ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2008-й

Памятники истории и культуры Ростовской области

РОДОВОЕ ГНЕЗДО ПЛАТОВЫХ-ГОЛИЦЫНЫХ

Останки Графа Платова

Знаменитый герой 1812-го года, атаман граф Матвей Иванович Платов скончался 67 лет от роду в своём поместье Еланчик, недалеко от Таганрога, 3-го января 1818 года. Тело покойного атамана перевезено было в Новочеркасск, где и похоронено в склепе на площади, близ алтаря городского собора, начатого постройкою по его же предложению и настоянию ещё в 1805 году. Прошло 72 года, а собор недостроен и поныне. Два раза близилась к окончанию достройка величественного здания; но два раза, а именно в 1844 и 1863 гг., собор обрушивался и в наше время стоит без купола, окружённый до верху полусгнившими лесами, напоминая войску Донскому о напрасной затрате 1 200 000 рублей и выжидая своей окончательной участи. Так как отделка храма требует ещё не одной сотни тысяч в будущем и так как народная молва подвергает сомнению доброкачественность материалов постройки, то естественно, что некоторые отрицают разумность новых затрат, объясняя двойную неудачу геологическими условиями почвы, подверженной оседанию, и предлагают старый собор срыть до основания, и воздвигнуть новый храм более скромных размеров на другом месте, соборную же площадь всю употребить для разведения второго городского сада.

Эти предположения дошли до единственного сына, пережившего покойного атамана, графа Ивана Матвеевича Платова (скончавшегося весьма недавно, а именно в 1874 году, 79 лет от роду) и возбудили в нём опасение возможности в ближайшем будущем видеть семейный Платовский склеп центром общественной прогулки. Поэтому граф Иван Матвеевич решился перенести прах своего отца, матери (урожд. Кирсановой) и других членов семейства в иное место, для чего выбрал Мишкинскую церковь на Мишкинской даче, принадлежавшей покойному атаману ныне подаренной его наследниками Донскому архиерейскому дому. С этой целью устроен был склеп под руководством тестя моего Александра Гавриловича Реми, и оставалось приступить к делу; но старик Иван Матвеевич медлил, очевидно тяготясь предстоявшим тяжёлым зрелищем; время уходило, тесть мой был убит при столкновении двух поездов Воронежской дороги, скончался и сам старик Иван Матвеевич, а тела оставались нетронутыми. Тогда вдова покойного, невестка атамана, графиня Анна Степановна решилась исполнить волю своего мужа и поручила мне, как человеку ей близкому, наблюсти за ходом дела и взять на себя перенесение тела.

В январе 1875 г. приступлено было к точному определению места склепов недостроенного собора. Их было два, мужской и женский. Они не имели снаружи никаких признаков. Роскошный памятник атаману, работы известного Мартоса, оказался несколько в стороне, и таким образом приходилось действовать почти наудачу. После нескольких попыток железные лопаты стукнули о кирпичи, и работа приостановилась из опасения разрушить своды. Ориентировавшись и отступя немого назад, продолжали рыть землю сначала в глубь, а за тем по направлению к склепу, и двадцать первого января мне пришли сказать, что дошли до стены. Я поехал на место раскопки и приказал разделывать стену. Неизвестно было, до которого из двух склепов произведён взлом. Сидя на верху, я выжидал работу могильщиков. Наконец пробитое отверстие оказалось достаточным и, зажёгши восковые свечи, мы опустились вниз аршина на три. Когда мы пролезли в отверстие, нас охватило холодной сыростью, и через мгновение мы стояли в тесном и мрачном помещении. Нам представилось три разрушенных гроба; справа очевидно гроб человека среднего роста, совершенно без крыши с полусгнившими боками и с тёмной массою земли на днище; по направлению к выходу торчали два плотно прижавшихся один к одному ботфорта, отлично сохранившиеся. Порывшись в гробе, мы нашли в головах, где уже не оставалось никаких признаков подушки, немного ближе к середине чем следовало, маленький череп без волос и нижней челюсти с остатком двух зубов. Это был череп самого атамана, как оказалось по эполетам, найденным нами в тёмной массе. Эполеты из чистого серебра сохранились прекрасно, даже мало потемнели, но лежали они по середине гроба. Кое-где попадались маленькие кусочки высокого шитого воротника, рассыпавшиеся при малейшем прикосновении. Жирная земляная масса постоянно попадала нам в руки, но самого скелета мы не трогали, убедившись и без того, что останки принадлежат атаману. Гроб, стоявший слева, гораздо больше первого и также без крыши, принадлежал сыну атамана, молодому генерал-майору Матвею Матвеевичу, умершему раньше отца, в 1813 году. Скелет покойного сохранился очень хорошо; вероятно крышка гроба, сгнивая постепенно, не отваливалась большими массами. Между двух гробов в головах стоял небольшой гробик правнука атамана, младенца князя Голицына, умершего в конце 30-х годов. Спёртый тяжёлый воздух, могильный мрак в полном значении слова, наконец разыгравшееся воображение под влиянием той обстановки, в которой я находился, сильно на меня подействовали: у меня закружилась голова, и я торопливо выбрался на чистый воздух. Помню, как светло и хорошо показалось мне снаружи. Я сел у выхода и жадно дышал. Невольно вспоминались мне стихи Жуковского:

Хвала наш вихорь атаман,
Вождь невредимых, Платов!
Твой очарованный аркан
Гроза для супостатов.

Это четверостишие так меня преследовало несколько дней, что я не знал, как от него отделаться. С одной стороны стихи Жуковского, с другой эта тёмная, весьма небольшая масса, череп без нижней челюсти и длинные ботфорты с узкими носками, долго не давали мне покоя. Когда гробовщик смерил гробы, мы снова завалили стену и приступили к открытию второго склепа. Там нашёлся на правой стороне хорошо сохранившийся скелет атаманши в гробу, стоявшем без крыши, закутанныё в кисею, тотчас рассыпавшуюся при соприкосновении с воздухом. Слева полусгнивший ящик с гробом дочери атамана Марфы Матвеевны Иловайской, а на крышке ящика тёмная масса, перемешанная с костями (без всяких признаков гроба) младшей дочери атамана, девицы Александры Матвеевны, умершей при жизни отца.

С наступлением хорошей погоды, во Вторник на Фоминой неделе, мы снова с приготовленными гробами отправились в склепы; в женском распоряжалась одна знакомая графини Анны Степановны, в мужском перекладывание тел выпало на мою долю. Высокопреосвященный Платон, архиепископ Донской, пожелал благословить прах атамана и спустился вниз, не смотря на свой преклонный возраст. Я сопутствовал ему и видел впечатление, произведённое на него остатками земного величия. Выйдя наружу и обратившись к толпившемуся народу, он взволнованным голосом сказал превосходную импровизацию, я же снова спустился вниз и в сообществе могильщиков и дворецкого графини пододвинул новый малиновый бархатный гроб к остаткам прежнего, который мы приподняли на досках. Так как никакого правильного переложения за отсутствием тела произвести было невозможно, то мы окружили массу (предварительно вынув череп) длинным куском полотна и начали сдвигать постепенно. Раздался глухой стук падающей земли, и через мгновение то, что осталось от графа Платова, лежало в новом гробу. Мы положили туда череп, заколотили крышку и вынесли гроб наружу, в деревянную палатку, покрывавшую памятник; здесь прах оставался до следующего утра; остальные же гроба с наступлением сумерек перевезли на Мишкино без всякой церемонии.

На другой день, в Середу, в семь часов утра, около деревянной палатки собралось много народа. Возвышался парадный катафалк, и с соборной колокольни раздался резкий звон большого колокола. Прибыл викарный архиерей, отслужил краткую литию и, в предшествии духовенства, двинулась процессия по направлению к железной дороге. Из ближайших потомков атамана, за гробом шли его родной внук по женской линии Н. Т. Греков и правнук граф М. М. Платов. Тело поставили на открытую платформу и тихим ходом повезли на Мишкино, отстоящее от города всего в трёх верстах. Здесь гроб был встречен архиепископом Платоном с другим духовенством, невесткою атамана и некоторыми почётными лицами города, внесён был в церковь и после новой литии опущен в склеп.

Памятник, стоявший над могилою графа Платова в Новочеркасске, перевезён также на Мишкино и поставлен впереди алтаря, в самой же церкви над местом гроба положена белая мраморная плита с соответствующей надписью, а перед образом теплится неугасимая лампада.

На Дону ещё немало ветеранов 1812 года, и один из них, служащий сторожем при Мишкинской церкви, услышав от меня рассказ, в каком виде найдено тело его бывшего начальника, набожно перекрестился и сказал: «Эх запоздал я на Божьем свете; от атамана уж и косточек не осталось, а я ещё на вольном воздухе гуляю».

Русский архив. 1877. № 5. С. 109-112