ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2015-й

Архивы Ростовской области

Донские генералы в Первой мировой войне

Е. П. ЛУКЬЯШКО

ДОКУМЕНТЫ РАССКАЗЫВАЮТ

Донцы в Первой мировой войне по материалам госархива Ростовской области (ГАРО)

Многие фонды Государственного архива Ростовской области содержат сведения о событиях, происходивших в период Первой мировой войны. Но наиболее интересные и информативные документы выявлены в 30 фондах органов управления, сословных, отраслевых и финансовых учреждений, промышленных предприятий, лечебных и учебных заведений.

Они рассказывают о мобилизации казаков и неказачьего населения Области войска Донского и оказании поддержки семьям призванных на военную службу; об усилении мер по охране государственной тайны; обеспечении безопасности приграничных территорий; об организации помощи раненым и больным воинам, в большом количестве прибывавшим с театра военных действий; размещении и поддержке беженцев из западных областей России; о мобилизации средств и сборе пожертвований на нужды войны и строительство лазаретов.

Отдельную группу составляют документы и газетные публикации, описывающие участие казачьих формирований в боевых действиях. В ГАРО их не много – лишь некоторые отложились в фонде Войскового штаба Войска Донского, в основном в форме приказов и телеграмм [1].

К маю 1915 года в войне принимало участие «…58 донских казачьих полков, много отдельных конных и пеших сотен и 20 батарей, находившихся не только на различных фронтах, но и разных театрах войны» [2, л. 14–15].

Ещё в ходе войны стали задумываться не только о необходимости документирования и сохранения сообщений штаба Верховного главнокомандующего о боевых действиях казаков и отчётов штаба походного атамана о трофеях, добытых казаками в войну, но и о сборе свидетельств обо всех проявлениях мужества и славы, которые послужат «готовым материалом при составлении истории Войска Донского» и сыграют положительную роль в воспитании подрастающих поколений.

Задача сохранения памяти о подвигах казаков на полях сражений изложена в рапорте войскового старшины, а впоследствии полковника, Ивана Константиновича Хрещатицкого, командовавшего 25‑м и 26‑м Донскими казачьими полками. 6 мая 1915 года, временно командуя 25‑м Донским казачьим полком, он издал приказание о сборе иллюстративного материала и обратился к офицерам полка с призывом «…не полагаясь на свою память, выдающиеся подвиги отдельных казаков, а также всё, могущее служить материалом к составлению истории полка, заносить в свои памятные книжки и при первой возможности сообщать офицеру, назначенному для занесения [их] в одну общую тетрадь» [2, л. 13].

Со времени его вступления во временное командование 25‑м полком в нём «…был заведен фотографический аппарат и оказался отличный фотограф‑специалист, казак Столяров…», который к декабрю 1915 года сделал свыше ста снимков (мы предполагаем, что эти снимки хранятся в фондах РГВИА). Отсутствие такого специалиста в 26‑м Донском казачьем полку, в командование которым вступил Хрещатицкий, затрудняло продолжение начатой им работы.

А «…какое было бы облегчение для будущего историка иметь готовый, не разрозненный материал, да ещё иллюстрированный фотографическими снимками участников войны и всего, относящегося до боевой деятельности полка. Настоящая же война по цели, числу принимающих в ней участие держав и количеству войск – небывалая в истории человечества…» [2, л. 13–13 об.].

Продолжая вести хронику событий, в которых участвовал вверенный ему полк, и подготовив некоторые материалы, ныне хранящиеся в фонде‑коллекции Харитона Ивановича Попова, И. К. Хрещатицкий ходатайствовал о привлечении к работе всех командиров казачьих полков. Распоряжение о работе «…должно исходить от наказного или походного атамана. С этой мыслью я, – писал Хрещатицкий, – несколько раз обращался к командующему 4‑й Донской казачьей дивизией графу Граббе, прося его доложить об этом походному атаману. Не знаю, доложил ли граф Граббе походному атаману во время посещения Его Высочеством 4‑й Донской казачьей дивизии… Но в настоящее время по полкам разослана от Штаба дивизии бумага следующего содержания: “Ввиду предполагаемого возбуждения ходатайства перечислить из хозяйственных экономических сумм в переходящую на нужды полков после войны, как то: на составление истории полков, устройство музея, постановку в станицах медных досок памяти убитых, Георгиевских кавалеров и проч., прошу сообщить для доклада начальнику дивизии, какую сумму Вы считаете необходимым оставить в полку на вышеперечисленные нужды”» [2, л. 13].

Вероятно, инициатива И. К. Хрещатицкого не получила поддержки, и кроме материалов, собранных им, мы не имеем подборок других полков со сведениями о боевых подвигах казаков в период «2‑й Отечественной войны».

Все документы, подготовленные И. К. Хрещатицким, будут помещены в предполагаемом к изданию сборнике, посвящённом Первой мировой войне, над которым в настоящее время работают сотрудники Государственного архива Ростовской области.

Помимо сведений о боевых подвигах казаков, в ГАРО имеются документы об участии населения, и даже учащихся, в оказании помощи фронту. Например, в документах Таганрогского среднего 8‑классного технического училища и ремесленной школы при нём есть сведения о привлечении не только преподавателей, но и большого числа учащихся к работе по изготовлению бомбомётов на оборудовании училища; об организации и деятельности дружин для помощи семьям лиц, призванных на войну, во время сельскохозяйственных полевых работ; о сборе средств для организации лазаретов [3, л. 14, 36, 41–41 об.].

Документы об участии в организации и содержании лазаретов содержатся почти во всех просмотренных фондах. Лазареты создавались на войсковые средства, на коллективные пожертвования, а также на средства частных лиц. Например, правление товарищества «Братья Парамоновы» обратилось к ростовскому градоначальнику с предложением передать

«…временно, но в полное распоряжение для нужд санитарного общества ”Красного Креста“ двухэтажный дом с паровым отоплением, водопроводом и пр. удобствами по 29 линии на берегу Дона, вблизи железной дороги, и оборудовании его всем необходимым для лазарета» [4, л. 20–20 об.]; а крестьянин Степан Александрович Санин обратился в Нахичеванскую городскую управу с предложением передать под лазарет принадлежавший ему дом и казармы, к которым имелся подъезд, необходимый для перевозки тяжелораненых [4, л. 30].

Медицинская помощь оказывалась не только раненым российским воинам, но и военнопленным – в приказе ростовского градоначальника за август 1914 года № 656 говорится об оказании первоочередной помощи «нашим раненым», «а потом неприятелям» [4, л. 37].

В ГАРО имеется также комплекс документов о привлечении военнопленных к работам в сельском хозяйстве, на рудниках и строительстве сооружений по шлюзованию Дона. Среди них списки, документы об обеспечении военнопленных продуктами питания, одеждой и обувью, их медицинском обслуживании.

В фонде Канцелярии войскового наказного атамана имеется рапорт заведующего судной частью Войскового штаба начальнику штаба Войска Донского о расследовании условий жизни военнопленных на руднике Парамонова, в котором говорится, что военнопленные в работе и условиях жизни уравнены с русскими рабочими [5, л. 3–4].

Огромный поток беженцев, хлынувший на Дон летом 1915 года, необходимо было обеспечить жильём, питанием, медицинским обслуживанием, которое не только сохранило бы им жизнь, но и предотвратило распространение эпидемий и заразных болезней, в том числе среди местного населения.

В фонде Атаманской канцелярии содержатся сведения о количестве беженцев [6, л. 29–31], в том числе и по округам Области войска Донского; об организации и деятельности областного Комитета о беженцах, о распределении и использовании средств, отпущенных на их содержание [7, л. 2–3 об.].

В «Донских областных ведомостях» было опубликовано обязательное постановление войскового наказного атамана о запрете разговаривать на немецком языке в публичных местах – за нарушение полагался денежный штраф до 3000 рублей или заключение в тюрьме до 3 месяцев [8, л. 1].

Во исполнение циркуляра Главного управления по делам местного хозяйства МВД от 13 октября 1914 года № 52 были собраны сведения о немецких колониях и приняты постановления о переименовании поселений, носивших немецкие названия [9, л. 59]. Земли, расположенные в прибрежной зоне, для обеспечения безопасности границ выкупались у их владельцев Крестьянским банком. В фонде Войсковой канцелярии имеются списки землевладельцев австрийского и немецкого происхождения (опубликованные 15 декабря 1915 года в газете «Донские областные ведомости»), которые обязаны были продать свои участки [9, л. 2–9]. Однако разъяснялось, что германские и австрийские подданные, находящиеся вне всякого подозрения, могут оставаться на своих местах и не лишаются права владеть принадлежащим им имуществом до тех пор, пока не возникнут подозрения в их неблагонадёжности [10, л. 218].

Перестройку экономики городов во время войны характеризует предписание ростовского градоначальника нахичеванскому городскому голове «…об исключении из городских смет расходов, не являющихся особо настоятельными, и о принятии некоторых других, обусловливаемых войною»; а также мероприятия по установлению таксы на предметы первой необходимости, запрет на повышение цен, в особенности на хлеб [11, л. 57–57 об.].

В городах и станицах Области войска Донского были приняты решения о закрытии на время войны винной торговли. Выдвигались предложения о прекращении продажи спиртных напитков навсегда [12, л. 28–31].

В 1915 году Сергей Сулин подготовил сборник стихотворений «Вторая Отечественная война 1914–1915 гг.», на выпуск 5 тысяч экземпляров которого Областное правление выделило 300 рублей [13, л. 1–23].

Наряду с высоким подъёмом патриотизма, наверное, были и случаи, потребовавшие мер, изложенных в циркуляре начальника штаба Войска Донского № 3309 от 4 февраля 1916 года об ознакомлении всех воинских чинов с введением полной регистрации лиц, виновных в добровольной сдаче в плен и изменнических действиях в плену, для привлечения их после окончания войны к суду и о направлении в штаб всех поступивших к начальствующим лицам сведений о преступной деятельности пленных [14, л. 17–17 об.].

Обустройство существующих в Области войска Донского мест для восстановления здоровья раненых и больных воинов [15, л. 53–54] сочеталось с мероприятиями по сбору средств на строительство лечебниц в курортных зонах Кавказа и Крыма. Об этом говорят следующие документы:

– сообщение войскового наказного атамана предводителю дворянства Черкасского округа о подготовке к проведению однодневного сбора пожертвований на постройку в Крыму двух санаториев для раненых воинов и их больных детей [16, л. 1–1 об.];

– протокол черкасской окружной организационной комиссии по сбору пожертвований на постройку двух санаториев в Крыму для больных и раненых воинов [16, л. 20];

– программа проведения мероприятий по сбору средств на постройку санаториев в Крыму, предложенная Акционерным обществом Сулинского завода [17, л. 10–12];

– сообщение таганрогского предводителя дворянства директору Таганрогского среднего технического училища о проведении сбора пожертвований на строительство санаториев в Крыму для больных и раненых воинов и детей, осиротевших во время войны [18, л. 109].

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ГАРО. Ф. 46. Оп. 1. Д. 3694, 3706, 3786, 3788, 3803.

2. Там же. Ф. 55. Оп. 1. Д. 1464.

3. Там же. Ф. 593. Оп. 1. Д. 235.

4. Там же. Ф. 91. Оп. 1. Д. 1809.

5. Там же. Ф. 46. Оп. 1. Д. 3998.

6. Там же. Д. 3791.

7. Там же. Д. 3790.

8. Там же. Д. 3777.

9. Там же. Д. 3698.

10. Там же. Ф. 137. Оп. 1. Д. 70.

11. Там же. Ф. 91. Оп. 1. Д. 1811.

12. Там же. Ф. 46. Оп. 1. Д. 3706.

13. Там же. Ф. 301. Оп. 28. Д. 861.

14. Там же. Ф. 824. Оп. 1. Д. 2.

15. Там же. Ф. 26. Оп. 5. Д. 1994.

16. Там же. Ф. 308. Оп. 1. Д. 236.

17. Там же. Ф. 26. Оп. 5. Д. 1986.

18. Там же. Ф. 593. Оп. 1. Д. 230.