ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 29-й

Театр и кино на Дону

Л. А.СУРКОВА

ЭТО БЫЛО НЕДАВНО – ЭТО БЫЛО ДАВНО…

Беру с полки книгу Владимира Сидорова «Крестная ноша», раскрываю, на развороте – написанные от руки строчки:

Худые вытянула выи,

Восторга сдерживая стон –

Припала к ящику Россия:

Москве бы этакий « Салон»!

4.12.1995 г.

Боже мой, как давно это было! Но сразу вспомнилось – таганрогский Дворец Алфераки, где мы записывали Рождественскую программу «Провинциального салона». После записи Владимир Сергеевич подарил несколько своих книг с шутливым поэтическим посвящением. Вот ещё – «Донская казачья энциклопедия» Владимира Сидорова:

Сей труд замечен благосклонно

Из «Провинциального салона».

И, вообще, не состоялся б он,

Если бы, опять же, не Салон»!

Снова вспомнилось: на одной из наших Рождественских встреч писатель познакомился с меценатом, благодаря которому эта книга, в конце концов, увидела свет. Классическая рождественская история с добрым финалом…

Сколько таких историй − открытий, узнаваний, возникновения творческих союзов, реализации невероятных идей − случилось под сводами «Провинциального салона» за эти годы? В январе 2021 года исполняется ровно 30 лет с выхода в эфир первой программы проекта, а их уже почти полторы тысячи!

Возможно, когда-нибудь наступит время рассказать наши «салонные истории» на бумаге. Когда-нибудь, потом. Но сейчас шутливые строчки замечательного писателя и краеведа, кстати, не один год тесно связанного с Донской публичной, вдруг разбудили память.

Рождённый в пору больших перемен − страна и та изменилась – наш виртуальный Салон не раз менял дни, время, хронометраж выходов в эфир. Но неизменно его кредо − это программа о культуре Дона и её талантливых людях, наших земляках, которых необходимо замечать и о них – замечательных − рассказывать. Так мы с режиссёром Людмилой Рублевской решили с самого начала.

Слева направо: Л. А. Суркова, автор сценария, и Л. В. Рублевская, режиссёр, на презентации фильма «Казачьи вёрсты 1812 года» в Донской публичной библиотеке. 2012 г. Фото М. Ким

Телевизионный мир по определению безжалостен. Незабываемые встречи с легендами донской культуры, проходившие в прямом эфире, увы, навсегда растаяли во времени. И сегодня люди из разных городов и стран нередко обращаются в редакцию с просьбой разыскать ту или иную запомнившуюся передачу, но − увы! Нашими инструментами были только «живые» программы из студии и строго подотчётные минуты узкой киноплёнки.

Правда, победная техническая революция подарила счастливую возможность видеозаписи. Я помню, как сама возила в Останкино на эфир тяжеленную восьмикилограммовую бобину с записью нашей программы. Был на ней и эпизод, где поэт «Заозёрной школы» Виталий Калашников читал в Танаисе свою поэму «Хижина». Через пару недель, когда передачу увидела вся страна, мы получили в буквальном смысле мешок писем. Из Владивостока, Иркутска, Калининграда, Сочи, Москвы – отовсюду – писали благодарные люди, покорённые стихами.

Однако, жизнь показала – ничто так стремительно не стареет, как технические новинки. Недавний съёмочный авангард на глазах превращается в архаику, и вот уже невозможно воспроизвести на новой технике вчерашние кадры. Друг нашей редакции, поэт Геннадий Жуков, заметил в те годы:

У всех на сердце, словно камень,

Одна мечта – о БЕТАСАМе.

Речь о небольших, размером в книжку, кассетах одной из первых профессиональных видеосистем, на которых уже можно было снимать за пределами студии.

После беспощадного лимита киноплёнки новые возможности позволили режиссёрам Л. Рублевской и А. Расторгуеву в союзе с талантливыми операторами С. Смирновым, А. Вахниным, С. Ковалёвым, Э. Кечеджияном погрузиться в атмосферу свободных съёмок. Именно на этой превосходной плёнке были сняты, выросшие из «Провинциального салона», отмеченные престижными наградами, фильмы «Кабачок Ольги Калашниковой» (1995), «До свидания, мальчики» (1997), «Твой род» (2000), «Портрет атамана в исторических декорациях» (2012).

Сегодня в ходу совсем другие, ещё недавно немыслимые, носители информации. И кто знает, какими они будут дальше, насколько слова – «хранить навсегда» − станут их характеристикой?

Но пока я иногда думаю − какое счастье, что удалось сберечь для будущих любознательных земляков программы, герои которых Анатолий Калинин, Юрий Жданов, Ким Назаретов, Георгий Балаев, Михаил Бушнов, Владимир Чигишев, Николай Сорокин, Семён Скопцов, Тимофей Теряев и ещё десятки немеркнущих звёзд донской и отечественной культуры. Как говорится в песне, подаренной нашей программе композитором Игорем Левиным и поэтом Василием Пучеглазовым: «Провинциальное родство – наш космос малый».

Обычно люди, впервые попавшие в нашу редакцию, сравнивают её с музеем. Ведь, несмотря на то, что каждый год мы многое передаём в областной архив, где создан фонд «Провинциального салона», а наши награды в основном, хранятся в музее ГТРК «ДОН-ТР», за три десятилетия собралось немало реликвий.

Фотографии, книги, картины, трогательные сувениры – свидетели событий и встреч, скрывшихся за чередой лет… Театральные программки и афиши с автографами.

Вот первая опера – «Кармен» и первый балет «Жизель» Ростовского музыкального театра, с которым мы большие друзья. Пёстрая то ли бабочка, то ли невиданная птица – символ международного театрального фестиваля «Минифест», чью телелетопись мы ведём все тридцать лет.

Изящный мраморный бюст Пушкина – подарок знаменитого коллекционера Г. Ф. Лаптева – благодарность за цикл программ «Импровизация на Пушкинскую тему». Ксерокопия первой страницы романа «Тихий Дон» − память о времени, когда мы с внуком писателя Александром снимали фильм «Страсти по Шолохову».

Яркая фотография − момент съёмок фильма «Спас Азовский» на фестивале исторической реконструкции в честь Азовского осадного сидения. Этот фестиваль был придуман у нас в редакции, куда неугомонный Анатолий Горбенко, директор Азовского музея, вдохновлённый идеей героического противостояния донских казаков и непобедимой Османской армии, пришёл вместе с единомышленниками из военно-исторического клуба. Сегодня этот фестиваль стал не только брэндом донского туризма, но и ещё одним нерукотворным памятником легендарному директору музея. Я помню, как он радовался, узнав, что наш фильм стал лауреатом Международного кинофестиваля!

Простая белая кружка с замысловатым логотипом − память о явлении чрезвычайном, собравшем в Ростове выдающихся музыкантов всех континентов. Впервые в истории не где-нибудь, а в России, и не в столице, а на Дону проходил Кубок мира по аккордеону и баяну. Это событие, стало возможным благодаря подвижничеству донских виртуозов Александра Поелуева, Юрия Шишкина и их друзей из центра «Гармония». Ну а мы сделали тот самый представительский фильм, после которого в Вене и было принято решение проводить музыкальный чемпионат в донской столице.

Изящная стеклянная колонна − приз Всероссийского фестиваля за лучший телевизионный проект. Речь о памятнике основателю отечественного кинематографа, казаку Александру Ханжонкову. Он, как и две мемориальные доски, появился на ростовских улицах с нашей лёгкой руки.

В день открытия памятника А. Ханжонкову в Ростове. Слева направо: Л. П. Лисицына, нач. упр. культуры г. Ростова, С. Н. Олешня, скульптор, Л. А. Суркова. 2016 г. Фото М. Ким

Этой историей, почти детективной, поделимся когда-нибудь, потом…

На почётном месте в редакции – портрет Матвея Ивановича Платова. Его нам подарили актёры замечательного любительского театра из Гукова после премьеры фильма «Портрет атамана в исторических декорациях». Вообще-то этого фильма не было в планах телекомпании, не было и бюджета на его съёмки. Но, похоже, вмешалась Фортуна, и в одном из шотландских замков мне показали роскошный музей, посвящённый нашему легендарному земляку. Захотелось найти его следы на родине. Всё начиналось ещё во времена, когда могила вихорь-атамана в новочеркасском соборе была осквернена, а на его постаменте стоял памятник вождю мирового пролетариата. Мы работали в крупнейших музеях и архивах России, в Париже, познакомились и подружились с выдающимися учёными − знатоками платовской эпохи. Прошли годы, наш фильм – первый фильм об атамане Платове − демонстрировался на каналах «Культура» и «Россия», тиражировался на дисках, был подарен участникам Всемирного конгресса казаков, был признан лучшим историческим фильмом на Всероссийском телефестивале.

Но Матвей Иванович всё не отпускал. Он словно приоткрыл потайную дверь в неведомый мир казачьей старины, где нашими бескорыстными проводниками стали историки, библиотекари, архивисты, писатели, А ещё − превосходный реставратор, исследователь М. Соколенко, фанаты донской песни профессор Ростовской консерватории Т. Рудиченко и братья Вечёркины – самородки-казаки из станицы Боковской. Как-то, даже потомки поэта Николая Туроверова.

Несколько лет спустя мы сняли фильм о праправнучке атамана, национальной героине Франции Анне Марли. Затем были первой съёмочной группой, прошедшей дорогами казаков в войне с Наполеоном от Гродно до Смоленска, Москвы, Бородино, Малоярославца и обратно до западных границ России. Эта работа так и называется: «Казачьи вёрсты 1812 года».

Эксклюзивный материал экспедиций, не вошедший в фильм, стал основой цикла программ «Казачьи истории», посвящённых знаменитым донским героям и династиям.

Работа над казачьей историей привела нас в Эрмитаж, в галерею, о которой рассказал ещё Пушкин:

У русского царя в чертогах есть палата:

Она не золотом, не бархатом богата;

Не в ней алмаз венца хранится за стеклом;

Но сверху донизу, во всю длину, кругом,

Своею кистию свободной и широкой

Её разрисовал художник быстроокий.

Тут нет ни сельских нимф, ни девственных мадонн,

Ни фавнов с чащами, ни полногрудых жён,

Ни плясок, ни охот; а всё плащи, да шпаги,

Да лица, полные воинственной отваги.

Толпою тесною художник поместил

Сюда начальников народных наших сил,

Покрытых славою чудесного похода

И вечной памятью двенадцатого года.

Помню, как мы обрадовались, узнав, что не только портрет атамана-графа Платова − четырнадцать донских казаков представлены в этом высоком собрании! Но поразило ещё и то, что в Военную галерею Зимнего Дворца − единственный случай в России − помещены портреты шестерых генералов из одной казачьей фамилии. Шести генералов Иловайских. Это героические братья − родные и двоюродные − Васильевичи и Дмитриевичи. Племянники войскового атамана Алексея Ивановича Иловайского. О нём писал сам Державин:

Один ты можешь, Иловайский,

Татарскую разбив орду,

Их за хребет стены Китайской,

Прогнать, как гнали в старину

Князья российские Мамая…»

Однажды в редакции раздался звонок. Немолодой, судя по голосу, человек сказал, что, будучи поклонником нашей программы, хотел бы поделиться эксклюзивной историей, которая досталась ему в наследство. Когда мы встретились, оказалось, что это старый актёр Ростовского театра драмы имени Горького Юрий Тигранович Атаров. Его одинокая тётя − ленинградская художница Раиса Васильевна Хасиева – почти всю жизнь прожила в коммунальной квартире с соседкой. Ольга Ивановна Григорьева – так звали соседку – интеллигентная старушка в шали и с неизменной камеей на блузке (так запомнилось Атарову). Она преподавала французский язык, муж до войны был специалистом по кораблестроению, сын с семьёй погиб в блокаду. Разговоров о семье не любила.

О. И. Григорьева, урождённая Иловайская. Фото из коллекции документов Р. В. Хасиевой

После смерти соседки тётушка актёра осталась её душеприказчицей. Перебирая вещи, она обнаружила на полке среди белья объёмистый пакет, который, видимо, пролежал под чистыми простынями не один год. В нём оказались фотографии какой-то нарядной семьи на ступеньках усадьбы, красивых молодых военных, беззаботных дам в светлых дачных платьях; письма и почтовые открытки на русском и французском языках, в основном, адресованные О. И. Иловайской в Новочеркасск и имение Отрадное под Миллерово. Здесь же были аккуратно сложены шитые золотом погоны и большой лоскут ткани, на котором был вышит болгарским крестом чей-то фамильный герб.

И ещё среди бумаг хранилась, изданная видимо до революции книга «Иловайские и донские казаки», где под портретом Осипа Васильевича Иловайского кто-то написал − «прадед». Портрет этот − копия эрмитажного изображения генерала Иловайского 10-го, как числился он в пору наполеоновских войн.

Разглядывая потускневшие фотографии милой девушки в шляпе с большими полями, Раиса Васильевна поняла, что соседствовала в ленинградской коммуналке с наследницей знаменитого казачьего рода.

Даже не зная подробностей её жизни, было нетрудно догадаться, почему никогда не звучала в этих стенах её девичья фамилия, почему сгинул в предвоенные годы её муж, руководившей кафедрой кораблестроения, почему никто из большой семьи Ольги Ивановны никогда не постучался в эти двери.

Разбирать архив взялся Юрий Тигранович. И хотя не все конверты сохранились, чернила во многих местах выцвели, слова не всегда можно было прочитать, к тому же пришлось обращаться к переводчикам с французского, он всё-таки справился. И представил нам это уникальное собрание с комментариями и пояснениями.

Это оказалось перепиской юной Ольги Иловайской после возвращения из Парижа, где она обучалась французскому языку.

Большинство писем относятся к 1913–1914 годам. Есть письма матери, брата, подруг, но главный корреспондент всё же − Николай Васильевич Григорьев, чью фамилию она потом и носила.

Эти пожелтевшие страницы сохранили самое начало их любви. Даже показалось, что эта история чем-то напоминает историю Даши и Телегина из «Хождения по мукам» А. Толстого. То же кораблестроитель, тот же Петроград, то же путешествие по Волге. Там была ещё и фотография двоих счастливых на палубе.

В редакции чудом сохранились копии нескольких писем.

«Новочеркасск Об[ласть] В[ойска] Д[онского]. Ямской пер. Д. № 9 Её высокородию О. И. Иловайской

Многоуважаемая Ольга Ивановна!

Шлю Вам эту открытку в надежде застать Вас в Новочеркасске. Очень обрадовался, когда получил от Вас весточку. Думал, Вы уже совсем меня забыли. В Петербурге теперь скучно и неинтересно. Были некоторые неприятности, но до рассудка моего они не добрались, так как я до сих пор нахожусь под впечатлением Волги. Я вспоминаю теперь каждую мелочь прошлого и снова переживаю её. На днях получил от Евсевии Сергеевны снимки, и сразу всё окружающее меня получило волжский облик: появился белый пароходный балкон, трап на крышу, крыша, а на ней вся наша комната… Полумрак и слышится искренняя добрая речь… Грустно возвращаться после этого к настоящей петербургской жизни. Ольга Ивановна, желаю Вам в деревне собрать сил и энергии, чтобы прогнать от себя тяжёлые и недобрые думы. Ведь много на свете есть и хорошего. Шлю Вам свой сердечный привет.

I–VII–14 г. Григорьев»

А это письмо было без конверта, даты и обращения. Но очевидно, что это ответ:

«Я получила фотографии от Севы, всё вместе и создало у меня радость на сердце. Когда мы ехали из Ялты в Ростов (пароходом), я часто закрывала глаза, переживала Волгу, иногда же поразительно ясно было, даже шум воды и запах смолы казались такими же. Хорошо было.

Сейчас мы у бабушки в Новочеркасске, дня через 3–4 поедем в деревню. Времени осталось немного, не успеешь оглянуться, как надо будет возвращаться в Петербург.

Простите за такую мазню – скверное перо, а хочется писать сейчас. Не забывайте. О. Иловайская».

Мы подготовили передачу «Наследница по прямой», где эти письма читали замечательные артисты Валерия Искворина и Фёдор Пряников. Её не раз показали по каналам «Россия» и «Планета». И неожиданно позвонил профессор из Москвы. Он представился: «Николай Дмитриевич Иловайский. Посмотрел вашу программу и хотел бы познакомиться».

Николай Дмитриевич приехал в Ростов. Он оказался знатоком и хранителем семейных историй, каждый год навещал Санкт-Петербург и проверял в Эрмитаже все ли Иловайские на месте. Он же рассказал, что до замужества Ольга Ивановна окончила Мариинский институт благородных девиц, что из-за своего происхождения почти до войны не имела разрешения преподавать. Подтвердил, что вышитый герб принадлежит семье.

Мы познакомили Николая Дмитриевича не только с Атаровым, но и с выдающимся исследователем донских фамилий Н. С. Коршиковым, с которым нас подружил ещё Платов. Николай Семёнович в областном архиве показал гостю фонды дворянских родов Иловайских. Счастью обоих не было конца, а мы сняли продолжение программы.

Годы прошли, ушёл из жизни старый артист, неизвестна судьба архива Иловайской. Но недавно, среди бумаг редакции, на глаза попались пожелтевшие листы с бледным машинописным текстом − копии писем, которые мы снимали для программы. Как бесценная весточка из далёкого времени, которое позволило к себе прикоснуться.

«Станция Миллерово Ю[го]-з[ападной] жел[езной] дор[оги]. Имение Отрадное. Её Высокородию О. И. Иловайской

Многоуважаемая Ольга Ивановна!

Не буду писать Вам о том, что переживал за последнюю неделю. Зная из газет о последних событиях, Вы поймёте моё состояние.

Мне было бы очень обидно, если Россия, − наша дипломатия – в последнюю минуту испугалась предстоящей войны и пошла на всякие уступки немцам. К удовольствию моему этого не случилось. Сегодня пришло известие об объявлении войны Германией и нам остаётся принять вызов. Несмотря на полную сознательность всяких ужасов предстоящей войны, я всё-таки доволен свершившимся фактом и верю в благополучный для нас исход разыгравшихся событий. Кажется мне, что больше всего достанется нашему флоту, если его решатся пустить в дело. Но теперь своё маленькое дело он сделает.

Не знаю, куда закинет меня судьба на время войны: очень возможно, что пошлют в Крондштатский или Ревельский порты для ремонта повреждённых судов, а, может быть, возьмут и на корабль. Мне хотелось бы идти на эскадре.

Мне очень приятно, что Вам хорошо живётся теперь. Какие настроения у обитателей, Вас окружающих? Знаю, в Петербурге чувствуется решимость драться с неприятелем. Думаете ли Вы ехать в Петербург или на время войны останетесь на юге? Кругом Петербурга вырубаются леса и строятся окопы, так что жить здесь теперь небезопасно.

Желаю Вам всего хорошего. Когда-то мы теперь встретимся с Вами? Пока до свидания.

20. VII. 14 г. Григорьев».

 «Многоуважаемый Николай Васильевич, надеюсь, Вы ещё в Петербурге и получите моё письмо. Сегодня получила Ваше, спасибо. Сегодня радостный день писем вообще из Петербурга (целую неделю не было писем с севера): ваше письмо и известие об объявлении войны Англией и Бельгией противным немцам.

Последнее время жили очень нервно. Следили за событиями в стране, но обидно было, что живём на три дня позже, т. к. газеты получаем на 3-й день из Москвы, а в местных, (из Ростова) нечего нет нового.

Когда узнали, что нам объявлена война, сразу как-то приуныли, призадумались, страшно стало за своих. Уезжали запасные, забирали всех лошадей, как-то смутно и жутко стало на душе. До сих пор не знаю, уходит ли Ваня (брат) на войну, на телеграмму ответа не получила. Потом, когда узнали, что и Франция вовлечена в драку, сразу все ободрились. Сегодня же было такое ликование и крик, когда узнали про Англию. Газету читали вслух, а потом ещё каждый, кто чего не понял или недослышал, читал отдельно. Места, которые очень нравятся, перечитываем по несколько раз. Вчера таким местом была речь Вильгельма к его бедному, обиженному народу. Целыми днями толкуем о войне, строим разные предположения. Как ужасно, что не пишут и не будут писать о наших военных действиях. Наши уже дерутся, а в газете сегодня – ничего.

Настроение у всех в доме приподнятое, лихорадочное. Дети ходят к железной дороге приветствовать проезжающих солдат. Мальчики у полотна железной дороги сложили из песка Вильгельма, Франца Иосифа и итальянского короля, дабы проезжающие из окна смогли увидеть эти физиономии, лишний раз прийти в негодование и пожелать им и их подданным побольше зла.

Однажды, рассуждая о войне и о том, что будет, кто-то предложил бомбардировать немцев, если они сюда придут, грушами и яблоками – т. к. небывалый урожай на эти фрукты в имении. Но всё это шутки, а как останешься одна, да посерьёзней задумаешься, так очень жутко делается. Жестокая это штука – война. Вот Вы говорите, в Петербурге небезопасно, а мне очень хочется сейчас в Петербург. До Петербурга ещё месяц, думаю что поедем, несмотря ни на что. Хотя наверно ничего не знаю. Трудно теперь интересоваться не войной, а я и во сне войну вижу.

Теперь у Вас много дел, вряд ли скоро напишете. Если же будет минутка свободная, то сами знаете сколько радости доставите письмом. Понимаю Вас, что Вам хочется в эскадру. Если попадёте в бой, да хранит Вас Бог. До свидания, надеюсь, до близкого. О. Иловайская.

24 июля 1914 года. Отрадное».

Источник: Суркова Л. А. Это было недавно – это было давно // Донской временник / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2020. Вып. 29-й. С. 87–93