КАЛЕДИН Алексей Максимович

Исследования военных историков

Часть 1-я

Сергей Нелипович:

Брусиловский прорыв 1916 г. занимает важное место в истории первой мировой войны. Его масштабы и драматизм не менее потрясли мир, чем ставший символом стратегии истощения Верден. Тем не менее, сегодня в России об этой крупной операции русской армии знают гораздо меньше, чем 60 лет назад.

В настоящее время вновь возродился и не собирается умирать миф о Брусиловском прорыве, порожденный официальной пропагандой и военной цензурой еще в годы войны, подвергнутый серьезной критике в 20-е годы, несмотря на противодействие А.А. Брусилова, опровергнутый в 30-е годы и воссозданный позднее в условиях Великой Отечественной войны. В послевоенные годы серьезные исследователи первой мировой войны (А.А. Строков, И.И. Ростунов) не смогли преодолеть "мифологическую" тенденцию, их оценки Брусиловского наступления противоречивы, ибо факты опровергают идеологические построения. Почему есть повод говорить о мифологизации Брусиловского прорыва, в чем заключается миф и каковы возражения против его положений?

Сам А.А. Брусилов в мемуарах, а следом за ним советские военные историки 40-70-х годах создали следующие основные догмы истории наступления Юго-Западного фронта:

- идея наступления принадлежала лично Брусилову, и он лично настоял на его проведении;

- наступление имело громадный успех - противник потерял 2 млн. человек, перебросил с других театров военных действий 2,2 млн. солдат и офицеров, благодаря чему были остановлены операции у Вердена (Франция) и Тренто (Италия);

- прорыв удался только благодаря изобретенному лично Брусиловым методу - наступлению всеми армиями сразу, с тактическими задачами для каждой, с тем, чтобы противник не догадался, где наносится главный удар (модифицирован в "теорию дробящих ударов" после 1941 г.);

- наступление остановилось из-за численного превосходства противника, отсутствия у Брусилова резервов, бездарности М.В. Алексеева и командующего 8-й армией А.М. Каледина, "измены" А.Е. Эверта.

Обращение и к историческим трудам 20-30-х годов (как советских, так и зарубежных авторов), и к документам Российского государственного военно-исторического архива позволяет опровергнуть вышеизложенное. Вот главные доводы.

1. Идея отвлекающего удара на Луцк высказана 1 апреля 1916 г. на совещании в Ставке начальником штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеевым и лишь доработана Брусиловым в тактическом и оперативном плане [Стратегический очерк войны 1914-1918 гг. М., 1920, Ч. 5. С 27, 28; Ветошников Л.В. Брусиловский прорыв. М., 1940. С. 24].

Прорыв у Луцка и на Днестре действительно потряс австро-венгерскую армию. Однако уже к июлю 1916 г. она оправилась от поражения и с помощью германских войск смогла не только отразить дальнейшие атаки, но и разгромить Румынию. Согласно опубликованным архивным данным, противник потерял, включая больных, на русском фронте до конца года чуть более 1 млн человек. Было переброшено против войск Брусилова 35 дивизий (в том числе с запада 8 сильно потрепанных и из Италии 6; из них 4 увезены обратно), т.е. меньше, чем потребовалось перебросить против румын (41).

Именно из-за выступления Румынии было остановлено германское наступление под Верденом; операция же против Италии заглохла еще до начала Брусиловского прорыва.

2. Метод "широкого наступления" - не изобретение Брусилова. Его применяли все стороны в кампании 1914 г., а в 1915 г. - русские войска Н.И. Иванова в Карпатах и наши противники в Галиции, на Волыни, в Польше, Прибалтике и Сербии. При укрепленном фронте успех мог быть достигнут только огромным численным превосходством или в условиях деморализации противника. Иначе лобовой штурм приводил к неоправданным огромным потерям. Противник уже в июне разгадал направление главного удара и затем отразил его с помощью мобильных резервов на узловых участках фронта.

3. Брусилов напрасно винил в своих просчетах других. Каледин был его выдвиженцем и действовал успешно до тех пор, пока сам Брусилов не стал вмешиваться в каждую мелочь в управлении армией, потерявшей в результате операции свыше 300 тыс. человек [Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 1304. Л. 227; Ф. 2134. ОП. 2. Д. 308. Л. 43-280].

Несправедливы и обвинения в бездействии А.Е. Эверта: его Западный фронт начал наступление, которое противник отразил. Алексеев после неудачи Западного фронта переносит главный удар в полосу Брусилова. На Юго-Западный фронт посылается до полумиллиона солдат с других фронтов и более 600 тыс. маршевого пополнения. В то же время, только по приблизительным подсчетам по ведомостям Ставки, Юго-Западный фронт Брусилова потерял с 22 мая (4 июня) по 14(27) октября 1916 г. 1,65 млн человек [Там же. Ф. 2003. ОП. 1. Д. 613. Л. 7-308; Д. 614. Л. 1-277; Д. 615. Л. 3-209; Оп. 2. Д. 426. Л. 218-280].

Именно это обстоятельство и решило судьбу наступления: русские войска благодаря "методе Брусилова" захлебнулись собственной кровью. Брусилов не выполнил ни одной задачи: враг не был разгромлен, его потери были меньше, чем у русских, успех для атак Западного фронта также не был подготовлен этой грандиозной отвлекающей операцией. Ковель, который притягивал все внимание Брусилова, как Селена лунатика, так и не был взят, несмотря на чудовищные потери трех армий, тщетно его штурмовавших. Не случайно многие авторы связывали разложение русской армии с крахом надежд на развитие успеха в результате наступления Брусилова.

Следует заметить, что миф может существовать только при небрежении к источникам. Ныне вновь стоит задача расширения источниковой базы исследований о первой мировой войне и, конечно, о Брусиловском прорыве. Речь идет в первую очередь об архивных источниках, прочно забытых с 40-х годов. Освоение новых документов позволит лучше и глубже осмыслить великую драму 1914-1918 гг.

(Нелипович С. Г. Брусиловский прорыв как объект мифологии // Первая мировая война: Пролог XX века / отв. ред. В. Л. Мальков. М. : Наука, 1998. С. 632-634).

М. Рождественский в кн. "Луцкий прорыв" (М., 1938):

Двадцать два года отделяют нас от Луцкого прорыва, вписавшего одну из славнейших страниц в историю русской армии. необходимость тщательного изучения... не требует особых доказательств.

[Атака 8 армии на участке главного удара] была блестяще подготовлена и так же блестяще выполнена. Артиллерийская и инженерная подготовка была произведена с тщательностью, необычной для русского высшего командования... результаты наступления превзошли ожидания.

(Мельников Н. М. А. М. Каледин герой Луцкого прорыва и донской атаман. М., 2013. С. 67).

Валентин Рунов:

В июне 1916 года, когда перешли в наступление войска Юго-Западного фронта, наибольшего успеха достигла 8-я армия генерала А. М. Каледина, нанесшая ощутимое поражение противнику и захватившая Луцк. Тогда это наступление называли «Калединский прорыв», еще позже — «Брусиловский прорыв». В советские времена имя генерала А. М. Каледина было предано проклятию и забвению.

Алексей Максимович Каледин родился в октябре 1861 года в станице Усть-Хоперской области Войска Донского. Его прадед Максим Дмитриевич был простым казаком этой же станицы. Дед Алексея Максимовича — Василий Максимович, начав службу рядовым казаком в частях легендарного атамана М.И. Платова, в ходе войн с Наполеоном выслужил чин майора и вместе с ним потомственное дворянство В 1815 году он вернулся на Дон из Франции без одной ноги и, выйдя в отставку, зажил скромным хуторянином. Он имел четырех сыновей и дочь.

Старший из сыновей — Максим Васильевич, по законам Российской империи единственный, унаследовавший от отца грамоту на потомственное дворянство, с юных лет вступил на военную службу. Он был участником Крымской войны 1853—1856 годов, одним из героических защитников Севастополя, где за храбрость удостоился Золотого оружия. После окончания военной службы вышел в отставку в чине войскового старшины и поселился в станице Усть-Хоперской, приобретя в собственность одну из лучших мельниц в округе. Здесь он женился на простой казачке Анне Осиповне Кашиной, в браке с которой имел трех сыновей и двух дочерей.

Алексей Каледин, получив среднее образование в Воронежской военной гимназии, в 1879 году поступил в Константиновское военное училища. На последнем году учебы по совету отца перевелся в Михайловское артиллерийское училище, которое успешно закончил в 1882 году, он был выпущен сотником конно-артиллерийской батареи Забайкальского казачьего войска.

Потянулись годы скучной службы в глухих гарнизонах Восточной Сибири. Многие молодые офицеры не выдерживали трудной, однообразной жизни и неустроенного быта. Одни спивались, другие женились на казачках и превращались в полувоенных обывателей. Алексей Максимович избрал третий путь. После упорной подготовки в 1882 году он успешно сдал вступительные экзамены в Николаевскую академию Генерального штаба. Он с жадностью впитывал знания и считался одним из лучших слушателей на курсе. В последний год учебы Каледина в академии произошло событие, которое напрямую было связано с начальником академии. Генерал Леер всегда считал себя блюстителем нравственности молодых офицеров и на этом основании нередко самым решительным образом вторгался в их личную жизнь. Правда, это предусматривалось и законами Российской империи о прохождении военной службы. И поэтому, когда 26-летний Алексей Каледин решил вступить в брак с полюбившейся ему молоденькой артисткой Мариинского театра, запросив на то разрешения у начальника академии, Леер отказал ему. Основанием для отказа было отсутствие у офицера средств, необходимых для достойного содержания семьи, и сомнительная репутация его избранницы.

Несмотря на все неурядицы, в 1883 году Каледин успешно закончил третий, дополнительный, курс академии, за успехи в учебе был причислен к Генеральному штабу, произведен в подъесаулы (штабс-капитаны) и назначен старшим адъютантом штаба 6-й пехотной дивизии Варшавского военного округа. Спустя три года, пройдя годичное цензовое командование кавалерийским эскадроном, капитан Каледин вначале был назначен обер-офицером для особых поручений при штабе 3-го армейского корпуса, а затем — помощником старшего адъютанта штаба Варшавского военного округа. На этом посту его служебные заслуги были отмечены первым орденом Св. Станислава 3-й степени.

В варшавский период произошли перемены и в личной жизни Алексея Максимовича. Он вступил в брак с разведенной женой кассира отделения Польского банка Марией-Елизаветой Петровной Оллендорф, швейцаркой по происхождению. Несмотря на то, что с точки зрения морали этот брак был чист, отношения между Каледиными и семьями их сослуживцев не сложились. Высшее варшавское военное общество, в котором казачье дворянство Каледина воспринималось с насмешкой, холодно встретило его жену, которая к тому же в первое время очень плохо говорила по-русски. Алексей Максимович не стал терпеть такого отношения к себе и к своей избраннице и в 1895 году подал прошение о переводе его на службу в Войско Донское. Вскоре оно было удовлетворено, и после 18-летнего перерыва Каледин вернулся на любимый его сердцу Дон, в знакомую с детства казачью среду, гармонично сочетавшую военную организованность и дисциплину с многовековыми традициями демократии и вольностей.

Семь лет Каледин состоял старшим адъютантом войскового штаба Войска Донского. На этом посту он хорошо изучил организацию, устройство и службу казачьих войск приобрел хорошие знания и навыки по планированию действий казачьей кавалерии во всех видах боя. За отличие в службе Алексей Максимович был произведен в полковники и награжден орденами Св. Анны 3-й степени и Св. Станислава 2-й степени.

В 1903 году полковник A. M. Каледин был назначен начальником Новочеркасского казачьего юнкерского училища. За те три года, что он проработал на этом посту, Алексей Максимович постарался максимально внедрить в учебный процесс драгомировские подходы к обучению и воспитанию будущих кавалерийских офицеров. Этим он сыскал уважение не только начальства, но и в казачьих кругах. Его имя стало известно на Дону.

В 1906 году Каледин стал помощником начальника войскового штаба Войска Донского, а спустя год был произведен в генерал-майоры. Но радость была омрачена гибелью единственного сына, Максима, который утонул в реке во время купания. Родители очень тяжело переживали эту утрату. Но личное горе не могло помешать служебной деятельности Алексея Максимовича, который все больше стремится к самостоятельной командной работе. Летом 1910 года во время ответственных маневров, которые проходили в присутствии генерал-инспектора кавалерии великого князя Николая Николаевича, он добровольно заменил заболевшего командира казачьей бригады генерала Васильева и блестяще выполнил сложную тактическую задачу. За это по представлению великого князя он был награжден орденом Святого Владимира 3-й степени и назначен командиром 2-й бригады 11-й кавалерийской дивизии.

Два года спустя Каледин получил под командование 12-ю кавалерийскую дивизию, дислоцировавшуюся в Проскурове и входившую в состав 12-го армейского корпуса, командиром которого вскоре был назначен генерал от кавалерии А. А. Брусилов. Так впервые сошлись служебные пути двух военачальников, имена которых затем неоднократно будут стоять рядом в победных реляциях в годы Первой мировой войны.

Брусилов, долгие годы возглавлявший Офицерскую кавалерийскую школу, а затем командовавший гвардейской кавалерийской дивизией, считался большим специалистом этого рода войск. Вполне понятно, что он проявлял повышенный интерес к соединению Каледина и несколько раз наезжал для его проверки из Винницы, где находился штаб корпуса.

Известие о вступлении России в войну с Австро-Венгрией, а затем и с Германией не было для Каледина неожиданным. Через прессу он знал об убийстве в Сараево и реакции на это различных европейских государств. Документы, поступавшие из штабов Киевского военного округа и корпуса, требовали скорейшей подготовки русских войск к военным действиям. О приготовлениях противоположной стороны ежедневно доносили из охранявших границу подразделений корпуса пограничной стражи. Все это не оставляло сомнений, что не сегодня, так завтра поступит приказ о мобилизации в России и начнется война, в которую 12-й кавалерийской дивизии придется вступить одной из первых. Поэтому Алексей Максимович делал все возможное, чтобы подчиненные ему войска были готовы к серьезному испытанию.

Обстановка тем временем становилась все тревожнее. Тем неожиданней для него стал приказ о назначении Брусилова командующим 8-й армией, а командиром 12 армейского корпуса — генерал-лейтенанта Л. В. Леша.

Соединение генерала Каледина приняло боевое крещение 9 (22) августа в бою под Тарнополем. В конном строю дивизия атаковала кавалерийские части противника и, нанеся им поражение, открыла корпусу путь в глубь территории Австро-Венгрии. По докладу, представленному командиром корпуса Брусилову, в этом бою Алексей Максимович «показал себя образцовым начальником и бесконечно храбрым человеком».

Наступление 8-й армии развивалось успешно. Через шесть дней, в результате непрерывного марша, ее соединения вышли на подступы к старинному городу Галичу и завязали бои на его дальних подступах. Однако обстановка, сложившаяся в это время севернее в полосе 3-й армии, потребовала от генерала Брусилова изменить направление главного удара. Оставив незначительный заслон у Галича, он направил остальные соединения на Львов, охватывая город с юго-востока.

Впереди 8-й армии действовала кавалерия, в том числе и дивизия Каледина. 16 (29) августа ей одной из первых довелось принять на себя встречный удар противника на реке Гнилая Липа. В этом бою Каледин отличился настолько, что был один из первых генералов русской армии с начала войны награжден орденом Святого Георгия 4-й степени. В наградном листе было отмечено, что «в сражении при Гнилой Липе 16 августа 1914 года, получив сведения о движении противника по лесному пространству к переправам через реку Гнилую Липу у сел Руды и Клещевки, Алексей Каледин по своей инициативе, спешив всю дивизию и заняв своей артиллерией позиции, выдержал очень упорный бои и, несмотря на большие потери, предотвратил прорыв значительно превосходящих его силы противника в промежуток между двумя дивизиями и удержался до подхода к утру 17 августа пехотного полка».

После успешного завершения боев на Гнилой Липе русские войска устремились по направлению к Львову. Темпы наступления были столь высокие, что австро-венгерское командование, опасаясь окружения своих войск, решило оставить этот город без боя.

Разведка 12-й кавалерийской дивизии одной из первых установила начало отхода противника. Узнав об этом, Алексей Максимович приказал от каждого из полков выделить авангарды, которые должны были ночным форсированным маршем настичь неприятельские части сразу же за Львовом. И лишь незначительные силы были направлены непосредственно в город, чтобы убедиться в отсутствии в нем вражеских войск. По докладам командиров этих подразделений Каледин подал рапорт Брусилову, затем немедленно переправленный — в штаб Юго-Западного фронта. Рапорт гласил: «Сегодня, 21 августа, в 11 часов утра разъезды 12-й дивизии вошли в оставленный неприятелем город Львов. Встречены жителями очень приветливо».

Весть о падении Львова была радостно встречена в Ставке Верховного главнокомандующего и в Петрограде. Однако лавры этой победы достались не Брусилову, а командующему 3-й армией генералу Рузскому. Обиженный этим Брусилов все свое внимание сосредоточил на левом фланге армии, где соединения 24 корпуса 22 августа захватили город Галич. Но радость этой победы, доставившей командарму столь желанный орден Св. Георгия 4-й степени, оказалась преждевременной.

Перегруппировав силы, противник нанес ответный удар, который поставил корпус в очень тяжелое положение. Ему на помощь в срочном порядке была направлена дивизия генерала Каледина, которая, приняв на себя главный удар противника, спасла корпус генерала Цурикова от вероятного разгрома. За эти бои Алексей Максимович был удостоен еще одной высокой награды — Георгиевского оружия с надписью «За храбрость». В наградной реляции было указано, Что оно вручается «генерал-лейтенанту Алексею Каледину за то, что во время сражения с 26 по 30 августа находился с вверенной ему дивизией и охранял левый фланг армии. На корпус, находившийся на этом фланге, наступали превосходящие силы противника, и этому корпусу пришлось пережить чрезвычайно трудные моменты. Но благодаря искусным действиям дивизии, храбро сражавшейся как в конном, так и в пешем строю, при больших потерях в офицерах, нижних чинах и лошадях, причем атаки противника успеха не имели, и до конца сражения эта дивизия, с ее начальником во главе, доблестно выполняла свой долг. В конце сражения она настойчиво преследовала врага, но была остановлена перед непроходимой преградой — рекой Верещицей, все мосты которой, заранее минированные при отступлении противником, были взорваны».

Таким образом, Каледин один из первых в русской армии всего за первый месяц войны получил две Георгиевские награды, что было бесспорным признанием его высоких командирских и личных морально-боевых качеств.

Успешные действия 12-й кавалерийской дивизии стали главным фактором нормализации взаимоотношений между Калединым и Брусиловым, которые в первые дни войны складывались не совсем удачно. Позже по этому поводу А. И. Деникин, лично знавший обоих генералов, в мемуарах писал: «В первые месяцы войны 12-я кавалерийская дивизия, которой командовал Каледин, шла перед фронтом 8-й армии Брусилова в качестве армейской конницы. Брусилов был недоволен действиями конницы и высказывал неодобрение Каледину. Но скоро отношение переменилось. Успех за успехом дал имя и дивизии, и ее начальнику. В победных реляциях Юго-Западного фронта все чаще и чаще упоминались имена двух кавалерийских начальников — только двух — конница в эту войну перестала быть «царицей поля сражения» — графа Кеплера и Каледина. Одинаково храбрых, но совершенно противоположных по характеру: один пылкий, увлекающийся, иногда безрассудно, другой — спокойный и упорный. Оба не посылали, а водили в бой свои войска. Но один делал это... эффектно и красиво, другой просто, скромно и расчетливо».

В этот период проявились не только боевые, но и человеческие качества Каледина. Переживая за успех общего дела, он, даже с риском для собственной карьеры, был готов прийти на помощь товарищам, оказавшимся в беде. Об одном таком случае, произошедшем в начале октября 1914 года под Самбором, свидетельствует А. И. Деникин

«Моя 4-я стрелковая бригада вела тяжелый бой с австрийцами, которые обтекали наш фронт и прорывались уже долиной Кобе в обход Самбора. Неожиданно встречаю на подходе Каледина с 12-й кавалерийской дивизией, получившей от Штаба армии приказание спешно идти на восток к Дрогобичу - Каледин, узнав о положении, не задумываясь ни минуты перед неисполнением приказа крутого Брусилова, остановил Дивизию до другого дня и бросил в бой часть своих сил. По той быстроте, с которой двинулись эскадроны и батареи, видно было, как твердо держал их в руках начальник».

В руководстве войсками генералом Калединым проявляется немало творчества, инициативы. Алексей Максимович, взвесив все доводы, предпочитал навлечь на себя гнев начальника, чем, бездумно выполнив его приказ, понести ненужные потери и потерпеть поражение. Так, в конце сентября того же 1914 года, когда 24-й корпус оказался под угрозой обхода с фланга крупными силами австрийцев, генерал Цуриков приказал дивизии Каледина занять оборону в ущелье и удерживать противника до отхода остальных соединений.

Алексей Максимович, проведя рекогносцировку предстоящего района боевых действий, не подчинился приказу и, оставив ущелье, занял оборону на прилегавших к нему высотах. 28 октября противник несколько раз безуспешно пытался, пройдя ущелье, овладеть этими высотами. Его части, наступавшие в плотных боевых порядках, не могли использовать всю силу своего огня и несли большие потери. После нескольких неудачных атак австрийское командование не только отказалось от задуманного маневра, но и прекратило наступление на 24-й корпус с фронта. Положение было спасено благодаря умелым действиям Каледина, о чем генерал Цуриков был вынужден доложить Брусилову. Командарм, прибыв в расположение 12-й дивизии, вначале пожурил Алексея Максимовича за самовольство, а затем, оставшись наедине, пожал руку и впервые с момента их знакомства крепко обнял.

10 января, когда австро-германские войска перешли в наступление в Карпатах, Брусилов решил доверить судьбу операции Каледину, подчинив ему дополнительно 31-ю пехотную дивизию, отдельные полки 34-й и 65-й дивизий, также 4-ю отдельную Железную стрелковую бригаду генерала А. И. Деникина. По количеству сил и средств эта группировка равнялась армейскому корпусу, о чем давно уже втайне мечтал Каледин. Поэтому, несмотря на сильное недомогание, он немедленно вступил в командование войсками, быстро сплотил вокруг себя командиров приданных соединений и частей. В результате поставленная задача была выполнена.

Правда, в этих боях проявилось у Каледина вредное для любого начальника стремление слишком глубоко вникать в функции подчиненных ему командиров, что не только мешало работе низовых звеньев управления, но и нередко обижало людей. Это качество Алексея Максимовича едва не испортило его отношений с Деникиным, который также стремился к максимальной самостоятельности при решении боевых задач. В мемуарах Антона Ивановича по этому поводу остались обширные воспоминания. В них он пишет: «Отряд Каледина дрался в горах на Ужгородском направлении, и мне было приказано усилить его, войдя в подчинение Каледину. В хате, где располагался штаб, кроме начальника отряда, собрались командир пехотной бригады генерал Попович-Липовац и я со своим начальником штаба Марковым. Каледин долго, пространно объяснял нам маневр, вмешивался в нашу компетенцию, давая указания не только бригадам, но даже батальонам и батареям. Когда мы уходили, Марков сильно нервничал:

— Что это он за дураков нас считает?! — Я успокоил его, высказав предположение, что разговор относился преимущественно к Липовацу — храброму черногорцу, но малограмотному генералу.

Но началось сражение, а из штаба отряда шли детальные распоряжения, сбивавшие мои планы и вносившие нервозность в работу и раздражение среди исполнителей. Помню такой эпизод. На третий день боя наблюдаю, что какая-то наша батарея стреляет ошибочно по своим. Стрелки негодуют и жалуются по всем телефонам. Набрасываюсь на батарейных командиров и получаю ответ, что цели видны прекрасно, и ни одна из батарей не стреляет в этом направлении. Приказал на несколько минут прекратить огонь всей артиллерии. Продолжаются довольно удачные разрывы... над нашими цепями. Бросились искать таинственную артиллерию и нашли. В трехстах шагах за моим наблюдательным пунктом в лощине стоит донская батарея, которую Каледин послал ко мне на подмогу, указав ей сам путь, место и даже задачу и цели.

Началась неприятная нервная переписка. Дня через два приезжает из штаба отряда офицер Генерального штаба «ознакомиться с обстановкой».

— Это официально, — говорит он мне. — А неофициально хотел доложить по одному деликатному вопросу. Вы не сердитесь. Наш командир всегда вначале недоверчиво относится к подчиненным, пока не познакомится с ними. Теперь он очень доволен действиями стрелков, поставил вам задачу и больше вмешиваться не будет».

Алексей Максимович сдержал данное слово, и добропорядочные отношения между генералами были восстановлены. В последующие дни совместными усилиями всех частей отряда позиции противника у деревни Лутовиско были прорваны. Каледин сумел завоевать доверие подчиненных. «Он не любил и не умел говорить красивых возбуждающих слов, — подчеркивал Деникин. — Но когда он раза два приходил к моим полкам, посидел на утесе, обстреливаемом жестоким огнем, спокойно расспрашивая стрелков о ходе боя и интересуясь их действиями, этого было достаточно, чтобы возбудить их доверие и уважение».

Тяжелые бои в Карпатах продолжались. В ясное теплое утро 16 февраля 1915 года 12-я кавалерийская дивизия Каледина, действуя в авангарде корпуса Хана Нахичеванского, перешла реку Ломницу и вступила в бой с противником на подступах к Станиславу. Как обычно, Алексей Максимович, находясь на передовом командном пункте, руководил боем спешенных полков и корректировал огонь своей артиллерии. Орудия австрийцев также непрерывно обстреливали высоту. Однако несмотря на явную опасность для жизни, Каледин не желал оставлять свой наблюдательный пункт. Более того, когда несколько подразделений левофлангового полка на некоторое время пропали из поля зрения, он вышел из укрытия на возвышенность. Там и настигла его шальная пуля. Шрапнель попала в ногу выше колена, прошла по кости и застряла, повредив надкостницу. Алексей Максимович упал. Подоспевшие солдаты и адъютант положили его на шинель и вынесли в безопасное место.

Узнав о случившемся, прибыл командир корпуса. Страдая от боли, с серым, покрытым потом лицом, Каледин доложил ему обстановку и лишь после этого позволил эвакуировать себя в тыл. Он не знал, что именно в этот день Брусилов составил приказ о назначении его командиром 12-армейского корпуса, который из-за ранения так и остался не реализован. Правда, спустя несколько дней, стало известно о награждении Каледина за бои в Карпатах орденом Святой Анны 1-й степени с мечами.

Рана заживала довольно быстро. Этому во многом способствовал приезд жены, которая окружила мужа нежной заботой и вниманием. Так и не долечившись до конца, в середине марта Алексей Максимович вернулся в свою дивизию, которая в это время вела тяжелые бои на Ужокском направлении в Карпатах.

Каледин быстро разобрался с обстановкой и решительно отказался от фронтальных атак противника в конном строю, которыми все еще увлекалось русское командование, в том числе и Брусилов. Он потребовал наступать исключительно в пешем порядке, максимально используя складки местности для выхода на фланги и в тыл австрийских войск, занимавших господствующие высоты. С целью достижения внезапности в ряде случаев стали практиковаться ночные действия.

Изменения в тактике дали положительные результаты. Начиная с 24 марта в сводках штаба Верховного главнокомандующего постоянно отмечаются успешные действия русских войск на Ужокском направлении. Так, сводка за 30 марта гласила: «На Ужокском направлении после упорного боя мы овладели несколькими высотами, причем захвачено 1000 пленных с 22 офицерами и 4 пулемета». «Упорным боем в районе Ужокского перевала, который продолжает удерживать неприятель, мы несколько продвинулись вперед. Нами захвачено 3 орудия и до 700 пленных» — отмечалось на следующий день. Значительная часть успеха была обеспечена действиями соединения генерала Каледина. По итогам мартовских боев он был награжден орденом Св. Владимира 2-й степени с мечами.

19 апреля (2 мая), перегруппировав австро-венгерские войска и значительно усилив их германскими соединениями, противник начал крупномасштабное наступление в Греции, получившее название Горлицкого прорыва. Армии Брусилова пришлось отходить к Перемышлю, ведя непрерывные арьергардные бои. Основная их тяжесть легла на кавалерию, в том числе и на дивизию Каледина.

Алексей Максимович в условиях значительного превосходства противника в силах и средствах, и, прежде всего в артиллерии, противопоставил врагу активную маневренную оборону на широком фронте. Расчленив дивизию на полки и эскадроны, он умело сочетал удержание нескольких последовательных рубежей с засадами и короткими контратаками. При этом быстрая смена одних действий другими, стремительный маневр войск в широкой полосе и ночные рейды небольших отрядов добровольцев во вражеский тыл держали противника в постоянном напряжении, существенно сковывали его наступление. Благодаря этому отход 8-й армии к Перемышлю прошел организованно. Были эвакуированы все раненые, больные и вывезены ценные грузы. За умелое руководство соединением во время отхода 1 мая 1915 года Каледин награжден орденом Белого Орла с мечами.

После двухнедельной упорной обороны 21 мая русские войска оставили Перемышль. 9 июня практически без боя противнику сдан Львов. 8-я армия поспешно перешла к обороне по восточному берегу Западного Буга.

Брусилов тяжело переживал неудачи. 17 июня он собрал на совещание командиров корпусов и заслушал их предложения по плану дальнейших действий. На следующий день командарм пригласил к себе Каледина, который всего за несколько часов до этого с последними частями арьергарда перешел через Западный Буг и лучше других владел обстановкой. Доклад продолжался более двух часов и вскоре вышел за пределы компетенции командира дивизии. Алексей Максимович предложил Брусилову интересный, хотя и несколько рискованный вариант действий, к которому тот отнесся с большим интересом.

18 июня Каледин неожиданно для себя был назначен командиром 41-го армейского корпуса, сменив раненого генерала Хана Нахичеванского. В следующем месяце он был утвержден командиром ранее уже предназначавшегося ему 12-го армейского корпуса.

В сентябре 1915 года австро-венгерское командование попыталось прорвать оборону 8-й армии на Луцком направлении. Наступление врага было сорвано умелой обороной корпуса Каледина, за что Алексей Максимович получил орден Святого Георгия 3-й степени.

В середине марта 1916 года генерал А. А. Брусилов стал командующим войсками Юго-Западного фронта. На пост командующего 8-й армией вместо себя он просил Ставку назначить начальника штаба армии генерала В. Н. Клембовского. На эту просьбу начальник штаба Ставки генерал М. В. Алексеев ответил, что император Клембовского знает очень плохо и что хотя Брусилов и не стеснен в выборе своего преемника, но ему настоятельно рекомендуется выдвинуть на этот пост генерала Каледина, кандидатурой которого «государь был бы доволен».

Рекомендации начальства заставили Брусилова играть отбой. Позже по этому случаю он писал: «Я имел раньше случай сказать, что Каледина я считал выдающимся начальником дивизии, но как командир корпуса он выказал себя значительно хуже; тем не менее, поскольку я ничего против него не имел, поскольку за все время кампании он вел себя отлично и заслужил два Георгиевских креста и Георгиевское оружие, был тяжело ранен и, еще не оправившись, вернулся обратно в строй, — у меня не было достаточных оснований, чтобы отклонить это высочайшее предложение, забраковать опытного и храброго генерала лишь потому, что по моим соображениям и внутреннему чувству я считал его слишком вялым и нерешительным для занятия должности командующего армией».

Так Брусилов объяснил причины своего противодействия назначению Каледина, хотя на самом деле они были несколько другого характера.

Во время визита Николая II в действующую армию в октябре 1915 года у командующего Юго-Западным фронтом генерала Н. И. Иванова, положение которого было весьма шатким, возникла идея наградить императора орденом Св. Георгия 4-й степени под тем предлогом, что самодержец побывал в зоне досягаемости огня вражеской артиллерии. Тогда Брусилов категорически отказался участвовать в этом деле. Но Иванов все же собрал Георгиевскую думу фронта под председательством Каледина и добился реализации своего предложения.

Каледин стал лично известен государю и приобрел недоброжелателя в лице Брусилова, который отныне считал его «выскочкой и ставленником Двора». Сам же Алексей Максимович по данному вопросу имел свое мнение. Однажды в беседе с А. П. Богаевским он заметил: «Каждый приезд императора на фронт сопровождался пополнением войск, материальных запасов и способствовал повышению боевого духа солдат и офицеров. Этого было достаточно, чтобы всячески поощрять такие поездки и поддерживать авторитет Верховного главнокомандующего. Пока войска верили ему, до тех пор они верили и своим командирам...». Заботясь о боеспособности армии, он считал, что все средства для этого хороши, в том числе и награждение Николая II боевым орденом.

18 апреля Каледин был вызван в Волочиск на совещание к командующему фронтом. Там он впервые услышал замысел Брусилова на проведение наступательной операции. Алексей Максимович вначале отнесся к нему холодно. Настораживал нетрадиционный подход к прорыву обороны противника одновременно на многих направлениях, что грозило распылением сил и их недостатком на направлении главного удара, где предстояло действовать его армии. Этот удар по замыслу Брусилова должен был наноситься на Луцк. Правда, наступление 8-й армии командующий Фронтом был намерен поддержать своими резервами и значительной частью артиллерии. Его фланги должны были прикрываться: с севера — группой генерала А. М. Зайончковского (30-й армейский и 5-й кавалерийский корпуса) с юга — группой генерала Я.Ф. Гилленшмидта (4-й кавалерийский корпус и две кавалерийские дивизии).

Поразмыслив, Алексей Максимович пришел к выводу, что при хорошей организации наступление может достигнуть поставленной цели. Поняв это, он стал одним из самых убежденных сторонников задуманной Брусиловым операции.

К ее началу 8-я армия состояла из шести армейских и двух кавалерийских корпусов, в составе которых было 17 пехотных и 7 кавалерийских дивизий, 640 легких и 70 тяжелых орудий. Такое количество сил и средств создавало в полосе армии превосходство над противником по пехоте — в 1,7 раза, по кавалерии — в 2,3 раза, по легкой артиллерии — в 1,3 раза. Однако по количеству тяжелой артиллерии русские уступали австрийцам в 2,3 раза. Последнее обстоятельство особенно огорчало Каледина, который хорошо знал губительную силу огня, ведущегося с закрытых огневых позиций по атакующей пехоте и кавалерии. Кроме того, он был очень озабочен характером местности, по которой предстояло наступать. Полноводные реки Стырь и Стоход в своем нижнем течении имели непроходимые болотистые поймы, исключавшие эффективное применение больших масс конницы и маневр артиллерии.

Учтя все обстоятельства, командующий армией решил главный удар в своей полосе наступления нанести силами трех корпусов и одной пехотной дивизии из района севернее Дубно в общем направлении на Луцк, где местность позволяла применять все рода войск. Здесь, в полосе шириной несколько более 20 километров, что составляло лишь 17 % от ширины полосы наступления армии, было сосредоточено 57 % пехоты и артиллерии. Благодаря этому на избранном направлении превосходство над противником по пехоте было доведено до 2,2 раза, по артиллерии — в 1,7 раза. По мнению Каледина, это обеспечивало успешный прорыв русских войск.

Вызывали сомнение возможности эффективного огневого поражения врага. Каледин вместе с исполнявшим обязанности инспектора артиллерии армии генерал-майором М. В. Ханжиным долго ломали головы над решением этой задачи. Ограниченное количество тяжелой артиллерии при большой ширине участка прорыва армии не позволяло использовать ее централизованно. В то же время распределение батарей между корпусами первого эшелона не позволяло командующему армией эффективно влиять на ход операции огнем. Поэтому было решено все имевшиеся тяжелые орудия придать корпусам, наступавшим на направлении главного удара.

Огневое поражение противника должно было проходить в форме «артиллерийской атаки», включавшей артиллерийскую подготовку и поддержку наступающей пехоты и конницы. Артиллерийскую подготовку планировалось проводить в течение почти 30 часов методическим огнем по заранее выявленным целям на глубину первой позиции и по проволочным заграждениям противника. Артиллерийская поддержка атаки предусматривалась подвижным и неподвижным заградительным огнем. Для введения противника в заблуждение относительно времени начала атаки предполагались ложные переносы огня с переднего края обороны в глубину и в стороны флангов.

При подготовке к наступлению Каледин большое внимание уделил воспитательной работе среди личного состава, часть которого была поражена пацифистскими настроениями, а часть после тяжелых оборонительных боев 1915 года потеряла уверенность в победе. Чтобы поднять боевой дух войск, Алексей Максимович предпринял ряд поездок в соединения и части, где лично выступал перед солдатами и офицерами. Кроме того, он решил воздействовать на религиозные чувства подчиненных, для чего пригласил к себе военных священников всех религий: православной, католической и мусульманской. Командующий армией поставил перед ними задачу провести богослужения во всех полках, нацелив верующих на победу над врагом.

22 мая 1916 года в 4 часа утра во всей полосе 8-й армии началась артиллерийская подготовка наступления. На ряде участков проволочные заграждения и окопы противника были полностью разрушены артиллерийским огнем. По образовавшимся проходам группы охотников из корпусов первого эшелона проникли на австрийские позиции, где захватили пленных и вооружение. К ночи командиры корпусов доложили о готовности атаки с утра следующего дня. Несмотря на это, Каледин приказал продолжать артиллерийскую подготовку, применив подсветку местности прожекторами, что не позволило австрийцам в течение ночи восстановить разрушения своей обороны.

Правда, действия русской артиллерии позволили австрийскому командованию установить подготовку наступления и его вероятный размах. Но оно было настолько уверено в прочности своей обороны, что не предприняло действенных ответных мер. Вечером того же дня в приказе войскам генерал Линзинген писал: «Численность противника и сравнительно небольшие потери наших войск, нанесенные огнем его артиллерии, не обещают русским успеха».

В отличие от надменного австрийца Каледин был совершенно другого мнения. На рассвете 23 мая русская артиллерия вновь обрушила на австрийские окопы шквал огня. В 9 часов пехотные дивизии 8-й армии поднялись в атаку и вскоре овладели первой вражеской позицией. Наибольшего успеха добилась 4-я стрелковая дивизия 40 корпуса, которой командовал генерал-майор А. И. Деникин. К исходу дня она полностью разгромила противостоявшую ей 2-ю пехотную дивизию противника и захватила 4588 пленных, 29 орудий и 26 пулеметов. В целом же соединения 40 армейского корпуса генерала Н. А. Кашталинского в тот день захватили в плен более 6000 солдат и офицеров противника.

На следующий день войска 8-й армии продолжили наступление с прежней энергией. Противник начал отход. Установив его, Алексей Максимович потребовал от командиров корпусов перейти к преследованию врага. Он намеревался вести его с крайним напряжением сил, чтобы добить противника на Стыри и захватить переправы. Войска армии, выполняя этот приказ, устремились вперед, преодолевая местами сопротивление частей врага. При этом снова отличилась дивизия А. И. Деникина, которая, разгромив арьергард противника, в ночь на 26 мая с ходу форсировала реку Стырь и овладела плацдармом на ее противоположном берегу. За этот день ее части продвинулись на запад на 14 километров, захватив до 4,5 тысячи пленных. Потери соединения составили 158 человека убитыми и 1203 ранеными.

Таким образом, за первые три дня наступления 8-я армия добилась существенных успехов. Оборона противника была прорвана на фронте до 80 километров на глубину 23—35 километров. Средний темп наступления ударных корпусов в эти дни составил 8—12 километров в сутки. Наибольшему разгрому подверглись 2-я, 11-я и 13-я дивизии 4-й австро-венгерской армии, в строю которых оставалось в общей сложности около 2 тысяч человек вместо 61 тысячи, положенных по штату. Русскими войсками были только пленены 922 офицера и 43 625 нижних чинов противника, захвачено 66 орудий и 150 пулеметов. При этом потери самой 8-й армии убитыми и ранеными составили 32 тысячи человек. Это была одна из самых успешных армейских операций 1916 года. По ее результатам Каледин был отмечен чином генерала от кавалерии.

Поражение австрийских войск на Луцком направлении вынудило их командование решиться на крайние меры. Командующий 4-й армией эрцгерцог Иосиф Фердинанд был снят с должности. Назначенный вместо него маршал Терштпянский немедленно отдал приказ своим соединениям отходить за реку Стырь.

Безусловно, действия 8-й армии сыграли решающую роль в Брусиловском прорыве. В то же время, спустя десятилетия, военные историки выявили ряд существенных недостатков, имевших место при подготовке и в ходе этой операции. Так, в вину Каледину было поставлено чрезмерное переуплотнение боевых порядков войск на направлении главного удара, что способствовало чрезмерным потерям. Наблюдалось стремление командующего и многих командиров соединений атаковать позиции и опорные пункты противника с фронта. Но самым существенным обвинением в адрес Алексея Максимовича был непростительный для кавалериста отказ от использования подвижных соединений в качестве эшелона развития успеха и для параллельного преследования отходившего врага. Именно это позволило австро-венгерскому командованию избежать полного разгрома своих войск и восстановить оборону в глубине.

Наступил трагический для России и ее армии 1917 год. Каледин, привыкший к дисциплине и порядку, тяжело переживал стремительный развал армии, вдруг «заболевшей смертельной для нее демократией». Все дни марта, пока присягали Временному правительству и принимали в соединениях его комиссаров, он ходил мрачный и почти не занимался служебными делами. Частыми стали поездки Алексея Максимовича в передовые части, где он подолгу бывал на наблюдательных пунктах, нередко находившихся в зоне не только артиллерийского, но и ружейного огня противника. Казалось, генерал испытывал свою судьбу или же просто искал смерти.

Он рисковал своей жизнью не только на фронте, но и в тылу. Адъютант Каледина ротмистр В. К. Скачков оставил в дневнике следующую запись: «В первых числах апреля 1917 года под влиянием агитаторов толпа солдат собралась у комендатуры с целью ареста коменданта. Опасаясь расправы, офицеры и военные чиновники попрятались. Вдруг появился Каледин. Его спокойная фигура проталкивается между солдатами. Вокруг крики, шум, бурные речи... Генерал Каледин поднимается на грузовик. Все смолкло. Не спеша, ясно и громко Каледин заявил: «Пока я жив, вы коменданта не увидите»... Затем, переждав рев разъяренной толпы, продолжал: «Стыдись, русский солдат, ныне свободный, по воле агитаторов связавший душу армии и честь России. Офицеров, которые, как и вы, не знали отдыха и умирали на полях сражений, вы изгоняете и убиваете. Подумайте, что вы будете без них делать? Идите же по казармам и еще раз хорошо обо всем подумайте!» Закончив речь, Алексей Максимович спустился с грузовика и медленно пошел в штаб через солдатскую толпу, которая перед ним молча расступалась. После его ухода все стали без шума спокойно расходиться».

Зная общую обстановку на фронте, не трудно себе представить, как рисковал Каледин, вступая в конфликт с комитетчиками и вышедшими из повиновения толпами вооруженных солдат.

В тот раз все обошлось благополучно. Но не прошло и десяти дней, как в 8-ю армию из штаба Юго-Западного фронта прибыли более 30 агитаторов. Они развернули в частях работу, направленную на подрыв авторитета командования, которое якобы стремилось своей деятельностью препятствовать установлению «революционных» порядков в армии. Это очень возмутило Каледина и он поехал для объяснения к Брусилову в Каменец-Подольский.

Командующий фронтом принял Алексея Максимовича подчеркнуто холодно. Как идейного врага — убежденного монархиста. Разговора не получилось. Спустя несколько дней после этой встречи Каледин получил телеграмму от Брусилова об освобождении его от командования 8-й армией и направлении в распоряжение Верховного главнокомандующего.

Отстранение от должности боевого, заслуженного генерала произошло явно по политическим мотивам. По этому поводу А. И. Деникин писал: «Брусилов уволил командующего 8-й армией генерала Каледина за то, что тот «потерял сердце» и не пошел навстречу «демократии». И сделал это в отношении имевшего большие боевые заслуги генерала в грубой и обидной форме, сначала предложив ему другую армию, потом возбудив вопрос об удалении. «Вся моя служба, — писал мне тогда Каледин, — дает мне право, чтобы со мной не обращались, как с затычкой различных дыр и положений, не осведомляясь о моем взгляде». Обиженный таким обращением, Алексей Максимович быстро передал должность назначенному на его место генералу Л. Г. Корнилову и уехал в Могилев. Там он узнал, что его кандидатура рассматривается на должность Донского Войскового атамана. Начинался новый период жизни Алексея Максимовича.

22 мая 1917 года он выехал поездом в Новочеркасск. Выборы Войскового атамана состоялись 18 июня. В сентябре Временное правительство пыталось обвинить Каледина в поддержке Корниловского мятежа — он даже был объявлен государственным преступником с отстранением от занимаемой должности, лишением чинов, званий и наград. Тогда из Петрограда пришла телеграмма, которая гласила: «Всем, всем, всем! Где бы ни находился атаман Каледин — немедленно его арестовать и доставить в Москву. Керенский». Но Войсковой Круг решил не выдавать своего атамана. В сложившихся условиях Временному правительству не оставалось ничего другого, как согласиться с решением Войскового Круга и постараться побыстрее «замять» дело об измене Каледина, которое грозило вылиться в грандиозный скандал между ним и донским казачеством.

А между тем, ведя настоящую борьбу с политическими противниками в составе Временного правительства, Алексей Максимович также был вынужден решать сложные вопросы внутренней жизни Донской области. Невероятными усилиями ему удалось сохранить казачьи войска при общем развале армии и флота. Был налажен учет прибывавших на Дон поодиночке, группами и даже целыми подразделениями дезертиров, постановка их в строй в местных частях, снабжение продовольствием, фуражом и другим имуществом. Благодаря принятым мерам к концу октября на Дону собрались около 40 тысяч вооруженных казаков с артиллерией, а к декабрю 1917 года их численность превысила 50 тысяч человек.

Когда в Новочеркасске стало известно об октябрьских событиях в Петрограде, Войсковое правительство и лично Каледин сразу же заняли позицию непризнания и борьбы с большевистской властью. Несмотря на прежние обиды и разногласия, Временному правительству была направлена телеграмма с приглашением приехать на Дон и оттуда руководить государством. Не получив ответа, Каледин решил «принять на себя всю полноту государственной власти в пределах Донской земли... пока не образуется в России всенародно признанная законная общенародная власть». Так произошло отделение Донской области, но не от Российского государства, а от большевиков, захвативших власть в стране.

После принятия этого решения Каледин, облеченный неограниченными полномочиями, ввел в области военное положение, разместил в населенных пунктах войска и нaчaл громить местные Советы. Так имя генерала Каледина стало одним из первых в списках врагов революции. С приездом на Дон генералов Алексеева, Корнилова, Деникина, Лукомского и других там началось формирование Добровольческой армии.

Между тем советское правительство в спешном порядке мобилизовало значительные силы на разгром калединщины. Из центральных районов России на Дон были направлены около 20 тысяч красногвардейцев, революционных солдат и матросов. Во главе этих сил был поставлен В. А. Антонов-Овсеенко. План военных действий предусматривал одновременное концентрическое наступление советских войск в центральные районы Дона из Донбасса, Воронежа, Черноморского побережья и Кавказа с целью окружения и уничтожения белоказачьих войск Каледина в районах Новочеркасска и Ростова.

Ранним утром 29 января в Новочеркасск с фронта прибыл Походный атаман А.М.Назаров. Несколько часов спустя Каледин собрал членов Войскового правительства и предложил ему раскрыть обстановку, сложившуюся на фронте за последние сутки. Назаров нарисовал совершенно безнадежную картину: противник в нескольких верстах от Новочеркасска, казаки сражаться с красногвардейцами не желают, фронт удерживает горсточка местной молодежи и две офицерские роты Добровольческой армии. Без существенной помощи спасти положение не представлялось возможным.

Выслушав доклад Походного атамана, Каледин прочитал телеграмму, полученную ночью от генерала Корнилова из Ростова. В ней сообщалось, что Добровольческая армия, ввиду тяжелого положения и безнадежности дальнейшей борьбы на Дону, решила уходить на Кубань. Телеграмма заканчивалась просьбой немедленно снять из-под Новочеркасска сражавшиеся там офицерские роты и направить их в Ростов на воссоединение с главными силами Добровольческой армии.

Сообщив, что приказание добровольцам уже отдано, Алексей Максимович констатировал:

— На сегодняшний день для защиты Донской области от большевиков мы имеем всего 147 штыков. Положение наше безнадежное. Население не только нас не поддерживает, но и настроено к нам враждебно. Я не хочу лишних жертв, лишнего кровопролития. Поэтому предлагаю Войсковому правительству сложить полномочия добровольно, не дожидаясь, пока оно будет разогнано силой.

Свои полномочия Войскового атамана я слагаю с себя с этой минуты.

Подписав приказ и убедившись, что он отправлен в войска сразу несколькими посыльными-казаками, Алексей Максимович прошел в маленькую комнату, расположенную рядом с его рабочим кабинетом, и плотно закрыл за собой двери.

Там он снял форменную тужурку с двумя Георгиевскими крестами, аккуратно повесил ее на спинку стула, лег на кровать и выстрелил из револьвера в сердце.

Тело Войскового атамана в первые дни после его смерти покоилось в небольшой церкви Атаманского дворца. Вечером 1 февраля оно было торжественно перевезено в Войсковой собор, где состоялась панихида. А на следующий день при огромном стечении народа А. М. Каледин был похоронен на городском кладбище рядом с кладбищенской церковью. Его могила позже во избежание надругательства была выровнена с землей. В настоящее время лишь примерно известно место ее нахождения.

(Генерал Алексей Каледин // Рунов, Валентин. Полководцы Первой мировой : Русская армия в лицах. – М. : Яуза; ЭКСМО, 2014. – С. 537-563).

Олег Агафонов:

Алексей Максимович Каледин родился 25 октября 1861 г. на хуторе станицы Усть-Хоперской в небогатой, но уважаемой на Дону казачьей семье. Его дед — Василий Максимович являлся участником Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии, дослужился до чина майора, был хорошо знаком прославленному атаману, графу М.И. Платову. Отец — Максим Васильевич участвовал в Севастопольской обороне и вышел в отставку в чине войскового старшины.

A.M. Каледин получил образование в Михайловской Воронежской военной гимназии, затем окончил Михайловское артиллерийское училище с отличием, за что был сразу произведен в сотники и в 1882 г. направлен на службу в Сибирь, в конно-артиллерийскую батарею Забайкальского казачьего войска.

В 1886 г. поступил в Николаевскую Академию Генерального штаба и через год закончил ее с производством в подъесаулы. За безупречную службу последовательно был награжден орденами Св.Станислава 3-й степени (1893), Св. Анны 3-й степени (1897), Св.Станислава 2-й степени (1903).

В 1907 г. A.M. Каледин, пройдя все штаб-офицерские чины, производится в чин генерал-майора, через 6 лет - генерал-лейтенанта с одновременным награждением орденом Св.Станислава 1-й степени.

Первую мировую войну он встретил в должности командующего 12-й кавалерийской дивизии, которая геройской атакой в конце августа у Гродека сорвала наступление австрийских войск и обратила их в бегство. Приказом по войскам 8-й армии от 24 октября 1914 г. A.M. Каледин был награжден высшим боевым орденом России - орденом Св. Георгия Победоносца 4-й степени, а через три дня золотым Георгиевским оружием - за организацию и проведение конной атаки под Демней.

В 1915 г. A.M. Каледин во время тяжелых боев в Карпатах получил огнестрельное ранение левого бедра, за героизм и умелое руководство войсками был награжден орденами Св. Анны 2-й степени с мечами, Белого Орла с мечами и Св. Владимира 2-й степени с мечами.

В июле назначается командиром 12-го армейского корпуса и успешно ведет оборонительные бои, прикрывая отступление русских войск из Галиции и Польши. За арьергардные сражения А.М.Каледин в ноябре награждается орденом Св.Георгия Победоносца 3-й степени (всего в России к началу войны было 9 кавалеров ордена этой степени). Георгиевские кавалеры Юго-Западного фронта избирают его председателем своей Георгиевской думы (высший показатель уважения, доверия и признания боевых заслуг у фронтовиков).

В мае 1916 г. A.M. Каледин назначается командующим 8-й армией, затем находится на острие Брусиловского прорыва, преследует бегущие австрийские войска и занимает г. Луцк (в ходе операции войсками 8-й армии за 3 дня взяты в плен более 900 офицеров, 43500 нижних чинов, захвачено 64 орудия и 168 пулеметов). 20 июля он производится в чин генерала от кавалерии - в это время высший чин в Российской императорской армии, если учесть, что в XX веке чин генерал-фельдмаршала никто не получил.

Революцию A.M. Каледин не принял, вышел в отставку и уехал на Дон. В Новочеркасске 18 июня 1917 г. Первым Большим войсковым Кругом подавляющим большинством голосов был избран войсковым атаманом области Войска Донского. В грамоте Круга говорилось: «По праву древней обыкновенности избрания Войсковых атаманов, нарушенному волей царя Петра I в лето 1790-е и ныне восстановленному, избрали мы тебя нашим Войсковым атаманом».

В должности войскового атамана A.M. Каледин стремился к созданию независимого государственного образования со своими, казачьими органами самоуправления, эффективными органами исполнительной, законодательной и судебной властей. Первым выступил против распространения советской власти на Дону.

Суть правления A.M. Каледина точно и образно охарактеризовал его соратник Н. Белогорский: «...Каледин являлся носителем верховной власти на Дону, но государственная идея, которую он воплощал, была того же порядка, что и идеи самых больших государств в мире. Она была родственна погибшей государственности русской империи... Дон в это время заменял Россию. И поэтому на атаманском перначе Каледина догорали последние вечные лучи той святости, которая сияла на императорском скипетре...».

В роковые месяцы противостояния советской власти A.M. Каледин обреченно говорил: «Если казаки идут против нас, я с ними драться не могу». Казаки не оказали поддержки первому свободно избранному войсковому атаману XX века. Безупречно прослужив своему Отечеству почти 40 лет, достигнув всех вершин, A. M. Каледин добровольно ушел из жизни.

(Агафонов О. В. Казачьи войска России во втором тысячелетии. М., 2002. С. 252-254).

Каледин А. М.: биографическая справка и литература

Каледин А. М.: свидетельства современников. Часть 1-я

Каледин А. М.: свидетельства современников. Часть 2-я

Каледин А. М.: исследования военных историков. Часть 1-я

Каледин А. М.: исследования военных историков. Часть 2-я

Каледин А. М. в культуре: поэзия

Каледин А. М. в культуре: изобразительное искусство

Каледин А. М.: фотогалерея

Наталья ЗАЙЦЕВА