В. И. ВЕГЕРИН

СЕМЕЙНЫЕ АРХИВЫ В КРАЕВЕДЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЯХ

Сообщение на Десятых всероссийских краеведческих чтениях (Москва, 13 мая 2016 г.)

Трудно найти в России семью, в истории которой не отразились бы трагические события первой половины XX века. Кому-то уготовано было стать сторонними наблюдателями, другим – принять активное участие в ожесточенной классовой борьбе в одном из противоборствующих лагерей. И жизненный выбор оказался также противоположным: кто-то, пострадав, затаил обиду и злобу в ожидании часа мести, другой, несмотря на пережитые потери и страдания, с энтузиазмом принял участие в строительстве новой жизни своего Отечества. Однако ни тот, ни другой выбор не гарантировал семье спокойствия и безопасности. И судьбы семей складывались по-разному: одни бесследно пропали в водовороте исторических событий, другие оставили документальные свидетельства своей жизни – фотографии, письма, записки-воспоминания, деловые бумаги, наградные листы, которые составили семейные архивы, своеобразную историю Российского Отечества в лицах.

Подобные архивы создавались и в станице Константиновской Области войска Донского (ныне город Константиновск Ростовской области). И местные краеведы по крупицам восстанавливают историю родного города, опираясь на документы из семейных архивов константиновцев, оказавшихся очевидцами переломных моментов истории. К таковым относится архив, принадлежащий семье Натальи Георгиевны Заборонок, проживающей ныне в Москве. Семья бережно хранит память о своих предках – Авиловых и Рогачёвых, живших в станице Константиновской во второй половине XIX – начале ХХ века. Помимо фотографий из семейного альбома и наград, остался ещё один драгоценный документ – записки-воспоминания Нины Корниловны Рогачёвой, матери Натальи Георгиевны. Это настоящее свидетельство истории. Из записок мы узнаём, что дед Натальи Георгиевны по матери, Авилов Корнилий Иванович, больше пятидесяти лет отдал службе в управлении 1‑го Донского округа, пройдя путь от писаря сыскного начальства до секретаря управления окружного атамана, получив чин коллежского асессора. Подтверждение этому можно найти, просмотрев «Памятные книжки Области войска Донского» [1]. Он был награждён орденом Св. Станислава 3‑й степени, медалями в память царствования императора Александра III и коронации Николая II, тёмно-бронзовой медалью за труды при переписи населения 1897 года [2, с. 35]. Его сын от первого брака, Аристарх, также служил в 1‑м Донском округе; как и отец, начал службу с должности писаря полицейского управления. Дослужился до делопроизводителя управления воинского начальника, затем стал губернским секретарём и продолжил службу в Новочеркасске [2, с. 31]. У Корнилия Ивановича было четыре дочери от второго брака. Самая младшая из них – Нина, автор воспоминаний.

До революции и Гражданской войны семья Авиловых жила в двухэтажном деревянном доме с большим двором и садом на улице Архангельской (ныне улица 25‑го Октября) недалеко от Николаевского собора. В своих записках Нина Корниловна вспоминает об этом времени как о счастливой поре: беззаботное детство, учёба в начальной школе с шести лет, затем высшее начальное училище, частная гимназия Панченко. Но ветер перемен нарушил сонную тишину окружной станицы, и юная Нина увлеклась новыми идеями, читая и обсуждая в революционном кружке запрещённую литературу. Революционные «университеты» она проходит и вдали от дома – в Мариинской гимназии Новочеркасска, а затем в Варшавском университете, эвакуированном в Ростов-на-Дону. Здесь её застала Февральская революция. Нина подружилась с революционеркой-подпольщицей, ответственным курьером Ростово-Нахичеванского комитета РКП(б) Этель Борко, и эта дружба во многом определила её становление.

После установления советской власти на Дону Нина вернулась в родную станицу и увлеклась общественной жизнью: участвовала в вечерах, концертах, в работе драматического кружка. Её пригласили преподавать географию в реальном училище, так как с учителями в это время было очень трудно: одни ушли с белыми, другие саботировали работу в школе при новой власти.

За время её отсутствия в станице произошли значительные перемены: отец продал дом и жил у своей сестры, знакомые офицерские семьи с отступлением белой армии отбыли из станицы, уехали и кое-кто из местных обывателей. Зато появилось новые лица, в основном это были военные, пришедшие с Красной армией.

Судьба большинства членов семьи Авиловых была трагичной. Отец Корнилий Иванович умер от голода, бывшего на Дону в 1921–1922 годах. Аристарх перешёл на сторону красных, став комиссаром, принял участие в освобождение Дона от белых. Умер в 1920 году от тифа в Мценске, куда был назначен комендантом. Полной дрдаматизма оказалась и жизнь Нины.

Вначале её судьба складывалась вполне благополучно: Нина вышла замуж за Георгия Пахомовича Рогачёва, работника политотдела 14‑й дивизии 9‑й армии, освобождавшей от белых Константиновскую в январе 1920 года. Теперь его назначили председателем Константиновского окружного исполкома и ревкома. Но в Константиновской молодая семья прожила недолго. Рогачёва отозвали на работу в Ростов, а затем по заданию партии он выполнял разнообразную ответственную работу в других регионах: принимал участие в усмирении горцев на Кавказском фронте, работал секретарём Грозненской окружной парторганизации, участвовал в подавлении мятежа в Кронштадте, был председателем губисполкома в Чите, работал в «Грознефти», где в 1931 году одним из первых получил орден Ленина за выполнение пятилетнего плана в два с половиной года. Нина Корниловна с дочерьми Эллой и Наташей следовала за мужем, деля с ним все трудности и радости новой жизни.

В 1932 году Г. П. Рогачёва назначили управляющим трестом «Нефтепроводстрой» Наркомата тяжёлой промышленности, и семья переехала в Москву. Нина Корниловна устроилась работать в опытно-показательную школу № 19 преподавателем истории, продолжая обучение в пединституте на вечернем отделении. Дочь, Наталья Георгиевна, вспоминала о жизни семьи той поры:

«Отец часто и подолгу уезжал на промыслы. В Москве с работы приходил глубокой ночью, в редкие у него выходные обычно проводил рабочие совещания дома по 5–6 часов. Когда все расходились, в комнату нельзя было войти, так там было накурено.

Зато редкие вечера с родителями запомнились навсегда. Отец шутил, танцевал с нами, пели казачьи песни. Особенно он любил петь “Каховку”.

В долгие месяцы папиных командировок мы часто ходили в театры, на концерты, посещали выставки, музеи. А летом на даче нам мама часами читала Гоголя, Пушкина, Тургенева, Чехова и др. Рассказывала интересные события из русской истории.

Бытовые дела в семье никогда не обсуждались».

В 1935 году в Армавире Г. П. Рогачёв участвовал в организации и проведении испытаний двухкилометрового сборно-разборного трубопровода для подачи бензина. Результаты испытаний были успешными, и этим трубопроводом пользовались воинские части, занятые снабжением армии горючим. Заметим, что моделью сборно-разборного трубопровода вновь воспользовались, спустя годы, во время блокады Ленинграда. Тогда в сложных условиях, в непосредственной близости от противника, по дну Ладожского озера менее чем за пятьдесят дней был проложен трубопровод. Город и фронт получили бензин уже 19 июня 1942 года. В течение последующих двух с половиной лет этот бензопровод был единственным источником обеспечения горючим войск Ленинградского фронта и города Ленинграда [3].

В 1937 году в водоворот политических репрессий попадают и работники нефтяной промышленности. Сотрудниками НКВД фабриковались дела о контрреволюционной деятельности и вредительстве. В результате этой «чистки» отечественная нефтяная промышленность потеряла тысячи квалифицированных инженеров, техников и рабочих [4]. Не миновал этот жребий и Г. П. Рогачёва. Его арестовали 23 июля 1937 года. Единственный, кто на партийном собрании выступил в защиту Г. П. Рогачёва после его ареста, был его заместитель по тресту Н. И. Сегаль, вскоре также арестованный [5]. Он успел оставить записку с отзывом о совместной работе с Рогачёвым. Масштаб деятельности Георгия Пахомовича поражает: под его руководством осуществлено строительство таких нефтепроводов, как Армавир – Никитовка (Украина), Махачкала – Грозный, Уфа – Ишимбаево, Гурьев – Орск (последний, проведённый по безводным казахским степям, сыграл далеко не последнюю роль в снабжении нефтью в годы Великой Отечественной войны); построены ряд нефтебаз Западной Сибири и Дальнего Востока; проведён капитальный ремонт нефтепровода Баку – Батуми без остановки его деятельности; начато строительство нефтепровода в Средней Азии Вышка – Красноводск. И всё же 28 октября 1937 года Военная коллегия Верховного суда СССР осудила Г. П. Рогачёва «за участие в контрреволюционной террористической организации» и приговорила к расстрелу. Приговор был приведён в исполнение в этот же день на территории подмосковной «Коммунарки» [6]. Семья узнала об этом только после реабилитации. До этого жена и дети считали его живым, так как для них объявили другой приговор: 10 лет без права переписки.

В ноябре того же года арестовали и Нину Корниловну. После нескольких месяцев пребывания в Бутырской тюрьме и допросов её отправили на 8 лет в один из лагерей Мордовии. После освобождения в 1945 году ей удалось с большим трудом устроиться на работу в среднюю школу села Липовки под Мичуринском. Но и там ей не давали покоя, периодически вызывая на допрос в местное отделение НКВД. Нина Корниловна была вынуждена уехать к сестре на Алтай, где не хватало учителей. Её направили в рабочий посёлок Лазурка преподавать русский язык и литературу. Лишь после смерти Сталина и реабилитации в 1955 году Нина Корниловна вернулась к детям в Москву.

Дочери Элла и Наташа, оставшись без родителей, пережили все те ужасы, что и другие потомки репрессированных: потерю близких людей и клеймо «детей врагов народа», конфискацию имущества и вынужденную опеку, войну и многое другое. Но трудности только закалили характер детей. Наташа в январе 1942 года смогла устроиться на работу лаборантом в Академию коммунального хозяйства. Это определило её дальнейшую трудовую деятельность в Институте стали и сплавов, Институте тонкой химической технологии и Государственном институте азотной промышленности, в котором она проработала 27 лет до выхода на пенсию. Со своим мужем, Георгием Фомичом, Наталья Георгиевна счастливо прожила 59 лет. У них было двое детей. Младший сын Игорь, талантливый инженер, умер, а старший, Андрей, окончив с отличием Московскую консерваторию, поступил на работу в Большой театр на должность хормейстера, где и трудится по сей день. Музыкальному искусству посвятили свою жизнь и внучки Натальи Георгиевны.

24 марта 2016 года Наталье Георгиевне исполнилось 90 лет. Несмотря на почтенный возраст и подорванные силы и здоровье, она пишет воспоминания, статьи, сотрудничает с музеем ГУЛАГа.

Такова линия судьбы семьи, члены которой унаследовали от родителей духовные силы, патриотизм и чувство долга. Записки Нины Корниловны дают ясное преставление о том, на каком примере росли и крепли люди «железного поколения». Это драгоценное свидетельство человека, которому довелось жить в кровавую эпоху революционных перемен, участвовать в грандиозном опыте строительства нового социалистического общества и разделить все испытания, выпавшие на долю этого поколения. Они рассказывают о подлинном героизме обычных людей, которые не утратили чести и достоинства и вынесли суровые испытания, не изменив своей Отчизне.

* * *

Другой семейный архив Фёдора Степановича Рубцова (хранится в семье ростовчанки Элеоноры Владимировны Корогодиной) отражает иную специфику жизни семьи. Как обычно, в архив включены фотографии и довольно многочисленная деловая документация. Но остались и другие свидетельства деятельности Рубцова – два красивых, оригинальных здания. Неплохо сохранившиеся, они украшают и определяют облик современного Константиновска.

История семьи Ф. С. Рубцова восстановлена не по семейным запискам, а по деловым бумагам из семейного архива. Глава семьи, Фёдор Степанович, был родом из Острогожского уезда Воронежской губернии, по документам числился крестьянином-однодворцем. Он поступил на военную службу в Санкт-Петербурге, где познакомился с Петром Николаевичем Красновым. После службы вместе с братом Николаем Рубцов переехал в станицу Константиновскую, женился. У Фёдора Степановича и его супруги Екатерины Никифоровны родились трое детей: дочери Ольга и Клавдия и младший сын Владимир.

Фёдор Степанович был для своего времени передовым человеком. Хороший хозяин и успешный предприниматель, он построил большой и красивый добротный дом на улице Архангельской, затем приобрёл оборудование и построил мельницы в нескольких станицах, в том числе Богоявленской и Багаевской. В 1912‑м он открыл первый в Константиновской кинотеатр – электробиограф. Рубцов одним из первых в станице обзавёлся автомобилем с водителем. Революции он не принял, видя в ней беспорядок и упадок налаженной жизни. Поэтому не случайно в 1918 году атаман П. Н. Краснов, войдя с войском в станицу Константиновскую, остановился именно в доме Рубцова. В архиве Рубцовых хранится интересная фотография, которая сама по себе – символ времени. На ней запечатлена семья Рубцовых на фоне своего дома. У фигуры стоящего позади хозяев человека в военной форме вырезана голова. Это то, что осталось от изображения Краснова. По политическим причинам такую фотографию в советское время хранить было опасно.

Судьба семьи так же трагична, как и судьба Рогачёвых, хотя они сделали иной выбор. Не приняв советскую власть, Фёдор Степанович ушёл с отступавшей на юг Донской армией, а в начале марта 1920‑го умер в больнице где-то на Кубани. Жена Екатерина Никифоровна умерла в Ростове в 1960‑е годы, похоронена на Братском кладбище. Брат Фёдора Степановича Николай погиб во время Гражданской войны при неизвестных обстоятельствах. Из всей его семьи уцелела только дочь, Полина Николаевна Рубцова, работавшая впоследствии окулистом в Ростове и умершая в 70‑х годах прошлого века.

Старшая дочь Ф. С. Рубцова, Ольга, добровольно ушла на фронт, была медсестрой в казачьем лазарете, погибла в 1919 году. Средняя дочь Клавдия, как «социально чуждый элемент», не смогла получить образования и всю жизнь тихо прожила в маленькой комнате коммунальной квартиры в Ростове, умерла в 1980‑е годы, похоронена на Северном кладбище. Младший сын Владимир был талантливым и разносторонне развитым человеком. Во время Великой Отечественной войны он эвакуировался в Баку, где работал автомехаником, увлекался автомоделированием и создавал для своего маленького сына Виктора точные копии автомобилей сначала с педальным приводом, а потом с электромотором, на которых можно было ездить. В журнале «Огонёк» в 1953 году была опубликована заметка о его увлечении [7]. Виктор Владимирович испытывал эти модели в возрасте 5–7 лет. По его свидетельству, они были настолько искусно сделаны, что одна из моделей ЗИМа с двигателем внутреннего сгорания и радиоприёмником была изготовлена на заказ маршалу авиации К. А. Вершинину.

От первого брака у Владимира Фёдоровича была ещё дочь – Элеонора. После смерти матери она уехала в Ростов-на-Дону, где закончила физико-математический факультет РГУ. Всю трудовую жизнь посвятила преподавательской деятельности. Её муж, ныне покойный Алексей Михайлович Корогодин, был полковником, завкафедрой РВВКИУ РВ имени маршала М. И. Неделина (бывшее Ростовское артиллерийское училище). Старший сын Сергей пошёл по стопам отца – закончил это же училище, был офицером специальных войск Министерства обороны СССР вплоть до 1990‑х годов. Младший Дмитрий, как и мать, окончил физический факультет РГУ, работал научным сотрудником Института общей физики АН СССР, потом стал предпринимателем. Ныне он проживает с семьёй в Ростове.

Как видим, и потомки семьи С. Ф. Рубцова унаследовали замечательные деловые и изобретательские качества предков, успешно сочетая их в своей деятельности. Письменные свидетельства и фотоматериалы позволяют проследить этот феномен донской жизни.

Таким образом, материалы из семейных архивов предоставляют краеведам разнообразные возможности. Уцелевшие документы позволяют восстановить общую картину жизни семьи в разрезе эпохи, получить представление о стиле жизни и традиции той или иной семьи либо восстановить историю оригинальных исторически значимых архитектурных сооружений города.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См., например: Памятная книжка Области войска Донского на 1906 год. Новочеркасск, 1905. Отд. 2. Местные учреждения. С. 50.

2. Упорниковы и другие / сост. С. В. Корягин. М. : Русаки, 2002. (Генеалогия и семейная история дон. казачества». Вып. 25.)

3. Бланк С., Шинберг Д. По дну Ладоги // Новый мир. 1968. № 2. С. 160.

4. Матвейчук А. На пике Большого террора // Нефтяные вед. 21/02/2012 № 4 (229). С. 5. URL: http://lukoil-overseas.ru/upload/iblock/e85/oil_news_04.pdf

5. Сталинские расстрельные списки. URL: http://stalin.memo.ru/spiski/pg11171.htm

6. Расстрелянные в Москве «Коммунарка» 1937 г. // Погибшие : воен. арх. и списки погибших солдат. URL: http://погибшие.рф/arhiv/zhertvy-repressij/zahoronenie-v-kommunarke/rasstrelyannye-v-moskve-kommunarka-1937g.html; Мартиролог расстреляных в Москве и Московской области // Память о бесправии : проект Музея и обществ. центра «Мир, прогресс и права человека» им. А. Сахарова. URL: http://www.sakharov-center.ru/asfcd/martirolog/?t=page&id=12926

7. Александров К. Любитель автомоделизма // Огонёк. 1953. № 35. С. 10.