Донские художники

Л. И. ОТАРОВА

ПОЭЗИЯ ТИХОГО СЧАСТЬЯ

К 70-летию Г. Е. Прошутинского

«У каждого человека есть своё назначение, и он должен всеми силами развивать в себе способности, дарованные ему Богом. И в своё время Господь приведёт его к исполнению своего назначения…» Эта запись сделана совсем недавно в книге отзывов о персональной выставке художника Геннадия Прошутинского.

Как только его не называют: художник-любитель, самоучка, самодеятельный, народный… Специального образования у него действительно нет. Но, как говорит Геннадий Евгеньевич, «художник начинается с его биографии, с его детства, с того, что он полюбил, чему предан, с его совести». И он стремится поделиться своим дарованием с окружающими, в первую очередь – с детьми и молодёжью.

Смотрю на портрет пожилого человека: сухое морщинистое лицо, волевые губы, крепко очерченный подбородок, подчёркивающий твёрдый характер; в умных глазах – беспредельная доброта. Сидит, опершись на посох, дед художника, старый казак Иван Тимофеевич. В образе деда отражено целое поколение, познавшее революции, войны, эпидемии, голод и нелёгкий, часто подневольный, труд. Но поколение несломленное, сумевшее не только выжить, но и сделать всё для продолжения жизни. Художник написал этот портрет, когда деда уже не стало.

Одна рука старика опирается на клюку, другая, узловатая, натруженная, – с достоинством покоится на колене. Рядом, на скамеечке, видавшая виды гармонь. Она на картине не случайно: с этой гармонью дед в составе Первой Конной армии прошёл долгими дорогами Гражданской войны; доводилось на ней играть и для Семёна Михайловича Будённого.

Вернувшись в родную Верхнесеребряковку Зимовниковского района, Иван Тимофеевич стал председателем сельсовета. В то же время он был человеком верующим, умел лечить от болезней с помощью молитв, научил этому и дочь, будущую мать художника. Во время оккупации Ростовской области попал в концлагерь. Бежал, а после войны работал в колхозе. Вот что таится за морщинами и проницательным взглядом, переданными внуком-художником! Было ему что рассказать внуку. Наверное, от деда и перенял подросток умение видеть и понимать красоту природы, познавать характер людей.

Мама Геннадия, 1923 года рождения, сейчас проживает в Зимовниках. Во время войны она служила в авиации, возила продукты и боеприпасы на аэродром. Воевала почти до самого рождения ребёнка; в 1944 году была отправлена на родину в свою станицу. Отец Геннадия тоже служил стрелком в авиации, погиб при выполнении боевого задания, так и не увидев сына.

В мирное время мать вновь вышла замуж, родила ещё четверых.

Старший, Геннадий, всегда жил вместе с дедом, главой дома. Вторым его наставником стал – по долгу службы и по призванию – школьный учитель, бывший капитан артиллерии, участник Великой Отечественной войны Карп Константинович Жарков. На его груди ордена и медали; среди них – орден Красной Звезды с отбитой эмалью: он спас сердце учителя от осколка. «Справедливый был и добрый, особенно к полусиротам, как я», – вспоминает Геннадий Евгеньевич. Для ребят он был образцом настоящего мужчины и гражданина. Именно он подметил у юноши способности к рисованию, помог овладеть начальной техникой живописи, убедил поступить после окончания семилетки в Ростовское художественное училище. Правда, учиться не довелось: училище общежития не имело, да и семейные обстоятельства складывались туго. Снимать квартиру в городе дедушкина тридцатирублёвая пенсия не позволяла, к тому же у матери на руках – малыши… И четырнадцатилетний мальчик пошёл работать в колхоз: зимой скотником, летом рулевым на комбайне. А вечерами при свете керосиновой лампы изучал иллюстрации к произведениям Шолохова.

В 1960 году Геннадий поступил учиться в Азовский индустриально-педагогический техникум. Вот здесь- то впервые мальчишке открылся новый мир. Книги и альбомы по искусству знакомили с именами титанов эпохи Возрождения – Рафаэля, Тициана, Микеланджело… Он просиживал над ними в библиотеке, потом бежал в техникум, где после учёбы его ждала оформительская работа, ставшая впоследствии одним из его постоянных занятий.

А когда пришло время служить в армии, он удивил многих на призывном пункте: у других с собой домашние припасы на дорогу, а у него в вещмешке, пошитом мамой, лишь кисти, палитра и краски. И закономерно, что, проходя службу в должности водителя клубной автомашины, рядовой Прошутинский стал и внештатным художником части. На нём лежали все оформительские работы.

И всё же, видимо, очень велика была сила примера школьного наставника: Геннадий поступил в зенитно-артиллерийское училище.

…Однажды в летних лагерях на берегу Волги он увидел церквушку, которая отражалась в воде вместе с тёмным лесом, и, восхищённый, на фанерке маслом написал свой первый этюд.

После окончания училища молодого офицера направили в Ростовскую область начальником солдатского клуба. Прошутинский прослужил в Ростовском корпусе ПВО пятнадцать лет. Заочно окончил Львовское высшее военно-политическое училище по специальности «культурно-просветительная работа». Тяга к живописи не оставляла, он изучал технику великих мастеров, вырабатывая свою оригинальную манеру. Стал участвовать в армейских и районных выставках.

За годы службы в Южно-Сахалинском гарнизоне Прошутинский часто бывал в командировках: Сахалин, Курилы. Тогда и создал большую серию морских пейзажей. На его картинах море всегда разное: сердитое и спокойное, тёмно-зелёное и голубое, в отблесках вечерней зари или под полуденным солнцем. Он часто вспоминает этот период жизни, который запомнился и тем, что там живут необыкновенно добрые и отзывчивые люди.

С 1996 года Геннадий Евгеньевич живёт в Азове. До недавнего времени он работал художником на одном из предприятий города.

Способность остро чувствовать характер изображаемого особенно раскрывается в его портретах. «Девочка в маковом венке с гвоздикой» – это дочь Геннадия Евгеньевича. Навеяна картина одной из работ Кипренского. Опершись на стол, сидит девочка в домашней телогрейке; на голове венок, лицо повёрнуто к нам вполоборота. Словно бы на минуту оторвав взгляд от стоящего перед ней букетика, она смотрит, не теряя внутренней сосредоточенности, с детской мудростью, свойственной крестьянским детям. Тёплая гамма холста создает настроение уюта.

На портрете мамы – красивое, волевое лицо пожилой женщины. Горделивая посадка головы, выразительно сложены руки, ни одной лишней детали. На «Портрете ветерана» типаж сурового старика так характерен, что возникает впечатление, будто мы его где-то встречали. А то, что в общевойсковой форме перед нами казак, – видно по манере важно сидеть, уперев руки в колени. Удачен и портрет друга – художника, поэта и журналиста Бориса Бартошевича.

Каждую неделю Геннадий Евгеньевич посещает воскресную службу, у него свой духовный наставник. В 2010 году художник совершил паломническую поездку в Дивеево, Муром, Оптину пустынь; результат – цикл портретов российских старцев. В течение двух последующих лет возникают портреты монахов-подвижников: преподобных Леонида, Макария Оптинского, Моисея, Амвросия, Варсонофия, а также – схимонахини Софии (Болотовой), первой настоятельницы Шамардинской пустыни, старца архимандрита Модеста (Потапова), уроженца села Павло-Очаково Азовского района. На могилу отца Модеста 14 октября (в день Покрова Пресвятой Богородицы) Геннадий Евгеньевич приезжает ежегодно вместе с братьями-казаками.

Старец схиархимандрит Зосима, преподобный старец Серафим Вырицкий, свято-блаженный старец Павел Таганрогский, старец иеросхимонах Сампсон (граф Сиверс Эдуард Эсперович) – портреты, в которые вложен огромный труд и душа мастера. Художник считает, что «духовное преображение доступно всем желающим спасения не на словах и в мечтаниях, а на деле, которому служат старцы и монахи нашей матушки Руси». Он также уверен в том, что «главное при создании образа – жить в Иисусовой постоянной, покаянной молитве. Тогда рукой твоей будет водить сам Господь, наделив тебя ярким даром».

Тема христианства, православия – одна из главных у Геннадия Евгеньевича. Во время выставки в школе-интернате № 10 на вопрос детям – какая из картин им больше понравилась, многие ответили: иконы. Художник подарил детям тридцать две картины! Сегодня художник продолжает писать портреты святых старцев, готовится к созданию специальной выставки на православную тему.

Прошутинский постоянно совершенствует мастерство, изучая творчество Андрея Рублёва, Ивана Аргунова, Владимира Боровиковского, Дмитрия Левицкого, Александра Шилова, Карла Брюллова, Ильи Репина, Архипа Куинджи, Фёдора Васильева, Алексея Саврасова, Ивана Айвазовского…

У Геннадия Евгеньевича много почётных грамот и дипломов, он лауреат Второго и Третьего Всесоюзного фестиваля народного творчества. Его кисти принадлежат вдохновенные полотна о казачьем крае, истории, быте и традициях людей, живущих на донской земле. На картинах, написанных в низовьях Дона, – «Причал Обуховки», «Тополиный остров», «Хутор Узяк», «Донской пейзаж», «Мост через Азовку», «Родной курень», «Осенний пейзаж» – мы чувствуем лёгкое марево душного лета, спокойное течение тёплых вод, прекрасную золотую осень.

В книге отзывов с выставок – благодарность, добрые пожелания художнику. Вот одно из них: «Художник от Бога Г. Е. Прошутинский живёт и творит рядом с нами, и мы гордимся этим! В картинах Геннадия Евгеньевича столько поэзии, доброты, тихого счастья! Желаем талантливейшему художнику и дальше дарить людям радость!» А вот что написала Н. Синельникова, научный сотрудник Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина: «Я искренне радуюсь за вас – вы нашли для себя дело, ставшее для вас… счастьем… Мне нравятся ваши пейзажи, особенно сахалинские. Вы тонко чувствуете природу, умеете передать её красоту. Творите больше, продолжайте дарить радость людям и себе».