ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Вып. 29-й

Деятели науки

К. Г. ПАШИНЬЯН

КОРНИ И КРОНА. ФЛЁРОВЫ

В годы учёбы на биофаке Ростовского государственного университета (1968–1973) одним из моих преподавателей был Владимир Александрович Флёров, сын и ученик выдающегося ботаника Александра Фёдоровича Флёрова, который учился в московском университете у К. А. Тимирязева, И. П. Павлова и И. М. Сеченова.

Казалось, время сжимается. Абстрактно-далёкая эпоха великих учёных становится ближе, если цепочка лет сплетена из конкретных человеческих судеб.

Ещё школьником в небольшом курортном городе Кисловодске от тётушки Нины Павловны Захарьянц, работавшей в Научной библиотеке РГУ, я получал посылками интересовавшiие меня книги. Среди них были издания, выписанные по межбиблиотечному абонементу, а также купленные у букинистов (этих людей тётушка знала, пожалуй, лучше всех в Ростове и с некоторыми успела познакомить меня, уже студента).

Одним из ранних (я тогда учился в младших классах) был альбом, вручную склеенный, с изображениями птиц, доставшийся ей из семьи Флёровых. Я вновь и вновь рассматривал его, запоминая названия: завирушка лесная, можжевеличный дрозд, клёст-еловик, малиновка…

Тётушка была знакома с Александром Фёдоровичем Флёровым и его сыном Владимиром Александровичем, с Николаем Николаевичем Архангельским, Дмитрием Дмитриевичем Мордухай-Болтовским, Михаилом Григорьевичем Хаплановым… Маститые учёные и молодые в её рассказах словно оказывались рядом, звали в манящий мир студенчества.

С горечью вспоминаю, как мы, студенты, бывали несправедливы к нашему педагогу Владимиру Александровичу Флёрову, требовавшему знать назубок латинские названия по курсу систематики растений.

Спустя годы, в 1987-м, студёной зимой сплошного развала и перестройки, я приехал к нему в Новочеркасск на улицу Бакунина в большую и холодную профессорскую квартиру.

Владимир Александрович ходил по комнатам, кутаясь в плед. В дверь стучала сердобольная соседка с кефиром и буханкой хлеба. Я уговаривал Владимира Александровича фотографироваться.

Суровый и сосредоточенный, он сел за письменный стол.

Стараясь максимально плотно закомпоновать кадр, я уходил от лишних деталей, беря лишь лицо и руки.

Сегодня, пересматривая старые негативы, вспоминаю известное наставление французского фотографа Анри Картье-Брессона: «Поищите соседний кадр!». То, что в момент съемки казалось лишним, приобрело совсем другое звучание.

На соседних кадрах запечатлелись фрагменты интерьера некогда комфортабельной и даже роскошной профессорской квартиры.

На снимке рядом с письменным столом – простая железная кровать, покрытая суконным одеялом. Всё, чем прежде была наполнена квартира, аккуратно сложено в коробки и ящики для безвозмездной передачи в музеи. От старинных флаконов из-под французских духов до венчальных нарядов отца и матери. От проездных билетов на конку и первые трамваи до книжных раритетов в дорогих переплётах. Отдельно – профессиональные предметы отца: микроскопы и бинокуляры, химическая посуда, чашки Петри, покрывные стёкла.

Ещё – старинный рояль, фотоаппараты и золотые карманные часы.

В доме Флёровых царил дух бережного отношения к обыденным, казалось бы, вещам: видавшему виды походному снаряжению, предметам обихода, – ко всему, что составляет понятие «семейный архив» – письмам, платёжным документам, ценным бумагам, фотографиям. За долгие годы сложилось поистине уникальное домашнее собрание, рисующее жизнь и быт русского интеллигента, учёного, путешественника.

Предложения о продаже (в те же музеи) хотя бы части будущих экспонатов отвергались категорически: как можно, родительское!

ФОТОГРАФИЯ ПРИРОДЫ И ФОТОГРАФИЯ В ПРИРОДЕ

Через много лет, разглядывая фотографию Владимира Александровича Флёрова, снятую мной зимой 1987 года, обратил внимание: среди бумаг на его столе, возле окна, запечатлелся контактный отпечаток с негатива, который он дал мне во время предыдущей встречи с просьбой сделать несколько копий. На снимке – его отец в коляске, запряжённой тройкой лошадей, перед выездом в очередную экспедицию в окрестностях Мценска (12 июня 1905 года).

Работать с негативами семейной коллекции Флёровых было необыкновенно интересно. С юности до преклонных лет Александр Фёдорович не расставался с камерой и набором фотопластин любимого формата 13×18 сантиметров.

В 1896 году он стал делегатом Первого съезда русских деятелей по фотографическому делу.

Съезд стал поистине вехой в истории отечественной светописи, собрав в Москве немало настоящих подвижников. Из наших земляков делегатами были ростовский мастер Валериан Фомич Петрыковский и Константин Константинович Шаде из Новочеркасска.

Примечательны имена делегатов съезда: Е. Ф. Буринский, криминалист, создатель первого в России специального учреждения – Петербургской судебно-фотографической лаборатории, автор трудов по криминалистике и судебной экспертизе; В. И. Срезневский, автор первого русского справочника по фотографии, вышедшего в 1883 году, создатель нескольких типов камер, а также новых фотографических методов и процессов; И. А. Каблуков, видный учёный в области физической химии; Н. А. Петров, выдающийся фотохудожник, мастер психологического портрета, автор теоретических работ по искусству светописи; А. М. Лавров, редактор журнала «Фотограф-любитель», составитель «Исторического перечня открытий в фотографии» (СПб., 1903); И. И. Карпов, известный конструктор фотоаппаратов.

Получив по почте заказанные в Ленинке (ныне Российская государственная библиотека) фотокопии материалов съезда, я сделал отпечатки и привёз их Владимиру Александровичу. В алфавитном указателе делегатов съезда рядом со строчкой «Фишеръ Карлъ Андреевичъ. Кузнецкий мостъ» (известный московский фотограф) значилось: «Флёровъ Александръ Ѳёдоровичъ. Б. Молчановка, соб. домъ». На титульном листе Дневника съезда [1] было указано, что он прошёл в марте 1896 года под почётным предводительством Его Императорского Высочества Великого Князя Сергея Александровича и имел одной из задач использование фотографии в «применении к наукам, искусствам и техники». Именно этим и занимался отец Владимира Александровича – учёный и фотограф Александр Фёдорович Флёров. Занятия светописью начались у него ещё в гимназии и особенно укрепились в годы близкого общения с К. А. Тимирязевым.

Увлёкшись, Владимир Александрович достал с полки первый том избранных сочинений К. А. Тимирязева и стал читать знакомые строки:

«Ровно триста лет тому назад, в исходе великого XVI века, великого по той роли, которую он сыграл в развитии искусств и наук и ещё более в освобождении человеческого духа от тяготевших над ним вековых оков, под ясным небом Италии, на берегу чарующего Неаполитанского залива, сделано было открытие, плодами которого вполне воспользовались только мы, люди конца девятнадцатого. Сделал его оригинальный человек, наполовину талантливый учёный, наполовину мистик, фантаст Джан Батиста Порта <…>.

Открытие это заключалось в том, что если в тёмной комнате (или в ящике) сделать отверстие, а ещё лучше если прикрыть это отверстие стеклянной чечевицей, то на противоположной стене мы увидим изображение находящихся перед ним домов, деревьев, садов, статуй, а главное, в наивном восторге восклицает Порта, движущиеся изображения прохожих, до того ясные, что мы можем узнать между ними своих знакомых. Этот прибор, камера-обскура, навеки обессмертил имя Джан Батиста Порта <…>.

Порта не только изобрёл камеру-обскуру, он дал обстоятельное изложение теории стереоскопического видения; более того, он намекал, что устроил трубу, в которую издали можно читать книгу или узнавать знакомых, но торопился добавить: “об этом лучше умалчивать или говорить в таких тёмных выражениях, чтобы вас понимали только люди умные” <…>.

Но, конечно, и сам Порта, несмотря на свою восторженную веру в “натуральную магию”, то есть, попросту, в физику и в ту мощь, которую она сообщает человеку над природой, – сам Порта, конечно, не поверил бы, если бы ему сказали, что видимое имизображение можно будет сохранить, что придёт время, когда тысячи туристов, с его камерами через плечо, будут стекаться издалека в его родной город и будут закреплять на стекле его очаровательные картины: эти стройные линии, этот вечно курящийся Везувий, а может быть, унесут с собой и клочок этого синего неба, этого лазурного залива, – так как фотографии в естественных красках, несомненно, уже совершившийся факт» [2].

Лекция «Фотография природы и фотография в природе» была прочитана Климентом Аркадьевичем Тимирязевым 19 марта 1895 года в Обществе распространения технических знаний.

Начав в 1892 году научную деятельность, А. Ф. Флёров взял за правило фиксировать на фотопластинках не только ландшафты и типы растительности, памятники природы, эпизоды многочисленных экспедиций, но и результаты лабораторных опытов. Собственными снимками он иллюстрировал научные статьи и книги. Только список диапозитивов, изготовленных им для демонстрации на лекциях, содержит более ста наименований. Это виды озёр и болот, лесные массивы и примеры хозяйственного освоения природных богатств [3].

Будучи приват-доцентом Московского университета, а потом, обучая студентов в Донском политехническом институте и Ростовском государственном университете, профессор Флёров стремился к предельной доходчивости, ясности и точности, чему в немалой степени способствовала им же самим созданная (редкая в то время) база наглядных пособий из диапозитивов и больших фотографий.

Любил Александр Фёдорович фотографировать для семейного альбома. Многие десятки негативов и фотографий – сценки домашней жизни, виды памятных мест, портреты жены и детей, родных, знакомых, коллег-учёных, групповые фото студентов. Наряду с научными фотографиям, эти снимки не только хорошо дополняют личный архив учёного. Они интересны сами по себе, рассказывают о времени и о людях: манере одеваться и позировать перед фотокамерой, особенностях быта, домашней и лабораторной обстановке.

Во время путешествий и экспедиций на протяжении более чем полувека Александр Фёдорович снимал виды и типы России. Рассматривая их, невольно понимаешь: значительно быстрее, чем мы порой предполагаем, меняются не только виды городов и сёл, но и, казалось бы, вечные пейзажи земли. Через годы в «нейтральных» снимках отчётливо ощущается время, приметы минувшего – будь то Плещеево озеро или река Дон, Заклязьменский бор или дюны Кавказа.

Из фотографий Александра Федоровича Флёрова в разные годы составлялись прекрасные альбомы: «Владимирская губерния» (1897–1904 гг.), «Низовья Дона» (1916 г.), «Пески – дюны Черноморского побережья Кавказа» (1925–1926 гг.). Внушительные размеры стеклянных фотопластин и высокое качество съёмки позволяли получать отпечатки отличного качества.

На одном из снимков – город Александров (Великая Слобода Александрова, упоминающаяся с 1339 года). На негативе в правом верхнем углу по эмульсионному слою процарапано: «г. Александровъ».

Скорее всего, сюжет снят на рубеже XIX и XX веков, когда готовился авторский альбом Флёрова по Владимирской губернии.

Снимок замечательный. Расположив фотоаппарат (несомненно, на штативе), Александр Фёдорович взял в кадр реку Серую с жилыми и хозяйственными постройками на обоих берегах, деревянные ангары для лодок на воде, буйство крон многочисленных дерев (не хочется сказать деревьев).

В центре композиции – Александровский кремль с Троицким собором 1513 года.

По воле Ивана Грозного Александрова слобода семнадцать лет (с 1564 по 1581) являлась некоронованной столицей Руси. Здесь была его легендарная библиотека и первая провинциальная печатня (см. фото на цветной вклейке).

Другой негатив, напрямую касающийся наших донских мест, обозначен как «Лоцмейстерский постъ». Сюжет уникальный – остров Перебойный с первой в России гражданской радиостанцией, установленной под руководством Александра Степановича Попова для своевременного оповещения отходивших из Ростова судов об уровне воды в донских гирлах [4].

На негативе не обозначена дата съёмки, известно лишь время суток – 15 часов 20 минут (в кадре оказались часы на деревянной колонне возле Лоцмейстерского поста). Впрочем, дату можно предположить. Скорее всего, снято около 1913 года (время приглашения на должность профессора в Донской политехнический институт). Такую подсказку даёт примерный возраст дочери Надежды (родилась в 1903 году), запечатлённой рядом с Александром Фёдоровичем.

Посещение острова Перебойный было связано с научными интересами Флёрова, изучавшего плавни гирл Дона.

Впрочем, памятные места Отечества встречаются на многих фотографиях семьи Флёровых: Куликово Поле, Смоленск, Суздаль, Дербент…

«…ЧТО СКАЖЕТ НА ЭТО ДОКТОР ФЛЁРОВ»

«К родословной Флёровых. Запись рассказа Александра Фёдоровича Флёрова, немного дополненная» – так озаглавлены два машинописных листа, напечатанные Владимиром Александровичем на старенькой машинке «Москва» [5].

Публикую фрагменты в его авторском изложении:

«Род Флёровых происходит из Тверской губернии. Жил там крестьянин, ни имя, ни фамилия которого не сохранились. Кем-то был он при церкви и, как будто, в волостном правлении в селе Котковом Вышневолоцкого уезда Тверской губернии. При поступлении в семинарию его сына Григория архиерей повелел ему именоваться впредь Флёровым, ввиду неблагозвучия якобы его фамилии, так и оставшейся неизвестной нам. Впоследствии Григорий стал протоиереем вышневолоцкого собора».

У отца Григория, – указано в «Родословной», – было четыре сына и дочь. Один из них, Фёдор Григорьевич, родившийся в 1838 году, окончил медицинский факультет Московского университета.

«Отбыв военную службу на Кавказе и проработав некоторое время земским врачом в Тверской губернии, он вернулся в Москву, где стал ассистентом университетской клиники, а в дальнейшем занялся частной практикой. Он был домашним врачом Марии Николаевны Ермоловой, Климента Аркадьевича Тимирязева, Льва Николаевича Толстого. По укреплении материального положения он приобрёл дом в Москве на Большой Молчановке и подмосковное имение Колпаково. Женился он на Надежде Александровне Васятиной. У них было семеро детей, но взрослого возраста достигли четыре сына – Константин и Владимир, ставшие врачами, Александр, избравший ботанику, и Борис, получивший юридическое образование.

Фёдор Григорьевич скончался в 1910 году».

Удивительно: Григорий, что из крестьян, поступая в семинарию, только «получает» фамилию, а сын Фёдор уже врачом пользует семьи первых лиц России в своих областях деятельности – писателя Толстого, актрисы Ермоловой, учёного Тимирязева!

Объяснение этой природной мощи, ярко проявившейся в следующих поколениях, мы находим и во второй, женской ветви семьи.

Вновь обратимся к «Родословной»:

«Происхождение рода Васятиных кроется в глубокой древности. По семейным преданиям предок их – Васса-Хан или Васса-Тан вышел из Орды при Василии II. При Василии III один из Васятиных был при княжеском дворе. Один из них получил воеводство в Обоянском уезде Курской губернии. Один был казнён Иваном Грозным. Один из Васятиных был и при Алексее Михайловиче. При Петре они отошли от придворной жизни и удалились в свои поместья. Позднее один из них принял участие в войнах против Наполеона.

Род Васятиных по мужской линии закончился генерал-майором Александром Васятиным. Он был женат на католичке, принявшей православие, происходившей, по неподтверждённым сведениям, из австрийских немцев, и звавшейся Екатериной. Их дочь Надежда Александровна родилась в 1837 году, скончалась в 1923 году в возрасте 86 лет».

Остаётся добавить, что машинописную запись родословной Владимир Александрович Флёров обозначил двумя годами: 1929-м и 1985-м, соединив текст отца и материалы своих собственных разысканий.

Ключевыми фигурами выступают его дед врач Фёдор Григорьевич Флёров (1838–1910) и бабушка Надежда Александровна, урождённая Васятина (1837–1923).Из их детей особенно выделяются Константин и Александр.

Константин Фёдорович Флёров (1865–1928) был выдающимся врачом-инфекционистом. В Московском университете читал приват-доцентский курс на базе Сокольнической (ныне 7-й туберкулёзной) больницы по заразным болезням ещё до момента образования кафедры инфекционных болезней.

В 1918 году был избран профессором 1-го Государственного Московского университета. Являлся секретарём Совета общества российских терапевтов, членом московского терапевтического общества, общества детских врачей. Автор нескольких монографий о пользе кумыса, по лечению оспы, сыпного и возвратного тифа [6].

Александру Фёдоровичу Флёрову (1872–1960), выдающемуся учёному-ботанику, отцу моего педагога Владимира Александровича, посвящена отдельная глава.

Здесь же хочется оправдать название этой главы: обратиться к письмам Льва Николаевича Толстого и воспоминаниям его жены Софьи Андреевны; в этих письмах упоминается семейный доктор Фёдор Григорьевич Флёров.

О врачах чаще пишут в связи с болезнями – своими, своих родных и близких.

Л. Н. Толстой в письмах из Ясной Поляны в московский дом в Долгохамовниковском переулке справляется о здоровье жены:

«1891 г. Мая 10. Я. П. [Ясная Поляна]

…Все у нас благополучны и здоровы, исключая меня, хотя нынче и кашель, и насморк, и головная боль – лучше. Что в тебе нашёл Флёров?» [7, с. 452].

«1893 г. Октября 24. Я. П.

О нас писать нечего, милая Соня. Все здоровы, всё по-старому. А вот ваши дела меня постоянно занимают, и из них твоё здоровье занимает не последнее место. Ты и поехала нездоровая, и писала, что не здорова и Флёров нашёл, что ты не хороша. Напиши о себе да получше…» [7, c. 582].

С. А. Толстая. 1895 год.

«Во время моей болезни созвали консилиум из трёх докторов: Рота по нервным болезням, Снигерёва по женским и Флёрова по внутренним. Не вникая, конечно, в моё душевное состояние, каждый предлагал свои средства: Рот – бром, наш домашний доктор Флёров – пить Виши, Снигерёв предполагал начало критического периода, ещё не наступившего, хотя мне шёл 51-й год» [8, с. 391‑392].

В следующий раз в 1899 году, упоминая доктора Флёрова и словно реабилитируя его за «невникание в душевное состояние», Софья Андреевна записала:

«Лечили меня тогда доктор Усов, милый товарищ сына Ильи по Поливановской гимназии, ещё старый наш доктор Флёров, и приглашали на консилиум профессора Остроумова. Помню, что он, увидав, как я задыхаюсь, поспешно отворил окно, и мне был очень приятен этот весенний, свежий воздух. Флёров приписывал многое расстроенным нервам и говорил полушутя: “Сделайте из неё царицу, исполняйте все её желания и просьбы, не расстраивайте её”» [8, с. 541‑542].

Кажется, что упоминая «старого семейного доктора Флёрова», Софья Андреевна выказывает особое расположение к нему. Нельзя не вспомнить, что её отец Андрей Евстафьевич Берс (1808–1868) был гоф-медиком, исполнял обязанности придворного врача и проживал в квартире на территории Кремля. Уважение к труду медика было заложено в ней с детства.

Помимо Софьи Андреевны, упоминания о докторе Флёрове касаются нездоровья третьего сына Толстых Льва Львовича. Его депрессию писатель П. В. Басинский назвал «затяжной и медицински необъяснимой» [9]. Однако именно к медикам и целительному климату зарубежных курортов обращались родители, стараясь помочь сыну.

С. А. Толстая, запись от 1893 года:

«…Отъезд Лёвы за границу с молодым доктором Горбачёвым, выписанным для этой цели в Москву нашим старым доктором Флёровым. Лёва не поправлялся, и решено было отправить его в тёплый климат…» [8, с. 333].

Запись от 1894 года:

«Сына Льва доктора послали за границу, и он уехал в Cannes с рекомендованным нам доктором Флёровым молодым врачом Горбачёвым» [8, с. 338].

Беспокоясь о здоровье сына, Лев Николаевич писал Софье Андреевне:

«1894 г. Сентябрь 7. Я. П.

…Очень бы желал, чтобы Лёва попробовал применить мой совет о гимнастике. Самые лёгкие движения, но всё-таки движения с некоторым усилием. Что скажет на это доктор Флёров?» [8, с. 221].

Приверженный здоровому образу жизни, Толстой рекомендовал сыну гимнастическое упражнения, но оставлял последнее слово за доктором Флёровым.

НАЗНАЧЕНИЕ В ДОНСКОЙ ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ

В 1913 году Александр Фёдорович Флёров с семьёйприехал на постоянное жительство в Новочеркасск. Это стало счастливым и знаковым событием для нашей науки и культуры. Знак, по В. И. Далю, – признак, примета, предзнаменование.

А. Ф. Флёров в лаборатории Донской опытной станции. 1933 г. Фото В. А. Флёрова

Через два года, в 1915-м, в Ростов в составе Варшавского университета прибыли выдающиеся учёные: вирусолог Д. И. Ивановский, физик А. Р. Колли, математик Д. Д. Мордухай-Болтовской, историк Н. Н. Любович, врачи Н. А. Богораз, К. Х. Орлов, Н. И. Напалков…

В 1934 году Флёров принял приглашение на должность профессора физиологии растений и микробиологии Ростовского государственного университета и оставался в числе педагогов до конца жизни.

Александра Фёдоровича не стало в 1960-м. За три года до этого в университете торжественно отметили его 85-летие и 65-летие научной деятельности.

В годы моего студенчества были ещё свежи воспоминания об этом удивительном человеке. Нас учили его ученики и коллеги.

Через много лет, беседуя с сыном Александра Фёдоровича Владимиром Александровичем, читая документы из его семейного архива, пересматривая многочисленные отпечатки и стеклянные негативы огромной фотоколлекции, я возвращался в годы учёбы, и будто сам профессор Флёров читал нам, студентам, лекции и рассказывал о своей жизни:

«Мне посчастливилось попасть в Московский университет в эпоху его блестящей научной работы, и я горжусь тем, что моими учителями былитакие выдающиеся русские учёные, как мой ближайший учитель К. А. Тимирязев, И. Н. Горожанкин, Н. Д. Зелинский, В. В. Марковников, В. И Вернадский, И. П. Павлов, И. М. Сеченов, А. Д. Столетов, П. Н. Лебедев, Д. Н. Анучин, А. М.Кулагин, М. А. Мензбир, Д. Н. Зернов, Н. А. Умнов… Они и заложили во мне любовь к науке, к природе, к нашему русскому народу и России» [10].

Александр Фёдорович Флёров родился 12 июня 1872 года в имении старинной дворянской семьи Салтыковых в Тверской губернии, где его отец служил земским врачом.

Замечательно само место рождения – имение Михаила Евграфовича Салтыкова (псевдоним Щедрин) – русского писателя и журналиста, редактора журнала «Отечественные записки».

«Ещё в гимназии я увлёкся естественно-историческими науками и уже гимназистом посещал лекции К. А. Тимирязева и других профессоров в Политехническом музее. К. А. Тимирязева и его семью лечил мой отец, и это дало мне возможности получать от него книги по естественной истории и ботанике. Уже студентом я принял участие в 1892 году в экспедиции через Главный Кавказский хребет и на кавказские ледники (Цейский, Зикарский), организованной при содействии профессора Д. Н. Анучина студенческим кружком географов. В дальнейшем я был оставлен К. А. Тимирязевым при кафедре физиологии растений, а по окончании двух лет по рекомендации Климента Аркадьевича я поехал в Варшаву к профессору В. И. Палладину ассистентом» [10].

…Прошли годы. Имя Александра Фёдоровича Флёрова заняло своё место в истории биологии рядом с именами его учителей, выдающихся русских учёных [11].

С 1902 по 1906 год Флёров работал в качестве приват-доцента Московского университета, читая курсы на двух факультетах: общей микробиологии на медицинском и географии растений на физико-математическом (естественно-историческом отделении, которое сам и окончил).

10 мая 1902 года Флёров защитил диссертацию «Флора Владимирской губернии» на соискание магистра ботаники в Императорском Юрьевском университете (бывшем Дерптском, ныне Тартуском) [12]. Защита в старейшем университете России была триумфальной – за выдающиеся достоинства диссертационной работы соискателю было  решено присвоить степень доктора ботаники и наградить премией А. Г. Фишера фон Вальдгейма (постоянная ботаническая премия Московского общества испытателей природы. – К. П.). За ней последовали золотая медаль имени Турнефра и Линнея от Международной ассоциации ботанической географииза изучение русских болот и озёр и премия имени А. Я. Герда, педагога, основоположника методики преподавания естествознания, за учебник ботаники, написанный совместно с В. Ф. Капелькиным [13].

С 1905 года Александр Фёдорович работал в Петербургском ботаническом саду в Отделе гербария, под его руководством состоялись крупные экспедиции по изучению растительности Туркестана, Сибири, Зауралья, Забайкальской и Амурской областей.

Среди наград Флёрова – знак «Императорский СПБ Ботанический сад» (серебро, эмаль), выпущенный в 1913 году к 200-летию со дня его открытия. Мне довелось фотографировать этот исключительный раритет (ныне экспонат Ростовского областного музея краеведения) для альбома «Серебряная подкова Дона». Знак выдерживает значительные фотоувеличения, настолько тщательна и художественна работа ювелиров.Размеры знака 6,2×4,5 см, тираж очень небольшой. «При этом, – вспоминал Владимир Александрович Флёров, – среди награждённых были не только учёные, но и самые рядовые сотрудники, верой и правдой служившие старейшему ботаническому саду России, носившему имя Петра I».

Знак «Императорский СПБ Ботанический сад» принадлежал А. Ф. Флёрову. Экспонат Ростовского областного музея краеведения. Фото К. Г. Пашиньяна

Значительная часть жизни и научной деятельности Александра Фёдоровича связана с изучением болот и озёр [14]. Он работал на болотных станциях Австрии, Швеции, Финляндии, Швейцарии, Италии. С 1911 года был директором Минской болотной станции – первой в России, ставшей впоследствии Белорусским институтом болотного хозяйства.

С тщательностью истинного учёного и верного любящего сына Владимир Александрович определил по годам этапы научной деятельности отца, его активной полевой работы, в которой и сам принимал участие. Два из десяти экспедиционных труда вышли в соавторстве отца и сына [15]. Примечательно, что один из них – «Растительность полуострова Абрау и побережья Анапа-Новороссийск» – относится к исследованиям Юга России, активно продолженным Флёровым в новочеркасский период. Его научные интересы сосредоточились на изучении растительности Дона и Кубани, Терско-дагестанских и Прикаспийских песков, Колхидской низменности и Черноморского побережья Кавказа.

Комплексному ботанико-географическому почвенному и гидробиологическому исследованию древней Колхиды Флёров посвятил девять лет научной работы – с 1928-го по 1937 год. Он определил, что Колхидская низменность представляет собой самостоятельную географическую область и составил список растений, включающий 514 названий видов.

Общий список печатных работ Александра Фёдоровича – свыше трёхсот. И при этом – активная педагогическая работа, участие в работах научных общество, союзов и конференций, на которых он выступал с докладами по самым широким вопросам ботаники.

…На одном из замечательных стеклянных негативов коллекции Флёровых запечатлён момент семейной прогулки в лес пор грибы. В центре композиции глава семьи Александр Фёдорович. Слева жена Елизавета Вениаминовна со старшей дочерью Надеждой. Впереди – младшая дочь Вера. Снимали на неизменную форматную камеру 12×18 см сыновья Владимир и Борис..

Из моего дневника. Февраль 1987 года.

Владимир Александрович Флёров о семье и семейных фотографиях:

«Памятен снимок с отцом, которого мы очень ждём из Сибири после перенесённого там в тайге манчжурского тифа. В кадре мы, старшие дети, Надя и Володя, 1908 год.

Сохранилось множество фотографий мамы с нами, детьмии другими родственниками.

На фото – В. А. Флёров с мамой Елизаветой Вениаминовной. Новочеркасск, 1961 г. Фото из семейного архива В. А. Флёрова

Мама Елизавета Вениаминовна (1878–1969), в девичестве Успенская, получила общее образование в Мариинском институте, увлекалась историей, поступила на Высшие женские курсы, но вынуждена была оставить учёбу по семейным обстоятельствам. Одна из её четырёх сестёр Надежда училась в Московской консерватории вместе с Антониной Васильевной Неждановой. Ещё у мамы было пять братьев, двое из которых погибли во время Первой мировой войны.

Выйдя замуж за Александра Фёдоровича, мама посвятила жизнь семье, нам, четверым детям.

Дочь Надежда Александровна (1903–1942), желая стать художником, поступила в Донской педагогический институт, где специальные предметы преподавали Анна Ивановна Менделеева и Иван Иванович Крылов. Завершила образование в Высших художественных мастерских, работала как художник для изданий Ботанического института. Погибла вместе с семьёй.

Сын Борис Александрович (1908–1980) после окончания Московского автомеханического института с 1933 года был ведущим конструктором завода КИМ (Коммунистический интернационал молодёжи). Первую военную зиму он провёл в Ульяновске, став одним из основателей автомобильного завода в Миассе, где и работал многие годы.

Младшая дочь Вера Александровна (1913–1936), ставшая геологом-разведчиком, работала в Кабардино-Балкарии. Погибла во время стихийного бедствия».

О себе Владимир Александрович сказал коротко: «Сын Владимир избрал ботанику».

Владимир Александрович Флёров был с ранних лет ближайшим помощником отца в экспедициях и лабораторной работе. Защитил кандидатскую диссертацию, известна его монография «Дикорастущие лекарственные растения» [16]. Ещё он был хранителем семейного архива, исследователем научного наследия отца.

О своей младшей сестре Вере, родившейся в Новочеркасске в год переезда семьи на Дон и погибшей в геологической экспедиции в возрасте двадцати трёх лет, говорил с нескрываемым волнением.

Имя Веры Александровны, девочки-подростка с публикуемой семейной фотографии, стоит рядом с именем её знаменитого отца в энциклопедических справочниках.

«…В 1931 поступила на горно-геологический факультет НПИ. На полевую практику в составе небольших поисковых партий выезжала в Приэльбрусье в 1932 и 1934. В последнюю из них, ещё будучи студенткой, обнаружила в кварцевых обломках вкрапление молибдена. Это послужило стимулом к глубокой разведке месторождения полезных ископаемых вблизи горного хребта Тырныауз.<…> Вершина годы, где был найден молибден, носит название “Пик Веры”…» [17].

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Дневник состоящего под почётным председательством Его Императорского Высочества Великого князя Сергия Александровича Первого съезда русских деятелей по фотографическому делу. 1896. 28 марта. № 1.
2. Тимирязев К. А. Избранные соч. в 4-х т. Т. 1 : Солнце, жизнь и хлорофил. М. : Гос. изд-во с.-х. лит., 1948. С. 226–228.
3. Флёров А. Ф. Список диапозитивов. Копия. // Лич. арх. авт.
4. Захарьянц Г. П., Иноземцев Г. А., Семернин П. В. Ростов-на-Дону. 1749–1949. Ростов н/Д. :Ростиздат, 1949. С. 93.
5. Флёров В. А. К родословной Флёровых : Запись рассказа А. Ф. Флёрова, немного дополненная // Лич. арх. авт. (машинопись).
6. Флёров Константин Фёдорович // Сеченовский университет : [сайт]. URLhttps://www.sechenov.ru/univers/structure/institute/institut-klinicheskoy-meditsiny/kafedry-klinicheskoy-mediciny-im-Sklificovskoro/kafedra-infektsionnykh-bolezney/history/flerov/  (дата обращения: 9.08.2020).
7. Толстой Л. Н. Полное собр. соч. /под общ. ред. В. Г. Черткова Т. 84 : Письма. М. : Л. : Гос. изд-во худ. лит,  1919. (Сер. Третья : Письма).
8. Толстая С. А. Моя жизнь.  Т. 2. 2-е изд. / Гос. музей Л. Н. Толстого. М. : Кучково поле, 2014.
9. Басинский П. В. Лев Толстой: бегство из рая. М. : АСТ; Астрель, 2010. С. 417.
10. Флёров А. Ф. [Из речи на торжественном заседании в Ростовском университете 15.06.1957 г. Машинопись] //Лич. арх. авт.
11. История биологии с начала ХХ века до наших дней /под ред. Л. Я. Бляхера. М. : Наука, 1975. С. 224.
12. Флёров А. Ф. Флора Владимирской губернии / [I, II. Описание растительности Владимирской губернии. Список растений]. М. : Типо-лит. т-ва И. Н. Кушнерёв и К°, 1902. [454] с. разд. паг., 28 л. ил., карт.; 25. (Тр. О-ва естествоиспытателей при Юрьев.ун-те; Т. 10).
13. Капелькин В. Ф., Флёров А.  Ф. Учебник ботаники  : для сред. учеб. заведений : в 3-х т. М. : М. и С. Сабашниковы, 1905‑1906.
14. Федченко Б. А., Флёров А. Ф. Водяные растения Средней России : Ил.определитель водяных растений, дикорастущих в сред. России. М., 1897. 64 с.; 32 ил.; Их же. 2-е изд. М., 1900. 48 с., 32 л.  ил.; Их же. Водная флора Европейской России : Ил.определитель водяных растений, дикорастущих в Европ. России. 3-е изд., испр. и доп. М. : М. и С. Сабашниковы, 1913. 65 с., 49 ил.; Кузнецов Н. И. Об озёрах Покровского уезда Владимирской губернии [и их растительности : геогр.-ботан. очерк : (Предвар. отчёт.экспедиции А. Ф. Флёрова, снаряжённой И. Р. Г. О. для исслед. озёр Сред. России)]. СПб. : Тип. М. М. Стасюлевича, 1908. 28 с., 1 л. карт.;Флёров А. Ф. Типы растительности дельты и низовьев реки Кубани и реки Анапки. Ростов н/Д. : Гос. тип.им. Калинина, 1930. 53 с., 10 вкл. л. ил. (Тр. Сев.-Кавк. ассоц. науч.-исслед. ин-тов. Ин-т прикл. науки при Дон.политехн. ин-те. Исслед. каф.биологии; № 83. Вып № 5. Вып. 3).
15. Флёров А. Ф., Флёров В. А. Растительность Северо-Черноморского побережья Кавказа / Сев.-Кавк. ассоц. науч.-исслед. ин-тов. [Труды]. Ч. 1 : Растительность полуострова Абрау и побережья Анапа-Новороссийск. 1926. 94 с., 6 л. ил. (Исслед. каф. Ботаники / Ин-т прикладных наук при Донск. политехн. ин-те; № 8. В. 2. Вып. 1); Их же. Растительность Северо-Черноморского побережья Кавказа / Сев.-Кавк. ассоц. науч.-исслед. ин-тов. [Труды]. Ч. 2 : Анапский район. Новочеркасск, 1926. 46 с., 8 л., ил. (Исслед. каф.ботаники / Ин-т прикладных наук при Дон. политехн. ин-те; № 8. В. 2. Вып. 1).
16. Флёров В. А. Дикорастущие лекарственные растения / Рост.гос. ун-т. Ростов н/Д. : Изд-во Рост.ун-та, 1970. 79 с. : ил.
17. Новочеркасск: энцикл. : Новочеркасск : НОВОПРИНТ, 2005. С. 645.

Источник: Пашиньян К. Г. Корни и крона  // Донской временник / Дон. гос. публ. б-ка. Ростов-на-Дону, 2020. Вып. 29-й. С. 5–13.