет попали показатели различных заимствований, в частности применение на Дону черепицы и других пожаростойких материалов для кровли жилых и хозяйственных помещений, выведение новых пород домашних животных, уход за скотом, первые опыты по применению удобрений, травосеянию и насаждению лесозащитных полос.

Если проследить донскую прессу, начиная с 70-х годов XIX века до начала Первой мировой войны в 1914 году, то в отношении колонистов ее тон претерпел большие изменения. Если поначалу благожелательное в целом отношение доминировало в прессе и в высказываниях официальных лиц, то постепенно благожелательный оценочный тон сменялся на критический и далеко не дружественный. Поначалу много писалось и говорилось о немецком трудолюбии, о том, что высшая цель служения Богу у лютеранина, — это его усердный труд, а также стремление к порядку, дисциплинированности и соблюдению общинных интересов.

Приближаясь к роковой дате — началу Первой мировой войны, к 1914 году, тон прессы сменился на явно отрицательный и о положительных качествах колонистов упоминать было не принято. Акцент внимания смещался к формуле — "немцы живут замкнуто, обособленно, с презрением к русскому крестьянству".

И если донские агрономы, казачьи аграрии указывали на положительные стороны пребывания немецких колонистов на Дону даже в преддверии Первой мировой войны, то часть донской прессы, начиная с 90-х годов XIX века, стала помещать статьи явно тенденциозного характера, обвиняя немецких колонистов в хищническом характере их арендаторства, в варварском отношении к земле, в опасном для местного крестьянства расширении немецкого колонистского землепользования.

Причины для такой эволюции оценочных характеристик были веские. Главное заключалось в том, что российско-германские отношения становились год от года все жестче и жестче, а в среде российской общественности все чаще слышались воинственные голоса. Однако "большая политика", как показали последовавшие события, ошибочно опиралась на эйфорические представления превосходства каждой из сторон. Берлин и Петербург, политика правящих кругов России и Германии определяли в конечном счете отношение к немецкому колонистскому контингенту в России и в ее регионах.

В годы Первой мировой войны отношение к немецким колонистам было жестким. Вначале последовали запреты на употребление немецкой речи в общественных местах, затем было воспрещено собираться немцам вместе при 4-х и более лицах. Вскоре после начала войны наступила полоса переименований немецких населенных мест, ликвидация немецкого частного и общинного землевладения и землепользования и наконец — перемещение части немецкой колонистской диаспоры с Европейской части страны в Сибирь.

После отречения Николая II от власти Временное правительство России решило приостановить действие законов, определявших ликвидацию немецкого колонистского землепользования и недвижимости. 11 марта 1917 года вышло соответствующее постановление правительства. В годы гражданской войны немецкие колонии в Донском регионе за малым исключением подвергались многократным нападениям со стороны бродивших по сельской местности банд дезертиров и грабителей. Затем пришел черед различного рода реквизиций и поборов, внеплановых поставок, проводившихся органами советской власти на местах. Не обошел стороной немецкие колонии и террор чрезвычайки, исполнявших людоедский приказ Троцкого о физическом ослаблении социальных слоев, склонных к самоорганизации. Наряду с казачеством к "склонным к самоорганизации" были причислены и немецкие колонисты. Сколько погибло мирных хлебопашцев в связи с террором ЧК, выяснить нельзя, и некоторые исследователи полагали, что немецкое колонистское присутствие на Дону и Кубани в годы гражданской войны было ликвидировано.

После окончания гражданской войны немецкие колонии в условиях новой экономической политики сумели в короткие сроки восстановить свое хозяйство, и к концу 20-х годов хозяйственное положение немецких колоний стабилизировалось. Общинно-кооперативные организации и совместные действия колонистских хозяев были одним из основных рычагов общего хозяйственного подъема и восстановления прежних объемов производства.

Коллективизация сельского хозяйства, проводившаяся в стране на рубеже 20-х - 30-х годов, так называемое раскулачивание вновь серьезно подорвали экономическое состояние и хозяйственные возможности немецких колонистов. Колонисты проявляли недовольство политикой создания колхозов, однако до массовых выступлений дело не дошло. Немцы приняли государственные условия реорганизации и всерьез взялись за налаживание колхозного производства, улучшение социального и материального положения колхозников — бывших колонистов. Середина и вторая половина 30-х годов характерны ростом колхозного производства, появлением передовиков производства из числа механизаторов, полеводов, животноводов, колхозных руководителей. Газеты тех лет сообщали много фактов образцового передового труда, эффективного хозяйствования в немецких колхозах и совхозах, машинотракторных станциях. Нередко немецкие колхозы и бригады становились победителями различного рода производственных соревнований на уровне Северо-Кавказского, а позднее — Азово-Черноморского края, Ростовской области. Были успехи и во Всероссийских соревнованиях и конкурсах.

Приход к власти в Германии национал-социалистов, как известно, осложнил советско-германские межгосударственные отношения, а это обстоятельство, в свою очередь, сказалось на отношении властей к немецкой диаспоре в СССР. Немцев, начиная с 1933 года, начали ограничивать в их общественной деятельности, в печати стали появляться материалы, порочившие немецкое население Юга страны. Кое-кто без обиняков называл немцев 5-ой колонной и предрекал их враждебную деятельность в случае возникновения войны. Когда же началась Великая Отечественная война, многие из молодых "российских немцев" добровольно отправились на фронт, на защиту общей Родины, а известный журналист-публицист Евгений Кригер помещал в "Правде" эмоциональные репортажи-очерки о боях на подступах к Москве. В первые дни войны начался и другой процесс — немецкое население из Европейской части СССР в принудительном порядке перемещалось на Восток. Советские немцы в основной своей части направлялись в тяжелые по условиям труда отрасли народного хозяйства и содержались в специальных лагерях для так называемых спецпереселенцев. Часть немецкого мужского населения была мобилизована в "рабочие колонии" (трудовую армию), которые использовались на строительстве важных военно-экономических объектов. На юге России немцы принимали участие в строительстве стратегически важной железной дороги из Астрахани в Дагестан.

Всего из Ростовской области было перемещено на Восток 38288 человек, из них большинство принадлежало к еще незабытому тогда контингенту немецкой диаспоры в России, к немецким колонистам, сельскому населению Донского края.

ЛИТЕРАТУРА

1. ГАРО, ф. 46, оп.1, дело 3698;
2. ГАРО, ф. 46, оп.1, дело 3777;
3. Полное собрание законов Российской империи. — СПб., 1874. — Т. XIVI. — С.813-819;
4. Греков А. М. Сельскохозяйственный промысел на Дону (К съезду агрономов в г. Новочеркасске). — Новочеркасск: Области войска Донского тип., 1909. — С.44, 45;
5. Богачев В. Очерки географии Всевеликого войска Донского. / Изд. отд. нар. просвещения Всев. войска Дон. — Новочеркасск: Тип. упр. артиллерии Всев. войска Дон., 1919. — С. 345, 346;
6. Лунин Б. В. Очерки истории Подонья-Приазовья. Ч. 2. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1951. — С. 263-265;
7. Бугай Н. Ф. 20-40-е годы: депортация населения с территорий европейской России // Отечественная история. — 1992. — № 4. — С. 37-49.

См. также о немцах Дона:
Терещенко А. Г. Эвакуация или депортация? (переселение немцев)
Сокольский Э. Колонии стали хуторами... Путешествие в Ольгенфельд
Сокольский Э. Колонии стали хуторами... Надежды не осталось