КАЛЕДИН А. М. В КУЛЬТУРЕ: ПОЭЗИЯ

Стихи, посвященные А. М. Каледину

Сергей Сулин. ГЕНЕРАЛ КАЛЕДИН

Н. Белгородцев. ОДИНОКИЙ

Михаил Борецкий. КАЛЕДИНСКИЙ СПОЛОХ

Михаил Борисов. АТАМАН-ПЕЧАЛЬ

д'Актиль А. ПАМЯТИ А. М. КАЛЕДИНА

Николай Туроверов. ОНИ СОЙДУТСЯ...

Б. П. Богаевский. АТАМАН КАЛЕДИН

Н. Кузнецов. АТАМАН-ПЕЧАЛЬ

М. Н. Залесский. ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

Н. Воробьёв. ХМУРЫЙ ВИТЯЗЬ

М. ПАМЯТИ АТАМАНА-СТРАДАЛЬЦА

Николай Евсеев. КАЛЕДИН

Юшкин-Котлубанский. ДВОРЦОВЫЙ ВЫСТРЕЛ

Вячеслав Б. ПАМЯТИ АТАМАНА КАЛЕДИНА

Доран. КАЛЕДИН

П. С. Ветров. КЛЯТВА

Ерофеев. СТИХОТВОРЕНИЕ, ПОСВЯЩЕННОЕ А. М. КАЛЕДИНУ

Бехтеев С. АТАМАНУ КАЛЕДИНУ

Каргальская В. МОГИЛА АТАМАНА КАЛЕДИНА

Владимир Изгой ПАМЯТИ АТАМАНА КАЛЕДИНА

Сергей Сулин

ГЕНЕРАЛ КАЛЕДИН

Из строя выбыл вождь любимый
Лихих, прославленных солдат;
Он вел полки неудержимо
На кряжи грозные Карпат.

Уж ветер Венгрии
Дыханьем героя встречным обвевал
И он и доблестью и знаньем
Отпор врага одолевал,

Как в день последнего сраженья,
Взирая с высоты на бой,
И, как всегда, им управленье
Оставив лично за собой,

Он на вершине обнаженной
Бесстрашно под огнем стоял,
И пал шрапнелью в миг сраженный
Отважный, храбрый генерал

Но, тяжко раненый, с носилок
Он ободрял своих солдат.
И взор его был горд и пылок:
— "Мы вместе спустимся с Карпат!

Мы будем в Венгрии!" Солдаты
Прощаясь, плакали, и там
Вся горечь тяжкой их утраты
Промчалась тенью по полкам.

А дома славой и хвалою
Героя-сына упоен,
Склонясь седою головою
Его встречает Тихий Дон.

(Сулин С. "Вторая Отечественная война 1914-17 гг." донцы на войне : сборник стихотворений к современным событиям. Новочеркасск, 1917. С. 4-5).

Н. Белгородцев

ОДИНОКИЙ

Уходил в небесные скиты
Из царства неправды один;
Без войск, без победы, без свит
Войсковой атаман Каледин.

Вокруг гроба плакали свечи,
Недвижим лежал атаман;
Не нужны прощальные речи, —
В них бы был затаенный обман.

Порошилась снегом дорога,
Шли дети в бою умирать,
Над городом билась тревога
И рыдала, не знаю, чья мать.

На Дону распяли свободу,
И спас атаман только честь.
Ушел к чернецовскому взводу,
Чтобы жалобу Богу принесть,

И в волнах церковного звона
Вошел атаману во след
К подножию Божьего трона
Весь кортеж Галицийских побед.

(Донская волна. 1919. № 5. С. 1)

Mиxаил Борецкий

КАЛЕДИНСКИЙ СПОЛОХ

29 января 1918 г.

В этот день туманный выстрел слабым звуком
Положил предел отчаянью и мукам:

За родные степи, за родимый Дон
Кровь свою пролил и смолк на веки он…

Но сполох кровавый криком дикой птицы
Полетел туда, где — вольные станицы,

Где среди левад уснули хутора, —
Там кружил сполох у каждого двора,

Жутко от кургана реял до кургана
Посреди ночного мокрого тумана

И в его зловещей трепетной тиши
Панихиды пели хором камыши.

Их унылый голос на придонских кручах
Откликался в плачах звонких и тягучих.

Мертвые со стоном встали ковыли
И рыдали с ветром в призрачной дали...

Не было оврага, балки, мочежинки,
Где бы на былинках не было слезинки.

Встрепенулось сердце даже у рабов
И воскресла удаль дедов и отцов.

Крикнула вся степь единое проклятье
Тем, кто атамана предал на распятье…

И его святою кровью возрожден,
Собирать Россию начал Тихий Дон.

(Донская волна. 1919. № 5 (27 янв.). С. 2)

Михаил Борисов

АТАМАН-ПЕЧАЛЬ

(Посвящается А. М. Каледину)

Яркий свет. Звон колокольный. На душе восторг невольный —
Праздник праздников престольный озаряет Даль
И ликует Дон свободный, что теперь у них народный
Атаман донской, природный... — Атаман-печаль.

Дни бегут и злой кудесник, предсказатель и предвестник,
Мчится жуткий буревестник — никого не жаль...
С грустью тихой в сердце нежном, перед страшным неизбежным
Он прощает всем мятежным, — Атаман-печаль...

В вражьем стане ликованье. У пилатов — умыванье,
А за братским целованьем — и свинец и сталь...
Ладан. Пенье. Погребенье. Без проклятий, без презренья,
Он ушел, как Искупленье, — Атаман-печаль...

Снова свет. Свет обновленья. В свете гаснут все сомненья
И зарею Воскресенья озарилась Даль...
Дни... Года... Звучат преданья... И как символ Покаянья
Вырастает изваянье — Памятник-печаль.

(Донская волна. 1919. № 20. С. 7)

д'Актиль А.

ПАМЯТИ А. М. КАЛЕДИНА

Вы его ненавидели –
Вы, больного безумства больные сыны!
Он их знал, ваши замыслы,
ваши планы преступные.
Неподкупного воина, демагоги подкупные,
Привидением победы, как
хмелем, пьяны –
Вы его ненавидели!

Картонажные чертики под
рукой Сатаны,
Розенфельды, Крыленки, Нахамкесы,
Ленины,
В лужах крови, что вами
старательно вспенены,
Он не видел бальзама для
бедствий страны.
Оскорбленье! Обида! Простите
обидели
Столь невыгодной вам? Никогда!
Вы умны –
Вы не даром его ненавидели.

Но зато –
На его одинокой могиле,
Яме, яме – которой унылей
Не видал никогда и никто,
Чтоб потомки прочли, услыхали,
увидели
Мы напишем три слова всего:
- Вы его ненавидели.

Для него –
Нет почетней тех слов
ничего.

д'Актиль А. Памяти А. М. Каледина : [стихотворение] // Донская волна. 1918. № 2 (18 июня). С. 1.

Николай Туроверов

ОНИ СОЙДУТСЯ...

Они сойдутся в первый раз
На обетованной долине,
Когда трубы звенящий глас
В раю повторит крик павлиный,

Зовя всех мертвых и живых
На суд у Божьего Престола,
И станут парой часовых
У врат Егорий и Никола;

И сам архангел Михаил,
Спустившись в степь, в лесные чащи,
Разрубит плен донских могил,
Подняв высоко меч горящий, —

И Ермака увидит Бог
Разрез очей упрямо смелый,
Носки загнутые сапог,
Шишак и панцирь заржавелый;

В тоске несбывшихся надежд,
От страшной казни безобразен,
Пройдет с своей ватагой Разин,
Не опустив пред Богом вежд.

Булавин промелькнет Кондратий,
Открыв кровавые рубцы,
За ним, заплата на заплате, —
Пройдут зипунные бойцы,

Кто Русь стерег во тьме столетий,
Пока не грянула пора
И низко их склонились дети
К ботфортам грозного Петра.

В походном синем чекмене,
Как будто только из похода,
Проедет Платов на коне
С полками памятного года;

За ним, средь кликов боевых,
Взметая пыль дороги райской,
Проскачут с множеством других
Бакланов, Греков, Иловайский, —

Все те, кто славу казака,
Сплетя со славою имперской,
Донского гнали маштака
В отваге пламенной и дерзкой

Туда, где в грохоте войны;
Мужала юная Россия, —
Степей наездники лихие,
Отцов достойные сыны;

Но вот дыханье страшных лет
Повеет в светлых рощах рая,
И Каледин, в руках сжимая
Пробивший сердце пистолет,

Пройдет средь крови и отрепий
Донских последних казаков.
И скажет Бог: «Я создал степи
Не для того, чтоб видеть кровь». —

«Был тяжкий крест им в жизни дан, —
Заступник вымолвит Никола:
Всегда просил казачий стан
Меня молиться у Престола». —

«Они сыны моей земли, —
Воскликнет пламенный Егорий:
Моих волков они блюли,
Мне поверяли свое горе».

И Бог, в любви изнемогая,
Ладонью скроет влагу вежд
И будет ветер гнуть, играя,
Тяжелый шелк Его одежд.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 228-229).

Б. П. Богаевский

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ВОЙСКОВОГО АТАМАНА А. М. КАЛЕДИНА

В те дни тяжёлые за честь родного Края
Шли умирать за Дон не грозные полки,
А горсти юношей. Но жертва их святая
Была не понята — молчали казаки.

Я вижу, как теперь: вот в сумраке собора
Стоят ряды гробов погибших партизан,
А среди них один, один, в те дни позора,
Смиренно молится Страдалец — Атаман.

И тихо было всё. Лишь кроткое сиянье
Лампадка робкая бросала в этот мрак.
Он был готов на муки и страданья...
Молчали казаки. И шёл победно враг.

Герой не пережил паденья нашей славы,
И весь позор потомков Ермака,
Продавших Край родной за песни лжи кровавой,
И у него не дрогнула рука.

Погибли лучшие, избраннейшие Края
В те дни кошмарные от братской же руки,
И поняли тогда, под «их» ярмом страдая,
Своё падение донские казаки.

И вспомнили они тот грозный зов набата,
Раздавшийся в те дни, тот выстрел роковой,
Каледина унёсший без возврата,
И встал пред ними он — усопший, как живой.

Восстал родимый Дон и смыл своею кровью
Вину позорную и тяжкую свою,
И жертвы страшные принёс, горя любовью,
В борьбе за Край родной в неравном том бою.

И шли на Тихий Дон бесчисленные силы,
И бились против них геройски казаки.
В степях раскинулись безвестные могилы —
Они зовут к борьбе, горят, как маяки.

Мы верим всей душой: взойдёт посев кровавый,
Восстанут, как тогда, Казачества сыны,
И разгорится вновь заря казачьей славы
И в прах рассыпятся кумиры сатаны.

Мы помним чистый лик Страдальца Атамана,
Мы помним имена героев тех святых,
Отдавших жизнь свою за Родину святую
В родных степях, их кровью политых.

София, 1931 г.

(Родимый край. – 1931.- № 2. – С. 5-6).

Н. Кузнецов

АТАМАН-ПЕЧАЛЬ

О чем ты думал, Атаман?
О ком твоя душа болела,
Когда с степей сошел туман
И ночь в глаза твои глядела?..

Был тяжек, безысходен час
Последнего с собой разлада,
И ты решил за Дон и нас…
И ты поверил – так вот надо:

Нажать курок, порвав с землей,
Окончить жизнь на благо внуков…
И вот теперь, как часовой,
Стоит в сердцах с тобой разлука.

С тех пор прошло немало лет,
Но ты, как совесть, перед нами;
И не один донской поэт
Тобой болеть не перестанет.

О, Атаман... Забудь наш грех,
И малодушье, и измену...
Мы твёрдо помним красный смех,
Мы для тебя готовим смену.

О, Атаман-Печаль, прости!
Я знаю — тяжек час разлуки —
Тебя достойные расти
В Земле Донской начали внуки.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 231-232).

М. Н. Залесский

ДВАДЦАТЬ СЕМЬ

В старом соборе — гулкие плиты,
Звонок случайный отзвук шагов...
Двадцать семь стоит открытых
В старом соборе простых гробов...

Дряхлый священник поёт глуховато,
Косится на вздутые раны...
В гробах опочили Донские орлята —
Чернецовцы... Партизаны...

В дальних углах колышутся тени...
У гробов нет родных... Лишь один
Преклонил перед ними колени
Донской Атаман — Каледин...

Ветер холодный над городом свищет,
Ветер степною тоской обуян....
Строем везут двадцать семь на кладбище...
Скорбный за ними идёт Атаман.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 232).

Н. Воробьёв

ХМУРЫЙ ВИТЯЗЬ

По ком тоскует колокол большой?
Кто там в гробу под сводами собора,
Что прожил жизнь без страха, без укора
Тот хмурый витязь с белою душой?

Ступайте тихо, берегите сон.
Пусть витязь дремлет, он ведь так устал!
Сна не тревожь его, проспавший Дон —
Не ты ли сам на клич его не встал?!

Но верю я, что вот пройдут года,
И ты, наш Дон, свои поднимешь веки,
Расправишь плечи, и с тобой тогда
Поднимутся заспавшиеся реки.

Благословит тебя Россия-Мать,
И ты пойдёшь с мечом, а над тобой
В высоких будет облаках витать
Твой Хмурый Витязь с белою душой.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 233).

М.

ПАМЯТИ АТАМАНА-СТРАДАЛЬЦА

Спустилась тёмная степная ночь на Дон.
Жестокий и коварный враг ступил ногой
На степь широкую, притихшую в печали.
Немногие бойцы вели последний бой.
... В Соборе Войсковом стоят гробов ряды —
за честь и за свободу вольного их Края,
Шепча: «За Дон!», бесстрашно умирая,
легли в них партизаны и деды.
Над ними наклонясь, стоял один —
сам Атаман-Страдалец Каледин,
Молясь без слов у мёртвого святого тела,
и на глазах его слеза блестела.
Не могут свечи разогнать церковный полумрак.
И, кажется, покинув свой гранит, Ермак,
Смотря на мёртвых долгим-долгим взглядом,
стал тенью с Атаманом рядом.
Там где-то пушек близкая гроза,
а здесь покой, и светлый и жестокий.
И капнула на труп нависшая слеза,
и думал Атаман, покинутый и одинокий:
«Долг свой исполнил до конца. И жаль
тебя, Отчизна близкая и дорогая,
Тебя, которая, детей на гибель посылая,
покорно ждёт тернового венца.
Свободы трудно хмель стряхнуть с казачьей головы.
Забыли, видно, как их предки добывали
Себе свободу у Петра и Матушки-Москвы,
как головы казачьи за свободу клали...
Надвинулась свободная Россия без оков,
что триста лет висели и бряцали.
Идёт принудить вольных казаков отдать меня,
себя и Дон на милость ей. Едва ли
Тем казакам, что сладко дремлют в куренях,
грядущие несчастья сны веселые навеют.
О, вспомнят о былых и невозвратных днях!
Вздохнут, покорно голову согнув, и горько пожалеют,
Когда на спины их опустится своя же плеть.
Здесь — казаки, а те — пусть Родина их судит,
А я хочу для счастья Дона умереть.
Быть может, смерть моя их наконец пробудит».
Казалося, что после этих слов
зареяли тенями легкими герои-Атаманы,
Что сгладились морщины меж бровей дедов
и улыбнулись светлою улыбкой партизаны.
«Мне было тяжко вас на смерть пускать.
Своею кровью вы алтарь Отчизны окропили.
Быть может, проклянет меня от горя чья-то мать,
но чашу скорби вместе мы допили.
Дай, Господи, покой и счастье Родине моей!
И меньше ей тревог и злой печали,
И пробуди уснувших сыновей,
чтоб, как один, в защиту Дона встали
И не срамили имя славное Донского казака».
Вот крест творит усталая рука,
И слышен до рассвета вздох глубокий —
всё молится в последний раз страдалец одинокий.
Как крепом даль завил предутренний туман
в печали и ненастья близкого рассвета.
Идет к дворцу задумчив Атаман.
И знает: песня до конца уже допета.

* * *

В гробу страдалец непробудно спал,
Когда спустилась ночь на Дон степная.
Последний вдалеке шумел девятый вал.
Выл ветер за окном, горюя и стеная.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 233-235).

Николай Евсеев

КАЛЕДИН

Я помню зимний день тоскливый,
Седые тучи над землей.
Сжималось сердце сиротливо —
Что ожидает Край родной?

Вокруг разруха и бессилье.
Сражались дети за отцов...
Лишались будто крепких крыльев
И честь и совесть казаков.

Раздался выстрел. Рыцарь долга
Казачью совесть всколыхнул.
Бесстрашной смертью он надолго
Казачью честь в сердца вернул.

И поднялись без страха разом
И малолеток и старик,
И счастлив был бессмертный Разин
За волю слышать крик и гик.

Был Дон очищен казаками,
И красный Кремль в тоске дрожал,
И Каледин был наше знамя —
За счастье Родины он звал.

Судьба решила всё иначе,
Погибло много казаков,
Но калединский дух казачий
Пройдёт чрез тернии веков.

Казачий дух пусть оказачит
Россию — Родину в слезах…
Да будет так, а не иначе —
Довольно жить ей в лагерях.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 235-236).

Юшкин-Котлубанский

ДВОРЦОВЫЙ ВЫСТРЕЛ

Осиротел казачий стан
В столице вольности донской:
Ушел из жизни Атаман,
Как жертва слепоты людской.

Былинный словно исполин,
Привыкший меряться с бедой,
Погиб великий Каледин,
Боряся с красною звездой.

Раздался выстрел роковой
В палатах царственных свобод,
Чтоб пробудить к борьбе святой
Лжецом обманутый народ.

Чтоб веру, вольность уберечь,
Заветы правды вековой,
Призвал нас вынуть острый меч
Дворцовый выстрел громовой.

Бессмертный дух богатырей
Проснулся в честных казаках,
И от Хопра до вод морей
Восстал народ с мечом в руках...

Вздымились волны на Дону
Могучей грозною грядой,
И, потрясая всю страну,
Начался долгий страшный бой...

Бой не окончен и теперь,
Неравный тяжкий с злобой бой;
Сражен в нем будет бездны зверь!
С проклятьем рухнет красный строй!

И... царством мудрой красоты,
Эпохи тяжкой великан,
Прославлен будешь громко ты,
Наш славный вождь, наш Атаман!

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 236-237).

Вячеслав Б.

ПАМЯТИ АТАМАНА КАЛЕДИНА

(Из цикла «Богатыри и Витязи Земли Русской»)

Когда над Родиной сплетались
Измена, трусость и обман, —
Твои слова в Москве раздались,
Родной наш Белый Атаман.

Чтоб уберечь Русь от паденья,
Не допустить её развал, —
Живые силы к единенью
На подвиг жертвенный Ты звал.

***

Ты смертью разбудил Дон Вольный,
«Исполнив долг свой до конца».
Твой выстрел был не самовольный,
А по велению Творца.

***

Ты был одним из самых славных
Сынов России скорбных лет.
По благородству нет вам равных,
По доблести вам равных нет.

***

Порыв ваш долга, крепче стали,
Был изумительный пример! —
За вами шли и умирали
И гимназист, и офицер.

***

Ты был из самых честных, смелых,
Прославивших наш темный век.
В скрижалях правды к слову Белый
Припишется: Сверхчеловек.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 237-238).

Доран

КАЛЕДИН

(К 12-й годовщине со дня смерти)

Есть люди — такие титаны,
Что сразу их трудно понять:
Душа их — душа великанов,
Их сердце — особая стать!
В те ночи Россия рыдала
И плакал церковный перезвон,
И лишь на тебя уповала
И только тобою дышала
Надежда, будившая Дон.

Не цокали грозно копыта,
Когда ты «на белом коне»
В мятежном Ростове открыто
Шагал в роковой тишине.

И темная рать притаилась
И ждала из темных углов.
Проверив последние силы,
Себя ты увидел бескрылым

Средь горсти своих казаков.
А черные птицы кружились
Над кровью родимой страны.
Какие ужасные были!
Какие кошмарные сны!

Ты, зная свой путь обреченный,
Давно себя въ жертву принес:
И в Крае, безумьем сраженном,
Пожаром во мгле озаренном,
Пернач свой тяжелый понес.
Всегда молчаливый и скорбный,

Пред чернью бушующей гордый,
Ты видел грядущую даль:
Недаром нас ВСЕХ поражала,
До боли в душ - нe потрясала
В глазах твоих чистых печаль!

В дворце ты скорбел одинокий
Средь дрогнувших сердцем друзей ...
Решил ты свершить свой далекий, —
Последний этап свой жестокий
В тумане рыдающих дней.
И скоро свеча восковая
Над бледным холодным челом
Родному поведала Краю, —
Поведала Дону, мерцая,
О сердце угасшем большом.

Так белые рыцари были —
Титаны родимой земли,
Но мы их тогда не ценили,
Мы их горячо не любили:
Мы рано глаза им закрыли
И рано земле отнесли.

Так будь же нам ВЕЧНОЮ славой,
Примером нам с горних вершин
Ты — рыцарь в грозе величавый —
Бессмертный для нас Каледин!

(Родимый край. – 1930. - № 2. – С. 4-5).

П. С. Ветров, ст. Усть-Медведицкой

КЛЯТВА

Есть на кладбище Дона могила,
По ночам она светом горит,
То с Казачеством тайною силой
Атаман Каледин говорит.
Он лежит под крестом погребённый,
Но не спится душе удалой;
По степям она ночью гуляет
И зовёт на решительный бой.
Сердце Дона, залитое кровью,
Стоны вольных окраин донских
Не дают Атаману покоя,
Он душой изнывает за них.
Гэй, донские орлы боевые!
Поклянитесь мне в ваших сердцах,
Что вернём мы степи родные,
Успокойте мой прах!
Поклянитесь вы мне, Атаману,
Что недаром я жизнь загубил,
Что воротим иль рано, иль поздно
Наших предков покой у могил.
Поклянитесь, что игом позора
Не позволим мы Дон запятнать,
Что казачьего гордого взора
Не придётся к земле опускать.
Крестным знаменем грудь осени
И молитвой великой помины,
Помолись, вся Донская Земля!
Да простит ему Бог-Вседержитель
Самовольный греховный конец —
Да введёт во святую обитель
И наденет терновый венец!
Спи спокойно, наш мученик славный!
Пусть легка тебе будет земля!
Не забудет народ православный
Помянуть на молитве тебя.
Мы не склоним Донские знамена,
Мы ворвёмся во вражеский стан,
Мы воротим все степи Донские.
Спи спокойно, Донской Атаман!

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 239-240).

Ерофеев

СТИХОТВОРЕНИЕ, ПОСВЯЩЕННОЕ А. М. КАЛЕДИНУ

По случаю первой годовщины его смерти, офицером Ахтырского Гусарского полка Ерофеевым, донским казаком, убитым во время Гражданской войны на Юге России

Перед могилою святой,
Где год уже Донской герой
Спит сном могильным,
Сегодня — день святых молитв,
И заменён дым прежних битв
Дымком кадильным...

И полночь лишь часы пробьют,
Легенду-сказку мысли вьют
Об Атамане:
Как бы он прежде смел и бодр,
Летит любимый Вождь на смотр
В ночном тумане.

И перед ним в немых рядах
Застыли, павшие в боях,
Кто с ним служили,
Кто жизнь свою все, как один,
Как научил их Каледин,
За Русь сложили.

Из них ведь каждый умирал
И знал, что вёл их генерал
Стезёй победы,
Что близок славы луч ему,
Что помнил Вождь их то, чему
Учили деды...

Но вот, ушами поводя,
Остановился конь вождя
И нервно дышит...
И Вождь команд родную речь
И полковых знакомых «встреч»
Напевы слышит.

То сбором пеня мундштуки,
Родной дивизии полки
Покрыты славой,
Сверкая бранною красой
И пик стальною полосой,
Застыли лавой.

Стародубовцев синий строй —
Быть впереди им не впервой
Так все походы...
Вот Белгородцев жёлтый стан,
Застыв, стоят немых улан
Лихие взводы...

А там, за кивером улан,
Мелькнул вишнёвый доломан —
Строй богатырский.
И в нём в гусарских киверах,
С семьёй Панаевых в рядах,
То полк Ахтырский.

На левом фланге трёх полков
Строй Оренбургских казаков...
Колонна ждала —
Все, чьих штандартов седина
В дыму атак Каледина
Сопровождала.

Ответы дружные гремят,
Глаза бойцов огнём горят...
Но вот — светает —
И нет Вождя, и сказки нет...
Но шторм совсем недавних лет
Всё не стихает...

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 240-242).

С. Бехтеев

АТАМАНУ КАЛЕДИНУ

Над пустынными степями
Льется грустный перезвон;
Спит, закованный цепями,
Всевеликий Тихий Дон.

Спит в серебрянном тумане
И не слышит он во сне
Панихид по Атамане
По родном Каледине.

Поли дум и сладкой неги,
В мирном ложе берегов,
Он не знает об измене
Вольнодумных казаков.
Он не ведает, что в споре,
Испытав людской обман,
Не стерпев позор и горе,
Пал бесстрашный Атаман.

Он не видит чистой крови,
Первой жертвы в бою со злом,
Спит он, грозно сдвинув брови,
Богатырским крепким сном.

Но, когда опять, весною,
Солнце красное взойдет,
И под синею бронею
Вольно грудь его вздохнет.

Вновь играя на просторе
Побежит он гордо в даль,
Унося в седое море
Гнев, обиду и печаль...

(Бехтеев С. Атаману Каледину // Родимый край. – 1972. - № 98 (янв. - февр.). – С. 3).

Валентина Каргальская

МОГИЛА АТАМАНА КАЛЕДИНА

Есть на кладбище Дона могила,
Окруженная тайной былин,
В ней живет сокровенная сила,
В ней зарыт Атаман Каледин.

Его прах под крестом отдыхает,
Но не спится душе удалой.
По степям она с войском гуляет,
И зовет на решительный бой.

Сердце Дона, залитое кровью.
Стоны вольных окраин Донских
Не дают Атаману покоя :
Он душой изнывает о них:

«Гей, донские Орлы боевые
Поклянитесь мне в ваших сердцах.
Что вернете вы степи родные,
Успокойте бессонный мой прах.

Обещайте, что иго позора
Не позволите Дон запятнать,
Что орлиного смелого взора
Не придется к земле опускать.

Обещайте вы мне, Атаману,
Заклинаю вас смертью моей
Уберечь от меча басурмана
Красоту Христианских церквей.

Есть на кладбище Дона могила,
По ночам она светом горит.
То с Казачеством тайною силой
Атаман Каледин говорит.

В день его одинокой кончины
Крестным знаменем грудь осеня,
Со словами великой помины
Помолись вся донская семья!

Да простит ему Бог Вседержитель
Самовольный греховный конец,
Да введет во святую обитель
И наденет терновый венец.

Спи спокойно, наш мученик славный,
Пусть легка Тебе будет земля,
Не забудет народ православный
Помянуть на молитве Тебя.

На скрижалях священных закона
Мы запишем Твой клич боевой.
Греза светлая Тихого Дона
Да лелеет Твой тихий покой.

(Каргальская В. МОГИЛА АТАМАНА КАЛЕДИНА // Родимый край. – 1972. - № 98 (янв. - февр.). – С. 3).

Владимир Изгой

Нахмурился, горько задумался Дон,

В глубокую красную жуть погружен

И носится тень Атамана Каледина

Над грозным пожарищем кровли родной...

Хоть слышится плач, истязуемых вой,

Но ржавчиной сила казачья изъедена —

Не может врага-супостата стряхнуть

И молот его раздробляет ей грудь.

Каледин избавился, всеми покинутый,

От низкой расправы глумящихся стад.

Россия зовет казаков — своих чад...

Кому же избавить ее, как не сыну-то?

Не можем участия, помощи ждать

Он братьев — союзников: только считать

Умеют они: сколько хлеба их съедено!..

Скорее очнись, Тихий Дон, забушуй!

Витает над бегом сверкающих струй

Бессмертная тень Атамана Каледина!

(Изгой В. Памяти атамана Каледина // Часовой. – 1933. – 1 февр. – С. 26)

Каледин А. М.: биографическая справка и литература

Каледин А. М.: свидетельства современников. Часть 1-я

Каледин А. М.: свидетельства современников. Часть 2-я

Каледин А. М.: исследования военных историков. Часть 1-я

Каледин А. М.: исследования военных историков. Часть 2-я

Каледин А. М. в культуре: поэзия

Каледин А. М. в культуре: изобразительное искусство

Каледин А. М.: фотогалерея

Наталья ЗАЙЦЕВА