ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 1999-й

Изобразительное искусство Ростовской области 

ТВОРЧЕСКОЕ СЛУЖЕНИЕ ИСКУССТВУ

Николай Никанорович Дубовской

Имя Николая Никаноровича Дубовского (1859—1918) неотделимо от художественной жизни, истории Дона, русской пейзажной живописи конца XIX — начала XX веков. Он считал для себя обязательным широкий показ многообразных природных состояний и ландшафтов не только среднерусской полосы, но и Дона, Кавказа. Способность по-своему одухотворить видимый мир — характерная черта самобытной личности живописца. Он мастер самостоятельного творческого мышления, художник глубокой национальной темы, достигший в ее трактовке подлинной высоты. Искусство Н. Н. Дубовского имеет не только историко-культурное значение, оно актуально, т.к. реалистическая традиция жизнеспособна и в наши дни.

Н. Н. Дубовской получил известность и признание в России и Европе. Творческую активность, занятия педагогикой он сочетал с большой общественно-организаторской деятельностью. Художник ставил перед собой высокие цели, к которым неуклонно шел и добивался — «быть полезным родине» [1], — «служить искусству, через него и обществу» [2].

Искусствоведение все еще в большом долгу перед пейзажистом. К сожалению, посмертная выставка Н. Н. Дубовского, которая должна была подвести итоги деятельности художника в 1918 году, не состоялась по причинам военного времени. Единственная его монографическая выставка была открыта в Русском музее только в 1938 году, но и она не привела к серьезным научным обобщениям. Важно оценить значение его творчества, представленного в контексте достаточно протяженного времени, ибо его художественные устремления не оставались неизменными.

Наиболее полно творчество Дубовского представлено на родине художника, в Новочеркасске. Музей истории донского казачества согласно воле пейзажиста, имеет самое крупное собрание его произведений в стране: 85 живописных и графических работ (36 картин, 49 этюдов из них 19 графических) [3]. Здесь же находится и архив Дубовского: переписка с художниками, родными, правительственными учреждениями, документы, фотоматериалы разных лет.

Многочисленные картины, этюды, рисунки Н. Н. Дубовского конца 1870-х — 1900-х годов позволяют представить напряженную творческую жизнь пейзажиста, поиски и достижения этого одного из последних «могикан передвижничества » [4].

Путь Н. Н. Дубовского в искусстве был непрост, т.к. он происходил из старинного казачьего рода и ему первоначально была уготована судьба военного. Дубовской воспитывался сначала в Киевской Владимирской военной гимназии, в которой преподавал его дядя, полковник Аркадий Андреевич Дубовской. Намереваясь посвятить себя искусству, будущий художник выбывает из этого учебного заведения, «пройдя в оном с удовлетворительными успехами пять классов» [5]. В 1877 году как стипендиат Войска Донского он поступает вольнослушателем в Императорскую Академию Художеств в мастерскую пейзажной живописи М. К. Клодта.

С увлечением и упорством осваивает Николай Дубовской основы профессионального мастерства. В пейзаже для него важна не только наблюдательность и точность рисунка, как у Шишкина, но и поэтическая сопричастность художника, его лирическое отношение к натурному мотиву, которое мы находим в творчестве Саврасова и Васильева. Разработка светотени и монохромный колорит — «естественный язык живописной прозы», характерны для большинства передвижников 70-х годов, стала определяющей и для Дубовского.

В 1884 году художник успешно дебютирует картиной «Зима» (1884, ГТГ). Композиция пейзажа не отличается сложностью. Она Фронтальна и разворачивается широкой лентой перед зрителем. Изображен ничем не примечательный уголок русской деревни: покосившиеся избы одеты шапками снега, графичны каркасы темных стволов деревьев, бревна изгороди и цепкие ветки кустарников образуют причудливый линейный рисунок, силуэт вороны черным пятном закрывает «клеточку» светлого морозного неба, уходит вглубь двора колея со свежим следом от проехавших розвальней. Дубовской убедительно верно передает пластику снежных масс, окрашенных лучами заходящего солнца. Как писал критик журнала «Нива», это произведение захватывало зрителя «полнотой поэтического настроения и необычайной правдивостью изображения». Живописная яркость работ Куинджи и «лирика бытия», которой Саврасов и Васильев обогатили русский пейзаж, несомненно, сказались в картине Дубовского «Зима» [6]

Начало 1880-х годов — время интенсивной поисковой деятельности художника. Внимание пейзажиста сосредоточено не только на изображении поры года, но и времени дня. Естественней и свободней стала красочная палитра живописца. Примером нового «прочтения» может служить полотно «Мишкина балка» (1885, МИДК), пронизанной лучами полуденного солнца. Овраги, глубокие, разные и такие изменчивые, «огнедышат», дурманят травами, стрекочут и поют разными голосами. Вдалеке, на самом верху холма, виднеется мельница, открытая всем ветрам и взору человека. [7]

Блестят, переливаются серебристым светом купы деревьев. Цветовые пятна их «одежд», написанные плотными, сглаженными мазками кисти, группируются компактными массами. И даже гибкий плетень, сделанный из веток ивы, не в силах удержать этого плавного течения зеленой «реки». Дубовской добился убедительной передачи световоздушной среды, неоглядной шири.

К числу лучших пейзажей Н. Н. Дубовского принадлежит «Ранняя весна» (1885. Ашхабадский гос. музей изобразительных искусств), передающая живое дыхание пробуждение природы после зимнего оцепенения. Полотно экспонировалось на 15-й выставке Товарищества передвижников и было отмечено критиками.

Молодые художники 80-х годов – И. Левитан, А. Васнецов, Н. Дубовской, И. Остроухов, мощно заявившие о себе в этом десятилетии, не только сохранили преемственную идейно-художественную связь с искусством пейзажистов старшего поколения, но и привнесли свое, такое разное понимание образно-выразительных и технических средств живописи. Рационально-объективный подход в изучении природы обогащается субъективно-прочувствованным к ней отношением. «В этом направлении сначала сделали блестящие попытки Васильев, потом Куинджи и отчасти Дубовской» [8]. Вместе с ними «над этой задачей работает... и вся молодая школа русских пейзажистов». [9]

Ярким явлением художественной жизни России стала картина «Притихло» (1980, ГРМ), написанная в широкой и обобщенной манере. Полотно экспонировалось на XVIII выставке передвижников и прославило имя Дубовского на долгие годы. Художник написал ряд вариантов на эту тему. Они находятся в разных музеях России и Украины — в Москве, Самаре, Полтаве, Ростове-на-Дону, Киеве. По заказу земляков-новочеркассцев позже он выполнил пейзаж «Туча надвигается» (1912, МИДК). Настроение, которое живописец создавал в своих работах, многогранно. На смену драматической напряженности «Притихло» пришло романтически-умиротворенное восприятие природы. Среди пейзажей этого плана, написанных в 90-х годах, особой значительностью отличаются картины «На Волге» (1892), «Радуга» (1892, МИДК). В одном стилистическом ряду стоит и другое полотно Н. Дубовского — «Иматра» (1893, Севастопольский художественный музей), которое являет собой пример новых образно-выразительных качеств. Водопад «Иматра» обрушивает на камни целые пласты могучих волн, все приведено в движение в этом закрученном водовороте, поглощающий все на своем пути, сметая и круша в едином порыве. Динамизм достигнут при помощи кадровой композиции, где нет никакого сюжета и зрительного центра. В изображении природы Дубовской продолжает концепцию пейзажа-настроения. В его творчестве конца 1890-х годов постоянно сосуществуют романтические и реалистические тенденции.

Рубеж столетий был для Н. Н. Дубовского напряженным и ответственным временем. Он, «впитавший в себя традиции Товарищества и крепко стоявший на страже всех его интересов» [10], продолжал твердо следовать по реалистическому пути развития, избранному им еще в годы академического ученичества.

К 1900-ому году относится картина «Зима» (Ростовский областной музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина). Изображен берег чернеющей реки, поросший кустарником. На голые ветви легли хлопья снега. В зеркале воды отражаются деревья, склон холма, небо. На противоположном берегу протянулись тонкие стволы деревьев. Тишина и покой.

Сближенная красочная гамма не переходит у Н. Н. Дубовского в монохромность, напротив, сложное тональное единство «Зимы» базируется на отношениях холодных умбристо-серых, голубых, коричневых тонов. Мир русской зимы полон гармонии и художественной правды. Лирическая цветовая тональность «Зимы» Дубовского сродни тонкой, живописной поэзии этюда К. Коровина «Зимой» (1894).

«Курганы в степи» (1900, МИДК) — иного плана. Пленэрная линия, намеченная в работах конца 1890-ых годов, продолжается в этом небольшом по размеру холсте, но таком образно ярком и масштабном. Воспоминания о дорогом с детства «привольном поле», поездки, зрительные впечатления помогли художнику локализовать свое настроение, выразить чувство родины в емкой форме.

«Степью широкой! Степью необъятной. Там, на воле, на тихом Дону», — пелось в казачьей песне. Сюда, на вольный Дон, стекался разный люд, спасаясь от крепостной неволи; так как «с Дона выдачи нет». Стремились, верили. Раздольно в степи, далеко видно. Обширны просторы Придонья. Жить да жить. В тихих займищах, неподалеку от реки-кормилицы, виднеются небольшие хуторки. Рядом — могилы предков. Высокие глинистые курганы поросли сорными травами...

Немногие художники воплотили степь в своем творчестве. После А. И. Куинджи «Степь весною» (1875), «Полдень. Стадо в степи» (1890—1895) лишь В. В. Часовников, блестящий выученик Московского училища живописи, ваяния и зодчества, Петербургской Академии художеств, изучал лазоревую степь ученым образом [11]. «Степь ковыльная» (1913, МИДК) — лучшая из картин пейзажиста И. И. Крылова, учившегося в Академии одновременно с Дубовским — является ближайшим типологическим аналогом «Курганов в степи».

Выразительностью и завершенностью художественного образа отмечено эпическое полотно «Родина» (1905, Омский гос. музей изобразительных искусств), которое наряду с «Притихло» стало вершиной его творчества. Пантеистический характер «Родины» Дубовского, возвышающийся до высоты подлинной поэзии, связывает его с исканиями пейзажистов рубежа веков, и прежде всего с картиной И. Левитана «Озеро. Русь» (1899—1900, ГРМ). И Левитан, и Дубовской стремились соединить в своих полотнах многогранность образа с конкретностью состояния природы. Их лаконизм близок чеховской способности «говорить коротко о длинных вещах».

В картине «Красивый день» (1903, МИДК) видно как возросло мастерство художника, его цветопонимание. Способ сюжетного рассказа вполне обычен для Дубовского и многих других художников, — он начинается от первого плана картины. Скалистая гора находится в глубокой тени. Напротив, увиденные с еще более высокой точки зрения склоны, поросшие травой, залитые теплым солнечным светом. Открытый, «фактурный» мазок не стал еще принадлежностью живописи Дубовского, однако, он легко прописывает теневые части картины и более корпусно-световые, достигая тем самым усиления эмоциональной напряженности красочных поверхностей.

Цветовая мелодия «Чаек над морем» (1914, МИДК) необычайно гармонична и тонка по цвету. Это одна из лучших светоносных работ Дубовского-колориста. По поверхности холста струится солнечный свет, проникая в толщу воды. На перекатных волнах переливаются перламутром чешуйчатые блики. Сотканный из блестящей оливково-сиреневой материи, пейзаж полон необычайной подвижности.

Поездки на побережье Черного моря, живопись на пленэре усилили цветодинамику пейзажей Дубовского, их композиционное разнообразие. Именно в маринах «чистая» динамика реальности выявляется наиболее ярко, выпукло. Художник пишет глубокое небо с причудливыми «замками» облаков («Закат», 1903, Омский гос. музей изобразительных искусств), прозрачное искрящиеся море («Чайки над морем», 1911, МИДК), легкий ветер, покрывающий морскую пучину легкой зыбью («Утренний бриз», 1913—1915, МИДК), потоки воды, бьющиеся о камни («У скалистого берега», 1913, МИДК).

«Поэт в живописи с оригинальными, сильными приемами воспроизведения природы» [12], — маринист Дубовской не подражатель Айвазовскому или «русскому импрессионисту» К. Коровину. Метод «сочинения» Айвазовского, основанный на зрительной памяти и воображении, был далек от побуждений Дубовского, стремящегося к исследованию реальности не в стенах мастерской, а на конкретном мотиве самой природы. Творчество Айвазовского принадлежало другому времени. Живопись К. Коровина сложна по своей жанровой структуре — это пейзаж с элементами портрета и бытового жанра, интерьер и натюрморт, работы в области театра. «Живопись впечатления» Н. Н. Дубовского более устойчива, упорядочена, подвергнута анализу, он пейзажист — мастер «чистого пейзажного видения» (термин А. А. Федорова-Давыдова).

После смерти пейзажиста А. А. Киселева в 1911 году, Н. Н. Дубовской становится профессором-руководителем пейзажной мастерской Высшего художественного училища при Академии. Он был человеком высокой нравственности, открытых честных побуждений, обладал обширными и разносторонними знаниями и его педагогическая деятельность была направлена, главным образом, на общее духовно-творческое развитие учеников.

В последние годы жизни Н. Н. Дубовской развивает и варьирует темы и образы прошлых лет, пишет многочисленные этюды.

Н. Н. Дубовской способствовал организации Донского общества художников [13], — проведению выставок Общества и Товарищества передвижников, на которых экспонировал свои произведения. Творческая деятельность Н. Н. Дубовского, совпав с общей демократизацией культуры в России, в какой-то мере послужила оживлению и развитию художественной жизни провинции Юга России.

Много сил отдавал Н. Н. Дубовской и организации художественного музея в родном городе Новочеркасске.

К конкретному воплощению замысла пейзажист приступил в 1910 году после своего назначения в комиссию по распределению картин между провинциальными музеями при Академии художеств. Познакомившись с необходимыми нормами и принципами комплектации музея, Н. Н. Дубовской решил передать в дар Новочеркасску собранную им коллекцию картин художников-передвижников и часть своих работ, которые должны были стать основой будущего музея. Нормальным условием его функционирования он считал постройку специального здания и неоднократно ставил этот вопрос перед местными властями столицы казачьего Дона. В декабре 1913 года Н. Н. Дубовской обращается с письмами к городскому голове Новочеркасска Е. Г. Бокову и др. лицам. Племянник художника, Валентин Евгеньевич Дубовской, выполнил проект и смету постройки здания будущего музея. Н. Н. Дубовской разработал подробный устав, его первый пункт отражает просветительские устремления передвижников: музей способствует распространению художественного образования и знакомит с произведениями мастеров кисти, он должен быть доступен для научно-исследовательских занятий.

Однако начинания художника вызывали недоверие, и Н. Н. Дубовскому приходилось объяснять, что в его поступке нет ничего личного, он не преследует каких-либо выгод. В одном из писем он с горечью заявляет: «Всегда в жизни подозрительно относятся к поступку человека, выходящему из общепринятых приемов [...] личная моя заинтересованность, — добавляет Дубовской, — только в том, чтобы это дело осуществилось, и тогда я получу немалое удовлетворение в том, что и я мог быть родине полезным» [14].

Начавшаяся в 1914 году война, а также бюрократические препятствия властей Новочеркасска помешали осуществлению мечты художника. Революция 1917 года окончательно свела на нет все усилия пейзажиста, через год умирает и сам Н. Н. Дубовской. Специализированное здание для Донского художественного музея так и не было построено.

В 1946 году фонды Новочеркасского музея истории донского казачества пополнились 149 произведениями мастеров русского искусства: И. И. Шишкина, Н. А. Ярошенко, В. М. Васнецова, В. Д. Поленова, В. Е. Маковского, Г. Г. Мясоедова, Н. А. Касаткина, Н. Н. Дубовского и др. За последнее время коллекция работ Н. Н. Дубовского увеличилась. Собрание художника-академика Н. Н. Дубовского легло в основу создания художественного отдела Музея истории донского казачества.

Автор публикации благодарит Новочеркасский Музей истории донского казачества за предоставленные материалы

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

1. МИДК — Музей истории донского казачества, Новочеркасск.
2. ГРМ — Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
3. ГТГ — Государственная Третьяковская галерея, Москва.
4. РГИА — Российский государственный исторический архив.

ЛИТЕРАТУРА

1. Минченков Я. Д. Воспоминания о передвижниках. — Л.: Художник РСФСР, 1980. — С. 55.
2. Там же. — С. 55.
3. В ведущих музеях страны — в государственном Русском музее находится 27 работ Н. Н. Дубовского, а в Третьяковской галерее — 10 произведений живописца.
4. Речь произнесенная на могиле Н. Н. Дубовского его учеником художником Протопоповым. МИДК, док. № 2242.
5. РГИА, Ф. 789, оп. 10-1877, д. 162.
6. Нива. — 1911. — № 10. — С. 192
7. Хутор Малый Мишкин был родовым имением атамана Войска Донского графа М. И. Платова.
8. Киселев А. А. Французская живопись (по поводу Французской выставки 1891 г. в Москве) // Артист. — 1891. — № 16. — С. 46.
9. Там же. — С. 46.
10. Минченков Я. Д. Воспоминания... С. 45.
11. Его перу принадлежит «Донская археология и этнография» (из путевых заметок), опубликованная в ж. «Дон» за 1887 г.
12. Жураковский Е. Краткий курс истории русской живописи 19 в. — М.: Изд-во В. М. Саблина, 1911. — С. 90
13. Донское общество художников устраивало выставки в Новочеркасске, Ростове, Таганроге, станице Каменской.
14. Корнилов П. Н. Н. Дубовской // Сов. музей. — 1939. — № 4. — С. 30.
15. Зименко В. М. Н. Н. Дубовской. — М. —Л.: Искусство, 1949.
16. Каталог произведений художника-академика Н. Н. Дубовского. ГРМ. Вступ. ст. Матвеева. — Л.: Всесоюзный комитет по делам искусств при СНК СССР, 1938.
17. Кулишов В. И. Дубовской и передвижники в коллекции музея истории донского казачества // Краеведческие записки. Вып. I. —Новочеркасск: Музей историй донского казачества, 1994.
18. Прохоров А. А. Н. Н. Дубовской. — Л.: Искусство, 1967.
19. Соловьева Л. И. Н. Дубовской // Певцы донского края: очерки о художниках. — Ростов н/Д, 1979. — С. 9—36.
20. Юрова Т. Н. Н. Дубовской.— М.: ИЗОГИЗ, 1963.
21. Цыганкова Е. Н. Картина Н. Н. Дубовского «Радуга» // Краеведческие записки. Вып. I. — Новочеркасск: Музей истории донского казачества, 1994. — С. 74—86