История населенных пунктов Азовского района

Д. И. ЗЕНЮК

ТАЙНА МАРГАРИТЫ БЛАЗО

К 240-летию заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора между Россией и Турцией

Большая редкость – населённые пункты, в которых сохранились исторические объекты, относящиеся ко времени их основания. Среди них село Маргаритово. Оно располагается на обрывистом берегу Таганрогского залива и является одним из самых старых сёл Азовского района. В январе 1994 года, после очередного обрушения берега, здесь был обнаружен каменный склеп с большой мраморной надгробной плитой. Текст на плите гласил, что в этом месте покоится некая «Маргарита Михайлова дочь Блазова». Она родилась на острове Крит в 1766 году, прожила 31 год, умерла в Таганроге и была погребена по другую сторону залива. Это открытие вызвало целый ряд вопросов: кем она была, к какой семье принадлежала, случайно ли её имя совпадает с названием села, что заставило её проделать столь необычный путь? Чтобы на них ответить, нам необходимо познакомиться с историей заселения этих мест и непосредственно с основанием села Маргаритово.

Село было основано во времена царствования императрицы Екатерины II. В 1768 году она была вынуждена принять войну с Османской империей. С началом этой войны Россия устанавливает тесное взаимодействие с греческим населением Османской империи. Образованное под командованием капитана Стефана Мавромихали ополчение участвовало под русскими знамёнами во всех битвах и кампаниях вплоть до заключения Кючук-Кайнарджийского мирного договора. Но величественным планам Екатерины об изгнании турок из Европы и восстановлении греческой империи не суждено было сбыться. Греция осталась под властью турок, России же эта война принесла пользу. В мирном договоре, заключённом в 1774 году, помимо прочего, говорилось о том, что город Азов с уездом его и с рубежами должен вечно принадлежать Российской империи. Конечно, и о своих соратниках по оружию Россия забыть не могла. Чтобы оградить от репрессий христианских подданных Османской империи, екатерининские дипломаты предложили включить в мирный договор пункт о предоставлении грекам амнистии [1, с. 32]. Более того, по воле императрицы Екатерины II для обеспечения их безопасности все греки, сражавшиеся вместе с русскими против турок, были приглашены во вновь приобретённые крепости, в том числе и в Таганрог [2, с. 54; 3, т. 20, с. 101–102].

В трудах статистического отделения Екатеринославской губернской земской управы за 1884 год по этому поводу говорится: «Собственно в Таганрог прибыла на поселение в 1776 году прежде всего Албанская команда до 200 душ обоего пола; затем, в том же году прибыло на житьё много и других греков». Одним из таких «греко-албанских» переселенцев и был основатель села Маргаритово премьер-майор Маргарит Мануилович Блазо [2, с. 54, 67]. Но что скрывается под термином, обозначающим его национальную принадлежность? Мнения современных исследователей по этому поводу разделились: одни считают, что его фамилия свидетельствует о греческом происхождении, другие — об албанском. В письменных же источниках конца XVIII — начала XIX века эти два понятия не разделяются. В законе от 3 августа 1779 года говорится: «Войско, под именем Албанцов, составлено почти всё из греков…» [3, т. 20, с. 855]. При этом греческие переселенцы сами себя называли албанцами, а под Таганрогом существовал «албанский Греческий бастион» [4, л. 132 об.]. Как пишут сотрудники всё того же статистического отделения, вероятно, большая часть переселенцев «…состояла из Арнаутов или Шкипетеров, обыкновенно именуемых Албанцами; это, без сомнения, смесь древних славянских народов, вторгнувшихся в Морею с греческими аборигенами» [2. с. 53, 54]. Причины подобной путаницы различны. В некоторых случаях этнических греков называли албанцами действительно по ошибке. Но не стоит забывать и о том, что многие албанцы предпочитали называть себя греками, дабы избежать исламизации. На наш взгляд, чтобы определить национальную принадлежность Маргарита Мануиловича, необходимо искать документально подтверждённую информацию о его родине. Возможно, косвенным аргументом в пользу его албанского происхождения станет расшифровка клейм на обнаруженных в Маргаритово кирпичах. Ближайшую аналогию этим неизвестным символам мы можем найти в эльбасанском алфавите. Как считают лингвисты, он был создан во второй половине XVIII столетия в городе Эльбасан. Этот алфавит использовался достаточно редко, обычно вместе с другим местным видом письменности – алфавитом Бютхакукия. Британский лингвист Дэвид Дирингер по этому поводу писал: «До сих пор не ясно, когда и как эти письменности были изобретены. Мне кажется, они были своего рода национальной тайнописью албанского населения, при помощи которой можно было избежать контроля турецких властей» [5, с. 562]. В мире сохранилось не очень много примеров практического применения этого алфавита, и если мы не ошиблись с интерпретацией, то у нас в руках поистине уникальные кирпичи. Впрочем, этот вопрос нуждается в дальнейших исследованиях. Если гипотеза об их албанском происхождении подтвердится, можно будет говорить об открытии нового памятника этих письменностей. Если не подтвердится – об открытии новой системы письма, возможно связанной с вышеупомянутыми алфавитами.

В 1777 году Григорий Потёмкин, занимавшийся обустройством греков в Таганроге, даёт распоряжения о пожаловании «Албанскому войску» земель и о постройке для них Царе-Константиновской церкви. Современная улица Греческая служит нам напоминанием о тех временах – она берёт своё начало от квартала, отведённого на форштадте комендантом Дежедерасом для переселявшихся греков. Но постепенно аристократия стала выселяться из города и обосновываться на новых, совершенно свободных землях. Военные греки поселились по Mиycy близ Павловской крепости, а дворяне-земледельцы «заняли места от миусского лимана по берегу моря за реку Самбек до реки Каменки» [2, с. 54; 6, с. 99]. П. П. Филевский в своём труде «История города Таганрога» приводит рассказ, хорошо иллюстрирующий процесс греческого заселения. Для нас он интересен тем, что в нём фигурирует Маргарит Мануилович Блазо. Возможно, это единственный дошедший до нас источник, повествующий о его служебных буднях. Эта «степная история» началась с того, что статский советник Тибенин и коллежский асессор Бибиков попросили Потёмкина отмежевать им часть земли, предназначенной для греков-переселенцев. Их прошение было удовлетворено, и для размежевания был прислан землемер Чистяков. Тогда «греки пришли в отчаяние. Они уверяли, что вся земля занята и свободной нет, что они всюду построились и всю её вспахали. Но приказано было плугом производить межу. Тогда греки стали оказывать сопротивление: женщины с детьми на руках ложились по пути плуга и говорили, что они скорее допустят, чтобы их перерезал плуг, нежели уступят дарованную им Государыней землю. Землемер Чистяков стал в тупик и остановился, но новые землевладельцы [т. е. Тибенин и Бибиков. – Д. З.] обратились к предводителю дворянства Блазо и требовали содействия военной силы. Предводитель, не имея в своём распоряжении военной силы, набрал поселенцев малороссов из ближайших сёл и рыбаков и, вооружив их оружием, какое попалось под руку, напоил их водкой, и под предводительством сельского головы Стукана это своеобразное войско пошло защищать права новых помещиков. Но и греки, вооружившись винтовками и саблями, разбились на группы по 15 человек под предводительством дворянина Александра Сафьянопуло и капитана Сидери, засели в разных местах, где надлежало провести межу. Предводитель дворянства приказал своему отряду выбить греков из засады, но у крестьян, должно быть, хмель стал проходить, и они не решались, и, в конце концов, Стукан скомандовал: “Ребята, по домам!” Тем дело и кончилось» [6, с. 100]. Автор не приводит дат, но ясно, что эта история произошла до 1791 года (год смерти Потёмкина). Таким образом, нам становится известно, что Блазо занимал должность предводителя дворянства, очевидно Мариупольского (Мариепольского) уезда Екатеринославского наместничества, который был образован 22 января 1784 года 1.

Чуть позже дворянское сообщество вновь выбирает его в качестве своего предводителя. Об этом можно судить по книге «Материалы для историко-статистического описания Екатеринославской епархии»: «27 апреля 1798 года Алексей Лисенков… по просьбе Ростовского уездного предводителя дворянства Блазо… рукоположен во священника в слободу Маргаритовку» [7, с. 236]. Учитывая дату образования Ростовского уезда – 29 августа 1797 года, – можно сделать вывод, что Маргарит Мануилович Блазо являлся первым предводителем дворянства Ростовского уезда – от возникновения уезда до его упоминания в этой должности проходит всего 8 месяцев [7, с. 236; 3, т. 24, с. 707]. Но не только это служит свидетельством доверия приазовских землевладельцев Маргариту Мануиловичу. При упорядочивании землевладений Таганрогское греческое общество выбрало его своим представителем. Именно «майор Блазо» обращался к императору Александру I с просьбой «об отдаче городу Таганрогу земель и о утверждении тому обществу некоторых других выгод». Ответом на эту просьбу стал указ от 21 июля 1808 года. Из шести его пунктов наиболее важными для нас являются первые два: 1) все земли, которыми до этого момента пользовались таганрогские греки, закрепить «в вечное и потомственное их владение»; 2) разделить эту землю на участки с помощью депутатов выбранных от дворян, купцов, военных и поселян. Привести указ в исполнение поручалось таганрогскому градоначальнику барону Балтазару Кампенгаузену. В итоге из 15 945 десятин пожалованной земли выбранными депутатами было размежёвано 13 783 десятины [6, с. 102–05; 3, т. 30, с. 451–52]. Любопытно, что эта территория была распределена между 92 землевладельцами, а вместе с тем в единоличном владении М. М. Блазо значилось около 19 000 десятин! Основная их часть располагалась на территории нынешнего Азовского района и занимала огромные прибрежные территории в границах от современного села Круглое до села Новомаргаритово. В то время он являлся самым крупным землевладельцем Ростовского уезда.

Попытаемся систематизированно перечислить принадлежавшее Маргариту Мануиловичу земельное имущество.

В Ростовском уезде:

1) Село Маргаритовка (вместе с земельными угодьями и рыболовными заводами –3920 десятин, под селением –1000 дес.).

Пустоши, принадлежащие к селу:

2) Пустошь Черкасова –4370 дес. 1 Подробнее о военной и государственной службе Маргарита Мануиловича см. статью Е. П. Высоцкой «Одиссея Маргарита Блазо», с. 70–2.

3) Пустошь Круглое Крестище с рыбными заводами –4137 дес. 4) Очаковская пустошь и находящиеся на ней рыбные заводы –3992 дес. В Таганрогском уезде: 5) Пустошь Каменоватая с поселённым на ней хутором (располагалась в междуречье р. Бирючья и р. Сухой Самбек) –2556 дес. [8, л. 9, 9 об., 10, 25; 9, д. 31, л. 2 об., д. 32, л. 1, 4 об., д. 33, л. 2 об.].

Своё состояние М. М. Блазо приобретал из различных источников. Что-то было ему пожаловано за службу, что-то куплено, что-то перешло по наследству. Быстрому заселению его земель способствовала внутренняя политика Екатерины II, которая продолжала укреплять крепостнические отношения, распространяя их как на новые территории, так и на новые слои населения. При этом практиковалась раздача земель помещикам нерусского происхождения, но «с обязательством заселять их русскими подданными». Этим и занялся М. М. Блазо, «употребив все меры к тому, чтобы заселить её народом семейным и оседлым». Маргаритовский священник Диомир Шамраев в 1902 году писал: «Маргаритовка образована из крепостных крестьян, переселённых из Рязанской губернии, сохранивших и теперь свой великорусский язык» [12, л. 110 об.; 7, с. 232; 2, с. 51, 67].

К сожалению, не все исторические события получили своё отражение в архивных документах. Часть информации так же могла дойти до нас в устной традиции. В Маргаритовке и сейчас можно услышать легенду о заселении слободы первыми крепостными. В своём поместье основатель села разводил собак и «водным или конным путём возил их в центр России для обмена на людей». Старожил Николай Самсонов даже точно называет породу собак: сибирские лайки. Конечно, найти документальные подтверждения этой легенде скорее всего не удастся, но наша задача –этнографически её засвидетельствовать. К тому же доля правдоподобности в ней, несомненно, присутствует. Она не солидная –жители соседних сёл даже смеются над ней, но маргаритовские старожилы до сих пор с гордостью заявляют: «Мы коренные жители! Мы ещё на собак выменяны!»

Так или иначе, но новые земли были освоены за несколько лет. Село быстро растёт: месится глина, из глины делается саман, из самана строятся крестьянские избы, из дерева господские усадьбы. Открываются рыбные заводы, сооружаются мельницы. Женщины занимаются полевой работой и «разным домашним рукоделием», мужчины –рыбным промыслом, скотоводством и хлебопашеством. На полях выращивают рожь, пшеницу, просо и овёс. В море ловят белугу, осетра, севрюгу, сазана, сома, стерлядь, судака, леща, чехонь, сельдь и тарань. Пойманную рыбу продают на рыбных заводах «людям, приезжающим из разных городов и селений» [8, л. 8 об., 9, 10]. На землях Маргарита Блазо было 16 таких заводов, на которых трудилось более 400 человек. За короткий срок Блазо создаёт вполне законченное и современное хозяйство. К 1796 году село разрастается до 80 дворов с 688 жителями. Таким образом, в последней четверти XVIII столетия в месте, где река Сухой Чубур впадает в Азовское море, «на привольной, роскошной и богатой степи» Маргарит Мануилович Блазо основал слободу, назвав её Маргаритовкой. Но тут возникает вопрос: почему Блазо назвал свою слободу именно так? Ответ, казалось бы, прост –»в память своего имени», как писали в 1880 году сотрудники статистического отделения Екатеринославской губернской земской управы [7, с. 232, 233]. Если бы не одно «но»…

В самом начале 1994 года пришедшие на берег моря жители села Маргаритово обнаружили в обрыве мраморную надгробную плиту. Александр Олехов впоследствии вспоминал: «Мы взяли лопаты и откопали полностью верхнюю часть. Плита лежала неровно. Она была под наклоном, верхний край смотрел в сторону моря». Продолжение истории мы найдём в докладе Надежды Тарасовой «Моё село»: «Уже вызвали участкового и директора совхоза, а нужна была папина помощь –помощь человека, который мастерски и ювелирно владел техникой, и экскаватором в частности. Пока в Маргаритовку приехал представитель краеведческого музея, плиту подняли и оттянули подальше от обрыва» [13, с. 11]. Анатолий Тарасов рассказал подробности спасения плиты: «Меня вызвал директор совхоза Фрукалов В. В. Он и организовал перезахоронение. Технология подъёма плиты была очень простая: зацепили тросом и с помощью экскаватора подняли. Под плитой находился склеп, выложенный из блоков ракушечника».

В то время материальные остатки конца XVIII века ещё не являлись предметом изучения археологической науки. Но, несмотря на это, из Азовского музея был прислан научный сотрудник Игорь Викторович Гудименко, который провёл необходимое исследование обнаруженного объекта. Сразу после этого в «Новой азовской газете» появляется первая публикация с описанием надгробной плиты: «Тщательно обтёсанный беломраморный монолит. На его внешней, слегка подполированной поверхности был выпуклый круглый медальон, окружённый растительным орнаментом» [14, с. 12–3]. Слева от медальона, в верхнем углу плиты, изображение солнца, выполненное в виде человеческого лика с отходящими от него лучами, справа –изображение месяца в виде профиля человеческого лица, повёрнутого влево, также с отходящими от него лучами. Под медальоном –два букета цветов с семью бутонами в каждом. Букеты находятся в вазах, между ваз –морская ракушка.

Надпись внутри медальона гласит:

ЗЕМЛЕЮ ЗДЕСЬ ПОКРЫТА,

ЛИЦЕМ ДУШЕЮ МАРГАРИТА,

ТАКАЯ ЕЙ ЦЕНА,

ОТ ОБЩЕСТВА ДАНА

Маргарита Михаилова дочь Блазова

Родилась в Крите 1766 марта месяца

Скончась в Таганроге 1797 года декабря 12 дня.

В силу причин, описанных выше, информация об этом погребении в археологический отчёт не попала, но о содержимом склепа мы можем судить по опубликованной в газете фотографии и устным сообщениям И. В. Гудименко от 5 марта и 16 июня 2009 года:

«В процессе исследования оказалось, что склеп двухкамерный, земляной. Покойная лежала в сосновом гробу, вытянуто. Ориентировочный рост покойной –1,75 м. В склепе был обнаружен древесный тлен (остатки гроба), маленькая перламутровая пуговица в районе таза (скорее всего, от нижнего белья) и в районе ног фрагменты кожаной подошвы (возможно, от тапочек). Костяк лежал на глубине не более 1,5 м в анатомической последовательности (т. е. потревожен не был). Останки Маргариты Блазовой (вместе с пуговицей и подошвой) были перезахоронены на современном сельском кладбище. Новую могильную яму обложили ракушечником, взятым из склепа (блоков 8 или 10). Туда же, с помощью трактора, была перевезена и надгробная плита».

Одновременно с обнаружением этой плиты по селу пополз слух о том, что «нашли ту, в честь которой наше село названо было». И действительно, имя покойной совпадает с названием села, а годы её жизни (1766–797) совпадают со временем его основания (ок. 1783).

Совершенно очевидно: человек, погребённый под этой плитой, имел высокий общественный статус. Единственным известным на данный момент аналогом маргаритовского надгробия может считаться надгробная плита атамана Данилы Ефремова, обнаруженная в станице Старочеркасской в 2004 году при реставрационных работах с южной стороны Преображенского храма. Д. Ефремов скончался в 1760 году и был похоронен в той части кладбища, где покоятся самые знатные люди. Так же как и маргаритовская плита, надгробие Данилы Ефремова выполнено из беломраморного монолита и украшено резными солнцем, полумесяцем, морской раковиной и цветочными вазами. Главным его отличием является наличие дополнительной секции, находящейся под эпитафией. На ней изображена пара плодовых деревьев с морской раковиной между ними, в то время как цветочные вазы вынесены ниже и вырезаны заметно крупнее. На маргаритовском же надгробии фруктовых деревьев вообще нет, а под текстом располагаются цветочные вазы с морской раковиной между ними. Поскольку эпитафия на надгробии занимает меньше места, а дополнительная нижняя секция вообще отсутствует, размеры плиты Маргариты Блазовой немного уступают размерам плиты Данилы Ефремова.

Схожесть с надгробным памятником столь известного и богатого казачьего атамана говорит о том, что Маргарита Михайловна была знатным и уважаемым человеком. Но кем она являлась, где жила, чем занималась и отчего умерла? Ответы на некоторые из этих вопросов кроются в самом тексте надгробной плиты. Но чтобы добраться до истины, необходимо его проанализировать. Первая строка четверостишия («Землею здесь покрыта») указывает на конкретное место погребения. Слово «здесь» часто встречается на надгробных памятниках XVII– XIX веков. Слово «покрыта» также встречается в эпитафиях, но чаще в несколько изменённой форме: «положен(а)», «погребен(а)», «лежит», «находится» и т. д. А вот последующие три строки («Лицем душею Маргарита, Такая ей цена, От общества дана») абсолютно не типичны для надгробных памятников XVIII века. Попытки изучения столь странной надписи в отрыве от контекста судьбы Маргариты Михайловны кажутся безуспешными. Но другого пути нет. Своё предположение по этому поводу высказала историк Александра Барсукова. По её мнению, вторая строка этой эпитафии не могла быть по смыслу связана с первой строкой: «Землею здесь покрыта, лицем, душею Маргарита…» В таком случае по смыслу получается, что под землёй покоится не только её тело, но и её душа –а это противоречит догмам христианской религии. С точки зрения христианства, «кладбища –это священные места, где покоятся тела умерших до будущего воскресения». Сама же душа не может быть покрыта землёй. Она бессмертна и после смерти человека отправляется на небо, в то время как «тело умершего находится здесь, в земле» [15, с. 4, 5]. Исходя из этого, можно предположить, что вторая строка по смыслу была связана с третьей и четвёртой и означала, что люди ценили Маргариту за душевную и физическую красоту. В таком случае воспринимать надпись следует таким образом:

Землею здесь покрыта | Здесь погребена
Лицем душею Маргарита | Красивая лицом и душою Маргарита
Такая ей цена | Ценимая
От общества дана | за это обществом

Соглашаться или нет с подобным пониманием надгробного текста –каждый решит для себя сам, но на данный момент это единственная логически обоснованная попытка его интерпретации.

* * *

Теперь рассмотрим вторую часть надписи. Она содержит имя покойной и точные биографические сведения: родилась на греческом острове Крит в марте 1766 года, переехала в Российскую империю, прожила 31 год и умерла 12 декабря 1797 года в недавно присоединённом к России городе Таганроге. К сожалению, в донских библиотеках и архивах нам не удалось обнаружить ни одного документального упоминания о ней. И это не удивительно. Женщина в конце XVIII века в общественной жизни играла меньшую роль, чем мужчина. Вместе с тем с помощью логических заключений, тщательного изучения эпитафии, аналогий и сопоставлений с другими письменными источниками мы приходим к выводу: наиболее вероятным является предположение о том, что она была женой основателя села Маргарита Мануиловича. Перечислим основные из них.

1) В пятой строке эпитафии непонятно, где по смыслу должна стоять запятая: «Маргарита Михаилова, дочь Блазова» или «Маргарита Михаилова дочь, Блазова». В самом же тексте стоят всего три запятые, в конце каждой из трёх первых строк, но на интересующем нас месте их нет. Большинство местных жителей, а также некоторые исследователи при чтении этой надписи делают паузу после слова «Михаилова», а при написании ставят там запятую [14; 16]. Таким образом, получается, что Маргарита была дочкой человека, носившего фамилию Блазо. Но по аналогии с другими документами того времени мы можем утверждать, что подобное восприятие неверно и слово «дочь» относится к отчеству. В таком случае и окончание «‑ова» в её фамилии становится более понятным. Из документов начала XIX века нам известно, что фамилия Маргарита Мануиловича писалась просто как “Блазо”. При этом женский род этой фамилии не склонялся –мы знаем об этом по написанию в документах фамилии его дочери. Почему же тогда фамилия Маргариты Михайловны пишется как «Блазова»? Некоторые историки полагают, что всё дело в банальной русификации иностранных фамилий. Но мы попробуем найти этому другое объяснение. По нашему мнению, это может свидетельствовать о её принадлежности к мужу. То есть ответом на вопрос: «чья жена?» стало бы: «жена Блазова».

2) После смерти Маргарита Мануиловича все его владения достались единственной наследнице –Марии Маргаритовне. Учитывая раннюю смерть Маргариты Михайловны (31 год), можно предположить, что она просто не успела родить ему второго ребёнка [17].

3) Обращает на себя внимание большое количество совпадений между этими двумя людьми: одна фамилия, одно время жизни (вторая половина XVIII века), одинаковые места их проживания (город Таганрог, село Маргаритовка).

Но предположение нельзя считать доказанным без документального его подтверждения. И оно найдено! В Российском государственном военно- историческом архиве хранятся «Описания Екатеринославского наместничества», датированные 1793 и 1795 годами. В них значится «деревня Каменовата пример маиорши Маргариты Михайловой дочери жены Блазовой». Она состояла из 2 дворов и 7 жителей [18, л. 155 об., 156; 11, л. 261 об., 262]. По всей видимости, это тот самый «хутор», который впоследствии был записан за Маргаритом Мануиловичем. Количество земли почти совпадает: 2436 дес. в 1793 году и 2556 дес. несколько лет позже. Вывод напрашивается сам собой: Маргарит Мануилович унаследовал эту землю после смерти Маргариты Михайловны.

Учитывая вышеперечисленные доводы, мы считаем версию о бракосочетании этих двух людей достаточно обоснованной и вполне доказанной. В момент переселения греков в Таганрог (1776 год) Маргарите было 10 лет. По закону от 17 декабря 1774 года бракосочетание для девушек разрешалось с 13 лет [3, т. 19, с. 1063], а значит пожениться они могли не ранее 1779 года. Скорее всего, запись об их бракосочетании была сделана в греческой церкви Святых царей Константина и Елены в Таганроге. В силу того что метрические книги этой церкви сохранились только с 1804 года, мы не сможем установить точную дату их свадьбы. Не удастся найти и запись о смерти Маргариты Михайловны, с указанием причины.

Так же становится непонятным: Маргарит Мануилович назвал свою слободу в честь себя или в честь любимой жены? Николай Самсонов, старожил села Маргаритово, говорил: «Название “Маргаритовка” образовалось то ли от имени Маргариты Михайловны, то ли от Маргарита. Но в честь кого, точно никто вам не скажет… Об этом головы ломали старшие, деды наши». И с этим трудно не согласиться. В одно и то же время, в одном и том же месте жили два непростых человека с одинаковыми именами. Возможно, вопрос о том, «как назвать наше село», вообще не возникал: муж Маргарит, жена его Маргарита, слободу назвали Маргаритовкой. И конечно, по-прежнему остаётся загадкой её девичья фамилия. В попытке ответить на этот вопрос мы обратились к картографическому материалу, о котором мы упоминали выше. Помимо прочего, в «Описаниях Екатеринославского наместничества» 1793 и 1795 годов значится «деревня Погонатова пример маиорши Маргариты Михайловой дочери жены Блазовой» (2 двора, 6 жителей и снова 2436 дес. приписанной к деревне земли) [18, л. 153 об., 154; 11, л. 259 об., 260]. Она располагалась по соседству с уже известной нам деревней Каменоватой (первая на правом берегу реки Бирючья, вторая –на левом).

Спустя несколько лет ситуация кардинально меняется. В «геометрическом плане» Каменоватой пустоши, датированном 1797–802 годами, её владельцем уже записан Маргарит Мануилович Блазо, а вместо деревни Погонатово, в смежности с Каменоватой пустошью, значится сельцо Васильевка, находящееся во владении «из дворян кадетов Василия и Константина Ивановых детей Погонатовых» [19]. Позже Васильевка была переименована в Благодать, но по-прежнему оставалась записанной за представителями рода Поганато. Вывод очевиден: после смерти Маргариты Михайловны половина её владений по наследству перешла к мужу, а вторая половина досталась семье Поганато – фамилии, которая изначально и была отражена в названии деревни. Ранее нами было высказано предположение о том, что Поганато приходились Маргарите Михайловне кровными родственниками [20, с. 251–252]. Дети Ивана Васильевича Поганато, первого представителя этого рода в Таганроге, после смерти Маргариты Михайловны унаследовали Каменоватую пустошь. 16 января 1804 года у одного из них, Василия Ивановича, рождается сын, которого по традиции называют в честь деда, который был уважаемым человеком, заседателем правления купеческого и мещанского общества при греческом магистрате. Таким образом, на свет появляется ещё один Иван Васильевич Поганат. В метрической книге греческой Царе-Константиновской церкви Таганрога сохранилась запись о том, что на крещении его восприемником был «морского флота лейтенант Федор Павлов Саранди» [4, л. 1; 21, с. 323]. Забегая вперёд скажем, что Феодор Павлович Сарандинаки впоследствии дослужился до капитана 2‑го ранга и являлся мужем единственной дочери Маргарита Мануиловича и Маргариты Михайловны Блазо. Совершенно очевидно, что в приведённой записи речь идёт именно о нём. В дворянской среде крёстных старались выбирать из числа родственников. Это легко прослеживается по метрическим книгам Благовещенской церкви села Маргаритово [22]. Именно это и стало первым аргументом в пользу родственной связи семьи Блазо с семьёй Поганато. Спустя некоторое время Елена Высоцкая смогла документально подтвердить эту связь, установив, что Иван Васильевич Поганато являлся первым мужем Маргариты Михайловны. В данном случае одновременно с подтверждением означенных выше выводов, была исключена одна из версий о девичьей фамилии Маргариты Михайловны. А значит, этот вопрос по-прежнему остаётся тайной.

* * *

Единственным, по крайней мере выжившим, ребёнком в семье Блазо стала дочь Мария. Она родилась в 1789 году, когда Маргарите Михайловне было 23 года [23, л. 46]. В документе, датированном началом XIX века, она значится владелицей села Маргаритовка и пишется как «полковница Марья Маргаритова дочь Перичева» [8, л. 10]. Слово «дочь» в данном случае также относится к отечеству, а по фамилии становится известно, что первым её мужем был некий «полковник Перичев» (или «Перич», по версии, высказанной Еленой Высоцкой). При этом все остальные земли остались во владении её отца. Этому можно найти объяснение. Возможно, Маргарит отдаёт ей село в качестве приданного «в обеспечение будущей их семейной жизни». Подобную формулировку можно встретить в документах того времени [24].

Но в браке Перичевы прожили недолго –Мария овдовела, не родив ни одного ребёнка. Вторым её мужем стал морской офицер Феодор Павлович Сарандинаки. Именно эту фамилию носили все последующие поколения маргаритовских помещиков. Первый ребёнок от Феодора родился в 1804 году, когда Марии было 15 лет. А значит, чтобы перед вторым браком успеть овдоветь, она должна была выйти замуж за полковника Перичева в 13 лет. Это вполне соответствовало закону от 17 декабря 1774 года, о котором мы упоминали выше. Из четырёх детей, родившихся у Марии и Феодора, выжили только двое: сыновья Маргарит (род. 5.08.1804) и Павел (род. в 1809), а две дочери: Елена (2.06 –3.08.1807) и Маргарита (29.07 –3.12.1808) не дожили и до полугода [4, л. 5 об., 46, 46 об., 53, 60, 63]. Несложные вычисления показывают, что Мария беременела практически сразу после рождения очередного ребёнка. Впрочем, для того времени это было нормой. Все её дети были названы в честь родителей супругов (эта традиция прослеживается на протяжении всей истории семьи Сарандинаки). Как мы можем наблюдать, потомки Маргариты Михайловны в дальнейшем тоже не забывали об имени, которое она носила: её правнук, Николай Маргаритович Сарандинаки, одну из своих дочерей назвал Маргаритой (скончалась в младенческом возрасте) [25, л. 115 об., 116]. Записи в метрических книгах –бесценный исторический материал. Но, к сожалению, они дошли до нас не в полном объёме, и нам по-прежнему неизвестно, в каком году умер Маргарит Мануилович Блазо. После его смерти фамилия Блазо сходит с исторической арены, а Мария Сарандинаки «в наследство от покойного отца» получает все его земли [26, л. 72; 27, л. 31].

Помимо Маргаритовки и пустошей Каменоватой, Очаковской, Черкасовой и Круглое Крестище к 1820 году в её владениях также оказалась Некрасова пустошь, которая располагалась между речками Сухой Чубур и Мокрый Чубур [9, д. 56, л. 37, 38, 41, 42, 45, 92 об.]. Мария Маргаритовна скончалась 17 января 1827 года от апоплексического удара (инсульта) [23, л. 46]. Муж с сыновьями по закону разделили оставшееся после неё имение. Помимо уже известных нам земельных владений, в наследственном деле фигурирует «двор в городе Таганроге в смежности с монастырём во имя святой Троицы с находящимися на нём… двумя домами, каменным и деревянным, обнесённый… забором и содержащий в себе в длину шестьдесят два саженя, а в ширину двадцать восемь саженей» [27, л. 31 об.]. Важно отметить, что участок, на котором располагался монастырь св. Троицы, изначально принадлежал Марии Маргаритовне. История этого монастыря вызывает некоторый интерес. Как писал П. П. Филевский, «в 1809 году Варваций купил место у жены капитана 2‑го ранга Сарандинаки и представил в строительный комитет план им сооружаемой церкви» [6, с. 274].

Иван Андреевич Варваци – греческий корсар, сражавшийся во время русско-турецкой войны на стороне Российской империи. После переселения получил российское дворянство и, разбогатев на коммерческой деятельности, стал крупнейшим меценатом. На протяжении всей своей жизни Варваци оставался борцом за независимость Греции. Будучи членом тайного общества «Филики Этерия», нелегально помогал национально-освободительному движению. Таганрог должен был стать одним из мест сбора греческих патриотов, что осуществлялось под видом создания монастырей. На строительство Свято-Троицкого монастыря потребовалось 4 года и 600 тысяч рублей его личных вложений. По замыслу Ивана Андреевича монастырь стал подчинятся Иерусалимскому Патриархату, богослужения совершались на греческом языке, и на основании отдельной привилегии ни один русский монах не мог быть в него зачислен. В подвалах монастыря хранилось оружие и деньги для готовящегося в Греции нового восстания. Но Свято-Троицкий монастырь знаменит не только этим. Со 2 по 25 декабря 1825 года в нём на катафалке под балдахином лежало забальзамированное тело императора Александра I. Несколько десятилетий спустя в этом монастыре Павел Егорович Чехов собрал хор, в котором пели его сыновья: Александр, Николай и Антон. Удивительно, но одна из главных святынь донских греков стояла на земле, когда-то принадлежавшей роду Блазо-Сарандинаки! В книге «История города Таганрога», в предыстории строительства монастыря, говорится: «Это место нынешнего монастыря тогда находилось на окраине города. Последними домами были дома земельной таганрогской аристократии Алфераки… Бенаради… Диамантиди» [6, с. 274; 28, с. 175; 29, с. 35–6]. В связи с этим есть основания предполагать, что земля, которой впоследствии владела Мария Сарандинаки, досталась ей в наследство от родителей. Возможно, именно в этом доме, стоящем по смежности с монастырём св. Троицы, и умерла Маргарита Михайловна, а оттуда её тело отправилось через залив в Маргаритовку, где было предано земле.

* * *

Могила Маргариты Блазовой не единственное погребение, пострадавшее от беспрерывного обрушения берега в селе Маргаритово. По словам местных жителей, захоронения начали рушиться задолго до 1994 года. С 1994‑го этот процесс шёл непрерывно, за год рушилось одно погребение. Этот факт не может не вызывать удивление. Кладбище в береговом срезе должно иметь вид нескольких захоронений, расположенных в ряд на приблизительно равном друг от друга расстоянии. Подобную ситуацию мы могли наблюдать в близлежащих от Маргаритовки сёлах Порт-Катон (Азовский район) и Глафировка (Краснодарский край), в которых также шло обрушение погребений. Но в отличие от них маргаритовское кладбище состояло из погребений, вытянутых друг за другом по линии Запад –Восток (обрыв при этом ориентирован по линии Север –Юг). За десятилетний период обрушения (с 1994 по 2004 год) ни разу в береговом срезе не было зафиксировано более одной могильной ямы. Ещё одной особенностью маргаритовского погоста являлся высокий статус погребённых. Об этом свидетельствовали цинковые гробы, мраморные плиты и склепы, выложенные из кирпича или ракушечника. Но откуда происходят все эти погребения?

В 1901 году, для XII археологического съезда, проходившего в Харькове, священник Благовещенской церкви села Маргаритовка Диомир Шамраев прислал подробное описание своей церкви. В нём он упоминает, что «невдалеке от церкви в усадьбе помещика Сарандинаки с разрешения Епархиального Начальства вдовой Титулярного советника Александрой Петровной Сарандинаки выстроена каменная часовня. Под часовней –семейный склеп; по погребённым там в настоящее время служатся панихиды» [12, л. 169 об.].

Как полагает Т. А. Федотова, «надгробную плиту из этого склепа (с именем некой Маргариты Блазо, умершей в 1797 г.) и удалось обнаружить при обрушении берега в 1994 г.» [10, с. 249]. Но это предположение вызывает сомнения. Часовня, под которой находился склеп, построена в последней четверти XIX века, а могила Маргариты датируется концом XVIII века. Версия о перезахоронении останков невозможна, поскольку обнаруженный в погребении костяк находился в анатомической последовательности [14]. Также необходимо принимать во внимание отсутствие в береговом обрыве следов других архитектурных сооружений в непосредственной близости от могилы Маргариты Блазовой. Логичнее предположить, что мы имеем дело не с семейным склепом, а с прицерковным кладбищем. Подтверждением этого может служить погребение, рухнувшее в 2003 году. Судя по обнаруженным в нём атрибутам религиозного культа, оно принадлежало священнослужителю. Как известно, традиция хоронить священников рядом с церковью сохраняется вплоть до сегодняшнего дня.

* * *

Первая церковь в Маргаритовке была построена ещё при Маргарите Мануиловиче Блазо. 12 июня 1796 года в своём прошении на имя Екатеринославского митрополита Гавриила он пишет: «…имею я усердное желание… собственным своим коштом выстроить во имя Благовещения Пресвятой Богородицы церковь… дабы как слободы моей Маргаритовки, так и ближних от меня хуторов и рыбных заводов люди в получении христианских треб за дальностью от Кагальницкой и Ейской церквей, в зимнее ненастное, а в летнее рабочее время не претерпевали нужды, и не было бы старых умирающих без исповеди и святого причастия, а младенцев рождающихся без крещения» [7, с. 233–34].

Строительство церкви заняло чуть больше двух месяцев, но необходимые официальные разрешения и оформление церковных документов затянули её открытие.

Отметим пару совпадений между биографией Маргариты Михайловны и историей строительства церкви:

1) Маргарита Михайловна родилась в марте месяце. По Григорианскому календарю праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, во имя которого была названа церковь, отмечался 25 марта. В дореволюционной Маргаритовке он был связан с престольным праздником (прообраз современного «Дня села»). Диомир Шамраев в 1901 году упоминает, что «прежде в этот день возле церкви устраивались общественные обеды, в настоящее время обычай этот не существует» [12, л. 169].

2) Маргарит Мануилович построил церковь в кратчайшие сроки, с сентября по ноябрь 1797 года, а Маргарита Михайловна скончалась 12 декабря того же года.

Построенная церковь была деревянной, на каменном фундаменте [7, с. 233–36; 12, л. 169]. Как известно, дерево не самый долговечный материал, и спустя всего тридцать лет, в документе, датированном 1829 годом, церковь уже считается «ветхой» [27, л. 31 об.]. Впрочем, после этого она прослужила маргаритовским жителям ещё более полувека. Только в 1882 году Глафира Григорьевна Сарандинаки (жена умершего к тому времени владельца села Маргарита Феодоровича Сарандинаки) построила в Маргаритовке новую церковь, носящую прежнее имя. А старую, по распоряжению помещицы, разобрали и подарили жителям хутора Головатого (Азовский район), где она доживала последние годы своего векового существования. В 1895 году в Головатовке выстроили новую церковь. Но первую церковь в Маргаритовке не забыли. На месте её престола поставили «соответствующий памятник». Именно там, поблизости от этого памятника, могло располагаться прицерковное кладбище, на котором покоилась М. М. Блазова. К сожалению, в «Сведениях по церковным древностям…», присланных в 1901 году на XII археологический съезд маргаритовским священником Диомиром Шамраевым, нет ни слова ни о том кладбище, ни о находившемся на нём мраморном надгробии. Диомир Шамраев серьёзно подошёл к порученному делу: он скрупулёзно и точно ответил на каждый из пунктов «руководственной программы» и стал единственным священником Ростовского уезда, выполнившим указание присылать фотографии церквей. В советское время церковь была снесена, и присланные им фотографии остаются единственными её изображениями. Но при этом он полностью игнорировал такие пункты программы по сбору «сведений», как «резьба на каменных гробах, выпуклая или же сделанная вглубь» и «нет ли на старых кладбищах надгробных камней с надписями?» [12, л. 124, 125, 169, 169 об.] К 1901 году надгробному памятнику Маргариты Блазовой исполнилось 104 года, и он напрямую подпадал под эти требования.

Заполнить данный пробел нам поможет художественная литература. В «Сентиментальном романе» Веры Пановой сохранилась информация, которая не попала в архивы. В нём автор отводит Маргаритовке особое место и отдельно описывает надгробие Маргариты Блазовой. Попытаемся разобраться, что же связывало известную писательницу с Маргаритовкой.

Вера Фёдоровна родилась в 1905 году в Ростове-на-Дону. В 1937‑м она навсегда покинула родной город и с 1946‑го жила в Ленинграде. «Сентиментальный роман» Панова написала в 1958‑м. По её словам, «в нём много автобиографического, непосредственно пережитого» [30, с. 3].

В романе Панова, с присущим ей талантом, доносит до нас информацию, которая не могла сохраниться ни в одном официальном документе. Точно подмеченные детали помогают читателю окунуться в атмосферу старой Маргаритовки. Именно здесь мы находим описание заброшенного кладбища, на котором была погребена Маргарита Блазова. Приводимые ниже строки стали единственным обнаруженным на сегодняшний день свидетельством об ушедшем в море погосте.

«После похорон Коля пошёл бродить по кладбищу, и Севастьянов, от печали и неприкаянности, бродил за ним.

Они плутали между крестами и холмиками, холмиками и крестами. Надписей на крестах не было. Безымянно, безвестно спали здесь поколения.

В сторону лимана все реже становились кресты и бесформенней холмики, местами земля только чуть- чуть вздувалась там, где когда-то были погребены люди.

Трава в этой части кладбища была некошеная, лютая, грубая, как кустарник. Одни растения рассыпали семена, а другие такие же рядом цвели, и множество мелких бабочек, лазоревых и красных, вспархивало с цветов.

Коля обрадованно позвал Севастьянова: он наткнулся на старую каменную плиту. Она лежала криво, уйдя боком в землю; травы переплелись над нею. Коля стал гнуть и ломать траву, расчистил камень и прочёл надпись. Они нашли вторую плиту, и третью, и целую колонию осевших в землю, разбитых на куски старинных надгробий.

Нетрудно было угадать, что это могилы помещиков, которым в прежние времена принадлежала Маргаритовка. Севастьянов не слыхал, чтобы существовало мужское имя Маргарит; и Коля тоже. Но тут лежали: Маргарит Феодорович и Феодор Маргаритович, и Григорий, Венедикт, и Варфоломеи Маргаритовичи, и Маргарит Григорьевич. На одной плите были вырезаны звёзды, круглоликое солнце и месяц в профиль, и стих:

Здесь землей покрыта
Лицемъ душею Маргарита.
Такая ей цъна
Отъ общества дана.
Маргарита Варфоломъева дочь Блазова.
1758–775» [31, с. 160].

Как видим, цитируя эпитафию, Панова делает несколько ошибок: переставлены местами два первых слова, отчество указанно неправильно и даты жизни воспроизведены лишь приблизительно. Напрашивается вывод: Панова была в Маргаритовке и видела мраморное надгробие до того, как оно скрылось с поверхности земли, но текст на надгробии не записала, а, скорее всего, просто запомнила (иначе ошибок бы не было).

Впечатлениям, полученным в Маргаритовке, Вера Фёдоровна уделила отдельное место в своём автобиографическом очерке: «Летом 1926 года мы поехали в рыбацкую слободку Маргаритовку на Азовском море, против Таганрога. Мы поехали туда втроём, с Лёничкой, моим братом. Наняли две крохотные комнатки в рыбацкой хате и тоже мило провели лето, и чем-то эта Маргаритовка… была моему сердцу ближе и приятней, чем субтропический Сочи, где мы были за год до этого» [32, с. 359].

Таким образом, из сочинений В. Ф. Пановой нам становится известно, что в 1926 году надгробие Маргариты Блазовой ещё виднелось на старом кладбище. На протяжении последующих десятилетий потомки Блазовских крестьян занимались своими повседневными делами, в то время как почва постепенно скрывала надгробие с поверхности земли. Обрывистый берег достиг общей с ней точки пересечения только в 1994 году. 68 лет отделяют записанные в «Сентиментальном романе» воспоминания В. Ф. Пановой от статьи И. В. Гудименко «Как мы нашли Маргариту». Но этих лет было достаточно, чтобы полностью о ней забыть. Сегодня руководство «Маргаритовской» сельхозартели пытается всячески облагородить могилу: надгробная плита под наклоном поднята на постамент, прилегающая территория выложена кафельной плиткой. В 2003 году в селе открылся магазин, в память о Маргарите Михайловне названный её именем [34]. При этом юридическая незащищённость данного объекта вызывает беспокойство. Это привело автора в министерство культуры Ростовской области с заявлением о постановке могилы Маргариты Блазовой на государственную охрану. В дальнейшем предполагается установка информационной таблички, подтверждающей статус памятника, и принятие мер по обеспечению его сохранности. Задуматься об этом заставил выезд осенью 2010 года активистов Ростовского отделения ВООПИиК, в результате которого были зафиксированы повреждения некоторых деталей надгробия и произведены его замеры. На данный момент эти цифры выглядят следующим образом: длина мраморной плиты – 196 см, ширина – 104 см.

Высказанная во время поездки идея о перемещении надгробия в музейные залы не представляется целесообразной. В первую очередь это могила человека, а не просто культурно-исторический объект. Она по-прежнему находится в том населённом пункте, где была изначально, и человек, попавший на маргаритовское кладбище, при прочтении строк «Землею здесь покрыта, Лицем душею Маргарита» испытывает душевный трепет. Уверенность в том, что она действительно здесь погребена, создаёт связь прошлого с настоящим. Если переместить надгробие в музейные залы, эта связь будет потеряна.

Род Блазо-Сарандинаки прославился своей военной, общественно-политической, культурной и научной деятельностью. Мы можем проследить его родословную с середины XVIII до начала XXI века. В настоящий момент известны семьи потомков Маргарита и Маргариты Блазовых: в США – Пётр Сарандинаки, в России – Елена Высоцкая и Михаил Мещеряков. Капитан дальнего плавания Пётр Сарандинаки в нашей стране известен как директор фонда «S. E. A. R. C. H.» («ПОИСК»), инициатор поиска детей Николая II – цесаревича Алексея и великой княжны Марии, участник всех четырёх экспедиций под Екатеринбург. В 2007 году он достиг своей цели, останки детей были обнаружены. Но на этом П. Сарандинаки не остановился, в 2010 и 2012 годах он приезжал в Россию с новой идеей –найти останки расстрелянного в 1918 году Михаила Романова, брата императора Николая II. Деятельность Петра Сарандинаки показывает нам, что этот род славен не только своим прошлым, но и настоящим. Родившись в семье эмигранта, он не забыл свои корни, основанная им организация «ставит своей целью восстановление правды о русской истории» [33]. Совсем недавно у него родился внук, а значит в ближайшее время фамилии Сарандинаки ничего не угрожает. Следуя за мыслью У. Шекспира:

Но если смерти серп неумолим, Оставь потомство, чтобы спорить с ним,

можно сказать, что Маргарита Михайловна Блазова живёт в своих потомках.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Греки на Дону и в Приазовье : ист.-культ. сб. Ростов н/Д, 2000.
2. Сборник статистических сведений по Екатеринославской губернии. Т. 1 : Ростовский-на-Дону уезд и Таганрогское градоначальство. Екатеринослав, 1884.
3. Полное собрание законов Российской Империи : [Собр. 1‑е. С 1649 по 12 дек. 1825 г.] СПб., 1830–851.
4. ГАРО. Ф. 226. Оп. 19. Д. 562.
5. Дирингер Д Алфавит. М., 1963.
6. ФилевскийП П История города Таганрога. М., 1898.
7. Материалы для историко-статистического описания Екатеринославской Епархии. Церкви и приходы прошедшего XVIII столетия. Вып. 2. Екатеринослав, 1880.
8. ГАРО. Ф. 213. Оп. 1. Ч. 4. Д. 15308.
9. Там же. Ф. 429. Оп. 1. Д. 56.
10. Федотова Т А Топонимика сёл Азовского района // Очерки истории Азова. Вып. 5. Азов, 2000.
11. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 18728. Ч. 2.
12. ГАРО. Ф. 697. Оп. 2. Д. 77.
13. Тарасова Н А Моё село : докл. на науч.-практ. конф. в с. Кагальник, 2007. [Рукопись].
14. Гудименко И В Как мы нашли Маргариту // Новая азов. газ. 1994. 22 янв.
15. Как вести себя на кладбище. М. : Ковчег, 2006.
16. Федотова Т История азовских сёл // Приазовье. 1994. 19 нояб.
17. К слову сказать, в селе Маргаритово до сих пор ходит легенда о том, что Маргарита умерла при родах (сообщение Н. Самсонова). Из-за отсутствия возможности проверить эту информацию по метрическим книгам, зафиксируем лишь тот факт, что устная традиция донесла до нас память о ней.
18. РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 18727. Ч. 4 а.
19. РГАДА. Ф. 1354. Оп. 118. Д. К-9.
20. Зенюк Д И Могила Маргариты Блазовой в селе Маргаритово Азовского района // Историко-археологические исследования в г. Азове и на Нижнем Дону в 2011 г. Вып. 27. Азов, 2013.
21. Назаренко И В Поганата дом (Греческая, 83) // Энциклопедия Таганрога. Изд. 2-е. Ростов н/Д, 2003.
22. ГАРО. Ф. 803. Оп. 2. Д. 1073.
23. Там же. Ф. 226. Оп. 19. Д. 564.
24. Там же. Ф. 99. Оп. 1. Д. 15. Л. 44.
25. Там же. Ф. 803. Оп. 2. Д. 144.
26. Там же. Ф. 229. Оп. 2. Д. 22.
27. Там же. Ф. 810. Оп. 2. Д. 2.
28. Киричек М С Варваци Иван Андреевич // Энциклопедия Таганрога.
29. Михайлов-а Михаилиду Н Греки на берегах Та ганрога. Таганрог, 2010.
30. Нинов А Заботы художника // Лит. газ. 1959. 3 окт.
31. Панова В Ф Сентиментальный роман. М., 1985.
32. Панова В Ф Собрание сочинений в 5 т. Т. 5 : Историческая и автобиографическая проза. Л., 1989.
33. SEARCH Foundation, Inc. Scientific Expedition to Account for the Romanov Children : [электрон. ресурс] // Режим доступа : http://www.searchfoundationinc.org/page1-russian.html. Загл. с титул. экрана.
34. Устное сообщение Татьяны Горбатенко – автора названия магазина "Маргарита" (26.08.2012).