ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 1999-й

История города Ростова-на-Дону

Г. Х. Чалхушьян

ИСТОРИЯ ГОРОДА РОСТОВА-НА-ДОНУ

Историческая записка о городе Ростове-на-Дону

ГЛАВА II

Кии, Щеки, Хоривы Ростова. Бурлаки. Манифест Императрицы Екатерины Великой 27 Апреля 1780 г. «Пасквиль» Чигринцева. «Сброд» и «Бремя». Занятие аборигенов.

Кто же основатели Ростова в самом тесном смысле этого слова? Были ли здесь своего рода Кии, Щеки и Хоривы, как утверждает Лазарь Крещановский, а если были, кто они?

До 1711 г. мы положительно ни одного русскаго не встречаем в этой местности, а в этом году переселяются сюда выходцы из Азова и Таганрога и, как раньше доказали, остаются недолго. Но затем окраина, глухая местность, болота камыши с одной стороны, и с другой вольныя степи, нетронутая плодородная почва и обильный улов рыбы привлекли сюда «Бурлаков», зашедших в этот край со всех концов России еще в турецкия времена и державших здесь свои огнища без ведома и согласия отчизны. Этих бурлаков и следует признать аборигенами города Ростова, его первыми обывателями, основателями. За этими смельчаками потянулись и другие. Начиная с 1749 года люди «вольные» и «форштадские» уходят из-под крепости Св. Анны и переселяются сюда; смешавшись с бурлаками, эти выходцы образуют коренное население местности.

По упразднении крепости Св. Анны, гарнизон последней и жители форштадта ея окончательно перешли в две слободки, образованные здесь к востоку и западу крепости Св. Дмитрия Ростовскаго, причем в первой слободке (Полуденке, что к востоку от крепости) селились, как это видно из приведеннаго нами в источниках материалов сочинения Броневскаго, - русские купцы, однодворцы, молороссияне, греки и грузины, во второй слободке (что к западу от крепости) селились отставные или выслужившиеся военные, вообще военный класс, которому отводились земли за выслугу, в награду, отчего самая слободка называлась «Солдатской». Знаменитый Манифест Императрицы Екатерины Великой от 27 Апреля 1780 года открывает широкий простор всем для поселения при берегах Азовскаго моря вообще в Доломановке в частности. Искатели приключений, банкроты, дезертиры, непомнящие родства, вольные и крепостные кре6стьяне, все принимались в Азовскую губернию, где не спрашивали, кто они, откуда. Разнеся слух в простом народе повсюду об этом манифесте. Пошли толки, что можно всем переселяться в новый край. Рассказы о нем, как о земном рае, изобилующем всеми благами, и тучными пажитями, и плодородием и обилием росы, и теплым благорастворенным климатом, произвели брожение в крепостных людях внутренних областей России. Народ повалил к Азовскому морю целыми деревнями. Доломановка росла. Сюда шел, ищущий свободы «воли» помещичий люд или избегавшие правосудия, - и «воровской казак», и беглый раскольник, преследуемый администрацией, этот хранитель старой веры.

Сами ростовцы хорошо знали о начале своего происхождения. Так, в докладной записке на имя Екатеринославского гражданского губернатора от 9 июля 1838 года, прося «начальничьей защиты и доставления должного удовлетворения», ростовское общество пишет: «служащий в Нахичеванском магистрате коллежский секретарь Иван Чигринцев по делу о двустах рублей, принадлежащих чиновнику Кононовичу, написал пасквиль на счет общества города Ростова, из которых некоторое начальное основание свое возымели от окончания работ крепости Святителя Димитрия и после на основании указа 1827 года 9 ноября умножившиеся».

«Если находящиеся в работе и безименновидные причислены к обществу в сословие мещан, то это делалось не иначе, как по распоряжению и воле правительства и не может служить порицанием обществу, всегда готовому содействовать благонамеренной цели высшего начальства, чтобы и отчужденные по стечению разных обстоятельств на время от общества, возвращались в оные»...

«Беглые помещичьи люди», массами скрывавшиеся здесь в камышах и болотах, а затем произвольно воздвигавшие себе дома, в особенности волновали коренное население города Ростова, и о них возбуждался вопрос еще при городском голове Садомцеве в 1808 году, но воспрепятствовать наплыву их никакая сила не могла. Затем, по девятой народной переписи причислено к обществу мещан города Ростова множество людей бессемейных, происходивших от разных состояний, как-то: отпущенные и отчужденные на волю, уволенные из арестантских рот и из-под суда с представлением права выбора рода жизни, выключенные из духовного, военного и других ведомств, выходцы и прочие...

По этому поводу городской голова Трегубенко, прося у правительства на двадцать пять лет льготы в освобождении купцов от пошлин, а мещан от податей и рекрутской повинности, называет всех причисленных к обществу мещан города Ростова людей — «бременем» для городской кассы и городского хозяйства [1].

Оттого-то название «мещанин» для всякого ростовца было словом бранным вплоть, до появления Байкова; оттого-то в Байковской эпохе, когда взгляды и воззрения общества делаются гуманнее, мещане приобретают все человеческие права и делаются равноправны с купцами, они всячески стараются стереть гнетущее их недавнее прошлое и ходатайствуют о переименовании их в «граждане». Но об этом после. — Таковы элементы, вошедшие в состав народонаселения города Ростова, элементы, представляющие из себя самое богатое разнообразие типов, наций и занятий и названные Чигринцевым «сбродом», Трегубенко — «бременем». Но чем разнороднее элементы, положенные в основу какого-либо общества, тем более данных, тем более шансов на крепость и развитие его, и только те общества не вымирают, не вырождаются, к которым не прекращается прилив извне разнородных, свежих, жизненных сил. К таким заключениям приведет неизбежно нас изучение истории сколько-нибудь замечательного города, начиная с вечного Рима и кончая Ростовом на-Дону.

Патриархальностью нравов ростовцы никогда не отличались, это — так, но энергия, предприимчивость, быстрое, неуклонное стремление к раз намеченному, отзывчивость и чуткое понимание общественных интересов наряду с отожествлением их с своими собственными, солидарность, сплоченность, — вот характеристические особенности их и один из факторов развития и процветания города.

Чем-же занимались первые обыватели г. Ростова? «Город Ростов никакими собственными произведениями не изобилует, но торговля его значительна» [2]. Вот раз выработанная формула, которая встречается во всех донесениях, докладах и рапортах ростовцев, начиная с 1830 годов. Если обратимся теперь к источникам, то увидим, что та же формула разве только с маленьким изменением (тогда еще торговля не была «значительна») была бы пригодна и по отношению даже к Доломановке. Так, Броневский констатирует, что от мая до сентября иностранные корабли приходили из Архипелага и от берегов Черного моря, и, останавливаясь на якорях пред устьем Дона, на баркасах и малых судах привозили товары до Ростовской крепости. Затем из одного важного и весьма ценного документа «Описание городов Азовской губернии», составленного по предписанию Потемкина в 1782 году, мы видим: «В крепости Св. Димитрия и в форштадте купцов — 131 муж., мещан 154 м., цеховых 70 м., разного звания людей 419 м., т. е. кроме гарнизона — 774 мужчин, женщин же было около 180, итого всех, кроме гарнизона, 954». Таким образом, купечество составляет почти одну седьмую часть всего народонаселения,— обстоятельство, явно указывающее на чисто торговый характер поселения. По-видимому, сам описатель указывает на это, когда говорит: «Она (крепость и форштадт) стоит на правом берегу Дона, на возвышенном месте; к ней, по реке вверх и вниз, нагруженные барки и небольшие суда свободный ход имеют».

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Докладная записка городского головы Трегубенко Екатеринославскому гражданскому губернатору. Год 1849-й, № 51.
2. Донесение городских старост с депутатами торговли генерал-адъютанту графу Клейнмихелю от 13 октября 1842 г., № 9180.

Начало см. История Ростова-на-Дону. Глава 1, продолжение см. История Ростова-на-Дону. Глава 3

ИСТОРИЯ СТАРОГО РОСТОВА
ИСТОРИЯ РОСТОВА ЭПОХИ БАЙКОВСКОЙ (1861-1870)
ИСТОРИЯ НОВОГО РОСТОВА (1870-1886)