ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2013-й

Ученые, деятели науки

П. Н. ЧЕРНЯЕВ

А. А. МАРТЫНОВ и ЕГО АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАПИСКИ

Откладывая до будущего опубликование статьи под заглавием «А. А. Мартынов – археолог Донского края», уже вполне готовой к печати, мы ограничимся в настоящей заметке лишь беглым обзором некоторых данных, которые имеют отношение к названной теме. [10]

Алексей Андреевич Мартынов родился в 1777 году и умер 5 мая 1865 года на 89-м году жизни. Образование А. А. получил в Польше (Белоруссии) [1], в иезуитской коллегии; некоторое время потом был на военной службе, однако служебная карьера Мартынова, как человека очень богатого, вообще не интересовала.

По смерти отца в 1816 году А. А. вышел в отставку в чине полковника, принял управление громадными, унаследованными им имениями и почти безвыездно прожил всю свою долгую жизнь сначала в слободе Голодаевке, а позже в г. Новочеркасске. По рассказам близко знавших Мартынова, как, например, X. И. Попова (1834–1925), заведовавшего Донским областным музеем, крупные богатства делали Мартынова совершенно независимым, властным, самоуверенным и честолюбивым.

Обладая ясным и пытливым умом, Мартынов интересовался науками, имел большую библиотеку, писал стихи и на старости лет занимался, между прочим, донским фольклором и историей и этнографией Украины. Унаследовав от своих – деда, Дмитрия Мартыновича (1730–1810) и отца – Андрея Дмитриевича (1752?–1816) увлечение археологией, А. А. ещё более развил в себе эту страсть, благодаря тому обстоятельству, что принадлежавшие ему поместья – сл. Голодаевка и главным образом сл. Недвиговка представляли собою богатую почву для археологических разысканий, нося на себе следы долговременного пребывания различных народностей древнего мира, оставивших по себе вещественные памятники. Увлечение археологией в ту пору, именно в конце XVIII и в первой половине XIX в., было, можно сказать, модным: в кругу помещиков и чиновников, знакомых Мартыновым, находились немало любителей старины, которые собирали монеты и памятники древностей. Из числа этих любителей назовём Мержанова, соседа Мартыновых по Недвиговскому имению, Лукьянова – владельца посёлка Есауловки и курганографа полковника Пудовова.

Таким образом, прежде всего семейные традиции, затем благодарные для археологических раскопок земли собственных поместий и, наконец, круг знакомых любителей-археологов, – всё это, взятое вместе, создавало такую атмосферу, живя в которой, нельзя не стать если не завзятым археологом, то, по крайней мере, дилетантом. Естественно, что таким именно любителем-археологом и сделался А. А. Мартынов, который, как мы знаем, на собственные средства производил раскопки курганов, и свои заметки и наблюдения занёс в составленные им «Записки о местностях в Войске Донском и вещественностях там открытых, заслуживающих внимания антиквариев и историков, с присовокуплением преданий».

Названный труд Мартынова первоначально предназначался для помещения в «Записках Одесского общества истории древностей», действительным членом которого состоял Мартынов [2]. Однако впервые записки Мартынова появились в печати лишь через четыре десятка лет по их составлении (1842– 1847), именно в 1887 году, в журнале «Дон» №№ 7–12, в редакцию которого они были доставлены помещиком Ростовского н/Д уезда – А. А. Корсуновым (1818–1891) [3]. Ещё задолго до опубликования Записок они были распространены в списках, в несколько варьированных редакциях. К Запискам приложены снимки как с плит, на которых начертаны греческие надписи, так и с некоторых древних предметов, и даны копии старинных географических карт, на которых изображены местности, прилегающие к морям Азовскому и Чёрному. Приходится очень сожалеть, что редакция журнала «Дон» не воспроизвела этих снимков и копий.

Материалом для Записок послужили различные предания и сведения, полученные Мартыновым от других лиц путём письменных или устных сношений, главным же образом личные расследования досужего и любознательного автора. Цель Записок, по словам Мартынова, объяснить замечательные места и предметы – «вещественности», в них найденные, и дать антиквариям, т. е. археологам и историкам, своего рода руководство к обращению на забытый [4] Донской край должного внимания (№ 9. С. 30).

В состав Записок вошли отделы топографический с экскурсом о курганах, картографический, археологический, обозревающий некоторые округа и отдельные места Донской области, исторический, с присовокуплением нескольких преданий, и этнографический. Кроме того, мы находим в Записках обозрение находок вне недвиговских и собственно недвиговских, изложение по отдельным вопросам личных мнений Мартынова и местами уклон в область этимологических изысканий.

Так как Записки составлялись в разное время, на протяжении многих лет, то неудивительно, что в них отсутствует система и они носят характер журнала или дневника, в который собственные наблюдения автора заносились случайно, почему в Записках встречается немало повторений. Цель нашей краткой заметки сгруппировать материал по вышеуказанным отделам и уложить этот материал, по возможности, в надлежащую систему.

В топографический отдел входят: изложение личных мнений автора о прежнем протяжении Азовского взморья у устьев Дона (№ 11. С. 17–23), предположения о местонахождении древнего Танаиса (№ 12. С. 7–8; № 11. С. 31–34), указания местоположения потока, именуемого по-татарски Агарлиберт, далее рек, называемых Бейн, обильной зверями дубравы, «кладезя воды смердящей» (№ 11. С. 31–33; № 12. С. 5–7), Саур-могильского урочища, Грибоват(овск)ой могилы и квадратного пространства в пределах Астраханской губ. (№ 12. С. 8–10; № 10. С. 28). В примыкающих к топографическому отделу замечаниях о курганах содержится сообщение о возникновении этих исторических насыпей, их значении, цели сооружения и структуре их фундаментов, при этом даётся указание, как ориентироваться среди множества там и сям разбросанных курганов, сообщаются названия последних и данные об измерении пути у кочевников (№ 11. С. 23–30, [1] л. ил).

Приложенное к тому же топографическому отделу картографическое описание заключает в себе извлечение из древних географических карт XIII– XVII вв., использованных Мартыновым, содержит анализ и критическую оценку самых карт, а также собственные замечания Мартынова о положении некоторых местностей (№ 7–8. С. 37; № 11. С. 22–23).

Делая археологические обзоры отдельных округов, Мартынов прежде всего отмечает в Черкасском округе места замечательные в археологическом отношении, как-то: Недвиговское городище (Танаис), станицы – Гниловскую, Александровскую, Аксайскую, Кобякову балку, Гирееву могилу, курган Княжой, насыпь при ст-це Манычской и курган при ст-це Багаевской (№ 9. С. 30, [1] л. ил). В Миусском (Таганрогском) округе Мартынов перечисляет: примечательные могилы – Голодаевские могилы, могилы при дороге от посёлка Вышневецкого–Грековых к сл. Ровенецкой, перечисляет также камни, находимые в так называемой писанной или рисованной балке при сл. Дьяковой (№ 10. С. 22–23).

В 1-м Донском округе Мартынов называет места, изобилующие медной посудой и обломками глиняной. Далее Мартынов указывает интересные археологические курганные места при Царицынском почтовом тракте и предполагаемые пункты нахождения древних городов – Навариса, Ексополя и Саркела (№ 10. С. 23–28).

В исторический отдел входят: сообщение о прошлом Лагутника – рукава Дона, историческая справка о городе Черкасске и о набегах татар на станицы, окружающие Черкасск (№ 12. С. 7; № 11. С. 16–17; № 12. С. 11–15), данные о Саур-могильских и Грибоватовских разбойничьих шайках с указанием правительственных мер к их уничтожению (№ 12. С. 8– 11), эпизод из атаманства Данилы Ефремова (+1760), указание на роль его сына – Степана в деле привлечения калмыков на сторону России, сообщение об опале Степана Ефремова и о его дальнейшей судьбе, наконец изложение главнейших моментов из истории кочующих калмыков (№ 12. С. 12–15). В этом же отделе приводятся ценные и интересные по своей оригинальности объяснения, даваемые Мартыновым к отдельным местам «Скифской истории» Андрея Лызлова (№ 11. С. 29–33).

К историческому обзору естественным образом примыкает отдел преданий. Из таковых наиболее любопытны предания – о пресловутом большом костяке, по-видимому какого-то допотопного животного, о соединении Каспийского моря с Чёрным, о селении Курман близ г. Оренбурга и о происхождении донских казаков (№ 7–8. С. 38–40; № 10. С. 27). Этнографический отдел содержит в себе сведения о разноплемённом характере донских поселений и о занятиях их жителей (№ 10. С. 29–30; № 12. С. 5–7).

Описанию археологических находок в Записках Мартынова отведено значительное место. В числе костяков, добытых из реки Дон, прежде всего упоминается череп слона, причём сообщается догадка деда Мартынова об этой находке, далее перечисляются некоторые ископаемые, хранившиеся в Новочеркасской гимназии и уцелевшие от бывшего сильного пожара. Из вненедвиговских находок называются предметы, добытые в сл. Голодаевке, затем бронзовая еврейская медаль, без означения даты на ней, – из Кизитеринской балки [5], медная статуэтка из кургана Княжого, при этом даётся объяснение её назначения; наконец, указываются места находок медной и глиняной посуды и каменных колод – корыт для пойла скота, а также поименовываются предметы, найденные в Миусском округе, как-то: мраморная колодезная плита из Таганрога и вещи, добытые из курганов. Из предметов, найденных на Недвиговском городище, упоминаются: медный казанок, амфоры, камень с изображением всадника, крест, добытый из могилы; монеты и самое ценное – каменные плиты с греческими письменами (№ 7–8. С. 39–40; № 10. С. 22–23; № 9. С. 31–32; № 11. С. 28–29; 20– 23; № 12. С. 15; № 11. С. 18–21).

Интересны высказанные в Записках соображения и предположения Мартынова и мнения его относительно некоторых археологических мест и предметов, а равно и его попытки пояснения отдельных фактов из области, главным образом, топографии (№ 10. С. 24–25; № 11. С. 17). Местами Мартынов делает свои замечания также по вопросам этнографии (№ 10. С. 30; № 12. С. 11; № 11. С. 22).

Этимологические домыслы Мартынова самая слабая сторона его Записок. Правда, они свидетельствуют как о смелости и своеобразии его словопроизводств, так и его остроумии, напр. слово «казак» Мартынов ставит в связь с названием города «Азак»; к этому последнему по гортанному выговору монголов и татар прибавлена в начале буква «х», изменённая потом в «к» (хазак –казак). Позже название «казак», поясняет Мартынов, перешло от этих мест в Древнюю Русь и придано было степным конным воинам. Хотя факт такой этимологии и сам Мартынов признаёт нетвёрдым, однако, по его же словам, он вероподобен (№ 11. С. 33). Далее в наименовании загадочного потока Агарлиберт, по мнению Мартынова, была утрачена первая половина слова, т. е. Агарли, а от оставшейся второй части «берт» произошли Берды, – имя одной косы Азовского моря, и затем город Бердянск (№ 12. С. 6). Название реки Кальмиус, согласно объяснения Мартынова, происходит из сочетания двух рек – Кала и Миуса (№11. С. 31; № 12. С. 6). Если поименованные этимологии, с нашей точки зрения, представляются не выдерживающими критики, а некоторые из них даже вызывают в читателе крайнее недоумение, то для современников Мартынова, живших в то время, когда вопросы сравнительного языкознания научно ещё не начинали разрабатывать, догадки Мартынова и в своём несовершенном виде были настоящим откровением, – заманчивым и увлекательным.

Интересно знать, от кого именно собирал Мартынов археологические предания и разнообразные сведения о предметах донских находок, и с кем по этим вопросам входил он в письменные сношения?

Предания сообщали Мартынову, как простые казаки, так и выдающиеся по своему культурному развитию лица, интересовавшиеся вопросами старины. Так, предание о загадочном костяке, найденном в урочище Ясенях, Мартынов узнал от казака Баранова (№ 7–8. С. 38), казак Ковалёв сообщил Мартынову об интересном в археологическом отношении квадратном пространстве в пределах Астраханской губернии (№ 10. С. 28), а от казака-татарина Байрама Астракаева Мартынов услышал предание об эмигрировании татар из села Курман Оренбургской губернии на Дон (№ 10. С. 29). Не является ли всё это ярким подтверждением того, какие ценные услуги может иногда оказать науке археологии даже необразованный люд [7].

Далее сотник Виктор Попов передал Мартынову сведения о пещерных местах в Усть-Белокалитвенской станице (№ 11. С. 29); упомянутый выше помещик Мержанов прислал Мартынову «Скифскую историю» Лызлова, что послужило для Мартынова поводом написать к некоторым местам этой истории обстоятельный комментарий (№ 11. С. 23, 29, [1] л. ил); ориенталист генерал Савельев указал Мартынову источник предания о соединении Каспийского моря с Чёрным (№ 10. С. 27) и др.

По вопросам, связанным с археологическими находками на Дону, Мартынов письменно сносился с наказными атаманами – М. Г. Власовым (1767– 1848) и особенно Д. Е. Кутейниковым (1708–1839), при посредстве полковника Реми, также очень интересовавшегося археологией (№ 11. С. 19; №12. С. 15). Со многим, конечно, в Записках Мартынова можно не соглашаться, кое-что у него неправильно, но судить о них мы должны не с точки зрения нашего времени, а под углом зрения его современников, находивших в Записках много ценного и интересного материала; вот почему и профессор Леонтьев (1822–1875), в значительной степени пользовавшийся Записками Мартынова в своих «Археологических разысканиях», считал автора их большим знатоком Донской области и, как бы сказать, пионером местного краеведения. Будучи в Новочеркасске осенью 1851 г. и обозревая нумизматическую коллекцию Мартынова, Леонтьев имел случай ознакомиться и с его археологическими Записками в их черновом виде [8]; из этих Записок Леонтьев сделал обильные эксцерпты, касающиеся как добытых Мартыновым плит, так и находок отдельных археологических предметов, и, как можно предполагать, частично заимствовал из них же сведения по картографии Устьдонья [9]. Таким образом, Записки Мартынова получили должную оценку уже вскоре после их написания в лице такого авторитетного знатока древностей, каким был в то время московский профессор П. М. Леонтьев.

Неудивительно, что Мартынова, как известного на Дону археолога, посещали многие знаменитости, так, например, ещё ранее Леонтьева, весною того же 1851 г., писатель граф В. А. Соллогуб (1814–1882), при своём проезде на Кавказ, заезжал к Мартынову, – с целью обозреть его собрание монет и древностей, при этом он получил от Мартынова в подарок две сассанидских монеты царя Хозроя, заимствовал у него много важных сведений из истории и археологии и просил Мартынова выслать ему в Тифлис «Записки о Доне» (№ 9. С. 31–32). Говоря короче, по интересным Запискам Мартынова многие лица знакомились с вопросами археологии и этнографии Донского края.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. В эпоху польских разделов отец А. А. состоял на военной службе в западном крае. Некоторые подробности из жизни Мартынова были сообщены нам его правнуком М. А. Миллером, которому и выражаем здесь свою признательность.
2. Леонтьев П. Археологические разыскания на месте древнего Танаиса и в его окрестностях // Пропилеи : сб. ст. по клас. древности. 1854. Т. 4. С. 491. Примеч. 2.
3. Опубликовано как сообщ. А. Корсунова под назв.: «Записки о войске Донском полковника Алексея Андреевича Мартынова (1842–1847)». См.: Мартынов А. А. Записки о войске Донском полковника Алексея Андреевича Мартынова (1842–1847) / [Вступ. ст.]: Корсунов А. к археологии Донского края // Дон. 1887. № 7–8. С. 36–41; № 9. С. 29– 32, [1] л. ил.; № 10. С. 22–31, [1] л. ил.; № 11. С. 16– 34, [1] л. ил.; № 12. С. 5–16, [1] л. ил.
4. См.: Филонов А. Очерки Дона. СПб., 1859. С. 150. Автор пишет: «Молодое поколение всё более и более забывает свою старину; предания теряются и древний быт донцов покрывается какою-той непроницаемою завесою. Гибнут сокровища, откуда мог бы извлечь труженик картину жизни бывалой; архив, сгоревший в 1858 году, погиб и навсегда лишил Дон полноты его славной истории. Какое-то равнодушие к своему родному заметно у донцов: никто не пишет, никто не трудится, никто не изучает…»
5. Год выхода в свет этого Новиковского издания у Мартынова показан неверно: 1737 вместо 1787. См.: Прозоров П. Систематический указатель книг и статей по греческой филологии, напечатанных в России с XVII столетия по 1892 год на рус. и иностр. яз. с прибавлением за 1893, 1894 и 1895 годы / Изд. Имп. Акад. наук. Спб. 1898. С. 161.
6. Эту медаль передал Мартынову наказной атаман М. Г. Хомутов, на предмет определения её археологической ценности и исторического значения.
7. См.: Часовников В. Донская археология и этнография // Дон. 1887. № 1. С. 34–39; Попов И. в старом гнезде казачества // Там же. № 4.С. 13.
8. Леонтьев П. Указ соч. С. 491. Примеч. 2.
9. Там же. С. 480.
10. Записки Северо-Кавказского общества археологии, истории и этнографии. Кн. 1 (Т. 3). Вып. 5–6. Ростов н/Д, 1929–30. C. 42–46.