ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2018-й

История Новочеркасска

Е. В. ХАЛДАЕВ

ПОХОРОНЕНЫ И ЗАБЫТЫ

Уничтоженные братские воинские кладбища Новочеркасска: 1914–1920 гг.

ВТОРОЕ ГОРОДСКОЕ КЛАДБИЩЕ, ОСЕНЬ 1914 ГОДА

В июле 1914 года началась Первая мировая война. 19 июля Германия объявила войну России, и уже 28 августа в Новочеркасске открылся городской лазарет № 1 в больнице Общества донских врачей. 1 сентября появились лазареты при подворье Старочеркасского Ефремовского женского монастыря и при Областной войска Донского больнице [1]. И далее, всю осень, различными союзами, организациями, обществами, учебными заведениями, частными лицами открывались всё новые лазареты. Всего в городе насчитывалось более тридцати мест размещения воинов, доставленных на лечение с полей сражений Великой войны. К лечению раненых были привлечены лучшие врачи, опытный и заботливый медицинский персонал; большинство пациентов покидали гостеприимную донскую столицу здоровыми. В начале октября областной врачебный инспектор распорядился, чтобы «умершие от ран воины были хоронены в каждом городе или селении лишь на определённом кладбище и в одном месте с тем, чтобы таковые места могли быть обсажены деревьями, обнесены решёткой и представляли особые братские кладбища. На них могут быть сооружаемы часовни, кресты, памятники и проч.» [2].

9 декабря новочеркасской Думой было узаконено отведение участка на 2-ом (новом) кладбище для погребения воинов, умерших от ран (к этому дню там уже было захоронено пятеро). Городскую управу обязали «включить в смету будущего года расход в 1 т. р. на постройку ограды и часовни-памятника на отведённом месте» [3].

Газета "Приазовский край" писала, что «могилы содержатся в опрятности и на них установлены кресты. Предполагается обнести это место решёткой, засадить растениями и цветами и построить часовню. Дума разрешила на 1915 год особый кредит в 1000 рублей на предварительные по этому предмету расходы» [4]. Заметим, что месяц назад городская Дума отказала в ходатайстве «жителей Затузловского Хутунка» о постройке здесь церкви [5].

Выбранный для братского кладбища участок находился у северной окраины городской черты за поселением Хотунок, далеко от центра, фактически в чистом поле. Здесь в самом начале ХХ века открылось второе городское кладбище: первое, существовавшие уже девяносто пять лет, было заполнено. Несомненно, при острой необходимости нашлось бы и здесь место для устраиваемой братской могилы. Но нужно учитывать одну тонкость. На новом кладбище, вероятно, предполагалось хоронить умерших «не местных», поскольку в новочеркасских лазаретах лежали воины со всей Российской империи. И не исключалось повторение неприятного инцидента, случившегося в начале октября 1914 года, когда в Дворянский лазарет, расположенный в здании областного Дворянского собрания на Соборной (Николаевской) площади, отказались принимать раненых солдат-евреев. Шум в газетах поднялся большой, но скандал удалось замять [6].

В то же время погибшие и умершие от ран донцы на фронте, как правило, были погребены на полях сражений, лишь некоторые нашли последний приют «в кругу родных могил». Так, за осень 1914 года и весь 1915 год удалось найти сообщения о похоронах на городском кладбище не более десяти воинов.

Несомненно, гласные Думы тогда, 9 декабря, и представить себе не могли, что спустя ровно три года, в Новочеркасске появится ещё одно братское кладбище. И лежать на нём будут, в основном, юноши, почти дети, – может быть, их дети и родственники, убитые не на полях Европы и не германскими солдатами. Они будут застрелены разрывными пулями, заколоты штыками, в нескольких десятках вёрст от города, под Нахичеванью, ростовскими рабочими, русскими солдатами и матросами черноморского флота.

ПАРТИЗАНСКИЙ УЧАСТОК НА СТАРОМ ГОРОДСКОМ КЛАДБИЩЕ; НОЯБРЬ 1917 – ФЕВРАЛЬ 1918 ГОДА

О подробностях захвата власти большевиками в Петрограде 25 октября 1917 года, а позже и во многих городах России, жители донского края узнавали из газет и от беженцев, хлынувших на относительно сытый и спокойный юг. Здесь сохранялась власть выбранного Кругом атамана генерала от кавалерии А. М. Каледина и войскового правительства. Именно поэтому 2 ноября в Новочеркасск с группой офицеров прибыл генерал М. В. Алексеев. В донской столице он продолжил формирование добровольческой организации, для борьбы с большевиками, начатое им в Петрограде ещё до Октябрьского переворота. Во второй половине ноября в Алексеевской организации состояло уже более шестисот офицеров, юнкеров, кадетов и учащихся (в основном Ростова и Новочеркасска), объединённых в несколько формирований [7].

Лишь только участие «Алексеевцев» могло принести успех малочисленным донским частям, посланных атаманом А. М. Калединым на подавление восстания ростовских большевиков, поддержанных черноморскими моряками. С 26 ноября по 2 декабря продолжались бои. Обе стороны понесли потери.

С первых дней начавшейся Гражданской войны на Дону в лазареты Новочеркасска стали поступать раненые и убитые, – в основном, юнкера и кадеты из эвакуированных в город различных военных училищ и корпусов. Многим не исполнилось и двадцати.

Пятнадцатилетний Александр Горбачёв, кадет 5 класса донского кадетского корпуса, умер от ранения в бок разрывной пулей. Перед побегом на фронт он оставил дома записку:

«Дорогой папа, посылаю вам моё должно быть последнее письмо. Желаю вам здоровья и тихой мирной жизни.

Ход событий грозит положению нашего родного Донского края.

Оставаться равнодушным не могу и не имею права.

Целую вас, маму, Колю, Симу, Алю, Борю.

Не удалось поохотиться мне. Может придётся погибнуть. Чистите ружьё.

Ваш сын Саня Горбачёв» [8].

К 1 декабря в Новочеркасск было доставлено ранеными, контуженными и убитыми около двухсот человек: казаки, юнкера новочеркасского и других училищ, кадеты морского корпуса и юнкера-матросы, казаки 4-го пешего казачьего батальона... [8].

30 ноября состоялись первые похороны. «Отдать последний долг погибшим собралась масса народа. Обширный собор не мог вместить молящихся и многим пришлось ждать выноса на площади. Среди молящихся председатель бывшей Государственной Думы Родзянко, комиссар Временного Правительства Воронков, начальник штаба полковник Араканцев, старшины войскового правительства, много офицеров <…>

Посредине собора четыре гроба… У каждого почётный караул из кадетов и юнкеров. Гробы осыпаны живыми цветами и окружены тесным кольцом молящихся». Совершавший чин заупокойной литургии в сослужении с городским духовенством преосвященный Гермоген, епископ аксайский, «произнёс трогательное, преисполненное великой скорби слово, вызвавшее рыдания слушателей» [9]. Погибшие 27 ноября в бою у Нахичеванского вокзала – подпоручик 1-го железнодорожного полка Б. К. Теляковский, юнкер Павловского Военного училища Б. Л. Коркуц, юнкер Новочеркасского казачьего училища Е. Макаров и кадет Одесского корпуса Н. С. Надольский [10] – стали первыми похороненными на старом городском погосте на участке, ставшим всего через месяц партизанским кладбищем.

Более массовыми стали похороны, состоявшиеся 3 декабря, после окончания боевых действий. «Народом не только был заполнен собор, но и вся прилегающая к собору огромная площадь. <…>

От Платовского проспекта к собору выстроились войсковые части войска Донского, прибывшие отдать последний долг погибшим товарищам <…>

В собор прибыли войсковой атаман Каледин, его помощник Богаевский, члены войскового правительства <…>» [11].

В Новочеркасске уже три дня работал большой Донской войсковой круг, и его члены во главе с председателем Агеевым [12], отложив очередное заседание, пришли на похороны. Именно они вынесли из собора после отпевания десять гробов. Траурная процессия направилась к старому кладбищу. «За последним гробом, печально опустив голову, идёт войсковой атаман, за ним все представители войсковой власти и казачества. Далее стройные ряды казачьих сотен с оркестром… играющим “Коль славен” и похоронный марш. За войсками и по сторонам десятки тысяч народа» [11]. Траурная процессия растянулась на полтора километра! «На кладбище вырыто 16 могил. У восьми могил ставятся гробы, остальные могилы ещё ждут своих вечных жильцов» [11]. Эти пустующие могилы вскоре заполнились телами убитых, похороны которых ещё несколько дней проходили в городе. В течение декабря добавлялись всё новые могилы участников боёв, умиравших от ран в лазаретах.

Скорбен рождественский номер газеты «Вольный Дон» [13]. Традиционный святочный рассказ посвящён ужасам войны и последствиям революции с грустным выводом: «Когда царит кошмар, то грёзам места нет». Тут же «Святочные ужасы»: цены Азовского базара, пугающие обывателя сильнее пришествия большевиков. Об этих новых хозяевах России – фельетон про усовершенствованную гильотину, одобренную в Смольном. И как апофеоз всего уходящего 1917 года и первого месяца гражданской войны на Дону – на первой странице «Воззвание комиссии для увековечивания памяти павших в борьбе с большевиками в Донской области и погребённых на Новочеркасском городском кладбище <…> Цели и задачи этой комиссии – соорудить над могилами павших достойный их геройского подвига памятник, установить вокруг могил ограду и возложить на каждый могильный холм плиту с обозначением имени почившего под нею, дабы если не на вечные, то на долгие, долгие времена потомки знали и помнили, за что, за кого и от чьих рук пали эти отныне дорогие Дону борцы». Таким образом, это место кладбища приобретало статус братского воинского участка.

В январе развернулись ожесточённые бои с красногвардейскими отрядами, рвущимися разгромить гнездо контрреволюции – Новочеркасск. «Теперь не проходит дня, чтобы не звучал печальный колокол, не гремели бы торжественные звуки похоронных маршей, чтобы не привозили в гробах юнкеров, кадет, гимназистов, прапорщиков, сотников и хорунжих и не опускали бы их в могилы вновь основанного в Новочеркасске “Партизанского кладбища”. Везут их со всех “фронтов”: с Шахтной, Горной, из-под Сулина и Матвеева Кургана, отовсюду, где гремят пушки, дымят бронепоезда, строчат пулеметы, не смолкает оружейная стрельба, где редкие, последние цепи юнкеров, кадет и партизан ещё удерживают полчища красных» [14]. Так вспоминал о январских днях 1918 года юнкер Ларионов, поправлявшийся после ранения в лазарете № 1, расположенном в «Обществе донских врачей».

На жителей города эти похоронные процессии производили тягостное впечатление. Как вспоминал партизан чернецовского отряда Б. С. Попов, сын священника Дмитриевской кладбищенской церкви, «мне сказали, что мамино здоровье в большой опасности. Вследствие ежедневных похорон партизан на кладбище … напротив нашего дома, мама изнервничалась и все боятся, что у неё повторится её душевная болезнь» [15].

Кладбищенский сторож рассказывал: «… считай, с 1918 года музыка на кладбище играла каждый день… С фронта убитых офицеров и юнкеров свозили в Новочеркасск. Бывало в собор нанесут столько гробов, что и места нет, а новый собор наш, сам знаешь какой… Сначала хоронили по всем правилам – почётный караул, музыка, соборный хор, а с прошлой зимы везли без всяких церемоний. Разве что генерала какого похоронят с почётом, а разных офицеров, юнкеров-тех без всяких церемоний…» [16]. Действительно, обстановка на фронтах и растущее число убитых  не располагали к «церемониям». Но был человек, всегда отдававший последние почести погибшим.

Говорит супруга М. П. Богаевского Елизавета Дмитриевна: «Вспоминаются мне грустные дни, когда с фронта привозили убитых партизан. На отпевании в Соборе неизменно присутствовал Атаман, он же провожал гробы юных борцов за правду на кладбище. Не раз в такие дни я бывала в Соборе и смотрела на Алексея Максимовича, на его серьёзное, сосредоточенное лицо. А потом – шли на кладбище, и он шёл обычно с опущенной головой, углубившись в свои невесёлые думы, и только по его фигуре можно было прочитать, как по книге, о тех чувствах, которые его обуревали. Как одинок был он в своей боли душевной!» [17].

29 января Каледин застрелился. Вместе с ним в Вознесенском войсковом соборе отпевали поручика Добровольческой армии Виктора Крупского, названного в журнале «Донская волна» «последним ординарцем А. М. Каледина» [18]. Алексея Максимовича похоронили возле кладбищенской церкви, его ординарца – на партизанском участке.

12 февраля 1918 года Новочеркасск был взят красными. Начались аресты, грабежи, расстрелы, убийства случайных людей, похожих  на «буржуев». Политику террора проводили в жизнь созданные большевиками в Новочеркасске Совет пяти и Железнодорожный военно-революционный трибунал [19]. У нас нет данных о том, что жертв красного террора хоронили на партизанском участке в этот период. Часто тела просто бросали на месте расстрела. Например, точно известно, что Временный донской атаман войсковой старшина Е. А. Волошинов, расстрелянный с Войсковым атаманом А. М. Назаровым, едва ли не тайно был похоронен в семейной ограде, недалеко от кладбищенской церкви. «Не скоро сказали жене мученика об участи её мужа, а когда сказали, она бросилась к месту казни, стала хлопотать о погребении.

– Разве эта сволочь ещё не погребена? – удивились комиссары, когда увидели его вдову…» [20].

В прошлом командир Лейб-гвардии Казачьего полка генерал-майор Иван Давыдович Орлов при атамане Каледине служил начальником войск Макеевского района, одним из первых был расстрелян на городском железнодорожном вокзале, где творили расправу красные латыши. И лишь благодаря сочувствию случайных людей его тело удалось обнаружить и похоронить  на кладбище [21].

Расправа 14 февраля 1918 года с ранеными, оставленными в лазаретах отступающими донскими отрядами, потрясла горожан жестокостью и цинизмом. В тот день «банда матросов и красноармейцев, человек пятьдесят, частью пьяных, прибыли вместе с подводами к лазарету № 1, где лежало около ста офицеров и партизан, тяжело раненых и больных. Большевики ворвались в палаты и, нанося раненым оскорбления, начали выносить их на носилках в одном нижнем белье на улицу и грубо сваливать друг на друга в сани. День был морозный и ветреный, раненые испытывали холод и просили позволить им одеться, но большевики, глумясь, заявили: “Незачем, всё равно расстреляем”, – причем ударили одного раненого по переломленной ноге шиною. По уходе большевиков в лазарете было обнаружено пустыми 42 койки. Часть больных скрылась, откупившись у большевиков за деньги, а остальные в тот же день были заколоты, изрублены и застрелены за городом и брошены без погребения. Из числа погибших установлены фамилии 11 лиц … в возрасте от 14 до 22 лет, офицеры, юнкера, кадеты и добровольцы. Тогда же эти большевики разграбили не только вещи раненых, но и имущество лазаретного цейхгауза» [19]. Вряд ли при таком терроре было возможно похоронить жертвы на партизанском участке. Известны случаи, когда погребение совершали тайно – в саду, возле дома.

На шестой день воцарения красных в Новочеркасске, в «Известиях» было помещено объявление: «Доводится до сведения граждан г. Новочеркасска, что трупы убитых в разных частях города приведены в порядок и сведения об этих убитых даются в "Совете пяти"». А через день последовал новый приказ: «Закопать трупы убитых во избежание могущих возникнуть от разложения их эпидемий». За время хозяйничанья большевиков в Новочеркасске, с 12 февраля по 1 апреля было расстреляно около шестисот офицеров, не считая партизан и других лиц [22].

ВОЕННЫЙ БРАТСКИЙ УЧАСТОК НА СТАРОМ ГОРОДСКОМ КЛАДБИЩЕ, АПРЕЛЬ 1918 – ЯНВАРЬ 1920 ГОДА.

После взятия белыми частями Новочеркасска 23 апреля 1918 года происходит трансформация партизанского участка в воинское братское кладбище. Первым похороненным в уже новом статусе участка стал войсковой старшина Евгений Лаврович Балихин, командир 1-й пешей сотни отряда генерала Семилетова, смертельно раненый 15 апреля в бою под Александровском-Грушевским. Подтверждением этому служит приложение к Приказу Всевеликому войску Донскому № 124 от 9 января 1919 года [23].

Это поистине бесценный документ. В нём указано 129 фамилий. Открывают список четыре генерала, фамилии – в порядке старшинства, а не по дате смерти:

1. Греков Алексей Кириллович, генерал-лейтенант, командующий войсками Ростовского района.

2. Марков Сергей Леонидович, генерал-лейтенант Добровольческой армии.

3. Краснов Николай Александрович, генерал-майор, начальник 1-й Пластунской дивизии.

4. Толоконников Илья Максимович, генерал-майор, генерал для поручений при командующем Армией [23, с. 306]

Фамилии остальных офицеров расположены без учёта старшинства и алфавитного порядка. При детальном анализе оказалось, что список этот – опись похороненных именно на бывшем партизанском участке старого городского кладбища. Фамилии непосредственно списывались с могильных крестов, а не вносились по дате записи в кладбищенской книге о погребении. Простой пример. Известно, что полковник В. М. Чернецов, числящийся под № 50, был погребён 27 мая, а прапорщик Г. П. Усиков, умерший 11 сентября, числится под № 30.

Почти у всех указаны только воинский чин и место службы. Примерно у трети это – Добровольческая армия. Также среди погибших казаки 49-го, 76-го, 77-го и 78-го Донских казачьих пеших полков, 2-го Донского пластунского полка, Мелиховской конной сотни, Грушевской пешей сотни, Лейб-гвардии казачьего полка, Митякинского полка и другие. Иногда встречаются пометки «убит», «умер», «умер от ран». К сожалению, в список не попали рядовые, а ведь сколько их было здесь похоронено!

Вот фрагмент из описания визита союзников в Новочеркасск 27 ноября 1918 года: «После юнкерского завтрака они были на кладбище. Они видели бесконечно длинные шеренги крестов – жертв междоусобной войны и насилий большевиков. Они читали простые, но так много говорящие надписи: "Партизан Чернецовского отряда, гимназист Платовской гимназии 5-го класса", "партизан, реалист", "сестра милосердия, замученная большевиками", "неизвестный доброволец", и таких крестов были многие, многие сотни. При них служилась торжественная панихида, и они ходили на могилы Каледина, Назарова, Богаевского…

Серое небо низко нависло над землёю. Глухо шумели голыми сучьями деревья кладбища. Обрывки печальных песнопений неслись по кладбищу, и странными были яркие ризы духовенства и голубые кафтаны певчих посреди унылой степи, уставленной бесконечными рядами белых крестов» [24].

В 1919 году захоронения на воинском братском кладбище продолжились. В некрологах встречается только это название, вытеснившее прежнее – «партизанский участок». Среди погребённых – знаменитый командир донского партизанского отряда генерал-майор Э. Ф. Семилетов, первый выборный атаман Черкасского округа генерал-майор С. С. Попов, генерал для поручений при командующем Донской армией и флотом Ф. Г. Чернозубов, бывший командир лейб-гвардии казачьего полка генерал от кавалерии А. В. Родионов, командир чернецовского отряда есаул Е. И. Брыкин. Здесь были похоронены члены Войскового Круга Всевеликого войска Донского вахмистр К. М. Сафронов и священник Н. И. Изварин [25]. Писатель-казак Роман Кумов был «погребён с воинскими почестями, как не хоронили ни одного русского писателя» [26].

Сохранились несколько фотографий воинского кладбища: похороны «первого корниловца» полковника Митрофана Иосифовича Неженцева [27], крест на могиле легендарного партизана Василия Михайловича Чернецова, деревянный пропеллер и фрагменты разбившегося самолёта на месте упокоения военного лётчика подпоручика Г. М. Каменева [28].

Похороны военного лётчика Г. М. Каменева («Донская волна. 1919. № 58. С. 15.)

Документально подтверждённых данных о захоронениях здесь после взятия красногвардейцами Новочеркасска 7 января 1920 года пока не обнаружено. Но точно известно, что в 1922-м братское кладбище ещё существовало [29].

ХРОНИКА УНИЧТОЖЕНИЯ БРАТСКИХ КЛАДБИЩ, 1920–1930 ГОДЫ

Несомненно, в казачьей столице было ещё несколько мест погребения, не отмеченных никакими знаками. Так, в декабре 1917 года, после подавления большевистского мятежа в Ростове, на новочеркасской гауптвахте содержались саботажники – железнодорожники и пленные красногвардейцы. Часть из них расстреляли у южной окраины города возле цикуновской лесной биржи, на берегу реки Аксай [30]. За городской тюрьмой, в Фоминой балке, по рассказам старожилов, находилось большое захоронение расстрелянных красными в феврале-апреле 1918 года [31]. Спустя полтора месяца после взятия белыми частями Новочеркасска, в июне, с наступлением жары возникла крайне тревожная эпидемиологическая ситуация в пригородах. По сообщению Войсковому военно-санитарному инспектору, «имеются сведения, что в районе Хотунка, Персиановки и Кривянки до сих пор имеются трупы красногвардейцев, совершенно не прикрытых землёй» [32]. В качестве примера можно привести поручение старшему врачу пластунского полка доктору Григорьеву. На расстоянии всего пятисот метров от бараков, в которых располагался полковой лагерь на Хотунке, находились две могилы убитых в бою красноармейцев, трупы которых были присыпаны землёй чуть более чем на тридцать сантиметров. В том же поручении, кстати, врачу вменяется в обязанность «произвести наблюдение за уборкой лагеря и братской могилы». Вероятно, той, что была устроена осенью 1914 года [32].

Уже летом 1920 года в связи с переполненностью старого кладбища захоронения здесь были ограничены. Всех, не имеющих свободных мест рядом с могилами родственников или в фамильных склепах, хоронили на 2-м городском кладбище, – оно стало основным [33].

В середине 1940-х годов этот погост был уничтожен. На его месте построили завод, складские помещения, жилые дома.

Известны случаи, когда владельцы участков, копая фундаменты, находили разбитые могильные памятники. Так было уничтожено братское кладбище для умерших раненых, созданное осенью 1914 года. От него не осталось никаких следов и, к сожалению, его местонахождение мы знаем лишь приблизительно.

На старом городском погосте на сегодняшний день сохранился лишь один, полуразрушенный памятник на могиле Георгиевского кавалера хорунжего Михаила Васильевича Хохлачёва, павшего смертью героя 22 июня 1916 года в Галиции [34].

Несколько иная ситуация с партизанским, а впоследствии воинским братским кладбищем. Согласно кладбищенским книгам учёта захоронений, участок № 4 старого погоста, расположенный на западном его краю, был открыт в 1913 году [35]. Эта дата подтверждается двумя сохранившимися захоронениями, датированными 1916 годом. В декабре 1917-го в дальней части участка, появились первые могилы донских партизан. Расширяясь, воинское братское кладбище образовало большой прямоугольник, хорошо видный на снимке Новочеркасска с немецкого самолёта-разведчика, сделанном 25 мая 1942 года. Но могилы воинов Белой армии к тому времени были уже уничтожены. Основной разгром старого кладбища начался в 1931 году. Если у вандалов хватало сил валить громадные каменные памятники, то как могли устоять  простые деревянные кресты? Но всё же три захоронения – Антоновых – чудом сохранились. Глава семьи – полковник Яков Антонович – хоть и был в отставке с 1909 года, в годы гражданской войны служил в Донской армии; скончался 20 февраля 1919 года. Там же служила врачом его дочь Мария Яковлевна, умершая от тифа тремя неделями позже. Третье захоронение – сына Петра Яковлевича. Неизвестно, служил ли он в армии, известно лишь: родился 26 января 1892 года, умер 20 апреля 1918-го в Новочеркасске [34, с. 108]. Три современных цементных надгробья, единственное напоминание о сотнях похороненных здесь воинах Добровольческой и Донской армий... По воспоминаниям жителей, приходивших на могилы родных, ещё в начале семидесятых годов прошлого века здесь было поле. Сейчас всё занято новыми захоронениями.

ВОЗВРАЩЕНИЕ УТРАЧЕННОГО, ДЕКАБРЬ 2014 – МАЙ 2017 ГОДЫ

К столетию создания в Новочеркасске первого воинского братского кладбища была начата работа по сбору информации об уничтоженных захоронениях, на первом этапе – только на старом городском кладбище. В результате в феврале 2016 года начал работу сайт «Новочеркасский некрополь. Утраченное» [36].

В пяти разделах, охватывающих 1917–1919 года, внесено более 260-ти фамилий. Для каждой создана персональная страница. Запись о звании, месте службы и причине смерти сверялась с базой данных «Участники Белого движения в России» известного историка С. Волкова [37]. Наибольшее количество фамилий – 129 – содержит раздел «Партизанский участок», созданный на основе упомянутого приказа. У более шестидесяти человек сведения занимают две строки, у нескольких известны лишь фамилии. Однако группе офицеров сухие строчки послужного списка удалось дополнить фрагментами очерков, опубликованных, преимущественно в «Донской волне» или в эмигрантской литературе, добавить фотографии. Проведена обширная поисковая работа некрологов и сообщений о дате захоронений в донской прессе за 1917–1919 года. В результате удалось уточнить, а кое-где исправить данные базы С. Волкова. Новые данные вносятся на сайт постоянно.

И, пожалуй, самое важное. Большинство похороненных – воины старой русской армии, сражавшиеся в Великой войне (1914–1918). Они с честью бились с неприятелем на полях сражений в Европе и не их вина, что победить не удалось. Но вернувшись в Россию, погибли в донских, кубанских, волжских степях, умерли от ран и болезней в новочеркасских лазаретах. Все эти шесть лет они сражались за свою Россию, которой присягали и которую любили. И упокоены были на скромном, хоть и столичном, погосте. Донская земля приняла их, уравняв могилы генерала и рядового одинаковыми белыми крестами. Обещание из некролога двум офицерам Лейб-гвардии Финляндского полка – «погребение временное впредь до возможности перенесения останков убитых в полковую усыпальницу в Петроград» [38] – осталось лишь благим намерением. Все они здесь, на западной окраине Новочеркасска, преданные забвению почти на век.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. ГАРО. Ф. 301. Оп. 16. Д.1356 Л. 46, 48, 50.

2. Увековечение памяти жертв войны // Приаз. край. 1914. 17 окт. (№ 272). С. 4.

3. Утро Юга. 1914. 11 дек. (№ 284). С. 4.

4. Кладбище для воинов //Приаз. край. 1914.12 дек. (№ 325). С. 4

5. ГАРО. Ф. Р-694. Оп. 1. Д. 144. Л. 5.

6. Утро Юга. 1914. 10 окт. (№ 233). С. 4; 14 окт. (№ 236). С. 4. Впрочем, строительство часовни не решало полностью религиозных проблем жителей Хотунка вынужденных, например, для отпевания покойников ездить в городскую Троицкую церковь.

7. Венков А. В. Бои за Ростов в ноябре‑декабре 1917 года // Дон. временник. Год 2017-й. Вып. 25. С. 101.

8. Ещё одна юная жертва // Вольный Дон. 1917. 2 дек. (№ 197). С. 3.

9. Надгробное рыдание // Там же. 1 дек.(№ 196). С. 2.

10. Там же. 3 нояб. (№ 195). С. 2.

11. Похороны воинов // Вольный Дон. 1917. 5 дек.(№ 199). С. 3.

12. Агеев Павел Михайлович (1881–1930) был избран третьим съездом Войскового круга (декабрь 1917).

13. Вольный Дон. 1917. 25 дек. (№ 213). С. 1–2.

14. Ларионов В. Последние юнкера // Зарождение Добровольческой армии. М., 2001. С. 499–500.

15. Попов Б. С. Гражданская война. 1917–1920 гг. : копия рукоп. С. 46 // Лич. арх. авт.

16. Цит. по: Кирсанов Е. И. Слава и трагедия Новочеркасска. 1805–2005. Т. 1. Новочеркасск, 2005. С. 149.

17. Цит. по: Мельников Н. М. А. М. Каледин – герой Луцкого прорыва и донской атаман. М. : Кн. клуб «Книговек», 2013. С. 203.

18. Дьяков И. Последний ординарец А. М. Каледина // Дон. волна. 1918. 18 июня (№ 2). С. 15.

19. Акт расследования по делам о злодеяниях большевиков в 1918 году в г. Новочеркасске и других местностях Донской области /Особая комис. по расследованию злодеяний большевиков, состоящая при главнокомандующем Вооружён. силами на Юге России. 20 мая 1919 г., Екатеринодар : сайт историка С. В. Волкова. URL: http://swolkov.org/doc/kt/13.htm

20. Севский В. Семь расстрелянных // Дон. волна. 1918. 10 июня (№ 1). С. 10.

21. Оприц И. Н. Лейб-гвардии казачий полк в годы революции и гражданской войны 1917–1920 / Изд. В. Сияльского. Париж, 1939. С 77–78.

22. Поляков И. А. Донские казаки в борьбе с большевиками : воспоминания нач. штаба Дон. армий и Войскового штаба Генер. штаба ген. майора И. А. Полякова. Мюнхен, 1962. С. 140, 143.

23. Список генералам, штаб и обер-офицерам, погребённым в г. Новочеркасске на городском кладбище, за период времени от 23 апреля по 5 декабря 1918 г. : прил. к приказу Всевеликому Войску Дон. от 9 янв. за № 124 // Сборник приказов по ведомствам правительства Всевеликого Войска Донского. № 11. от 31.01.1919 г. Новочеркасск, [1919]. С. 306–308.

24. Краснов П. Н. Всевеликое войско Донское // Белое дело : [Кн. 3] : Дон и Добровольческая армия. М. : 1992. С. 136–137. Могилы Каледина, Назарова, Богаевского были расположены в разных местах кладбища, а не на партизанском участке. – Е. Х.

25. Донские вед. 1919. 19 мая (1 июня). С. 1; Там же. 9 (22) июня. С. 1.

26. Севский В. Степной брат : (листки воспоминаний) // Дон. волна. 1919. № 10 (38). 3 марта. С. 4.

27. Ухтомский Н. Первый корниловец : (из кн.: «История корниловского полка») // Дон. волна. 1918. 2 дек. (№ 25). С. 3, 5.

28. Слетов К. Из воспоминаний //Дон. волна. 1919. 29 авг. (№ 30). С. 15.

29. И. И. Васильев : (некролог) //Красный Дон. 1922. 11 янв. С. 2.

30. Новочеркасск в семнадцатом году // Знамя коммуны. 1934. 5 нояб. С. 2–3.

31. Андреевская Н. На братских могилах не ставят крестов //Новочеркас. вед. 1999. 13 июля. С. 5.

32. ГАРО. Ф. 301. Оп. 16. Д. 1518. Л. 2–4.

33. Новочеркасская жизнь // Красный Дон. 1920. 23 июня. С. 2.

34. Луковкины и другие /сост. М. Ю. Абрамов, С. В. Корягин, С. А. Марченко. М. 2003. (Генеалогия и семейн. история дон. казачества. Вып. 37).

35. Книга регистрации учёта захоронений на Новочеркасском городском кладбище : участок 4. 1913–1958 гг. // ГАРО. Новочеркас. фил. Ф. 47. Оп. 2. Д. 7.

36. Новочеркасский некрополь. Утраченное : [сайт]. URL: https://don-nekropolis-utraty.ru/

37. Волков С. В. Участники Белого движения в России : сайт историка С. В. Волкова.URL:. http://swolkov.org/info1.htm.

38. Донские вед. 1919. 12 сент. (25). С. 1.