ДОНСКОЙ ВРЕМЕННИК. Год 2009-й

Неклиновский район Ростовской области

Сокольский Э. Колонии стали хуторами... Путешествие в Ольгенфельд

Э. А. СОКОЛЬСКИЙ

КОЛОНИИ СТАЛИ ХУТОРАМИ…

Надежды не осталось

С 1876 года в Приазовье потянулись немцы — жители центральных губерний России, Поволжья, Бессарабии, Поднепровья… Арендовали землю, объединялись по несколько семей, чтобы приобрести участки земли в складчину. Так возникали поселения, или колонии (в просторечии — колонки). Как они выглядели? Поставленные в одну широкую улицу, крытые черепицей или жестью белёные кирпичные дома (жилые помещения, кладовая, конюшня, сарай для экипажей — всё под одной крышей, отдельно — хлебный амбар и погреб), сплошь цветники. В крупных поселениях имелись школы (в обязанности учителя входило преподавание закона Божьего и проведение богослужений). Ни администрации, ни милиции, вместо них — староста (шульц). Передовые хозяйственники (почти недостижимый образец для наших агрономов), немцы жили замкнуто и, как писала пресса тех лет, «с презрением к русскому крестьянству». В период коллективизации, вынужденно приняв новую политику, они продолжали служить образцом для колхозников Северного Кавказа: газеты тех лет не раз называют донских немцев победителями соцсоревнований.

А с приходом к власти нацистов отношения советских властей с немецкими колонистами осложнились. Отныне не место было немцам на русской земле… «Колонки» замаскировались под русские хутора. Непонятно, как уцелело одно-единственное название — Офенталь, — хутора в сорока с лишним километрах от Таганрога, рядом с селом Фёдоровка.

– Хутора давно нет, сейчас увидишь, — Юрий Фёдорович Крылов, преподаватель основ безопасности жизнедеятельности в фёдоровской средней школе, завернул направо, едва мы выехали из Фёдоровки. «Жигули» мягко покатили по грунтовке … я подумал — к большой заброшенной ферме, но нет, «ферма» оказалась хутором Офенталь, однако первый двор справа, из глубины которого выглядывали шиферная крыша и покосившаяся голубятня, действительно, принадлежал фермеру — единственному жителю Офенталя.

Дальше, за двором фермера, шёл пустырь, за пустырём кое-где из земли, покрытой зарослями лебеды, амброзии и прочих сорняков, торчали полуразвалившиеся стены домов. Впрочем, два дома ещё выглядели основательно, солидно.

– В одном из этих домов, я помню, жили две старушки, — вспоминал Юрий Фёдорович, когда мы вышли из машины. — Как они тут выживали, не знаю… Теперь все кому ни лень ругают советскую власть — коммунисты плохие! А не стало коммунистов — вот и закрыли сначала клуб, потом магазин; и что людям было делать? Ходила автолавка — и её аннулировали. Идёт бабка в Фёдоровку, самая крепкая, выдержанная, за провизией её послали, — а мороз трескучий; и стучится, бывало, в дом: «Пусти погреться!» — «Да заходи!». А сколько раз было — еду и вижу: идёт; торможу: «Подвезти?» — «Да подвези!» — «Садись, бабка!».

По левую сторону дороги — кем-то насыпанная, что ли? — вытягивалась цепь земляных бугров, тоже поросших сорняком.

– Свинарник в Фёдоровке строили — дома сносили, это было где-то во второй половине восьмидесятых, — объяснил Юрий Фёдорович. — От домов и остались эти кучи. Да и местные, когда переезжали в Фёдоровку, разбирали дома — и свои, и чужие, и клуб, и магазин, — всё ведь стало ничейным!

За буграми расстилались поля подсолнухов, на горизонте приподнималась голубоватая в слабом утреннем свете возвышенность: где-то там — хутор Оболонский, ныне заселённый приезжими с Кавказа. А здесь, в Офентале, всё выглядело угрюмым, неприветливым, бессмысленным.

– В сороковом немцев депортировали, — продолжал, помолчав, Юрий Фёдорович, — а после войны хутор так и звали, как раньше, — колонией. Были ветпункт, медпункт, Офенталь относился к колхозу имени Мичурина. До шестидесятых все поддерживали чистоту — сказалась немецкая закалка! Дома покрашены, всюду палисадники. Зажиточный был хутор! Дома огромные, длинные стояли, — всё под одной крышей. В клубе три раза в неделю крутили кино. Жили и немцы тут: некоторые вернулись сюда из Сибири. Надеялись на хорошую жизнь. И вот дождались…

А я мог Юрию Фёдоровичу лишь сообщить, что хутор был основан в 1879 году как Долина Надежд — именно так переводится с немецкого «Офенталь»…

Сокольский Э. Колонии стали хуторами... Путешествие в Ольгенфельд