С. В. СЕМЁНОВА

ДИАЛОГ ДЛИНОЙ В ЖИЗНЬ

По материалам личных архивов В. Е. Гарутта и В. С. Байгушевой

К 100‑летию со дня рождения В. Е. Гарутта

В фондах Азовского историко-археологического и палеонтологического музея-заповедника хранится мемориальный комплекс двух известных учёных-палеонтологов: документы, письма, фотографи, вырезки из газет, рукописные варианты научных статей, телеграммы, открытки и другие материалы [1]. Он охватывает период с конца 1950‑х до 2001 года. Этот архивный материал точно и полно отражает научную деятельность учёных, становление, расцвет, популярность и признание в профессиональной сфере. В настоящее время имена этих учёных известны не только среди российских палеонтологов, но и в мировом научном сообществе: Вадим Евгеньевич Гарутт (1917–2002) – кандидат биологических наук, в прошлом старший научный сотрудник Зоологического института Академии наук СССР и Вера Северьяновна Байгушева (р. 1928) – кандидат геолого-минералогических наук, старший научный сотрудник Азовского музея-заповедника.

Их первая встреча состоялась более полувека назад, в 1958 году, во время одной из немногочисленных командировок Вадима Евгеньевича в Приазовье. С этого времени и началась переписка между Ленинградом и Ростовом-на-Дону, где Байгушева работала тогда в краеведческом музее. Краткое знакомство переросло в многолетнюю крепкую дружбу. Удивительно, но на открытке, которую Гарутт отправил Вере Северьяновне в 1993‑м, Вадим Евгеньевич указывает точную дату их знакомства: 18 июня 1958 года.

Примерно в это время произошло одно интригующее событие. Любитель палеонтологии Пётр Иванович Игнатов, житель села Порт-Катон, обнаружил кости южного слона на побережье Азовского моря и сообщил о находке в Азовский музей, в Ростовский областной музей краеведения. От Веры Северьяновны о находке узнал и Гарутт, сотрудник Зоологического института в Ленинграде, который специализировался по ископаемым слонам. Новость очень заинтересовала учёного. Лично приехать на место находки Гарутт не смог, но был всегда в курсе событий. Из писем Байгушевой он узнал о прибытии в Приазовье из Москвы, из Палеонтологического института АН СССР, другого палеонтолога – Ирины Александровны Дуброво [2], которая потребовала передать все обнаруженные кости южного слона в её институт. Ни Вера Северьяновна Байгушева, заведовавшая тогда отделом природы Ростовского музея, ни Евдокия Петровна Чумакова [3], директор Азовского музея, не были с этим согласны, не согласен был и Вадим Евгеньевич Гарутт, которому также хотелось получить этот интереснейший для науки палеонтологический материал. Началась «холодная война» между московским и ленинградским учёными. Несколько раз Гарутт и Дуброво, приезжая в Приазовье, забирали палеонтологические находки у П. И. Игнатова. В свою очередь Е. П. Чумакова всеми силами старалась заполучить костный материал в Азовский музей. Об этом много говорится в письмах В. С. Байгушевой этого периода. В сентябре 1966 года она сообщает Гарутту: «…горком партии сделал внушение Игнатову, который пообещал собирать палеонтологический материал только для Азова “как патриот”… представляю реакцию одной нашей знакомой [речь идёт об И. А. Дуброво. – С. С.]!» Эта интрига существовала на протяжении многих лет: «…Чумакова, директор музея, все кости, обнаруженные на побережье Азовского моря, в Порт-Катоне, забирала в музей, её даже не испугали вышестоящие инстанции, которые приказали отдать весь палеонтологический материал в Ростов и заставить отказаться от сборов в Порт-Катоне…» (из письма от 28 декабря 1960 года). В. С. Байгушева в письмах к В. Е. Гарутту очень ярко описывает эти события.

Переписка двух палеонтологов была постоянной. В письмах Вера Северьяновна подробно описывала не только события, связанные со сборами костного материала в Приазовье, выделяя интересные находки из Маргаритовки, Порт-Катона, Чумбур-Косы. С большим интересом и трепетом подробно рассказывала о сборах палеонтологических находок из Ливенцовского песчаного карьера, где были обнаружены кости ископаемой лошади, зубы гиппарионов, верблюдов, мастодонта, носорогов. А в конце 1950‑х годов в этом карьере нашли целый череп ископаемого слона – новый вид, который по настоянию молодого палеонтолога В. С. Байгушевой и благодаря поддержке двух известных учёных, В. Е. Гарутта и Л. И. Алексеевой [4], через несколько лет, в 1964‑м, получил название слон Громова Archidiskodon gromovi [5] в честь геолога и палеонтолога В. И. Громова [6].

Весь собранный материал Вера Северьяновна привозила в Ростовский музей, где по вечерам и в свободное время часами засиживалась в подвальном помещении над «любимыми» костями, делая научные измерения. Впоследствии этот материал стал основой для кандидатской диссертации «Палеонтологическая характеристика по фауне млекопитающих основных верхнеплиоценовых разрезов северо-восточного Приазовья (Ливенцовка, Порт-Катон)», которую Вера Северьяновна защитила в 1968 году.

А тогда, в 1959‑м, Вера Северьяновна настояла на отправке черепа слона Громова в Ленинград, в Зоологический институт, где консервацией, реставрацией и описанием нового вида занялся Гарутт.

Многие годы профессиональной деятельности Гарутта и Байгушевой посвящены совместной работе с уникальной находкой – черепом ископаемого слона из Ливенцовского карьера. Сегодня череп слона Громова выставлен в Ростовском областном музее краеведения.

Большой раздел в переписке двух учёных связан с раскопками азовского слона, обнаруженного в Кагальницком песчаном карьере в декабре 1964 года. Раскопки проходили под руководством Байгушевой, Гарутт же выступал в качестве научного консультанта: получая информацию от Веры Северьяновны, он очень подробно в письменном виде давал советы; затем он же и реставрировал в течение восемнадцати лет скелет азовского слона в Зоологическом институте. Сегодня скелет трогонтериевого мамонта демонстрируется в палеонтологических залах Азовского музея-заповедника.

На протяжении нескольких десятилетий между Гарутт и Байгушевой существовали взаимовыгодные и дружественные отношения в профессиональной деятельности. Кроме постоянной переписки, Байгушева часто звонила Гарутту – советовалась, отчитывалась о научной работе, задавала новые вопросы, иногда плакалась в жилетку. Письма были длинными, точными, подробно описывали конкретные научные ситуации. Телефонные разговоры также не были короткими. В одном из писем Вера Северьяновна сообщает Гарутту: «…мне была недавно взбучка – я по телефону наговорила с Вами на 12 рублей – и существенно подточила бюджет музея!» (письмо от 28 апреля 1967 года).В письмах Вера Северьяновна рассказывала Гарутту о том, как собирала по крупицам материал в разных музеях, научных институтах, экспедициях, как сама активно участвовала в раскопках, как продвигалась работа над той или иной статьей. А это десятилетия кропотливой работы.

Как ученый, она собрала огромный научный материал в Ливенцовском карьере, описала новые виды из Приазовья, написала много научных статей. Постоянно выезжала на места находок, давала заметки в газеты о находках костей доисторических животных. Байгушевой постоянно приходилось проводить агитационную работу с различными организациями, ведущими строительные работы в карьерах, призывать их сообщать о находках, отдавать в музеи костный материал. А иногда ей приходилось за собственные средства покупать кости ископаемых животных у местных жителей: «…купила для Вас целую нижнюю челюсть слона…» (письмо от 26 апреля 1971 года). В одном из писем к Гарутту Вера Северьяновна сообщает: «…приходил недавно один чудак из Белой Калитвы – нашёл нижнюю челюсть слона и требует за неё легковую машину. Ничего доказать ему не удалось. Жаль – интересная сохранность зуба, как в Порт-Катоне. Пропадёт…» (письмо от 04 декабря 1975 года).

Судя по письмам, Вадим Евгеньевич Гарутт отличался ответственностью, отзывчивостью и постоянством. Педант по натуре, он отвечал на каждое полученное письмо. У него была специальная книга, в которой он регистрировал приходившую на его адрес почту. На каждом письме, открытке, телеграмме или маленькой заметке Гарутт указывал дату получения, место и дату ответа или дату звонка на данное сообщение. Гарутт и Байгушева поздравляли друг друга со всеми праздниками. На таких открытках были не только поздравления: в основном шёл текст, связанный с научной деятельностью. Вера Северьяновна, в то время начинающий палеонтолог, советовалась с Вадимом Евгеньевичем по разным вопросам, просила и получала нужную информацию; Гарутт регулярно отправлял в Ростов научную литературу, новые выпуски палеонтологических сборников, статьи, книги известных учёных-палеонтологов, советских и иностранных. В Ростове в то время практически невозможно было достать необходимую литературу, Гарутт же покупал и присылал научные издания, иногда по просьбе Веры Северьяновны приобретал бумагу, фотобумагу или заказывал в Ленинграде фотографии с изображением и реконструкциями ископаемых животных, необходимые для подготовки научных статей. Несмотря на занятость наукой, постоянные командировки, переписку с советскими и зарубежными учёными, Вадим Евгеньевич находил время для общения с Верой Северьяновной и всегда старался помочь. Будучи очень гостеприимным хозяином, он с радостью принимал её у себя дома в Ленинграде. Стремление помочь – такую черту характера Гарутт сохранил на всю жизнь…

Слонами Вадим Евгеньевич увлекался с детства. Однажды, попав в зоосад, увидел слониху Бетти, и жизнь его круто перевернулась. Он перестал корпеть над школьными учебниками, решил ухаживать за слонами. Поступил в кружок юннатов. Почти полгода он целые дни проводил в обществе Бетти. Потом была Великая Отечественная война. Будущий палеонтолог ушёл на фронт с университетской скамьи. В одном из писем его мать, Юлия Никифоровна Гарутт, сообщила о смерти любимой слонихи. Бетти была смертельно ранена немецкой авиабомбой осенью 1941 года в зоосаду в Ленинграде. После войны Гарутт нашёл место, где зарыли слониху, раскопал её череп и принёс домой.

Окончив университет, Гарутт работал в Зоологическом институте, а детское увлечение слонами переросло в научный интерес, ставший целью его научной деятельности. Профессор А. П. Быстров [7] в 1949 году написал поэму «Бетти», посвящённую увлечению Гарутта. В ней есть такие строки:

…Он основой всех основ

признает одних слонов… [8]

Научно-исследовательская работа Гарутта, судя по письмам, шла одновременно в нескольких направлениях – в связи с описанием зубов Archidiskodon meridionalis, обработкой зубов неотипа Mammuthus primigenius, совместно с палеонтологами Андринаном Листером (Кембридж) и Андреем Шером с последующей публикацией статьи в Англии. Не менее интересной стала работа над совместной публикацией о голоценовых мамонтах с острова Врангеля. Гарутт в основном специализировался на черепах хоботных: «В черепах слонов я лучше ориентируюсь, чем в зубах». Им были детально обработаны черепа степного слона, череп слона Громова, Archidiskodon meridionalis из Георгиевского карьера, череп Archidiskodon meridionalis taribanensis из Тарибаны; кроме того, череп южного слона из Сенеза в музее Базеля был измерен по схеме, созданной Гаруттом и принятой в мировом палеонтологическом сообществе.

Результатом исследований Гарутта по ископаемым слонам стали многочисленные статьи, книги, доклады, опубликованные в российских и иностранных научных сборниках [9]. Его работы издавались в США, Германии, Индии, Франции, Англии. Многие научные статьи написаны в соавторстве с В. С. Байгушевой [10].

Кроме научно-исследовательской работы, Гарутт по заказу разных музеев часто выезжал в командировки для участия и руководства монтажом скелетов в экспозициях. Он был научным консультантом по монтировке скелета таманского слона из Ногайска для советской выставки в Японии, работа велась совместно с известным таксидермистом, автором многих книг по таксидермии Михаилом Абрамовичем Заславским; он ставил скелет трогонтериевого мамонта в Азовском музее, руководил реконструкцией скелета южного слона в Ставропольском краеведческом музее.

В 1993 году, отметив 75‑летний юбилей, Гарутт готовился к очередной конференции. Именно его доклад открыл осеннее Мамонтовое совещание. Человек с огромным опытом, десятки раз выступавший на подобных конференциях, в письме к Байгушевой Вадим Евгеньевич писал: «Моим докладом совещание должно открыться. Это очень ответственное дело, и я сильно нервничаю, так как ожидаю резких нападок со стороны зарубежья, особенно дальнего (США, Канада, Африка). Надо постараться выдержать все “наскоки” и выйти с честью. Однако, как мне кажется, это будет моей последней лебединой песнею…» (письмо от 27 июля 1993 года).

В 2001 году, когда Вадиму Евгеньевичу шёл восемьдесят четвёртый год и у него была парализована рука, он продолжал научную работу, не бросал переписку, хотя почерк стал ещё мельче и неразборчивее: «…сильно кружится голова, рука парализована, ноги, слава Богу, функционируют нормально. Вообще, с начала декабря прошлого года я не выходил за пределы квартиры. Так что остаётся уповать только на то, что мне станет получше. …А планов, неопубликованных работ для их выполнения потребуется по меньшей мере лет двадцать – двадцать шесть!!!» И дальше: «…я запланировал осуществить детальное описание неотипа шерстистого мамонта, который был обнаружен в 1948 году на Таймырском полуострове, с последующим опубликованием статьи в России и за рубежом. Хотелось бы в России, в трудах ЗИНа [Зоологического института. – С. С.], а то надоело быть иностранным писателем, пора и честь знать. Задумал я написать большую статью о происхождении и путях эволюции вообще слонов и закончить, наконец, совместную статью о слоне Громова, а после этого написать общую статью по остеологии трогонтериевого мамонта, а не слона, как мы с Вами ошибочно полагали ранее…» (из письма от 19 июня 2001 года). Это последнее письмо учёного, написанное Вере Северьяновне Байгушевой – ученице, коллеге и другу.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. [Переписка В. Е. Гарутт с В. С. Байгушевой (1958–2001)] // АМЗ КП 30503/1‑366.

2. Дуброво И. А. (1922–2011), кандидат геолого-минералогических наук. Окончила геолого-почвенный факультет МГУ (1945) и аспирантуру при нём (1948). В Палеонтологическом институте АН СССР работала с 1950 года.

3. Чумакова Е. П. (1921–2004), директор Азовского краеведческого музея с 1959 по 1973 год.

4. Алексеева Людмила Ивановна (р. 1927), доктор геолого-минералогических наук. Окончила геологический факультет МГУ (1950). Аспирант Палеонтологического института АН СССР (1952–1955), в основном работала в Геологическом институте АН СССР. Автор 110 публикаций, в том числе 3 монографий.

5. Слон Громова Archidiskodon gromovi Garutt et Alexeeva. Один из древнейших представителей архидискодонтных (-доновых?) слонов на территории Евразии. Входит в состав Хапровского фаунистического комплекса. Обитатель степного и лесостепного ландшафтов северо-восточного Приазовья позднего плиоцена.

6. Громов Валериан Иннокентьевич (1896–1978), профессор, доктор геолого-минералогических наук, видный исследователь геологии четвертичного периода, заслуженный деятель науки РСФСР. С 1933 года работал в Геологическом институте АН СССР, в течение почти 30 лет был заведующим отделом четвертичной геологии. Автор более 200 научных работ.

7. Быстров Алексей Петрович (1899–1959), доктор биологических наук, профессор. Один из крупнейших в мире специалистов в области сравнительной анатомии, морфологии и гистологии позвоночных.

8. Быстров А. П. Бетти // Иван Антонович Ефремов : [сайт]. Url: http://www.i-efremov.ru/Bystrow/Betty.htm

9. Гарутт В. Е. Южный слон Archidiskodon meridionalis(Nesti) из плиоцена северного побережья Азовского моря // Тр. комис. по изучению четвертичногопериода / АН СССР Т. 10, вып. 2. М. ; Л., 1954. С. 1–76; Его же. Фанагорийский слон (Phanagoroloxodon mammontoides, Gen. N. et Sp. N.) и пути филогении в семействе слоновых // Зоол. журн. 1958. Т. 37, вып. 10. С. 1541–1554; Его же. Мамонт в изображении человека верхнего палеолита // Палеолит и неолит СССР. Т. 4 / АН СССР М. ; Л., 1960. С. 150–163 (Материалы и исслед. по археологии СССР. № 79); Его же. О находке слона-палеолоксодонта в Предуралье // Вопр. стратиграфии и корреляции плиоценовых и плейстоценовых отложений северной и южной частей Предуралья. Вып. 2. Уфа, 1972. С. 19–26; Его же. Зубная система слонов в онтогенезе и филогенезе // Мамонтовая фауна и среда её обитания в антропогене СССР. Л., 1977. С. 3–35. (АН СССР. Тр. Зоол. ин‑та. Т. 73). Его же. О виде Mammuthus primigenius (Blumenbach) // XI Конгресс ИНКВА (Москва, авг. 1982)  Т. 1. : тез. докл. М., 1982. С. 63–64; Его же. Происхождение слонов Elephantidae и пути их филогении // Млекопитающие четвертичной фауны СССР. Л., 1986. С. 15–32 (АН СССР. Тр. Зоол. ин‑та. Т. 149); Его же. Фанагорийский слон Phanagoroloxodon mammontoides Garutt, 1957 и вопрос о путях эволюции подсемейства Elephantinae // История крупных млекопитающих и птиц Северной Евразии. СПб., 1992. С. 29–40. (РАН. Тр. Зоол. ин‑та. Т. 246).

10. Garutt V. E., Alexejeva L. I., Baigusheva V. S. On the oldest Archidiskodon elephant from Anthropogene of the USSR // J. Paleont. Soc. India. 1975. V. 20. P. 4–9; Байгушева В. С., Гарутт В. Е. Скелет степного слона Archidiskodon trogontherii (Pohlig, 1885) из северо-восточного Приазовья // Тр. Зоол. ин‑та АН СССР. Т. 168. Л., 1987. С. 21–37; Garutt V. E., Baigusheva V. S. Archidiskodon gromovi Garutt et Alexeeva – der älteste Elefant der Mammutlinie in Eurasien // Quartärpaläontol. 1981. № 4. S. 7–18; Garutt V. E., Baigusheva V. S. The discovery of a skeleton of Mammuthus trogontherii in terrace deposits in the delta of the Don river // Abstr. of 2nd International mammoth conference. Rotterdam, 1999. P. 24.