ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2008-й

Волгодонской район Ростовской области

«ВСЕ ЖИТЕЛИ ЗАРАЖЕНЫ РАСКОЛОМ»

Фрагменты истории станицы Романовской

К 395-летию основания Романовской станицы публикуем в сокращении статью священника Анатолия Наумова, опубликованную в сборнике «Донская церковная старина» (Вып. 4. Новочеркасск, 1915. С. 27 56) под названием: «Романовской станицы Михайло-Архангельская церковь и приход ея».

В то время, как Заруцкий, спасая вдову Лжедмитрия Марину, стремился поднять на Москву казаков, на Дону войсковой атаман Михаил Степанович Чершенский, узнав об избрании Михаила Фёдоровича Романова на царский престол, немедленно посылает в Москву, по старине, легковую станицу бить Государю челом от вольного Дона и от всего Войска Донского. Молодой царь милостиво принимает станицу, щедро жалует её всякими дарами и посылает с ней на Дон похвальную грамоту, а Московское духовенство в такой же грамоте шлёт донцам «благословение всего освящённого собора». С этого времени вольное войско Донское окончательно входит, как подчинённая область, в состав Московского царства. Чтобы закрепить в памяти потомства означенные здесь события, т.е. прекращение политической смуты, возбуждённой Ивашкою Заруцким с прелестницею Мариною, и окончательную подчинённость с этого времени Войска Донского Московскому царству, атаман Михайло Чершенский основывает на Дону станицу, которую и называет в честь царствующего Дома Романовых Романовскою станицею. Это случилось, несомненно, в том же 1613 году, немедленно после возвращения на Дон посылавшейся им в Москву легковой станицы, привёзшей от Московского нового князя Михаила Феодоровича похвальную грамоту и от духовного собора святительское благословение.

Войсковой атаман Чершенский основал станицу из привыкших к вольной боевой жизни казаков, не имевших оседлости; он выделил из среды казачества человек 100 м. п., указал им место, где они должны поселиться, позволил им жениться, строить жильё, кто какое мог, обзаводиться хозяйством, и таким образом как бы прикрепил их к месту. Донские летописи не сохранили нам имён и фамилий первых насельников Романовской станицы, но как жилось им на первых порах, — мы это несколько знаем из летописи Романовской станицы. Романовская станица в это время подвергалась неоднократно неприятельским нападениям. Так, в ночь под 30 июня 1735 года кубанские татары, напав на неё, взяли близ станицы в плен отставных казаков 5, одного служилого казака, казачьих жён 22, казачьих детей м. п. 9, девочек 21, отбили у станичников много лошадей, рогатого скота, овец, пожгли весь хлеб, какой был в поле, в количестве трёх тысяч копен, а также 29 летних базов.

В 1749 году на станицу опять было нападение татар. Но больше всего станица пострадала от нападения горского князя Цукура 30 июня 1771 года, причём взято в плен 61 человек обоего пола; церковь подверглась грабежу и разорению, всё забрано, что было в церкви, — некоторые иконы были изрублены. Несколько раз романовцы, в давних годах, переживали опустошительную эпидемию холеры, как-то: в 1847-1848 годах и в 1892 году. Несмотря однако же на эти свои невзгоды, станица не прекращала своего существования, а настоящее состояние её, находящейся уже опять на левой стороне Дона с 1841 года, у нас перед глазами. Теперь Романовская станица, по количеству её населения, по её благоустроенности, стоит на ряду с лучшими придонскими станицами, нося с достоинством почётное своё название Романовской.

На первых порах (с 1613-1751 г.) станица Романовская была на правом берегу Дона в лучке, по нынешнему названию, «Старый городок» и просуществовала на одном месте 138 лет. В ней была освящена церковь со священником и двумя причётниками.…Романовская станица в 1751 году перешла на другое место, будучи вынуждена к тому тем обстоятельством, что Дон переменил русло и оставил станицу на левом берегу, где часто беспокоили её своими опустошительными набегами кубанские татары. Признаков, где была станица в первое столетие своего существования на правом берегу Дона, в настоящее время не имеется. Есть ещё на том месте несколько грушёвых дерев, которых, кажется, можно назвать жалкими остатками былого жилья. Но что побудило романовцев набрать для своего переселения место, которое не спасало их ни от весеннего половодья, ни от набегов татар, и почему они не переселились на более возвышенное место, где в настоящее время находится три их хутора в 7 верстах от Дона, — об этом можно только гадать, — а именно, что они очень дорожили берегами Дона, боясь с ними расстаться по своей казачьей привязанности к ним.

Сюда, на новое место, на правый берег Дона, жители станицы, с разрешения Преосвященного Воронежского, перенесли и свою церковь в том же 1751 г. Вследствие их об этом просьбы, указом Воронежской духовной консистории присутствующему духовной канцелярии в крепости св. Анны священнику Иакову Успенскому велено: «на приличествующем к церковному строению месте по новоисправленному требнику церковь соборне обложить и просителям, разобрав прежнюю церковь, строить и, построя ту церковь, убрать св. иконами и прочим иконным благолепием». В 1757 году церковь была освящена присутствующим духовной канцелярии протопопом Михаилом Алексеевым. Об её имуществе и убогой утвари, с которой она была перенесена на новом месте, в каком она была в первые годы своего существования на старом, или были какие-либо и в чём-либо изменения, неизвестно и каких-либо предположений по этому вопросу сделать не из чего. В 1753 году бывший в первые годы переселения сюда станицы священник о. Севастьян Никитин помер. Ещё в 1751 году казаки давали свою заручную силу его Никите, чтобы он хлопотал о посвящении к ним во священника, но просьба Никиты почему-то была не уважена, а теперь по смерти отца он сам пред станичным сбором решительно отказался от священства. Станичный атаман и казаки просили определить к ним священником попова сына Траилинской станицы Семёна Фёдорова, который 25 марта 1755 года и был рукоположен к Романовской церкви во священника. Как жил и служил о. Симеон в Романовской станице до 1764 года, из дел Консистории не видно.

С сего же года начинаются обоюдные доносы и жалобы прихожан на священника и священника на прихожан. Прихожане во главе с атаманом Харитоновым обвиняли священника в том, что он, «оставя церковь без службы, неизвестно куда под 23-е число февраля в ночи из станицы отбыл. А по наступлении-де ныне четыредесятницы по христианскому закону должно поститься и в церковь Божию приходить исповедываться и причащаться св. Таин». В следующем же 1765 году они жаловались, что священник не пошёл исповедывать и причащать троих детей и жену казака Дурноусова, которые без исповеди и св. причастия померли; что при крещении младенцев, как восприёмных, так и родных отцев и матерей принуждает к троеперстному сложению креста. Приём обычный: им пользовались, да и в наше время пользуются казаки, заражённые расколом, когда священник не слушает их и не исполняет их желаний и указаний в отправлении своих священнических обязанностей. Нельзя сказать, что и о.Фёдоров был прав совершенно. По неразумной ли ревности о вере, или по раздражению на прихожан за обиды, какие они ему причиняли, он дозволял себе оскорблять их религиозное чувство. Когда восприёмники приносили младенцев в церковь для крещения и не хотели [давать] священнику подписок в том, что они будут креститься троеперстным сложением и ходить около купели по солнцу; он погружал младенцев в купель только по одному разу и затем высылал восприёмников из церкви, приговаривая: «вот-де вам всё крещение». В 1765 году о. Симеон подал против некоторых из своих прихожан жалобу на Высочайшее имя, обвиняя их в том, что «они в церковь Божию не ходят, исповеди и св. причастия удаляются, о приходской своей церкви никакого попечения не имеют; при крещении младенцев и при браках заставляют меня ходить по солнцу по раскольническому мудрствованию, что к казаку Кулыгину приезжал не-знамо какой раскольничий поп и отправлял в хуторе по раскольнически службу, что станичный атаман Шамин к служению в церковь Божию вина и на печение просфор муки пшеничной и прочего, тако-ж дьячка и пономаря не даёт. В 1766 г. он же жаловался Преосвященному Тихону, что на 2-й неделе Великого поста в день восресения, по окончании литургии, атаман Шамин и всей станицы казаки, пришед в церковь и дождав выходу моего, тако ж и находящихся в оной церкви малороссиян, кои того дня причащались, оную церковь усильно собою озорнически замкнули и ключ взяли к себе, а мне с немалым ругательством выговаривали единогласно, чтобы я за непослушание по воле их приказанию более в их станице не был, а вышел бы вон добровольно, который ключ с того времени того ж году августа по 15-е число у него, атамана с казаками, и был». Священник присовокупляет к этому, что хотя он с сего 15-го августа, по возвращении ему ключа, и продолжает служить и совершать требы, но никакого пропитания от казаков не получает и терпит с семейством крайнюю нужду, поэтому просил перевести его в какое-нибудь другое место. К этому присоединилось новое дело. На о. Симеона Фёдорова подал жалобу священник Цымлянской станицы Иоанн Федотов, обвиняя его в том, что он, священник Фёдоров, «ношным временем приезжает в Цымлянскую станицу и обещавался суеверцам церковные требы исправлять по мудрованию раскольническому, чтобы его казаки приняли в свою станицу и просили по командам о переведении его из Романовской станицы в станицу Цымлянскую. По каковым его, попа Семёна, набегом и льстивым обещаниям те казаки не точию от своей прелести отступить не хотят, но ещё его (Иоанна) из прихода хотят выгнать».

Между тем в Романовской станице раскольники свободно распоряжались по-своему: станичный атаман раскольник Трофим Шамин явно содержал раскольнического попа Семёна Акиндинова, который перекрещивал, перевенчивал и исправлял вообще все требы для раскольников. Следственное дело, начатое по этому доносу священника Цымлянской станицы о. Федотова, равно и обвинения о. Федотова прихожанами окончились рассмотрением только в 1771 году, и священнику о. Симеону постановлено было, между прочим, выдать билет на приискание другого места; но он в это время жил уже на реке Быстрой, куда бежал из Романовской станицы, оставив в ней свой дом.

Но уже в 1770 году романовские прихожане просили Преосвященного, вместо Симеона Фёдорова, определить к ним священника дьячка Быстрянской станицы попова сына Ивана Иванова. Дьячок плохо читал, мало знал церковный устав. Преосвященный согласился рукоположить его в сан священника только потому, что выбором нового кандидата казаки долго медлили и Иванова представляли уже вследствие понуждений со стороны своего начальства.

О. Иоанн Иванов пробыл в своём приходе недолго. 30 июня 1771 года на Романовскую станицу напали кубанские татары и ограбили её. При этом некоторые из жителей её взяты были в плен; священник с женою спасся в камышах, но имущество его и ставленая грамота были похищены. Церковь также подверглась грабежу и разорению: церковные сосуды, облачения, книги, оклады с икон, одежды с престола и жертвенника, антиминс, паникадило и лампады, церковные деньги, свечи и ладан, языки от колоколов — всё забрано, некоторые же св. иконы были изрублены. Священник по этой причине, а «паче всего за вскоренившимся в той станице расколом, так, что он от самого его прибытия ни одной по долгу христианскому требы не отправлял, а были оные исправляемы беглым раскольническим попом Симеоном Акиндиновым», просил Черкасское духовное правление выдать ему паспорт для приискания другого места. Правление, донося об изложенном Преосвященному, с своей стороны свидетельствовало, что «довольно есть известно, яко в оной станице и подлинно все жители заражены расколом». <…>

…в 1774 г., по просьбе казаков, дан был благословенный указ на постройку вместо ветхой разорённой церкви новой на том же месте. Новая церковь освящена присутствующим Черкасского правления протопопом Петром 7-го ноября 1782 г.<…>

В 1841 году Господь посетил станицу Романовскую большим несчастием, именно: 4 октября того года в 12 часов ночи от неизвестной причины сгорела приходская их церковь, а вместе с этим сгорела вся утварь, документы и даже сгорела Романовская святыня — икона Ахтырския Божией Матери. <…> С этого времени станица Романовская переселилась на противоположную сторону Дона левую, где находится и в настоящее время.