ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2016-й

Музеи Ростовской области

А. В. ПЕЛИПЕЦ

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ БЕЗ ПРИРОДЫ

В сентябре 1996 года во Дворце Н. Д. Алфераки отрылась новая, ныне действующая, экспозиция Таганрогского краеведческого музея, поменявшего в результате преобразований свой внутренний облик, содержимое экспозиции и организационную форму в целом. Отныне Дворец стал частью Таганрогского государственного литературного и историко-архитектурного музея-заповедника.

Реорганизация затронула не только управленческую, научную и хозяйственную деятельность музея, но и привела к исчезновению целого структурного подразделения, привычного и любимого многими горожанами – отдела природы.

Уже выросло целое поколение таганрожцев, лишённых возможности получать эколого-краеведческие знания в главном музее города. Несмотря на это, большинство источников, рассказывающих об истории музея, пестрят словно написанной под копирку фразой о том, что реставрационные работы 1989–1996 годов позволили «во многом восстановить первозданный облик дворца». При этом нигде не говорится, какой нематериальной ценой это было достигнуто.

Те, кому довелось побывать в Таганрогском краеведческом музее в 1970–1980‑х годах, помнят, какое сильное впечатление производило начало экскурсии – знакомство с отделом природы.

Экспозиция встречала посетителей рассказом о далёком геологическом прошлом нашего края, об эволюции жизни и ландшафта Северо-Восточного Приазовья. Современный рельеф, поверхностные и подземные воды, климат, почва, растительность, животный мир… [1]. Ребёнком я неоднократно бывал в музее, и сейчас вполне осознаю, что сухое описание отдела природы не даёт и толики тех восторженных впечатлений, которыми переполнялась личность маленького человека после каждого посещения музея. Приглушённый свет витрин с макетами сцен из жизни первобытных охотников, подлинные кости древних чудищ, коллекции насекомых, чучела зверей и особенно диорама «Азовское море» подолгу задерживали, создавая ощущение причастности к таинству открытий чего-то редкого, недоступного и очень далёкого…

После реставрационных работ (1989–1996) отдела природы не стало. Уже нет залов, экспонатов и предметов музейного интерьера, связанных с той частью экспозиции, а природная тематика напрочь исчезла из программ научно-исследовательской деятельности и издательских проектов. Канула в небытие и естественнонаучная коллекция, которая даже не упоминается на веб-сайте музея в перечне коллекций, размещённых в фондохранилищах [2]. В то же время информация на сайте гласит: «Музей-заповедник, созданный в результате слияния Литературного музея А. П. Чехова и Краеведческого музея Таганрога, объединил и музейные коллекции этих двух музеев, разнообразные и во многом уникальные». Напрашивается метафизический парадокс: в результате объединения целое стало меньше, чем сумма его частей.

Столь же обманчивым выглядит и присутствующее в публикациях смешение понятий «Таганрогский краеведческий музей» и «Дворец Алфераки», в котором музей расположен. Общеизвестно: суть краеведческого музея – в комплектовании, хранении и экспонировании материальных объектов, представляющих собой естественнонаучную, историческую и культурную ценность. Дворец Алфераки, каким бы архитектурным или историческим достоянием он ни был, в контексте музея – место, где располагаются экспозиция и фонды. Поэтому, если дворцу реставрация позволила «восстановить первозданный облик», то музею это на пользу не пошло: значительно сократились экспозиционные площади, а в традиционную миссию музея внесены чуждые элементы, размывающие границы его деятельности. Однако путём смешения понятий музея и дворца перед неискушённым читателем рисуется благостная картина последствий реставрации.

Вспоминая времена реконструкции, перед моими глазами предстают картины из жизни тогдашнего общества, где широко обсуждались вопросы восстановления исторических архитектурных памятников, пострадавших в послереволюционные годы. Дискуссии велись, прежде всего, вокруг храмов, купеческих особняков и других объектов архитектуры прошлого, используемых не по назначению порой совершенно варварскими способами. Видимо, эта тенденция не обошла стороной и вопрос реставрации дворца, где с 1930 года размещался музей. И хотя дворец с тех пор являлся одним из центров культурной жизни Таганрога, существовало мнение, что реконструкция и ремонтные работы (прежде всего 1950-х годов) загубили его в архитектурном плане [3].

Надо заметить, что наряду с проблемами истории и культуры, в то время наше общество остро обсуждало и вопросы экологии. В конце 1980-х детально разработали теорию общего экологического образования [4]. Однако, как это часто бывает у нас в стране, практика сильно отставала от теории, а в таганрогском музее вообще было решено с экологическим образованием покончить раз и навсегда.

Авторы проекта новой экспозиции, вольно или невольно противопоставившие культуру естествознанию, не учли, что известная фамилия Алфераки ассоциируется у просвещённого человека не только с военными подвигами или изящными искусствами и меценатством. Нынешняя светско-концертная ипостась музея выхолостила память о представителях этого известного дворянского рода.

Сергей Николаевич Алфераки (1850–1918), сын Николая Дмитриевича, был знаменитым российский энтомологом и орнитологом, автором зоологических открытий и широко цитируемых работ «Кульджа и Тянь-Шань» (1891), «Утки России» (1900), «Гуси России» (1904), «Птицы Восточного Приазовья» (1910). Он был вице-президентом Русского энтомологического общества, действительным членом нескольких зарубежных обществ, корреспондентом Зоологического музея Академии наук (почётное звание), а с 1879 года – членом Императорского Русского географического общества, от которого девять лет спустя получил Малую серебряную медаль [5].

Племянник Сергея Николаевича Михаил Михайлович (1889–1958) хоть и не был известен, как его дядя, но, ещё в детстве переняв от него интерес к природе, значительную часть жизни посвятил наблюдениям за птицами Приазовья. Его неопубликованные дневники натуралиста под общим названием «Птицы Дона» хранятся в Музее русской культуры в Сан-Франциско, которые только недавно стали вводить в научный оборот [6, 7, 8].

Чем руководствовались те, кто принимал решение убрать из новой экспозиции отдел природы? Вряд ли наличие аналогичных отделов в других крупнейших музеях области (Ростов, Азов, Новочеркасск) стало основанием для такого вердикта. В упомянутых музеях представлены и схожие археологические коллекции региона, но ведь никто не предлагает таганрожцам для знакомства с культурным прошлым ехать в другой город.

Новая форма существования под вывеской литературного и историко-архитектурного музея-заповедника также не обязывала отказаться от естественнонаучной тематики. На первый взгляд, природный лейтмотив того же Азовского историко-археологического и палеонтологического музея-заповедника выглядит более уместным, но в нашей стране есть примеры, опровергающие такое суждение. Скажем, в Рыбинском музее (признанный образец эффективной выставочной и информационной деятельности!) отдел природы был образован в 1995 году уже после получения им статуса историко-художественного и архитектурного музея-заповедника. Так что нельзя признать, что существовали обстоятельства для отказа от отдела природы по объективным причинам. Всё решило чьё-то мнение – возможно, коллективное, которое принципиально допускало полное размежевание историко-культурной и естественнонаучной просветительской миссии краеведческих музеев.

К сожалению, такой подход не редкость. Многие убеждены, что краеведение имеет исключительно культурологическую суть [9] и что современному краеведческому музею, находящемуся в жёстких рамках ограниченного финансирования и дефицита помещений, следует, освободившись от широких требований обучающего и просветительского характера, обратиться к созданию более однородной экспозиции, выбрать наиболее яркую тему или хронологический промежуток из истории края [10].

Не этот ли крайне спорный подход был реализован в Таганроге? Вот только проблема дефицита помещений, как это ни удивительно, возникла не от стечения неблагоприятных обстоятельств, а была сознательно заложена в планах самой реконструкции.

Как известно, свято место пусто не бывает. Образовавшуюся после сокращения отдела природы нишу заполнили экспонаты и культурные программы, посвящённые темам, о которых в советский период замалчивали: царская династия, религиозные традиции, купеческая история города… Маятник качнулся в другую сторону – по сути, произошло зеркальное отображение того, что случилось в музейной жизни с приходом к власти большевиков и, что самое удивительное, при помощи их же методов. Новая идеология, новые жертвы идеологии?

Размышляя о причинах исчезновения отдела природы, также не следует забывать очевидную вещь: любое начинание живёт, пока есть специалисты. Показателен пример археологической научной работы Таганрогского краеведческого музея, «золотая эпоха» которой приходится на 1950–1970-е годы, когда в нём трудились П. И. Борисковский, И. С. Каменецкий, Н. Д. Праслов, В. С. Флёров [11]. Плодотворная деятельность этих учёных не только обогатила фонды музея, но и придала импульс исследованиям последующих поколений таганрогских археологов.

Археологическая жизнь музея завершилась после 1999 года, когда Таганрогская археологическая экспедиция (руководитель – П. А. Ларенок) перешла под эгиду Ростовского регионального отделения ВООПИиК. И хотя в последующие годы раскопки на территории города проводились усилиями исторического факультета ТГПИ, а также совместной российско-германской экспедицией (древнегреческое Таганрогское поселение), краеведческий музей выступал уже лишь в роли хранилища находок.

Что же касается естественнонаучной работы музея, то ситуация тут ещё менее благополучная, чем с археологией, поскольку если в подготовке археологических кадров участвует тот же ТГПИ (теперь уже бывший), то специалистов-естественников готовить в Таганроге попросту некому и негде.

Вообще говоря, в Таганроге с естественнонаучным образованием никогда не складывалось. До революции в городе развивались торговля и промышленность, позже добавилась советская вездесущая «оборонка» – куда ж без неё. Следовательно, все учебные заведения обязаны были готовить кадры для этих отраслей. Итог – полное отсутствие образовательных и научно-исследовательских учреждений, связанных с науками о Земле и жизни [12].

В этих неблагоприятных для обучения естествознанию условиях музейный отдел природы был тем островком, где на краеведческом материале дети и взрослые могли знакомиться с особенностями местного ландшафта, геологической историей края, его флорой и фауной. При этом сам музей являлся мерилом краеведческой работы в учебных заведениях города, источником методической помощи, местом проведения уроков и внеклассных занятий.

В статье «Музей как средство воспитания» известный педагог В. С. Кукушин писал, что в рамках разработанной в городе концепции целостной системы гуманитарно-эстетического образования «Город как школа культуры» часть школьных занятий стала проводиться в музеях города: «Уроки экологии, истории, географии – в историко-краеведческом музее, в музее градостроительства… Но все это – в прошлом…» [13].

А что же в настоящем? Афиша событий сообщает: из двадцати мероприятий, прошедших в Таганрогском историко-краеведческом музее в 2013 году (между прочим – Год охраны окружающей среды!), семнадцать представляли собой историко-музыкальные и литературно-музыкальные вечера и концерты, три – исторические лекции [14]. Как тут не вспомнить высказывание директора Азовского музея-заповедника А. А. Горбенко о некоторых областных музеях: «Иногда не сразу и догадаешься, в музей ли ты попал – настолько разнообразна деятельность расположенных в музее структур: здесь торгуют, меняют деньги, пляшут, поют и т. д.» [15].

Не лучше обстоит дело и в музее «Градостроительство и быт Таганрога», где прочно обосновались иногородние выставки восковых фигур, изображающих, в том числе, людей с физическими уродствами, «звёзд» телевидения и голливудских киноподелок – персонажей, достойных скорее ярмарочного балагана. Справедливости ради надо сказать, что в том же музее проходят и выставки экзотических животных, но надо ли объяснять бесполезность такой экзотики для краеведческого подхода в изучении природы у подрастающего поколения?

А ведь важность краеведческого принципа в обучении естествознанию подчёркивали многие выдающиеся деятели отечественной науки: педагоги К. Д. Ушинский, Н. Х. Вессель, А. Я. Герд, методист Б. Е .Райков, биологи В. М. Шимкевич и Н. П. Книпович, географы Л. С. Берг и Н. Н. Баранский [16, 17, 18]. В этом ответственном деле краеведческие музеи выступают в роли не только источника сведений о природных объектах прошлого и настоящего, но и наглядного примера систематизации накопленных знаний, связи отдельных предметов в единую естественно-историческую картину. Поэтому так важно в городах не ограничиваться школьными краеведческими уголками или вузовскими музеями, где собранный материал сильно ограничен и, как правило, представляет собой бессистемный набор редкостей.

Не менее весома роль краеведческого музея и в воспитании у людей эмоционально-эстетического восприятия той местности, где они живут. Не секрет, что сейчас у большинства населения Таганрога экологический образ Азовского моря и Приазовья обесценен не столько «благодаря» негативным последствиям антропогенного воздействия, сколько тотальным насаждением в массовом сознании стереотипов ценности природных ландшафтов, которые раскручиваются маховиком туристической индустрии [19].

И реставрация музея, и открытие новой экспозиции произошли ещё до появления в 2002 году в Ростове-на-Дону Южного научного центра РАН, сотрудники которого уже больше десяти лет ведут активную научную и просветительскую работу по изучению, в том числе, Азовского моря и Приазовья. И вот тут Таганрог оказался не у дел. А ведь его музей мог бы не только регулярно пополняться новыми естественно-научными экспонатами, но и быть местом презентаций многих изданий Южного научного центра. Например, «Экологический атлас Азовского моря» [20] мог быть по праву представлен в единственном в Ростовской области приморском городе. Но этого не случилось, поскольку город у моря поспешил опрометчиво избавиться от природной экспозиции своего музея.

Подобно тому, как в живой природе сокращение биоразнообразия говорит о наступившем экологическом кризисе, обеднение комплексной экспозиции краеведческого музея свидетельствует о кризисе идей музейного продукта, предоставляющего широкой публике возможность знакомства не только с историко-культурным, но и природным богатством края.

Кризис этот очевиден, его невозможно завуалировать выпячиванием одной исторической эпохи, одной знаменитой личности, так же, как и мантрами о «культурной столице юга России» или превращением музея в «дом культуры», используя значительные его площади для проведения концертов, приёмов и торжественных бракосочетаний.

Мои размышления не претендуют на объективное расследование произошедшего с музеем. Это лишь размышления бывшего и нынешнего посетителя музея, но именно это обстоятельство не позволяет отмахнуться от них как от критики конкурентов или учёного «буквоедства». Можно долго рассуждать о всевозможных формах социокультурной практики и различных архетипах музейной деятельности, оправдывающих нынешнее положение дел, но все эти доводы разбиваются о простой детский вопрос: «Почему в нашем музее нет ничего о природе?»

Печально, что этот очевидный даже ребёнку факт до сих пор остается незамеченным как для самого музея, так и для городской общественности. «Отряд не заметил потери бойца», как поётся в известной песне. Более того, нынешний «командир отряда» уверенно утверждает, что «боец» по-прежнему в строю и успешно выполняет возложенные на него задачи.

В статье «Музей мечты» Галина Александровна Крупницкая, директор историко-краеведческого музея, отмечает: «В своё время, намечая дальнейшее развитие музея, его структуру, Антон Павлович Чехов писал Павлу Фёдоровичу Иорданову: “Для музея, конечно, придётся брать всё, что дают, не вызывая особой разборчивости. Так, по крайней мере, на первых порах. Со временем, когда осмотримся и будем иметь средства, придётся делать выбор, держась такой программы: 1) Пётр Великий, 2) Александр I, 3) Естественная история Приазовского края, 4) Предметы, имеющие художественную ценность, 5) Предметы, имеющие отношение к истории Таганрога”. Данная структура легла в основу экспозиции историко-краеведческого музея 1995–1996 гг. Эта экспозиция стала воплощённой мечтой великого писателя, являясь его интеллектуальным и общественно значимым наследием» [21].

Возможно ли в нынешних условиях называть мечтой великого писателя экспозицию, где не представлена естественная история приазовского края?

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Таганрогский краеведческий музей / сост.: Дари Н. А., Земляченко А. А., Князюк Н. М. [и др.] Ростов н/Д : Кн. изд‑во, 1976. С. 5–12.

2. Коллекции // Таганрогский государственный литературный и историко-архитектурный музей–заповедник : офиц. сайт. [Таганрог], 2011. URL: http://www.tgliamz.ru/collections (дата обращения: 19.01.2015).

3. Кукушин В. С. История архитектуры Нижнего Дона и Приазовья. Ростов н/Д : ГинГо, 1996. С. 254.

4. Региональное экологическое образование: перспективы развития / Скалон Н. В., Колесников П. В., Лучникова Е. М. [и др.] // Вестн. КемГУ. 2012. № 2. С. 78–82.

5. Цымбал А. А. Талантливый род Алфераки // Дон. временник. Год 2015‑й. Вып. 23. С. 56–57.

6. Франкьен И., Шергалин Е. Э. Новое имя в орнитологии Приазовья – Михаил Михайлович Алфераки (1889–1958) // Стрепет. Фауна, экология и охрана птиц Южной Палеарктики. Ростов н/Д., 2010. Т. 8, вып. 2. С. 114–124.

7. Шергалин Е. Э. Письма редактора журнала «Семья Охотников» Сергея Тихоновича Павлова Сергею Александровичу Бутурлину // Бутурлинский сб. : материалы IV междунар. Бутурлин. чтений. Ульяновск, 2012. С. 297–307.

8. Белик В. П., Шергалин Е. Э., Франкьен И. Ж. М. М. Алфераки – Птицы Нижнего Дона: Non- Passeriformes // Стрепет. Фауна, экология и охрана птиц Южной Палеарктики. 2012. Т. 10, вып. 1. С. 5–53.

9. Антонов В. В. Станет ли краеведение разделом культурологии? // Фонтанка : культур.-ист. альм. СПб., 2011. № 9. С. 34–39.

10. Алексеева С. В. Краеведческие музеи как форма культуры российской провинции // Триумф музея? СПб., 2005. С. 380–403.

11. Археология // Таганрогский государственный литературный и историко-архитектурный музей-заповедник : URL: http://www. tgliamz.ru/collections/collection.php?PAGE_ NAME=section&SECTION_ID=38 (дата обращения: 19.01.2015).

12. Пелипец А. В. О факторах, влияющих на формирование экологической культуры населения города Таганрога // Задачи преобразования Таганрога. Таганрог, 2013. С. 106–108.

13. Кукушин В. С. Музей как средство воспитания // relga : [науч.-культурол. журн.] 2014. № 5 [278]. URL: http://www.relga.ru/Environ/ WebObjects/tgu-www.woa/wa/Main?level1= main&level2=articles&textid=3855 (дата обращения: 19.01.2015).

14. Афиша событий // Таганрогский государственный литературный и историко-архитектурный музей–заповедник. URL: http://www. tgliamz.ru/calendar/index.php?SHOWALL_1=1 (дата обращения: 19.01.2015).

15. Горбенко А. А. Археология и донские музеи // Историко-археологические исследования в Азове и на Нижнем Дону в 1994 г. Вып. 14. Азов, 1997. С. 6–9.

16. Савинова Е. В., Семчук Н. М. История становления принципа краеведения в методике школьного естествознания // Успехи современного естествознания. 2008. № 6. С. 121–123.

17. Берг Л. С. Предмет и задачи краеведения // Как изучать свой край. Л., 1925. С. 5.

18. Баранский Н. Н. Методика преподавания экономической географии. М. : Учпедгиз. 1960. С. 280–287.

19. Пелипец А. В. Роль побережья Северо-Восточного Приазовья в изучении социоприродных процессов Aнтропогена // Геология и полезные ископаемые четвертичных отложений : материалы VIII Университет. геол. чтений. Ч. 2. Минск, 2014. С. 86.

20. Уникальный экологический атлас Азовского моря издан в Ростове // Южный регион Дон : обл. телеканал : офиц. сайт.. URL: http:// www.yugregion.ru/education/news/47923.html (дата обращения: 19.01.2015).

21. Крупницкая Г. А. Музей мечты: из истории музейного стр‑ва в Таганроге // А. П. Чехов: пространство природы и культуры : сб. материалов междунар. науч. конф. Таганрог, 2013. С. 52–59.