ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2008-й

Деятели науки, учёные Ростовской области

МЕЧТАЛ О КУЛЬТУРНОЙ И ПРАВОВОЙ РОССИИ

Иоанникий Алексеевич Малиновский

Бывают в истории города люди, делившие с ним судьбу лишь несколько лет, но оставившие после себя особый след, ясно видный и с расстояния века. К таким личностям принадлежит учёный и общественный деятель Иоанникий Алексеевич Малиновский, живший и работавший в Ростове в 1915-1920 годах.

И. А. Малиновский родился в старинном волынском городе Остроге в семье ремесленника. Учился в местной прогимназии, затем в коллегии П. Галагана в Киеве и на юридическом факультете Киевского университета св. Владимира.

По окончании университета (1892) он преподавал законоведение в Киевском кадетском корпусе. Позже работал профессором права Томского университета. В своих печатных трудах этого периода учёный выступал против применения смертной казни, которую считал признаком нецивилизованности. В обстановке реакции, наступившей после революции 1905-1907 годов, исследование «Кровавая месть и смертные казни» (Томск, 1908-1909) и другие работы Малиновского вызвали большой общественный резонанс в России и явились своего рода протестом против карательной политики царского правительства. В связи с этим профессора отстранили от должности, привлекли к суду по статье 129 Уголовного уложения (побуждение к ниспровержению существующего строя), а книгу постановили уничтожить. Избавиться от преследования ему помогла общая амнистия, объявленная по случаю 300 летия дома Романовых.

В 1913 году И. А. Малиновский был назначен профессором Варшавского университета по кафедре истории русского права. Осенью 1915 года, в связи с эвакуацией университета, он переехал в Ростов. Квартиру снимал какое-то время, вероятно, на улице Пушкинской, после (в 1920 м) жил по адресу: ул. Сенная (ныне Максима Горького), 184, кв. 4.

На юридическом факультете университета Малиновский читал студентам историю русского права, а также курс русской истории; на историческом отделении историко-филологического факультета — историю Западной России. Параллельно он преподавал и на высших женских курсах. Позже, с появлением в Ростове новых учебных заведений, читал лекции в Археологическом и Коммерческом институтах. Кроме того, он участвовал в работе Общества истории, филологии и права при Варшавском университете, работал над новыми книгами. В Ростове были изданы такие его труды, как «Монархия и республика» (1917), «Курс истории русского права» (1918), «Древности русского права» (1919).

Однако интересы Малиновского не ограничивались наукой и преподаванием. Он принадлежал к тем из профессоров университета, которые, по наблюдению ростовской охранки, обретшей в университете новое поле для своей тайной деятельности, не замыкались «в сфере чисто академического труда», а искали «сближения с местным обществом». Замеченный охранкой Малиновский, едва перебравшись на новое место, стал одним из организаторов Ростово-Нахичеванского общества содействия высшему женскому образованию, создание которого приветствовалось далеко не всеми членами Совета Варшавских высших женских курсов [1].

Особое внимание Малиновского к вопросам женского образования вполне понятно: профессор имел трёх дочерей. Но его общественная деятельность была намного шире рамок указанного общества. А после Февральской революции Малиновский стал также одним из самых заметных политических деятелей города. Еще с 1905 года являлся он членом Партии народной свободы и теперь играл видную роль в местной кадетской организации.

Летом 1917 года он был избран гласным Ростовской думы от партии кадетов, некоторое время исполнял обязанности городского головы Ростова. А после избрания думы возглавлял городскую культурно-просветительную комиссию. Позже он был председателем правления издательского кооперативного товарищества «Единение», созданного в Ростове в 1918 году, являлся директором Ростово-Нахичеванского народного университета.

Много времени посвящал Малиновский публицистике. Активно сотрудничал в газете «Приазовский край», поместившей большое количество его статей. Печатался и в других ростовских изданиях: газете «Заря России», журнале «Донская волна». Статьи его касались актуальных общественных и политических событий, вопросов истории, культуры, литературы. Малиновский писал об истоках и путях революции, об устройстве будущей России, которую хотел видеть демократической республикой, культурным, правовым, свободным государством. Во многих своих публикациях учёный резко осуждал большевизм — за развязанный им террор, реки пролитой крови, культурную разруху. Так, летом 1919 года он писал: «Коммунистический рай, устроенный большевиками, — это нашествие варваров, диких, тупых, жестоких и беспощадных; это упадок культуры, это разрушение материальных и духовных ценностей, это одичание и озверение народа» [2].

Свои мысли, адресованные широкой общественности, Малиновский излагал не только на бумаге. Он часто выступал с публичными лекциями, в том числе с благотворительными целями, и не только в Ростове, но и в соседних донских городах и даже на станции Тихорецкой. Среди тем его выступлений — «Кто виновник войны», «Высшая школа в произведениях Чехова», «Русский народ накануне революции в художественной литературе»; в числе слушателей — учителя, служащие, рабочие, учащаяся молодёжь.

За свои передовые взгляды профессор пользовался большим уважением среди студентов и ростовской интеллигенции. Убеждения отца разделяла и его старшая дочь Мария, учившаяся на высших женских курсах. Она горячо верила в победу над большевиками и возрождение, «из развалин», сильной России. С молодой энергией активно относилась к жизни — принадлежала к «студенческой фракции» Партии народной свободы, призывала собирать документальные материалы о совершающихся исторических событиях и сама работала (в 1919 м) в историческом музее при Осваге.

Несмотря на солидный социальный статус Малиновского, семье его, очевидно, в годы Гражданской войны приходилось нелегко. Жена профессора, Мария Александровна, болела. И заработок Малиновского был единственным источником существования семьи. Сам Малиновский свидетельствовал о невзгодах, рассказывая, как, побывав в соседнем Кубанском крае, пытался привезти в Ростов пуд муки, но у него её конфисковали на пристани в Ейске, поскольку вывоз муки с Кубани был запрещён [3].

В декабре 1919 года, незадолго до занятия Ростова красными войсками, Малиновский по делам издательства «Единение» отправился в Царицын, но, как рассказывал позже, вследствие осложнений на фронтах не мог доехать до Царицына или вернуться назад и уехал в Екатеринодар.

Вернулся он в Ростов в начале апреля 1920 года и попытался наладить жизнь при новой власти. Возобновил работу в университете. Но скоро попал в поле зрения Дончека. За Малиновским установили слежку. Правда, ничего подозрительного в поведении профессора не обнаружилось: как докладывал осуществлявший слежку «сотрудник № 5» (не отличавшийся, как и многие коллеги-чекисты, грамотностью), Малиновский «в университет идет один и от туда тоже. <…> Занимает он… 2 комнат в одной две его дочери находятся а в другой сам с женою так что зборища устраевать негде и он паприходу с уневерситета не где неходит» [4].

Однако участь его была предрешена. 30 июня 1920 года на квартире у Малиновского чекисты произвели обыск; учёный был арестован и заключён в Ростовскую тюрьму. На следующий день ему предъявили обвинение в «контрреволюции». В вину ему вменялось то, что «в бытность владычества белых на Дону» он вёл активную деятельность в партии кадетов (следует вспомнить, что большевики, едва придя к власти, декретом Совнаркома объявили кадетов «партией врагов народа»), сотрудничал в антисоветских газетах и журналах, а также являлся министром просвещения при Деникине.

Вещественными доказательствами послужили изъятые во время обыска брошюра «Монархия и республика», написанная Малиновским и изданная Ростовским комитетом Партии народной свободы, и воззвание «К братьям красноармейцам!», не имеющее указания на авторство, но тоже инкриминированное Малиновскому. Брошюра должна была подтверждать кадетскую сущность профессора. Воззвание, изданное Отделом осведомления Всевеликого войска Донского, было не менее крамольным, так как призывало красноармейцев не участвовать в братоубийственной войне на стороне большевиков, причинивших много горя русскому народу, а расходиться по домам или с оружием в руках переходить на сторону белых.

Разумеется, в подшивках старых газет при желании можно было найти и более обильный материал на Малиновского, публично высказывавшего свои взгляды на их страницах. Но что касается поста министра (точнее, начальника Управления народного просвещения) в деникинском правительстве, то Малиновский в действительности его не занимал, хотя некоторое время в 1919 году в управлении работал.

Свидетельскую основу дела составили показания младших служащих университета — курьеров И. Н. Уставщикова и П. Е. Дробышева, садовника В. И. Духовникова, швейцара М. Н. Бахара, которые с большим пролетарским рвением уличали профессора во всех антисоветских грехах. А общую значительность делу придавало привлечение в качестве соучастников Малиновского по контрреволюционной деятельности ещё трёх работников Донского университета — профессоров З. В. Гутникова и А. А. Жандра и ассистента А. Н. Успенского. (Помимо этого, вскоре после ареста отца за свою деятельность при белых была арестована и старшая дочь Малиновского Мария (по мужу Ходжаева). Её приговорили к заключению в лагерь принудительных работ до окончания Гражданской войны.)

24 июля 1920 года Дончека постановила применить к Малиновскому, а также профессорам Гутникову, Жандру и ассистенту Успенскому высшую меру наказания. Учитывая, что «некоторые из указанных профессоров представляют из себя видную учёную величину», была запрошена санкция Москвы, и ВЧК приговор утвердила [5]. З. В. Гутников и А. А. Жандр через несколько дней были расстреляны. Что могло спасти Малиновского? Из материалов заведённого на него в Дончека дела видно, что Малиновский после ареста настойчиво отрицал свою «буржуазность» и враждебность к «идее власти трудового народа», заявлял, что, критикуя советский режим, выступал против эксцессов, неправильных методов управления, что хочет заниматься только наукой, а не политикой. За него поручились более десяти членов РКП(б), занимавших ответственные должности в советских учреждениях, ходатайствовал юридический факультет. В его пользу высказались члены правления товарищества «Единение». В августе председатель профсоюза работников просвещения А. А. Воскресенский обратился с просьбой об освобождении Малиновского к наркому просвещения А. В. Луначарскому.

Луначарский был не против проявления снисходительности к Малиновскому. Во время своего приезда в Ростов, где высокопоставленный гость участвовал в работе Особой комиссии по разгрузке тюрем, учреждённой местным исполкомом, он «натолкнулся» на Малиновского в тюрьме и «нашёл его больным и запуганным человеком». А значит — не представлявшим опасности для большевиков. Расстреливать профессоров, считал Луначарский, нерасчётливо и бесхозяйственно: достаточно небольшого срока в тюрьме или концлагере, чтобы они «сделались шёлковыми» и послужили Советам в качестве спецов [6].

Между тем время шло, а дело Малиновского не двигалось. Он сидел в Ростовской тюрьме (камеры № 30, № 65) уже несколько месяцев. Здоровье его совершенно расстроилось. Таяли надежды на «Октябрьскую» амнистию. В отчаянии средняя дочь Малиновского Евгения в ноябре написала письмо Н. К. Крупской, уповая на её помощь в ускорении перевода отца в Москву, ускорении разбора его дела и в применении к отцу амнистии. Крупская, действительно, за перевод своё слово замолвила.

Под конец 1920 года Малиновского перевезли в Москву, где он содержался в тюрьме ВЧК и снова допрашивался. Было признано, что Малиновский несомненно «заслуживает высшей меры наказания, но, принимая во внимание, что он является представителем научного мира, к чему Рабоче-Крестьянская власть всегда уделяет должное внимание», можно заменить высшую меру наказания более легкой [7].

22 декабря 1920 года Президиумом ВЧК Малиновский был осуждён на 15 лет заключения в лагерь. 28 декабря его доставили в московский Ивановский лагерь особого назначения, размещавшийся в бывшем Ивановском женском монастыре. Здесь профессор работал в переплётной мастерской, а также занимался ликвидацией безграмотности среди заключённых и читал публичные лекции на исторические и литературные темы [8].

Что касается ходатайств о смягчении участи Малиновского, то 12 января 1921 года ЧК вынесла по их поводу недвусмысленно отрицательное «Заключение». На этом документе председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский собственноручно красным карандашом написал: «Все ходатайства оставлять без последствий в смысле освобождения» [9].

Тем не менее в мае 1921 года срок наказания Малиновскому сократили до пяти лет. А в сентябре 1921 года по просьбе Института советского права, находившегося в Москве, он был откомандирован для работы по специальности в это учреждение с обязательством еженедельной явки для регистрации в московский Покровский лагерь.

Освобождённый из-под стражи, Малиновский проработал в институте почти 10 месяцев, как полезного сотрудника его избрали в состав действительных членов. Однако 1 июля 1922 года, явившись в Покровский лагерь на очередную регистрацию, он был задержан и препровождён в место своего прежнего заключения — в Ивановский лагерь. Снова потянулись тягостные подневольные дни. Малиновский исполнял обязанности секретаря лагерного культпросвета, руководил театральным кружком (ставил пьесы «исключительно серьёзного содержания») и даже составлял, по поручению администрации, очерк истории Ивановского лагеря [10]. С момента ростовского ареста и все годы заключения всячески доказывал он свою лояльность, полезность и стремление заниматься наукой.

Послелагерный период жизни И. А. Малиновского связан с Киевом. В июне 1925 года его избрали действительным членом Всеукраинской академии наук (ВУАН). Он возглавлял Комиссию по изучению обычного права Украины, секцию уголовного права в Комиссии советского права, Общество правоведов при ВУАН, был активным сотрудником ряда других академических учреждений. Вышли его новые труды. Но вскоре в Академии наук началась массовая «чистка кадров». Малиновского заклеймили как «великодержавника, который в советское время стремился избавиться, но всё же не избавился от ошибочных методологических подходов» [11]. Летом 1930 года его исключили из состава действительных членов Академии и отстранили от работы. Умер учёный в 1932 году в нужде и забвении. После смерти его труды были изъяты из открытого пользования. Лишь в 1992 году его реабилитировали и восстановили в списках АН Украины. О Малиновском стали писать. На Дону иногда также появляются о нём публикации, но жизнь этого много сделавшего и много испытавшего человека заслуживает более масштабного исследования.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ГАРО. Ф. 826. Оп. 1. Д. 365. Л. 235.
2. Малиновский И. Варвары // Заря России. 1919. 17 авг.
3. Малиновский И. Право на кусок хлеба // Приаз. край. 1919. 9 (22) июля.
4. Архив Управления ФСБ РФ по Ростовской области. Фонд прекращённых уголовных дел. Д. П-53176. Л. 36-36 об.
5. Там же. Л. 26, 27-27 об., 29.
6. Там же. Л. 92-92 об.
7. Там же. Л. 3.
8. Там же. Л. 193.
9. Там же. Л. 4.
10. Там же. Л. 193 об.-194.
11. Українські історики XX століття: Біобібліографічний довідник. Київ, 2004. Вип. 2. Ч. 2. С. 244.