ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 1999-й

Библиотеки Ростовской области

АРКАДИЙ ГАЙДАР В РОСТОВЕ

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ РОСТОВСКОГО БИБЛИОТЕКАРЯ

Осенью, в ноябре 1934-го года в жизни Ростова и моей произошло событие, оставившее яркий след в моей памяти и имевшее отклики и в дальнейшие годы. Это была первая встреча и знакомство с «живым» Гайдаром. К этому времени читатели и мы, библиотекари, знали и ценили первые книги Гайдара — «РВС», «Дальние страны» (о «Графских развалинах» говорить не хочется: я всегда считала эту книгу ошибкой молодости автора и сам Гайдар говорил мне «Это было еще до «Школы») и особенно, конечно, «Школу». Я и сейчас считаю эту книгу одной из лучших детских и даже взрослых книг. Даже при теперешней переоценке ценностей, зачастую слишком решительной, книга прекрасно изображает время и настроение того времени. А тогда она открывала новую эпоху детской литературы — ведь до тех пор у ребят громадным успехом пользовались книги Ауслендера «Много впереди», Остроумова «Макар-следопыт», Бляхина «Красные дьяволята», где юные герои совершали лёгкие и неправдоподобные победы... А у Гайдара зазвучала жизненная правда — когда Борис даже гранату бросить не сумел и по мальчишескому легкомыслию подвёл Чубука под расстрел.

Мы, библиотекари Ростова, настойчиво приглашали Гайдара к нам. Один раз нам было даже обещано, что в мае 1934-го он приедет вместе с редактором «Пионера» Борисом Ивантером отметить 10-летие журнала. Но Гайдар заболел, и Ивантер приехал один. И вот, наконец, в ноябре мы дождались приезда Гайдара вместе с литератором Иваном Игнатьевичем Халтуриным на совещание (кажется, областное) работников детских библиотек. Совещание проводилось в помещении клуба работников искусств — во дворе школы № 53, на улице Энгельса, рядом со зданием, в котором позже разместили Дворец пионеров. Теперь этого дома нет — там построено новое здание Дворца пионеров. В этот клуб он пришёл, как мне помнится, ещё вечером, накануне открытия совещания, когда мы готовили выставки. Пришёл — такой большой, мощный и в то же время такой приветливый и как-то по-детски доверчивый... И хотя для нас он был знаменитостью, почётным гостем, но с ним сразу стало легко и просто общаться. Он был на совещании, выступал и побывал в трёх детских библиотеках — им. Сталина (она до революции называлась им. Кольцова, а потом была переименована в библиотеку им. Чкалова), им. Величкиной и Дворца культуры Ростсельмаша. Когда 17 ноября, в субботу, на первый или второй день совещания, заведующая детской библиотекой им. Сталина — наша Доня Жак [1] — поднялась после окончания заседания на сцену и сказала с отчаянной решимостью: «Аркадий Петрович, Вы должны к нам прийти!» — он ответил с улыбкой: «Ну что же, если должен, значит приду». Она начала ему объяснять адрес, и тут он якобы (я сама этого не помню, но это утверждает Доня, у которой точная память) сказал, указывая на меня: «Вот она меня проводит». На встречах с ребятами он рассказывал о повести «Военная тайна», которая была уже готова, но ещё не опубликована, читал отрывки — обычно разговор Владика с Толей о возможности стать невидимым и о рабочей солидарности, отвечал на вопросы ребят. Мне запомнился вопрос, придумывает ли он своих героев или описывает знакомых ребят, и он рассказал, что наблюдает многих ребят и берёт у них живые чёрточки... На прощание была организована встреча с читателями всех библиотек — от каждой пришли особо активные. Прошла она очень живо и интересно. Гайдар не только серьёзно разговаривал, но и шутил, даже играл... А когда мы вышли оттуда, я рискнула позвать московских гостей к нам домой, посидеть, поговорить, выпить чаю. Времена были тогда простые, без пышных угощений, и я решилась на этот шаг, хотя не готовилась к приёму. Они согласились. Не помню, кто был с нами, наверно, Доня и Аня Аращук, может быть, 3. С. Муратова. Мы шли пешком с Будёновского — я жила тогда на Энгельса, 109. Кто-то, кажется, побежал вперёд предупредить маму о неожиданном посещении. А я шла с Гайдаром, мы разговаривали, и я имела нахальство сказать ему, что «Школа» — его лучшая вещь и что он вряд ли напишет что-либо лучше. Естественно, что он с этим не согласился... Впрочем, как можно знать, что бы он ещё написал, если бы не погиб в те же злосчастные 37 лет... Повторяю, для меня образ Гайдара, писателя и человека, остаётся светлым, несмотря на все перемены и «раскопки» Солоухина. Если и были у него необдуманные жестокие поступки (это ещё требует проверки), так надо же понимать, что он вступил в кровавую бойню ещё совсем мальчишкой.

Уезжая, он подарил нашему методкабинету книгу «Дальние страны» с надписью и рукопись «Военной тайны», отпечатанную на машинке, со своими поправками. Это всё погибло — здание сгорело в 42-м году от прямого попадания бомбы. Но рукопись давали детским библиотекам для коллективного чтения, после чего ребята послали свои отзывы Гайдару и получили ответное замечательное письмо, напечатанное с некоторыми сокращениями в комментариях к «Военной тайне» (Аркадий Гайдар. Собрание сочинений.— Детгиз, 1955.— Т. 2.— С. 418).

Оригинал письма не сохранился, но у меня была копия, и я после войны её послала, кажется, Халтурину, который передал её Тимуру Гайдару, и, хотя у меня не было никаких доказательств подлинности этого письма, оно было такое гайдаровское, что никто не усомнился. А у меня в последующие годы было много выступлений в школах, в библиотеках, во Дворце пионеров, переписка с клубами гайдаровцев (таких было много), знакомство с биографом Гайдара — Камовым.

После их отъезда (я даже провожала их) я получила весёлую открыточку с характерными гайдаровскими рожицами: «Это я, это Ванька». Она почти стёрлась, я отослала её в ЦГАЛИ и получила копию.

Была ещё одна встреча — через два года, в августе 1936-го года. Гайдар ехал с писателем Розановым, кажется, в Геленджик, и остановился в Ростове. Жак [2] встречал их как представитель детской газеты «Ленинские внучата». Гайдар передал мне привет и, узнав, что я больна (ангина), на другой день пришёл, чем, конечно, я очень гордилась. Был у меня долго, активно участвовал в сборах мамы (она в этот день уезжала в Крым к своему брату), разговаривал с мамой о воспитании и написал ей на клочке бумаги записку, где говорилось, между прочим, «голова — головой, а сердце — сердцем». И ушёл только тогда, когда его у меня разыскали — надо было выступить во Дворце пионеров. Звал к себе мою маму, сказав мне при этом: «А Вы не приезжайте, моя жена ревновать будет».

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Дора Константиновна Жак — известный библиотечный работник, специалист в области каталогов.
2. Вениамин Константинович Жак (1905—1982), ростовский поэт.