ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2006-й

Языкознание. Донской фольклор

О. А. Тихомирова

НА ПРИЁМЕ У СТАЛИНА

писатель-фольклорист Борис Степанович Лащилин

О том, что мой отчим бывал несколько раз на приёме у Сталина, я узнала от мамы. В первый свой приезд к Борису Степановичу в Михайловскую я сразу же спросила его о том, правда ли это. Борис Степанович с улыбкой ответил: да, правда. Подробностей не последовало. А в следующий приезд я попросила Бориса Степановича рассказать о том памятном случае в его жизни...

В начале 30-х гг. XX в., когда Лащилин, работая корреспондентом газеты «Известия», поступил в Литературный институт, ему сообщили, что его приглашает на встречу Сталин. Сердце забилось учащённо... Прежде чем войти к вождю, Лащилина тщательно обыскала охрана, состоявшая, как понял Борис Степанович, из... донских казаков. Он сказал им, что они его братья... «Интерес» к Лащилину сразу исчез, они сказали: «Проходите». Встреча со Сталиным состоялась в комнате, стены которой были задрапированы каким-то материалом. Ощущение не из приятных: зная твёрдость и подозрительность Иосифа Виссарионовича, Борис Степанович подумал, что за драпировкой могут прятаться наблюдающие. Беседа прошла спокойно, доброжелательно и даже с угощением. Сталин задавал лаконичные вопросы, внимательно выслушивал ответы... Был строг, не улыбался... Борис Степанович говорил мне, что потом ещё раз встречался со Сталиным; охрана пропускала его без осмотра, отдавала честь со словами: «Донской казак не предаст, не подведёт». Обслуживали Сталина тоже донские казачки; из «общей» посуды он наполнял свои тарелки сам...

Зная впечатлительность, ранимость Бориса Степановича, я слушала его не задавая вопросов... Он рассказывал, что на похоронах жены Аллилуевой был единственным представителем от прессы, но присутствовал только на кладбище. Сталин не приезжал, простился с женой на гражданской панихиде. Об этом известном теперь факте тогда знали немногие...

Несколько позже Лащилину пришлось пережить много тревожных и опасных дней, находясь под домашним арестом в своей станице. Дело в том, что два журналиста из родных мест (он назвал мне их фамилии) на имя Сталина отправили донос о том, что Лащилин не имеет права заниматься журналистской деятельностью из-за своего происхождения (сын атамана, в родстве с духовенством и т.д.) В ответ на письмо «братьев-журналистов» в станицу прибыла комиссия для расследования. Борис Степанович не ведал, чем оно закончится... Можно представить, что пришлось ему пережить... Расследование дало основание для вывода: отец-атаман умер в 1908 году, когда сыну не было и трёх лет, в дальнейшем он себя ничем не скомпрометировал. Доносчиков исключили из Союза журналистов без права восстановления. Но начались новые испытания. Эти бывшие журналисты, удивляясь «воскрешению» Лащилина, решили, что спас его сам Сталин (Борис Степанович на мой вопрос: правда ли? — пожал плечами: «Не знаю, может быть...»), и стали просить Бориса Степановича написать Сталину письмо с просьбой об их восстановлении. Будто сейчас вижу выражение глаз, мимику Лащилина: «Я им отвечал, что не могу написать Сталину прошение, и не я на них писал донос, а они на меня». Эти «друзья» всю жизнь мстили Лащилину за то, что он «не помог им»... Много они сделали ему плохого и создали в сознании земляков нелестное мнение о нём. Предатель всегда остаётся предателем.

О содержании бесед со Сталиным я надеялась узнать потом. Но... Лащилин трагически погиб. И теперь я думаю: почему он в своём рассказе не коснулся главного? При жизни Сталина Лащилин не мог позволить себе распространяться на эту тему, не хотел говорить об этом и сейчас.

...Зачем Сталин стал приближать к себе казачество? Он искал силы, на которые можно опираться для укрепления государства, и знал, что казаки — сила надёжная. Но среди казаков были и пострадавшие от советской власти. Сталин решил собрать сведения о разных слоях казачества, учитывая и настроения «обиженных». Нужен был человек образованный, мыслящий, из «обиженных»... Таким был Лащилин.