ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 30-й

Деятели науки и образования

Н. А. Михайлова

«МОЛИБДЕН БУДЕТ РАЗВЕДАН. И ЭТО СДЕЛАЕМ МЫ!»

(Вера Флёрова и Борис Орлов)

Южно-российский государственный политехнический университет имени М. И. Платова – вуз с богатейшей историей. И эта история бережно сохраняется в стенах его музея, который был открыт в 1975 году. Сегодня музей существует как учебно-методический кабинет истории ЮРГПУ (НПИ). В его фонде – документы, фотографии, артефакты, связанные с жизнью и деятельностью учёных, студентов, рядовых сотрудников, чья жизнь была отмечена замечательными достижениями, подвигами во имя науки, во имя Родины. Такие учёные, как П. Н. Чирвинский, А. Г. Кобилев, А. А. Скочинский, П. А. Православлев, Н. М. Абрамов, И. Ф. Пономарёв, А. Г. Белявский, П. П. Сущинский и многие другие, создали сильнейшую научную школу, прославив и родной вуз, и страну.

Среди документальных материалов музея – небольшой архив семьи Флёровых: отца – профессора А. Ф. Флёрова, геоботаника, учёного с мировым именем, и дочери – Веры Флёровой, с чьим именем связана история открытия месторождения молибдена на Северном Кавказе.

Последним хранителем семейного архива был Владимир Александрович Флёров (1901 –  после 1988)[1], сын А. Ф. Флёрова и брат Веры. Выпускник Донского сельскохозяйственного института (1929), Владимир, как и отец, избрал делом своей жизни ботанику. Работал в Ростовском государственном университете (с 1946 г.) старшим научным сотрудником отдела физиологии растений НИИ биологии РГУ, доцентом кафедры ботаники (до 1 июля 1971 г.); в начале 1980 года занимался учебной работой. Тогда же он передал семейный архив музею Новочеркасского политехнического института.

Среди книг, фотографий, писем – альбом «Память о Вере Флёровой вечна» [2], оформленный В. А. Флёровым¹, и два его стихотворения, отпечатанные на пишущей машинке, одно из которых «Сестре моей, Вере Александровне Флёровой», датировано 2 августа 1988 года. Приведём его полностью.

Нежный, душистый, неведомый ране

цветок распустился нежданно

средь луга нагорного

солнечным утром.

И солнца лучами согретый,

к нему потянулся доверчиво он, ожидая,

что неге и ласке

не будет конца.

Но солнце, поднявшись высоко

лучами его опалило, и он, опустившись

на землю горячую,

горькую гибель воспринял…

* * *

Семя ж, в цветке зарождённое,

в новый цветок претворилось,

обликом дивным чарующий жадные взоры

дошедших сюда пилигримов.

Старший брат сравнивает юную, безвременно ушедшую, сестру с цветком, распустившимся нежданно и сгоревшим в лучах солнца. Но не пропал этот цветок. Его семя «в новый цветок претворилось».

Вера Флёрова и её муж Борис Орлов – первооткрыватели. Благодаря им, их энергии и настойчивости, самоотдаче и самопожертвованию появился на карте страны Тырныауз – город, возникший вместе с самым высокогорным горно-обогатительным комбинатом. Но вначале была геологическая разведка этих труднодоступных мест, и был подвиг, который его участники не называли подвигом. Они называли это просто работой.

О них рассказывает нашему читателю Наталья Анатольевна Михайлова, ведущий библиотекарь научно-технической библиотеки ЮРГПУ (НПИ). Статья проиллюстрирована фотографиями из семейного архива Флёровых с подписями, сделанными на обороте.

Л. А. ШТАВДАКЕР

Вера родилась 16 декабря 1913 года в Новочеркасске. Она была четвёртым ребёнком в семье учёного-ботаника Александра Фёдоровича Флёрова и его жены Елизаветы Вениаминовны. Родители и старшие дети – Владимир, Надежда и Борис обожали маленькую Веру.

В. Флёрова с мамой. 1914 г.

С ранних лет девочку интересовали не только ботанические коллекции и атласы растений её отца, но и геологические коллекции. Загадочный мир минералов и горных пород постепенно вошёл сначала в сферу школьных интересов, а позже – профессиональных.

В доме Флёровых помимо единомышленников, профессоров Донского политехнического института Д. И. Компанского, П. Н. Чирвинского, К. И. Лисицына, бывали и студенты. Атмосфера особого отношения к науке, научные споры, экспедиции, в которые А. Ф. Флёров брал своих детей, безусловно, сформировали в них и характер, и стремление к творчеству.

По воспоминаниям старшего брата Владимира, который пошёл по стопам отца и стал учёным-ботаником, Вера в возрасте десяти лет принесла игрушки своей маме, Елизавете Вениаминовне, и сказала, что они ей не интересны [3]. Заметив интерес дочери к минералам, отец подарил ей геологический молоток и стал брать с собой в поездки на Черноморское побережье Кавказа, на Северный Кавказ, в окрестности Минеральных вод.

Веру отдали учиться в Первую объединённую советскую трудовую школу 1-й и 2-й ступеней.

1-я советская трудовая школа (бывшая гимназия Е. Д. Петровой). В центре директор Василий Сергеевич Розов. В первом ряду справа В. Флёрова. 1-я Новочеркасская объединённая школа, 6 группа. 1927–1928 учебный год

До 1920 года это была частная классическая гимназия Е. Д. Петровой с совместным обучением детей обоего пола, одно из первых учебных заведений нового типа в России. Оно славилось своим европейским подходом к образованию, воспитанием гармонично развитой личности. Система обучения в гимназии ломала все стереотипы, в том числе, и стереотип, согласно которому девочки менее развиты, чем мальчики, и им не под силу программа мужских гимназий. В 1921 году, после смерти основательницы, председателем школьного совета, завучем школы был избран Николай Сергеевич Розов, бывший преподаватель психологии и логики гимназии, племянник Е. Д. Петровой. Традиции и дух гимназии передались и трудовой школе. Поэтому Вере с её сильным характером в школе было комфортно.

Помимо учёбы Вера активно занималась самообразованием, была председателем кружка мироведения при Донском обществе любителей астрономии, математики и естественных наук, которым руководил профессор П. Н. Чирвинский, посещала кружок любителей астрономии.

Кружок любителей астрономии. В центре В. К. Черкас, во 2-м ряду третья слева В. А. Флёрова (стоит). 29 января 1931 г.

Вера собирала книги по естествознанию, геологии, минералогии. И даже имела свой экслибрис: «Книги В. А. Флёровой».

Экслибрис В. Флёровой

В 1929 году Вера окончила также курсы подготовки санитарок первой помощи.

Вера Флёрова в группе санитарок, во втором ряду третья слева

Своё дальнейшее образование она мечтала продолжить в Ленинградском геолого-разведочном институте, но возникли определённые сложности. Выяснилось, что учащиеся её группы (класса) должны будут в соответствии с разнарядкой учиться в консервном техникуме. Это никак не входило в планы Веры. И она, исполненная решимости и настойчивости, ушла из школы по окончании восьмого класса.

Вера поступила на подготовительные курсы при городском комбинате рабочего образования.

Этот факт в её биографии подтверждает справка, выданная «гр. Флёровой Вере Александровне в том, что она окончила курсы по подготовке рабочих в ВУЗы и ВТУЗы Новочеркасского комбината рабочего образования по программам, установленным для этих курсов Наркомпросом для подготавливающихся в ВУЗы и ВТУЗы, и выдержала испытания по следующим предметам: математика, физика, русский яз. и обществоведение. Согласно постановлению СНК СССР от 2/I-30 г. гр. Флёровой предоставлено право поступления без испытания в высшие учебные заведения. Решением Курсового совета гр. Флёрова В. А. направляется в Геолого-разведочный институт, что удостоверяется подписью и печатью» [3].

Но кроме отличной учёбы в то время совершенно необходимо было заниматься общественной работой. И Вера Флёрова стала членом Общества содействия ликвидации неграмотности «Долой неграмотность» (ОДН).

 В июле 1930 года ей была выдана справка, что она работала секретарём ячейки ОДН при Первой школе девятилетке. «К своим обязанностям тов. Флёрова относилась добросовестно. Все задания, даваемые РайСоветом, выполняла, ячейка ОДН одна из лучших ячеек в городе. На одном из заседаний оргкомиссии тов. Флёрова кооптирована в члены Ревкомиссии» (орфография и пунктуация подлинника. – Н. М.).

После отличного окончания курсов Вера решила поступать в Москву или Ленинград. Но для этого требовалось представить ходатайства, справки, путёвку.

В документальном архиве Флёровых сохранился черновик её заявления в местное бюро Секции научных работников Северо-Кавказского института водного хозяйства и мелиорации, где работал отец, профессор А. Ф. Флёров, с просьбой о ходатайстве её приёма в геологоразведочный институт городов Ленинграда или Москвы [3].

В письме в приёмную комиссию Ленинградского геологоразведочного института от местного бюро Совета народного образования и Северо-Кавказского института водного хозяйства и мелиорации говорилось о заслугах профессора Флёрова, о его роли в науке и в народном хозяйстве страны и содержалась просьба «принять в число студентов ЛГРИ дочь члена Секции научных работников, профессора А. Ф. Флёрова – Веру Александровну Флёрову» [3].

Ответ на вопрос, почему Вера не была принята в столичный вуз, кроется в маленькой открытке с ленинградским штемпелем от 23 апреля 1931 года: «В ответ на В/запрос от 9/IV-31г. Отдел кадров Ленинградского геологоразведочного ин-та сообщает Вам, что весеннего приёма в указанный институт не будет; возможен осенний приём, но условия такового пока неизвестны. В газетах центр. органов «Известия» и «Правда» будет объявлено о приёме» [3].

В 1930-е годы приём в вузы осуществлялся два раза в год: стране нужны были специалисты в большом количестве, но условия приёма менялись часто. В связи с потребностью в инженерных кадрах из среды рабочего класса и крестьянства в вузы массово шли посланцы ленинского комсомола, которых принимали без конкурсных экзаменов. Поэтому заранее не было известно, сколько свободных мест останется в вузе после такого «целевого» приёма [4, с. 36].

Из Постановления Совета Народных Комиссаров «О контингенте приёма в высшие учебные заведения, техникумы и на рабочие факультеты в 1930–1931 гг.»: «При комплектовании высших учебных заведений студентами должно быть принято… служащих и детей специалистов и служащих – до 15% в индустриальные высшие учебные заведения».

Вузовские преподаватели в то время приравнивались к специалистам и служащим, то есть, несмотря на отличные характеристики, путь в столичные города Вере был закрыт.

Очевидно, на семейном совете решено было ходатайствовать о поступлении Веры в новочеркасский вуз.

В апреле 1930 года на базе Донского политехнического института были созданы семь самостоятельных вузов, в числе которых был и геологоразведочный. Через три года по приказу наркома тяжёлой промышленности С. Орджоникидзе часть вузов соединились в один – Северо-Кавказский индустриальный институт (туда вошёл и геологоразведочный на правах факультета). В 1934 году СКИИ был переименован в Новочеркасский индустриальный институт. В этом же году ему присвоили имя С. Орджоникидзе [4, с. 38].

Из обращения от 13/VIII.1931 года в Крайсовнарпроф городского бюро Новочеркасской секции научных работников: «Городское бюро просит не отказать в выдаче путёвки в СК геолого-разведочный институт Флёровой Вере Александровне, дочери профессора С.К. Института Водного Хозяйства и Мелиорации Александра Фёдоровича Флёрова» [3]. На сей раз путёвка в вуз была получена.

В биографии Веры Флёровой, написанной её братом Владимиром, есть фраза: «Она преодолела и ряд других встретившихся препонов и добилась приёма в 1931 г. в Северо-Кавказский геологоразведочный институт, преобразованный впоследствии в горный факультет, вошедший в состав Новочеркасского индустриального института» [3].

Учёные горного факультета наряду с изучением геологии страны большое внимание уделяли исследованию геологических особенностей Донского края, Кавказа. Стремясь быстрее открыть для молодой индустрии богатства недр, в стране были сформированы двенадцать тысяч отрядов геологов-поисковиков. Новочеркасский индустриальный институт не отставал от веления времени.

Внимание учёных института было обращено на исследование комплексных проблем, связанных с развитием народного хозяйства, особенно Северного Кавказа. Слабая изученность этого региона породила мнение о его бедности полезными ископаемыми, особенно рудами, о его бесперспективности.

О том, что в недрах Приэльбрусья таятся богатые месторождения цветных металлов, местные жители знали ещё в конце XIX века. Но недра эти оставались неразведанными. Предварительные исследования показали, что зона Тырныауза является очень перспективной и заслуживает самых детальных геолого-поисковых работ.

Геологи Новочеркасского индустриального института исследовали Хопёрское железорудное месторождение, медные месторождения бассейна Терека, четвертичные отложения Приазовья и Нижнего Дона, вели геолого-поисковые работы в Приэльбрусье. Профессором К. И. Лисицыным впервые была высказана идея о климатической зональности грунтовых вод, установлена геоморфологическая закономерность минерализации грунтовых вод сухих степей и полупустынь, проведено первое гидрогеологическое районирование Прикавказья. Для научно-исследовательской работы геологов 1920–1930-х годов была характерна тесная связь с производством [4, с. 39].

Используя горно-геологический справочник профессора П. Н. Чирвинского и ряд исследовательских данных, Северо-Кавказский горно-разведочный трест в Новочеркасске развернул в 1930–1933 годах целеустремлённые поиски цветных и редких металлов. При этом на Кавказе было выявлено большое количество неизвестных ранее рудопроявлений цветных металлов. Работы эти проводились молодыми геологами Новочеркасского индустриального института. К 1930 году количество рудных точек на Северном Кавказе возросло до десяти.

Выявленные рудные точки вольфрама и молибдена, схемы геохимии, предложенные Л. А. Варданянцем и Д. П. Сердюченко, позволили выбрать для поисков наиболее перспективные участки Северного Кавказа. На один из таких участков в верховьях Баксана была направлена геологическая партия, которую возглавил Борис Орлов, выпускник горного факультета Донского политехнического института.

Борис Владимирович Орлов.Фото 1937 г.

Борис Владимирович Орлов родился 27 сентября 1908 года в Екатеринбурге в семье учёного агронома, приват-доцента университета Владимира Сергеевича Орлова (1880–1927) и его жены Марии Александровны (1881–1942), врача-стоматолога.

Семья Орловых. Отец Владимир Сергеевич, мать Мария Александровна, сыновья: старший Александр, младший Борис у мамы на руках. 1910 г.

Семья была высокообразованной, носительницей прогрессивных идей, с революционным прошлым и опытом партийной работы. Детство и юные годы Борис провёл на юге, в Ростове-на-Дону и Новочеркасске, где обосновалась семья родителей. Школьные годы – в Ростове [5, с. 1]. Борис унаследовал лучшие черты родителей, и, по отзывам друзей, был честным, общительным, прекрасным товарищем. Борис любил поэзию, сам писал стихи, отлично рисовал, окончил музыкальную школу в Ростове, любил юмор, спорт [5, с. 1].

Друзья отмечали его творческую энергию, принципиальность, трудолюбие и исключительную любовь к геологии. Он окончил горный факультет Донского политехнического института в 1930 году. Учился одержимо, считался одним из лучших учеников.

Донской политехнический в 1930-е годы высоко котировался среди вузов страны.

В 1930 году в вузе открылась аспирантура, в которую старались поступить наиболее одарённые выпускники. Первыми аспирантами стали сокурсники Бориса Орлова Г. П. Алферьев, Г. М. Ефремов, А. Г. Кобилев, работающие на должности преподавателей Новочеркасского индустриального института. Бориса Орлова, как геолога-разведчика, больше интересовала практика. Он стремился в горы, к реальной работе. Его поддерживал профессор П. Н. Чирвинский. Он руководил отделом минеральных ресурсов Северо-Кавказского отделения Геокома, созданным в 1927 году на базе горного факультета. Это была первая геологоразведочная организация на юге России. Инженерная практическая деятельность Орлова проходила на Северном Кавказе с 1931 по 1941 год [5, с. 1].

Студенческая жизнь в это время кипела: спорт, интернациональная деятельность, художественная самодеятельность, профсоюзные и комсомольские мероприятия… Студенты стремились к знаниям, активно занимались научной работой. Богатый научный опыт преподавателей передавался студентам не только на лекциях и практических занятиях, но и в учебных экспедициях – полевой практике. Учебный процесс в вузе был выстроен так, что практика начиналась с первого курса.

Первую полевую практику Вера Флёрова проходила в 1932 году в бассейне Малой Лабы, в Асбестовой геолого-разведочной партии. Во время своей первой экспедиции она писала письма родителям.

18 июля 1932 года:

«Дорогая моя мамочка, перестань же, наконец, обо мне беспокоиться. Ты пишешь, что я здесь простужусь; да у меня даже насморка нет, хотя ночью и промерзаю порядочно, днём хожу с мокрыми ногами, в следствие чего туфли совершенно разложились. Если прохожу в них ещё два-три дня, будет хорошо; спортсменки тоже совершенно развалились. Скоро ли ты мне пришлёшь туфли? За туфлями, очевидно, последуют башмаки…

После того, как Бобенко дала мне 10 рублей стала брать молоко, за которым приходиться ходить на асбест. Молоко здесь доставать очень трудно, раньше она мне давала  5 стаканов (70 к.), а сегодня и дальше будет давать только три стакана. За 3 стакана 8 километров отходить надо! Четыре туда, четыре обратно, но всё-таки хоть небольшая поддержка. А есть я хочу всегда! Обессилить я тоже не могу. Сегодня приезжали Бобенко (всем семейством) и технорук асборудника. У нас имеются обнажения магнезии, которые они хотят эксплоатировать. Она (Бобенко) сказала, что я очень поправилась и поздоровела. Да, в такой обстановке ничего другого произойти не может. Сегодня великолепный солнечный день (как ни странно, а дождя не было) и я ходила (вместо бани) купаться на Лабу. Сначала загорала, а потом натёрлась песком, а потом и мылом. И чисто! Сегодня получила твою открытку. Надеюсь, вы получаете мои письма? Мёду достать не удалось, т. к. нигде его нет.

Стирать отдаю нашей «куфарке». Сегодня срок моего пребывания здесь истёк, но Прокуронов (руководитель экспедиции. –Н. М.), проверяя мой дневник, остался им очень доволен и предложил мне остаться здесь до конца работ. Пока я согласилась остаться до 1-го августа.

Мне здесь очень нравится. Работа интересная и многообещающая. Возможно, мы откроем третье месторождение никеля. Этот объект полузасекреченный. Папа просит сообщить ему относительно асбеста. Пока, кажется, всё благополучно и фабрика работает. Сегодня очевидно, уже часов 11 вечера, все спят, а я сижу за столом у костра и при свете фонаря пишу вам письмо. Ночь прекрасная, луна, звёзды и очень тепло. Рядом ревёт Лаба. Иногда моя фантазия представляет себе громкий оркестр музыки среди этого однообразного шума.

За молоком хожу вечером, т. е., туда иду в сумерки, а возвращаюсь в темноте. К дороге я уже привыкла и знаю, где какой камушек, где лужа, грязь; дорогу мне освещают светлячки, которых здесь очень много» [3].

18/VII-32 г. 9 час. веч[ера].

«Дорогая мамочка, сегодня Прокуронов послал меня на самостоятельные поисковые работы. По пути поискового маршрута попалась каменка, на которой я обнаружила глыбы кварцевых карбонатов. Сделала соответствующее описание в полевой книжке и взяла образцы. Выбивать образцы было очень трудно, порода твёрдая. Сегодня, так же, как и вчера великолепный солнечный день, я воспользовалась этим и потом разделась; т. к. всё время была в согнутом положении, то у меня обгорела спина и сейчас больно, но не очень. А пробыла на солнце 8 часов. Пришла с работы вся потная и грязная и сейчас же побежала на Лабу купаться, а потом уже стала обедать. Сегодня на обед у нас «свежие щи» – вода и три листочка капусты.

После обеда разлеглась под деревом, т.к. в палатке невыносимо жарко, и читала рассказы Бор. Лавренёва. Потом переписала результаты моих сегодняшних исследований, которые теперь являются материалом партии, и пишу вам. Как-то нам прислали по одному куриному яйцу, давали 1 раз по 200 гр. галет. Что делает папа? Собирается ли Надюша мне, наконец, написать. Я ей послала одну открытку и письмо. Думаю, что можно было бы ответить. Пришлите мне марок, конвертов, а то этот последний, а письмо можно послать и без марок, ека важность. Целую всех крепко. Привет моему Новочеркасску» [3].

Даже по одному письму выстраивается образ автора. В 1932 году Вере было девятнадцать лет. Но уже ясно чувствуется незаурядность этой личности, характер, настойчивость, бесстрашие и принятие любых сложных условий экспедиции. Домашняя девочка, выросшая в любви, внимании семьи, хорошо образованная, тонко чувствующая природу, поэтичная и романтичная, не остановилась перед сложностями, не побоялась выйти «из зоны комфорта». Напротив, она положительно восприняла все стороны походной жизни, смирилась с полуголодным существованием, отсутствием обмундирования и элементарных удобств. Из строчек этого письма, спокойных, иногда ироничных, понятно, как важна для неё работа, самостоятельный поиск, возможность реализовать себя, ощутить себя соучастником большого и значимого дела. Безусловно, здесь немаловажна роль отца: именно он заложил в ней эти качества, он научил её  и правильно мыслить, и добиваться своей цели. Уже по тому, что в горах она читала Бориса Лавренёва, одного из основоположников советской героико-революционной прозы, можно предположить, что дух подвига, дух борца в ней был заложен, и давал силы для преодоления всех препятствий и проблем.

Следующая экспедиция Веры Флёровой в горы Кавказа состоялась в 1934 году в составе отряда студентов-геологов Новочеркасского индустриального института. Экспедицией в верховья реки Баксан руководил инженер Борис Орлов, ранее зарекомендовавший себя на полевых работах.

В июле 1934 года Б. Орлов с тремя студентами-геологами 3-го курса института – Понамарёвым, Садовским и Флёровой прибыл в селенье Верхний Баксан вблизи горных хребтов Большого и Малого Тырныауза.

Название Тырныауз переводится как «взборонённое ущелье», ещё его часто называют «ущелье ветров». Высота над уровнем моря – более 1300 м. Этот район чрезвычайно труден для восхождения: местность сильно расчленённая, крутые скалы, очень глубокие ущелья, ледники и быстрые, бурные реки. Путь к заоблачному Тырныаузу начинается в ущелье, где бурлят воды реки Баксан, которую питают ледники Эльбруса. Горы поражают своей красотой, проявляя наглядно силу и мощь земли.

Несколько дней у группы ушло на организационные работы, на обсуждение рекогносцировки, на отбор образцов, принесённых горцами. После этих мероприятий Б. Орлов принимает решение изменить район поиска: вместо рек Адыр-Су и Кыртак идти к подножию хребта Уллу-Тырныауз. Была составлена карта маршрута, затем Орлов провёл инструктаж группы и определил состав помощников – рабочих и проводников  из местных горцев.

Разделив партию на отряды, в составе студентов и рабочих, Орлов дал каждому небольшое задание.

Условия работы отряда – более чем суровые. Дожди, грозы, туман мешали работе. Ветер срывал палатки по ночам. Часто они оказывались отрезанными непогодой от базы, оставаясь без продуктов. Но наравне с мужчинами Вера стойко переносила все тяготы полевых работ.

 Из писем Веры домой: «Прошло 17 дней, как мы прибыли сюда. Чувствуется высота – 3 тысячи метров. Помню слова: “Работай, надейся и жди!” Так мы и работаем, надеемся и, конечно, не унываем».

«Дождь, проклятый, идёт уже третий день без минуты перерыва. Густой туман окутывает окружающие горы. Вернулась до нитки мокрая (мой плащ-увы и ах! – промокает), Палатка течёт во всех местах… Руки замерзают, писать трудно».

«Сегодня у меня необыкновенный день – пришли ишаки, на которых привезли продовольствие, а то кроме свёклы и капусты, ничего не было».

Однажды она заблудилась в горах в тумане. И всю ночь провела на скале, боясь сорваться вниз. Её нашёл горец-проводник.

Но, несмотря на трудности, геологи успешно вели изыскания.

В первые же дни отрядом Орлова было открыто сурьмяное рудопроявление.

Вскоре в одной из каменных осыпей младший коллектор Вера Флёрова нашла два кварцевых обломка с примазками молибденита.

В письме от 3 сентября 1934 года Вера повторно сообщила своим родным о том, что, ведя геологическую съёмку в одной из балочек, она нашла образцы неизвестной ей породы: «Вечером в этот день я пошла на съёмку по левому берегу Т. (Тырныауза. – Н. М.). И обнаружила то, чему, собственно говоря, ещё надо дать своё название. Мощность этого рудного минерала – 50–70. Он вкраплён в актинолитовый сланец, а простирание…- ?».

Из письма В. Флёровой: «30-го Асхат Геккиев с Хамидом Тебердиевым пошли на розыски коренного выхода молибденита, и нашли» [6].

Борис Орлов подтвердил: это был действительно молибденит. При определениях ранее его часто путали со свинцовым минералом – галенитом и графитом. А местные жители, в том числе и проводники, эти рудопроявления и коренные выходы породы считали «бесполезной свинцовой рудой», потому что им не удавалось расплавить её для получения свинцовой дроби и пуль.

Слева направо: В. А. Флёрова, рабочий Хамад, проводник Махмут Тебердиев, рабочий Асхат. 1934 г.

Так, в 1934 году на Кавказе было открыто крупное месторождение молибдена.

Орлов, чтобы подтвердить открытие месторождения, запросил приезда из Ленинграда знатока геологии и металлогении Северного Кавказа профессора Л. А. Варданянца. Прибыв в Тырныауз, осмотрев месторождение, ознакомившись с ходом разведочных работ и геологическими материалами Орлова ,Л. А. Варданянц полностью их одобрил и нашёл само месторождение перспективным и многообещающим. В том же 1934 году в журнале «Геология на фронте индустриализации» была опубликована совместная статья Б. В. Орлова и Л. А. Варданянца.

Зимой 1934–1935 года, проведя камеральную обработку полевых материалов по месторождению в Центральном научно-исследовательском геологоразведочном институте цветных и благородных металлов с использованием данных микроскопии лабораторных анализов,  получив консультации у авторитетных специалистов, Орлов успел подготовиться к выступлению в марте 1935 года на краевой геологической конференции в Пятигорске, посвящённой природным ресурсам Северного Кавказа [5, с. 4].

После подтверждения открытия из Нальчика, из управления Наркомата тяжёлой промышленности, последовал приказ от 16 сентября 1934 года, в котором отмечалась энергичная работа геологоразведочной партии. Начальника премировали месячной зарплатой, рабочую группу – полумесячной [8].

Вскоре закончился период практики. Студенты, в том числе, и Вера, вернулись в Новочеркасск для продолжения учёбы. Это был четвёртый учебный и значимый для Веры год: Вера стала женой Бориса Орлова.

Вера Флёрова и Борис Орлов . 1935 год

Весь год Орлов с присущей ему энергией доказывал перспективность нового открытия. Наконец, нарком тяжёлой промышленности С. Орджоникидзе приказал Главредмету уделить Тырныаузскому месторождению особое внимание. Это означало получение финансирования для дальнейших работ в горах.

Из письма Бориса жене: «17 мая 1935 г. я послал телеграмму А. Г. Кобилеву с просьбой откомандировать Понамарёва, Гершкевича, Пильтенко, Крылова. Отобрал уже часть имущества. Набираю людей. Молибден будет разведан. И это сделаем мы!..» [7].

В июле 1935 года на практику вернулись студенты в расширенном составе, и вместе с ними – Вера Флёрова. В связи с предстоящим дипломным проектированием Орлов усложнил задачи и поручения геологическим группам. Но, как всегда, консультировал их по различным вопросам.

Геологический отряд в районе Сурмячного рудника. В центре геологи: Флёрова, Понамарёв. Рабочие балкарцы. 1935 г.

После окончания преддипломной практики Вера получила следующую характеристику:

«За время пребывания на производстве т. Флёрова В. А. показала себя как хорошего работника производства. Не считаясь ни с временем, ни с расстоянием, если этого требовало производство, шла на работу, часто даже с риском для жизни. Показала хорошую теоретическую подготовку и умение сочетать последнюю с производственной работой. Непрерывный интерес к производству, аккуратность в работе и прекрасное товарищеское отношение, как к рабочим, так и инженерно-техническому персоналу, дали возможность быть в числе ударников производства. В лице тов. Флёровой В. А. производство встретит настоящего советского специалиста, знающего своё дело и хорошего организатора.

Зам. начальника Молибденового отряда КБРМ инж. Пономарёва» [2].

Летом 1936 года Вера защитила диплом и вернулась к работе уже дипломированным инженером-геологоразведчиком.

Погода в горах в тот год отличалась обилием дождей и гроз. В сентябре рано выпал снег, который не давал работать. Было решено ехать в Нальчик и заняться лабораторной обработкой собранных материалов.

На фотографии, сделанной Борисом Орловым 20 августа 1936 года Вера, улыбаясь, сидит в окружении гор: им она намеревалась посвятить свою жизнь, идя рядом с любимым мужем-единомышленником и другом. Казалось, её счастью не будет конца.

Вера Флёрова 1936 г. 20 августа. Снимок Б. В. Орлова

Последнее письмо Веры домой:

«Тырныауз, 4 октября 1936 г.

Дорогие мама, папа и Володя! Очевидно, как раз через месяц мы с вами увидимся. Спасибо вам за поздравление. Я как раз в то время была в Нальчике. День именин провела очень хорошо. Было столько цветов, что совершенно некуда было ставить – не хватило посуды, да и тесно от них было в наших двух комнатах.

Несмотря на увещевания, Мария Александровна напекла и наварила много вкусных вещей. Были гости – наши сослуживцы – Хрущов с женой, Пестовский с женой и Костя Савельев. Погода мешает нам кончить работу, очевидно, опять придётся спускаться. Крепко целую. Ваша Вера» [3].

9 октября 1936 года Борис Орлов, Вера Флёрова и рабочий Юсуп Дачиев с нагружёнными рюкзаками отправились к переправе через Баксан по подвесному мосту. По ту сторону Баксана их ждала машина. Борис шёл впереди, за ним – Вера, позади – Юсуп.

Внизу ревела бурная река, ворочая камни. И вдруг, в самом конце перехода, неожиданно налетел шквалистый ветер, накренил мост. Веру и Юсупа мгновенно швырнуло через канаты. Борис, сумевший удержаться, с ужасом увидел, как его спутники оказались внизу: Юсуп упал в реку, но сумел выбраться, получив травму руки, а Вера неподвижно лежала на камнях на мелководье с разбитой головой. Она была без сознания. Из виска и рта текла кровь. На следующий день Веры не стало. Вере было двадцать два года.

В некрологе, подписанном инженерами-геологами Каббалкредмета Хрущовым, Орловым, Понамарёвым, Савельевым, Загумённым и Сакс, отмечен «ценный вклад [В. А. Флёровой] в геологическое изучение металлогении Северного Кавказа и промышленность редких металлов.

 Будучи студенткой Северо-Кавказского геологоразведочного института, позднее Новочеркасского индустриального института, и работая в Эльбрусской поисково-съёмочной партии, она нашла небольшой штуф кварца с мелкой вкраплённостью молибденита, послуживший началу открытия промышленных месторождений молибденита в Западной Балкарии. Это был 1934 г. Через два года на месте её находки уже строится самый крупный в СССР молибденовый рудник.<…>Три последние года своей жизни Вера Александровна Флёрова отдала геологическому изучению Тырныаузского района Кабардино-Балкарской автономной области, увлекая своим энтузиазмом товарищей. Она погибла на работе, которой отдала всю свою молодую жизнь.

Её открытие и работа дали первое промышленное месторождение редких металлов на Северном Кавказе и развенчали легенду о рудной бедности Кавказского хребта, что служит ей лучшим памятником» [9].

Горы, которым Вера отдала последние годы своей очень короткой жизни, показали свой нрав.

Телеграмма: «Новочеркасск, профессору Флёрову. Вера скончалась 7 часов утра десятого октября. Борис Орлов». Похоронили Веру в Нальчике.

На биографии Веры, написанной её братом Владимиром, есть приписка: «Была в положении, ждали Танюшку» [3].

Понятно отчаяние мужа и соратника, на глазах у которого в одночасье не стало любимой жены и будущего ребенка: Борис тяжело и надолго заболел. В 1937 году он увековечил её память в названии одного из пиков хребта Тырныауза – Пик Веры. На вершине этого пика – скромный памятный обелиск. На мраморной доске Борис своей рукой высек надпись:

Любовь до дна, до края,

И жизнь вся отдана

Тебе, моя родная,

Подруга и жена.

Несмотря на тяжесть и горечь утраты, Борис Орлов продолжал работать, осознавая, что лучшим памятником Вере станет заработавший молибденовый комбинат.

Дела на Тырныаузском месторождении шли успешно. Здесь сформировался большой коллектив специалистов: горных инженеров и техников, проходчиков, взрывников, бурильщиков, рабочих других профессий, шло строительство горно-обогатительного комбината, обогатительной фабрики, автотрассы, канатной дороги, современного благоустроенного города.

Большие заслуги Орлова в открытии уникального вольфрамо-молибденового месторождения, стратегическое значение которого для народного хозяйства страны и оборонных нужд трудно переоценить. Они неоднократно отмечались в приказах по Каббалкредмету 16.10.1934 года, по Главредмету 25.07.1935 года, по Тырныаузскому комбинату 29.08.1939 года.

В приказах подчёркивался приоритет Орлова в открытии месторождения, необходимость промышленного освоения его и активное участие Б. В. Орлова в дальнейшей разведке [5, с. 7].

В 1948 году, спустя семь лет после прерванных Орловым своих исследований на Тырныаузе, фактический рукописный материал Орлова [10] в фондах комбината проанализировал в своей статье «О структуре рудного поля Тырныауза» С. А. Шафранов, главный геолог на месторождении (с конца 1941 года и до части 1946 года) [11]. Он дал им очень высокую оценку, подчеркнув открытие месторождения именно Борисом Орловым. С. А. Шафранов пишет: «Тырныаузское вольфрамо-молибденовое месторождение, открытое геологом Б. В. Орловым в 1934 году, в настоящее время обладает большими промышленными запасами, обеспечивающими эксплуатацию и развитие крупного горнообогатительного комбината» [11, с. 21].

Ранее заслуги Б. В. Орлова в открытии месторождения отмечали Л. А. Варданянц (1940 г.), И. Г. Кузнецов (1946 г.), А. В. Пэк (1946 г.) [12, с. 45]. В 1980-е годы изучением жизни и деятельности Б. В. Орлова и В. А. Флёровой занимались доценты Новочеркасского политехнического института М. М. Лось [13] и С. И. Куликов [14].

Борис Владимирович работал на месторождении вплоть до августа 1941 года, когда он добровольцем ушёл в действующую армию и был демобилизован из района Германии лишь в октябре 1945 года.

Б. Орлов. Дальний Восток. 10 июня 1943 г.

Его влекло на любимую работу, в родной Тырныауз. Он приехал, но за четыре года его отсутствия на комбинате многое изменилось, появились другие сотрудники, цепко державшиеся за свои места, которые они успели обжить в тылу за годы Великой Отечественной войны [5, с. 7–8].

«Явная и открытая неприязнь к прибывшему Орлову, отстранение его от прежней должности, глумление и отказ в предоставлении сносных жилищных условий, всё это вконец сломило до сих пор непреклонного, устойчивого в борьбе с превратностями судьбы, честного, горячего, одинокого человека², демобилизованного офицера-фронтовика…» [5, с. 8].

Душевное его состояние в какой-то мере объясняется в публикуемом ниже письме Я. К. Сакс родителям Веры, Елизавете Вениаминовне и Александру Фёдоровичу Флёровым.

Борис погиб. Без Веры он прожил всего десять лет. Ему было неполных тридцать восемь.

Могила Б. В. Орлова.г. Нальчик

Послесловие

Так кто же открыл Тырныаузское вольфрамо-молибденовое месторождение: Борис Орлов или Вера Флёрова?

«При жизни Орлова подавляющее большинство специалистов и сотрудников комбината считали первооткрывателем месторождения именно его, сомнений ни у кого не было. Об этом свидетельствовали: 1) приказы с благодарностями, наградами и прочими поощрениями в 1934, 1935, 1939 годах по управлению НКРП по КБАО, по Главредмету, по Тырныаузскому комбинату; 2) краевая геологическая конференция в Пятигорске в 1935 году; 3) отзывы крупнейших специалистов; 4) решение Центральной комиссии по запасам, утвердившей первые, подсчитанные Орловым, запасы по месторождению в 1936 году» [5, с. 10].

Однако не прошло и полвека, а заслуги Бориса Владимировича Орлова забылись. Свидетельство тому решение коллегии Министерства геологии СССР от 21 марта 1985 года, в котором за открытие Тырныаузского вольфрамового месторождения в РСФСР «тов. Флёрова Вера Александровна награждена (посмертно) дипломом и нагрудным знаком “Первооткрыватель месторождения”. Министр геологии СССР Е. А. Козловский» [15].

Сегодня вершина горы, где был найден молибден, носит название «Пик Веры»; её именем в Приэльбрусье названы цветы; в Тырныаузе – площадь. Уральский композитор Николай Пузей посвятил Вере Флёровой симфоническую поэму «Легенда-быль».

Не пора ли воздать должное незаслуженно забытому первооткрывателю Тырныаузского вольфрамо-молибденового месторождения Борису Владимировичу Орлову?

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Пашиньян К. Г. Корни и крона. Флёровы // Дон.временник. Год 2021-й. Вып. 29. Ростов н/Д., 2020. С. 5–13.
2. Память о Вере Флёровой вечна : альбом : [рукоп.] // Учебно-методический кабинет истории ЮРГПУ (НПИ).
3. Флёровы А. Ф., В. А., Орлов Б. : арх. папка // Учебно-методический кабинет истории ЮРГПУ (НПИ).
4. Новочеркасский политехнический /авт.: Г. В. Малашенко, Л. Г. Шолохов, Б. А. Федев, А. В. Сысоев; отв. ред. проф. А. Г. Кобилев. Ростов н/Д. : Изд-во Рост. ун-та, 1974.
5. Куликов С. И. Краткая информация о первооткрывателе Тырныаузского молибдено-вольфрамового месторождения Борисе Владимировиче Орлове и о перепетиях, связанных с открытием месторождения : [машинопись] // Орлов Борис Владимирович : арх. папка.
6. Отрывки из писем В. Флёровой и рассказ об экспедиции 1934 г. цит. по: Лось М. М. [Заметки об Орлове и Флёровой] : [рукоп.] // Учебно-методический кабинет истории ЮРГПУ (НПИ).
7. Отрывки из письма Б. Орлова цит. по: Лось М. М. [Заметки об Орлове и Флёровой].
8. Выписка из приказа по Управлению уполномоченного НКТП от 16 октября 1934 г.: [рукоп. текст С. И. Куликова] // Орлов Борис Владимирович : арх. папка.
9. Памяти инженера-геолога В. А. Флёровой (1913–1936) / подпись: инженеры-геологи Каббалкредмета Хрущов, Орлов, Понамарёв, Савельев, Загумённый и Сакс // Разведка недр. 1936. № 12. (Копия некролога, машинопись).
10. Орлов Б. В. Объяснительная записка к геологической карте хребта Уллу-Тырныауз :[рукоп.] // Фонды ГРК Тырныаузского комбината. 1939.
11. Шафранов С. А.О структуре рудного поля Тырныауза // Учёные зап. /Кабард. НИИ при Совете министров Кабард. АССР. Т. 3. Нальчик, 1948. С. 21–45.
12. Варданянц Л. А. Интрузивы Тырныауза : [рукоп.] // Фонды ВСЕГЕИ, 1940; Кузнецов И. Г. Основные черты геологии Кабардинской АССР; Пэк А. В. Структура Тырныаузского месторождения // Природные ресурсы Кабардинской АССР. М., 1946.
13. Лось Михаил Михайлович (1940–1993), доцент кафедры геологии Новочеркасского политехнического института, член редколлегии газеты «Кадры индустрии. Интересовался историей вуза и города, собирал материал о В. А. Флёровой и Б. В. Орлове. Публиковал статьи в газете «Кадры индустрии».
14. Куликов Сергей Иванович (1905–1996), инженер-геолог 1 ранга, кандидат геолого-минералогических наук, доцент. Известный геолог, большой знаток оценки качеств и запасов рудных месторождений. Изучал месторождение марганца на Северном Кавказе, открыл карбонатные руды марганца. Подробнее о нём:Геологи Нижнего Дона. Ростов н/Д., 1999. С. 95. Статьи о Б. В. Орлове: Куликов С., Мосиенко Н. Человек, открывший Тырныауз // Знамя коммуны. 1983. 28 сент. С. 2; Их же. «Звезда» геолога Орлова //Кадры индустрии. 1983. 24 сент. С. 3.
15. Цит по: Лось М. М. [Заметки об Орлове и Флёровой].

Письмо Янины Климентьевны Сакс³– Е. В. и А. Ф. Флёровым

Уважаемая Елизавета Вениаминовна и Александр Фёдорович!

Я в телеграмме обещала подробно написать об обстоятельствах смерти Бори. Но что я знаю? Я знаю только то, что Бори больше нет и его не подымешь. Что его толкнуло на это? Трудно сказать. Но, во всяком случае, не малодушие. Вернувшись из Тырны-Ауза, (так в письме. –Н. М.) Боря множество раз заходил ко мне и я почувствовала его страшно подавленное настроение. Я писала в декабре Вам об этом. Когда я рассказала Боре о последних днях жизни Лены (моей сестры), как она сильно сопротивлялась смерти, Боря сказал: мне это не знакомо. Анализируя его отдельные мысли можно сказать, что-то недоброе запало в его голову.

Говорят, что 2-го января он пытался покончить с собой, но предотвратили. Письмо к Алекс. Влад. и Марии Сергеевне⁴ датировано 4/I , а ушёл он от нас 8/I.

И никто из окружающих его в Тырны-Аузе не нашёл возможным сообщить его родственникам в Нальчик от 2-го до 8-го. Такова уж у нас забота о людях. Хоронили Борю участливо. Верно, музыки не было, но друзей много. Его смерть восприняла так остро, что буквально не могу писать. Я совершенно лишилась сна. Возможно, в январе-феврале поеду в Новочеркасск и тогда поговорим. Ваша Янка.

                                                                                                                                        Нальчик, 15 января 1946 г.

 Красноармейская 17, кв.14

 Сакс Я. К.